Смешанная реальность в нейрохирургии

Андрей Реутов:

Добрый вечер, дорогие друзья, время для очередного эфира на канале Медиадоктор. Тема нашего сегодняшнего эфира — дополненная или смешанная реальность, а в частности ее роль в нейрохирургии. Представляю вашему вниманию нашего гостя, молодого талантливого нейрохирурга, прекрасного специалиста, в том числе и по сосудистой патологии, научного сотрудника из Центра нейрохирургии имени Бурденко, кандидата медицинских наук Антона Николаевича Коновалова.

Антон Коновалов:

Здравствуйте, скажу для начала пару слов о себе. Я специалист Центра нейрохирургии Бурденко, легендарного третьего сосудистого отделения имени Юрия Михайловича Филатова. У нас очень дружный коллектив, и я член этого коллектива. Сегодня речь пойдет про интересную для всех тему, а именно применение технологии смешанной реальности, дополненной реальности, виртуальной реальности, то, как мы это используем, то, как это можно использовать в медицине, и к чему мы идем в будущем.

Андрей Реутов:

Тогда и от меня алаверды — я выпускник легендарного пятого нейрохирургического отделения, поэтому я восхищаюсь, уважаю и всегда с такой добротой вспоминаю нашу альма-матер, по возможности передавайте не только сотрудникам третьего и пятого, а всем, кого я знаю, огромный привет, я душой всегда с вами. Но давайте вернемся к нашей сегодняшней теме. Несколько месяцев, как я стал замечать во всех социальных сетях, что люди носят очки Vision Pro, и буквально некоторое время я оперировал какую-то опухоль и задумался. Естественно, мы пользуемся микроскопом, у нас есть суперсовременные навигационные станции, у нас даже интеграция, и я подумал: как бы здорово было заранее завернуть за этот уголочек, чтобы увидеть, нет ли там коварного сосуда или нерва, который мы можем повредить. После разговора с Вами я понял, что есть не только такая возможность, а возможности дополненной реальности в разы больше, чем я мог себе представлять. Начнем с истории, с чего это все началось, с этих пресловутых очков?

Антон Коновалов:

Невозможно говорить о настоящем и будущем без прошлого. Технология не нова, дополненная реальность интересовала человечество еще с 1960-х годов, и стоит отдать дань автору первых очков дополненной реальности, Айвен Сазерленд из Америки в 1962 году предложил решение. Первые очки дополненной реальности очень напоминают то, что мы сейчас видим и в Инстаграме, и в Telegram, уже тогда были первые решения в том, чтобы совместить виртуальные объекты с нашим реальным миром и пытаться с ними взаимодействовать. То, чем мы пользуемся, это те же самые очки, head-mounted дисплей, который находится на нашей голове, на глазах, и мы можем с помощью этого дисплея проецировать в поле зрения виртуальные объекты, дополняющие эту реальность, так и получилось название дополненная реальность. Но с каждым годом все сложнее стало балансировать между терминами виртуальная реальность, дополненная реальность, и ввели упрощающий термин смешанная реальность, то есть когда реальность смешана с виртуальной реальностью или виртуальными объектами.

Андрей Реутов:

У меня пока нет четкого понимания, и когда я прихожу в торговые центры, вижу, что детки одевают очки и ходят по каким-то лабиринтам, что-то делают, зачастую падают, боятся зомби, которые на них нападают. Это виртуальная реальность?

Антон Коновалов:

Да. Если вы видите человека, у которого нет прозрачного экрана перед глазами или камер, которые позволяют ему видеть объекты реального мира параллельно с тем, что он видит объекты виртуальные, то это виртуальная реальность, когда он полностью погружен в атмосферу виртуальных объектов, и он не видит объекты реального мира извне. Но в последние годы разработчики и люди, которые занимаются данными технологиями, пришли к выводу, что все-таки возможности виртуальной реальности как таковой ограничены и не так интересны и стоит пытаться максимально совмещать и виртуальную реальность, и нашу жизнь. Последние модели очков виртуальной реальности предполагают взаимодействие с внешним миром, там есть два режима — виртуальный и режим дополненной реальности, когда человек видит окружающие предметы. Хороший пример — несколько лет назад была игра Pokemon Go, когда все ходили с телефонами и в режиме реального времени видели этих виртуальных покемонов на улицах, пытались их ловить.

Андрей Реутов:

Это был бум, огромное количество людей бегало по городу с девайсами, пытаясь уничтожить очередного покемона.

Антон Коновалов:

Теперь это дошло до медицинской области. Я бы хотел поделиться, какие решения или какие области в медицине с помощью виртуальной, дополненной реальности могут быть улучшены, развиты.

Андрей Реутов:

Почему сейчас такой всплеск? Я не слышал про это, максимум — очки Google, а теперь это у всех на слуху. Это технологический прорыв, новые современные технологии, либо мощности позволяют нам это все делать?

Антон Коновалов:

Это технологический скачок, появление высокоскоростного оборудования, камер, процессоров, цифровизации нашей текущей жизни и достаточно благоприятное внедрение этой технологии. У каждого есть мобильный телефон, персональный компьютер, мы работаем только с помощью цифровых мессенджеров, программного обеспечения, и с каждым десятилетием цифровизация общества шла все интенсивнее. Сейчас мы на том этапе, когда можем даже искусственный интеллект использовать достаточно свободно, он доступен каждому человеку, и можно решение виртуальной, дополненной реальности использовать в повседневной жизни. Именно поэтому это получило такую популярность, потому что каждый человек может теперь, купив очки от разных фирм-производителей, использовать их для видеоигр, в быту, в инженерии, для образования, для других целей и задач. Теперь для того чтобы обработать цифровую информацию, виртуальную информацию объектов и синхронизировать их, не требуется больших вычислительных аппаратов, которые занимали бы раньше целую комнату, сейчас это все способен сделать маленький, но достаточно мощный процессор.

Андрей Реутов:

Когда я защищал диссертацию в институте нейрохирургии, я помню такую фразу, что в институте нейрохирургии есть все необходимое техническое, технологическое оборудование для выполнения поставленных задач. Сейчас в Центре нейрохирургии есть все необходимое, для того чтобы изучать, развивать это направление?

Антон Коновалов:

Да, Центр нейрохирургии дает нам, как специалистам, ученым, врачам-нейрохирургам, такую возможность. Мне, как ученому, от федерального учреждения, национального центра доступна возможность подачи на научные гранты, получения финансирования и закупки того оборудования, которое является перспективным. Сейчас очень важно иметь доступ к технологиям, несмотря на то, что мы сейчас по каким-то технологиям ограничены, тем не менее есть возможности получать финансирование, разрабатывать какие-то решения.

Андрей Реутов:

Вы сказали, что достаточно купить очки, но я понимаю, что для того чтобы это было фундаментально, научно и обосновано, этого не хватит.

Антон Коновалов:

Чтобы взять и изучить какую-то технологию, необходимо оборудование и люди, кто будет заниматься разработкой, внедрением. Есть Российский научный фонд, в котором коллективом Центра нейрохирургии Бурденко нам удалось выиграть грант на реализацию и внедрение технологии дополненной, виртуальной реальности в нейрохирургическую практику.

Технологии дополненной, виртуальной реальности — это не что-то совсем вчера появившееся, поэтому уже есть решения, которые использовались в кардиохирургии, офтальмологии, спортивной медицине, травматологии и других областях необъятной медицинской науки, но конкретно для меня и для моих коллег интересна нейрохирургия. Мы, как врачи нейрохирургии и ученые, задались вопросом: а что, если мы возьмем реальные снимки пациента и добавим их как виртуальные объекты в этот реальный мир, наложим их на пациента и сможем найти расположение какого-то объемного образования, сосудистой мальформации, аневризмы, кавернозной ангиомы и так далее. И это решение, которое лежало на поверхности, мы уже используем нейронавигацию, и все чаще и чаще слышим о том, что какой-то научный коллектив применил то или иное решение дополненной или виртуальной реальности в планировании операции, выполнении операции. Нам стало интересно, мы нашли возможность, подались на грант, выиграли его и обзавелись всем необходимым оборудованием, собрали команду тех людей, которым интересно данное направление и пытаемся его сейчас активно разрабатывать.

У нас большая команда, есть коллектив разработчиков программного обеспечения из Санкт-Петербурга, очень грамотные специалисты, у них уже есть решение, которое используется в нейрохирургии, это одно из направлений их деятельности. Наши питерские коллеги активно помогают нам в рамках этого гранта, и мы с ними взаимодействуем как разработчики данной технологии непосредственно по нейрохирургии, хотя у них есть и другие решения, для стоматологии, например, которые они уже внедрили.

Андрей Реутов:

Особенно отрадно слышать, что это отечественная разработка.

Антон Коновалов:

Я считаю, мы должны очень активно говорить о том, что мы тоже можем что-то сделать, и наши коллеги из Санкт-Петербурга по их реализации решения не уступают западным коллегам, есть и западные фирмы, которые занимаются тем же самым решением, и по качеству я бы не сказал, что мы отстаем.

Андрей Реутов:

Где в современной медицине можно использовать дополненную реальность?

Антон Коновалов:

У нас есть несколько приложений реализации данного проекта. Первое — это образование, с помощью методик дополненной, виртуальной реальности мы можем симулировать различные ситуации, как клинические, так и образовательные, где специалисту будет проще понять задачу, запомнить какие-то вещи, использовать их, потренироваться. В виртуальной реальности врачам можно и нужно ошибаться, это самый эффективный способ обучения, если мы какие-то вещи делаем и понимаем, что сделали их неправильно. Каждый врач, который допускал ошибку, очень тяжело это переживает и помнит, из-за этого обратная связь, обучение идут в разы сильнее, он никогда больше не повторит неверных действий. Виртуальная, дополненная реальность дают нам возможность смоделировать те или иные вещи, ситуации, когда специалист может намеренно попробовать и не бояться ошибиться, и в рамках обучения это очень мощный инструмент. У нас есть ряд решений, для того чтобы симулировать какие-то нейрохирургические процедуры: постановку катетеров, пункции и так далее, что молодым специалистам облегчает кривую обучения, когда они могут научиться делать ту или иную манипуляцию, не допуская ошибки и недопонимания в реальной жизни на пациентах, а полностью подготовиться к выполнению реальной процедуры на виртуальном материале, и это уже доказано множеством исследований, дает лучший эффект в обучении. Мы знаем, как обучают пилотов, водителей Формулы 1…

Андрей Реутов:

То есть то, что безумно ответственно, ни одному пилоту не дадут сразу сесть за штурвал, все отрабатывают на симуляционных моделях.

Антон Коновалов:

Никого не удивлю тем, что пилоты учатся на симуляционных моделях, и у них не просто очки виртуальной реальности, у них целая комната, которая имитирует все полетные нестандартные ситуации, и пилоты, находясь в этой кабине, переживают похожие эмоции, которые могут возникнуть, они их успешно решают. Пилоты — это одна из тех профессий, где обучению отдается повышенное внимание, и врачи не отстают, эти решения все чаще и чаще у нас появляются.

Второе из перспективных направлений — это диагностика заболеваний, теперь специалист с помощью очков виртуальной реальности, я говорю очки, потому что это самое известное решение, специалист-рентгенолог или врач-хирург может взять снимок и в режиме виртуальной реальности, в 3D посмотреть каждую структуру, может заглянуть внутрь органа, пройти через сосуды, посмотреть, как они выглядят изнутри, как они взаимодействуют с другими анатомическими структурами. Он может с помощью этих технологий даже спланировать предстоящее хирургическое вмешательство.

Андрей Реутов:

Вспомнил сейчас случай, несколько лет назад у меня был довольно сложный нейрохирургический кейс, я очень долго думал, анализировал, изучал литературу, думал, как туда лучше подобраться, а потом просто обратился к коллеге из вашего отделения, и он на компьютере построил такое классное 3D-изображение. На МРТ мы видим проекцию сагиттальную, аксиальную, но все равно нужно включить воображение, чтобы это все увидеть, а тут он мне просто дал модельку опухоли, ее соотношение с магистральными сосудами головного мозга, нервы, которые были в непосредственной близости, и это реально для меня был прорыв, то есть все то, что мы раньше настраивали в своей голове. Я всегда восхищался академиком Александром Николаевичем Коноваловым, такое ощущение, что у него 3D встроенное мышление, он знает, как все выглядит. Понятно, что это колоссальный опыт, а тут это внедрено в практику.

Антон Коновалов:

Я считаю, что страна должна знать своих героев, и Дмитрий Николаевич Окишев, речь шла о нем, делает это с помощью отечественного программного обеспечения. И когда мы не просто смотрим рентген-снимок на негатоскопе в 2D-изображении, а видим трехмерную модель, это дает колоссальное преимущество, мы представляем в трехмерном пространстве, как объект может выглядеть, и уже можем продумать свои действия на предстоящей операции и избежать негативных моментов.

Дальше, помимо того, что мы строим объекты в 3D, можем их перед операцией посмотреть, еще и подвигать в очках виртуальной реальности, взаимодействовать с этими объектами. Вы можете отодвинуть и заглянуть, даже удалить эту опухоль виртуально, все идет к тому, что мы скоро начнем моделировать эти операции полностью и будем тренироваться, алгоритм правильных действий, как у пилотов, я все время к этому примеру возвращаюсь, потому что он достаточно яркий, его проще всего осознать. В критической ситуации действуют на рефлексах, то есть вы учитесь тому, чтобы отработать какие-то вещи и уже знать их рефлекторно, и эти действия машинально в стрессовой ситуации срабатывают, вы можете быстро принимать решение, интуитивно, это называется опыт, это то, что делает хирурга опытным и отличает молодого специалиста без опыта от специалиста, который повидал многое. Мы с помощью этих технологий, я верю в это, сможем сократить эту дистанцию, и молодой специалист с достаточным уровнем образования сможет конкурировать с человеком, у которого достаточно большой опыт. Понятно, не во всех вопросах, но мы стремимся к тому, чтобы делать многие вещи эффективнее, безопаснее в медицине, это наша единственная цель, и я думаю, что эта технология во всех сферах медицины будет активно нас выручать.

Андрей Реутов:

Я был на лекции очень известного космонавта, который побил все немыслимые рекорды по продолжительности пребывания в космосе, и он сказал такую фразу: нас учат быть готовыми к штатным и внештатным ситуациям. Любой хирург, который идет на операцию, знает, что и как, но при этом он должен быть готов к внештатной ситуации. В свое время, когда ко мне пришел мой молодой коллега ординатор, очень знающий, эрудированный, и я понял, что в перспективе будем с ним работать вместе, я подумал: у меня такой опыт, я 20 лет в нейрохирургии, сколько он должен сделать операций, чтобы приблизиться к тому, что сейчас делаю я. Но слыша о том, какие роскошные перспективы есть сейчас у наших молодых коллег, которые реально могут нас с Вами кратно догонять семимильными шагами за счет того, что многочасовые операции, как пилоты Формулы 1, можно отработать, это реально мотивирует.

Антон Коновалов:

Это не единственный момент, который для нас открывает данная технология.

Андрей Реутов:

Я услышал планирование удаления опухоли, каким еще пациентам можно будет предложить оперативное вмешательство с применением дополненной или смешанной реальности?

Антон Коновалов:

Сосудистая патология, я представитель сосудистой области нейрохирургии, и мы уже используем в рамках нашего отделения для планирования нейрохирургических вмешательств, допустим, аневризмы. Перед тем, как подготовиться к реальному хирургическому случаю, пойти в операционную, мы берем снимки пациента, с помощью современных методов диагностики — КТ, ангиографии, МРТ — создаем виртуальную модель мозга пациента, его сосудов, черепа, то, как это все будет вместе располагаться на операции, надеваем очки виртуальной реальности и имитируем те шаги, которые будем воспроизводить в условиях реальной операционной, и это очень сильно помогает.

Возвращаясь к примеру про опухоль, когда Вам помогли, сделали 3D-модель, и Вы посмотрели на это по-другому, более информативно, но когда мы делаем симуляционное предоперационное планирование в очках виртуальной реальности, это не дает грандиозного шага вперед, но это следующий шаг, который позволяет нам улучшить готовность к хирургическим вмешательствам. Мы понимаем, как будет расположена аневризма, какие сосуды нам необходимо выделить до того этапа, когда мы приступим к основному этапу, выделению, клипированию аневризмы. То же самое с сосудистыми мальформациями, артериовенозная мальформация — это патологический клубок сосудов между артериями и венами, где отсутствует капиллярная сеть, и опасность всех этих сосудистых заболеваний в том, что они могут давать интенсивное кровотечение во время операции. И благодаря детальному предоперационному планированию мы готовы к тому, чтобы предотвратить какие-то ошибки во время операции, повреждение крупных сосудов, которые могут быть очень плотно спаяны с костными структурами при краниотомиях, и мы заранее изучаем индивидуальную анатомию этих сосудов, чтобы разработать стратегию по удалению артериовенозной мальформации, выключить сначала те сосуды, которые питают эту мальформацию, артериальные сосуды, выделить полностью клубок и только потом работать над тем, чтобы удалить мальформацию вместе с венами. Это принципиально важно для наших операций, что позволяет эффективно оперировать таких пациентов.

Если мы говорим про кавернозную ангиому, тоже одно из сосудистых заболеваний, то не всегда просто найти кавернозные ангиомы в структуре головного мозга, даже с навигацией, иногда навигация нас может сбивать с толку. Мы тестируем сейчас технологии дополненной, виртуальной реальности, чтобы быть максимально точными в выделении, это позволяет снизить травматичность операции и повысить ее эффективность, мы снижаем рентген-нагрузку, если речь идет про интраоперационные, навигационные, КТ томографии. С помощью такого сегментирования, 3D-моделирования мы максимально готовы на данном этапе развития нейрохирургии, то есть это самые современные методы того, чтобы хирургу заранее подготовиться перед операцией.

Андрей Реутов:

Насколько это все растянуто по времени? Сколько занимает процесс составления 3D-модели, совмещения со всеми девайсами?

Антон Коновалов:

Все начиналось с десятков минут, часов, этот опыт приобрести не такой большой труд, достаточно несколько пациентов самому смоделировать, загрузить снимки и поработать с помощью методик дополненной, виртуальной реальности. Лично у меня, для того чтобы подготовить модель пациента для дополненной реальности и в операционной это применять, уходит примерно 15-20 минут, то есть это просто в рамках того, как я обычно готовлюсь к операции. Если мы говорим про симуляционные вещи в виртуальной реальности, конечно, это занимает больше времени, потому что требуется больше ресурсов, для того чтобы создать максимально подробную виртуальную модель и в виртуальном мире с ней как-то взаимодействовать. Но это время с каждым разом сокращается, и тут я хотел бы сказать такую вещь, что специалист и опыт 3D- моделирования должен быть, для того чтобы с этой технологией сейчас работать, тут либо требуется, чтобы кто-то из знакомых помогал, но в будущем это будет доступно каждому нейрохирургу, просто с помощью нейросети, которая будет позволять нам, нажав определенную последовательность кнопок и задач, объяснив, что мы хотим получить, получать 3D сегментированную модель и интегрировать ее в реальный мир, это вопрос времени и технологий.

Андрей Реутов:

Мы, нейрохирурги, во всех клиниках прекрасно знаем, что такое навигация, это когда мы пришли в операционную, загрузили диск либо с флешки, перенесли изображение МРТ, потом все это синхронизировали с пациентом, сделали свои расчеты, можно загрузить это в окуляр микроскопа и видеть под микроскопом то изображение, которое было загружено. Когда в детстве я надел очки, у меня так голова закружилась, и вестибулярка моя не сработала, так что я плохо представляю, как нейрохирург будет надевать этот девайс на голову. Вы сказали, что процесс достаточно быстрый, 15 минут, а дальше что? Хирург, как киборг, ходит по операционной?

Антон Коновалов:

Технология дополненной, виртуальной реальности не заменяет нейронавигацию. Нейронавигация, те решения, которые уже существуют, оптическая либо магнитная навигация, пока что максимально точны, и это те технологии, которые имеют достаточно длительную историю использования в нейрохирургии, и не нужно пытаться подменять эту нейронавигацию, которая уже является золотым стандартом и классически используется у множества нейрохирургов по всему миру, решением дополненной реальности. Это метод, который только-только сейчас внедряется, он не так давно используется в нейрохирургии, и есть принципиальное отличие по технологии, есть ограничения метода, и именно поэтому мы получаем гранты и разрабатываем данную технологию, для того чтобы понять, где мы не можем это использовать, где можем использовать эффективно и какие перспективы, как нам их достичь. Мы используем методику дополненной реальности в дополнение к тем нейронавигационным технологиям, которые уже у нас есть, то есть мы не пытаемся подменить одно другим, но как дополнительная информация это дает немало.

Отвечая на Ваш вопрос как это выглядит, хирург надевает очки, они выглядят достаточно просто, фиксируются на голове, технология этого дисплея позволяет видеть виртуальные объекты, и я вижу весь окружающий мир. Это не единственная модель очков, которая используется, многие инженеры, врачи используют их, можно простым движением погружаться в дополненную реальность и выходить из нее обратно. Пока на вас надеты эти очки, вы видите дополнительные виртуальные объекты в вашем поле зрения, и вы можете навигировать свои действия. Допустим, разметка, простой пример, вы находитесь в операционный, самый начальный этап, когда нейрохирург начинает свои действия после того, как пациент введен в наркоз, он спит, не чувствует никаких болевых ощущений, и мы готовимся к нейрохирургическому вмешательству, но нам нужно пациента зафиксировать, нужно наметить то, где будет проходить предстоящий разрез, какие структуры мы должны сохранить, не повредить. И в момент, когда видим патологические структуры, ту же самую артериовенозную мальформацию, мы можем разметить по индивидуальному плану место предстоящей трепанации, максимально не выходя за рамки того, что нам необходимо, максимально точно. После того, как пациента стерильно готовят и накрывает операционная сестра, хирург, не снимая этих очков, может проводить манипуляции до этапа, когда он использует микроскоп. Когда мы, как нейрохирурги, используем на микрохирургическом этапе операции нейрохирургический микроскоп, в очках это делать сейчас пока что невозможно, но уже есть решение крупных фирм, кто занимается нейронавигацией, я не буду их обозначать, они позволяют какие-то объекты в виде дополненной реальности ввести в поле зрения хирурга в микроскопе, и это уже не новая технология, это достаточно давно используется, когда хирург видит пока что контур образования, артериовенозной мальформации, гематомы, опухоли и может ориентироваться на нем.

Пока технология недостаточно удовлетворяет специалистов в этом плане, но посмотрите, как мобильные телефоны захватили нашу жизнь. Сначала мы просто могли друг другу звонить и отправлять сообщения, это считалось чудом, а сейчас мы можем подготовить доклад и торговать на фондовом рынке с помощью мобильного телефона. Казалось бы, вернись на 25 лет назад и расскажи, какое ощущение будет у людей с простым кнопочным телефоном, когда они увидят iPhone. Здесь то же самое, просто нужно время, чтобы технология получила свое развитие, должна быть обратная связь.

Андрей Реутов:

Есть три основных кита: очень крутая диагностика, для того чтобы мы понимали, что делаем, практическое применение для нейрохирургии, возможно, реабилитация. Где еще точки приложения волшебной смешанной реальности?

Антон Коновалов:

Если завершать список тех самых столпов, на чем держится дополненная реальность в медицине, очень перспективно направление восстановительного лечения и реабилитации, когда пациентам с нарушением определенных неврологических функций — движение, чувствительность, речь — можно с помощью виртуальной реальности имитировать в игровой форме какие-то задания для восстановления. У людей, которые не могут двигать рукой, в виртуальной реальности появляется виртуальная конечность, которой они могут двигать по определенным командам, либо давать речевые стимулы, либо есть различные инструкции, когда человек в виртуальном мире может видеть, как он двигает конечностью, выполняет какие-то задания, и это позволяет запустить те нейроны, которые могли бы взять на себя эту утраченную функцию, и стимулирует процесс восстановления. Это описанный известный факт в реабилитации, реабилитологи широко применяют эти технологии, для того чтобы мотивировать пациентов к восстановлению утраченных функций, улучшить нейропроводимость и ускорить процесс реабилитации.

Андрей Реутов:

После травмы я долго прихрамывал, и меня реабилитологи ставили на виртуальную дорожку, я преодолевал препятствия и возвращал навык ходьбы. Тут примерно тот же механизм, мы возвращаем нарушенные цепи, которые были разорваны.

Антон Коновалов:

Примерно как детей в игровой форме мы обучаем новым действиям, так же и с реабилитацией, люди заново учатся двигать ногой. Есть так называемые зеркальные нейроны, которые активны в момент виртуальных симуляций, когда виртуальный герой прикасается к его виртуальной конечности, он может эти ощущения проецировать на себя, и у него может запускаться нейронная сеть, он может воспринимать ощущения.

Андрей Реутов:

Вы говорили про боль, какая связь между виртуальной реальностью и физической болью, которую испытывает пациент?

Антон Коновалов:

Есть ситуации, когда пациент очень зациклен на своих болевых ощущениях, потому что сложно при интенсивном болевом синдроме думать о чем-то другом, это тяжелая клиническая ситуация, и есть методики, которые позволяют отвлечь пациента от того, что он думает о своей боли, тем самым снижая ее интенсивность. Может быть, она не проходит полностью, но интенсивность такой боли может снижаться. Или момент проведения процедуры у детей, перевязка, можно надеть очки виртуальной реальности, и ребенок будет смотреть мультик или играть в игру, используя свободную конечность, а врач будет его перевязывать. В стоматологии тоже широко используется, когда детишкам лечат зубы, сейчас в большинстве стоматологий они смотрят просто в телевизор или экран, а так они могут в момент вообще не видеть врача, не бояться его, но главное не отвлекаться слишком сильно.

Андрей Реутов:

То, чем вы занимаетесь, это безумно круто, это новаторство. К сожалению, в нашем сообществе зачастую довольно сложно принимаются новые методики, мы пытаемся внедрить что-то новое, но при этом наши корифеи, особенно в регионах, говорят: «Мы 100 лет так оперировали, и мой глаз в 100 раз лучше видит, чем все эти ваши виртуальные реальности, компьютер ошибается, в шахматы проигрывает великим шахматистам». Вы уже выступали с докладами, нет ли явного противодействия? И второй момент, я занимаюсь аномалией Киари, мы в свое время занимались изучением волюметрических показателей, объема задней черепной ямки, пытались с помощью ультразвука прогнозировать, как будет пульсировать ликвор после декомпрессии, какой должен быть объем декомпрессии. Можно ли здесь внедрить виртуальную реальность?

Антон Коновалов:

Касаемо представителей взрослого поколения, мы же не пытаемся кого-то переубедить, мы просто изучаем, как ученые, как врачи, то, что это может нам дать, чтобы потом с ними поделиться и рассказать, что они могут и это использовать тоже, для того чтобы их зоркий взгляд был еще лучше и точнее, и я не вижу здесь никаких противоречий. Мы с этой научной темой еще не заявлялись публично, но что касается места, где я работаю, никаких ограничений в этом плане не чувствую, только содействие. Заинтересованность от старших коллег есть, и мы с многими отделениями сотрудничаем, с Эмилем Давидовичем Исагуляном, он член нашей команды по разработке, у него есть личный опыт использования навигации с очками дополненной реальности.

Касаемо Вашего вопроса по Киари, часто нам требуется понять какие-то критические структуры, насколько близко, и анатомическая вариативность (различия от пациента к пациенту) бывает колоссальная. И если вы можете построить сосуды позвоночной артерии, вы прекрасно понимаете, где граница, свободно, уверенно можете оперировать в ране, не боясь повредить эти сосуды, зная, видя их проекцию в дополненной реальности, это один из частных примеров.

Андрей Реутов:

Несколько лет назад я познакомился с известнейшим французским футурологом, Жан-Кристоф Бонис нам рассказывал о том, как будет выглядеть будущее медицины. Как Вы в своих фантазиях видите дальнейшее развитие, нейрохирургия вообще пропадет и будут только роботы, искусственный интеллект и 3D-очки, как в фильме «Матрица», или все-таки мы останемся?

Антон Коновалов:

Говоря о будущем и касательно применения дополненной, виртуальной реальности, раз уж Вы заговорили о фильмах, сейчас у всех на слуху «Дюна», и ее режиссер снимал фильм «Бегущий по лезвию», там у главного героя был дома виртуальный ассистент, девушка, он с ней очень близко взаимодействовал, она проецировалась у него в комнате, он мог взять с собой модуль, в котором она с ним могла быть рядом, мог оплачивать апгрейд этого модуля, чтобы открыть новые функции. Я думаю, что наше будущее футурологами достаточно точно спрогнозировано, в будущем будут решения, когда мы будем видеть виртуальные объекты не только в очках, но и в повседневной жизни, будем с ними активно взаимодействовать. Что-то похожее появится рано или поздно, через 10-20 лет у нас будут персональные ассистенты на основе нейросетей, чат GPT25 и так далее, которые будут выглядеть, как реальные люди, и которые будут нам помогать в быту, в медицине, других сферах, и мы будем с ними взаимодействовать абсолютно естественно.

Андрей Реутов:

Я предлагаю на этой ноте завершить наш эфир. Напоминаю, что у нас сегодня в гостях кандидат медицинских наук, врач-нейрохирург, специалист из третьего легендарного нейрохирургического отделения Центра нейрохирургии Бурденко Антон Коновалов, который нам рассказал о смешанной, дополненной реальности. Я лично очень сильно замотивировался, но рекомендую не отрываться от реальности, а поехать домой, где нас ждут пока еще не виртуальные, а реальные люди, вкусный ужин и прекрасная компания. До новых встреч в эфире.