Svoboda | Graniru | BBC Russia | Golosameriki | Facebook

статья Мы стали либеральнее на 15 лет строгого режима

Борис Соколов, 24.12.2000
Клаус фон Штауффенберг

Клаус фон Штауффенберг

В деле капитана Валерия Саблина главный вопрос сегодня не в том, герой он или не герой. Для тех, кто разделяет либеральные и демократические ценности, - безусловно герой, чье имя должно быть в учебниках истории в качестве положительного примера, как для солдат и офицеров бундесвера сегодня образцом для подражания служат Клаус Штауффенберг и его товарищи по заговору 20 июля 1944 года. Для тех же, кто мечтает о социалистическом выборе и ностальгирует по советскому прошлому, Саблин и другие инакомыслящие и "инакодействующие" - изменники, враги, и о них лучше вообще не вспоминать.

Эти две категории людей никогда не сойдутся в своих оценках как дела Саблина, так и российской истории в целом. И бессмысленно, казалось бы, пытаться совместить оба подхода. Но именно так поступил уже новый российский суд, когда в 1994 году пересмотрел расстрельный приговор Саблину и заменил его 10 годами строгого режима. В военном мятеже-то капитан действительно виновен!

И тут возникает главный вопрос, связанный с событиями четвертьвековой давности, - вопрос о том, насколько нынешняя российская власть является правопреемницей власти коммунистической. Ведь в той же Германии, где Штауффенберг, Гёрделер, Роммель и другие участники заговора против Гитлера справедливо считаются национальными героями, никому и в голову не приходит ставить вопрос об их юридической реабилитации.

Признание Нюрнбергским трибуналом преступности национал-социалистического режима - в лице его руководителей и партийной верхушки - делает ничтожными приговоры его судов (кроме вынесенных по сугубо уголовным делам). И в послевоенной Германии жертвы нацистской юстиции заведомо считались невиновными. Это должностным лицам, в том числе и в судебной системе, приходилось проходить процедуру денацификации, в ходе которой выяснялось, не причастны ли они к преступлениям.

По законам, действовавшим в 1944 году, заговорщики, разумеется, были виновны. Да и сегодня в любой демократической стране убийство главы государства является тягчайшим преступлением. Никогда не станет героем человек, бросивший бомбу в федерального канцлера Шредера. Припомним, однако, кто именно был канцлером Германии в 44-м году. И вопрос о юридической вине Штауффенберга сразу станет кощунственным. Точно так же аргумент против Саблина - что стало бы с американским или немецким капитаном, силой захватившим боевой корабль, - снимается, если вспомнить, каким был режим, против которого боролся отважный капитан. Разве что людей коммунисты истребили чуть поменьше, чем нацисты, и репрессировали больше по классовому, а не по расовому признаку. Но тоталитарная суть от этого не меняется.

Карл Ясперс утверждал: "Коллективной вины одного народа или одной группы внутри народа - кроме политической ответственности - быть не может: ни уголовной, ни моральной, ни метафизической вины: Морально судим может быть лишь отдельный человек, коллектив - никогда". Но при этом добавлял: "Метафизическая вина делает каждого ответственным за все бесправие в мире, в особенности за преступления, совершенные в его время и с его ведома".

Осознание вины за настоящее и прошлое может быть только индивидуальным. В Западной Германии большинство к такому осознанию пришло, не без помощи, правда, западных оккупационных властей (на Востоке нацистов просто заменили на коммунистов). В России - нет, и потому преемственность с Советским Союзом кажется столь органичной и желанной и народу, и элите.

У нас своего Нюрнберга не было. И Россия является правопреемницей СССР не только в международных отношениях. Та часть советской политической элиты, что встала у власти в России постсоветской, считает своим наследством семь коммунистических десятилетий. Потому и приговоры советских лет пересматриваются в рамках непрерывной юридической традиции. Когда при Сталине на время отменили смертную казнь, вместо нее давали 25 лет лагерей. Российская юстиция присудила Саблину 10 лет. Получается, что мера либерализации нынешней власти по сравнению с коммунистической - это 15 лет строгого режима.

На фото: Клаус Штауффенберг. Из книги Марии Васильчиковой "Берлинский дневник 1940-1945"

Борис Соколов, 24.12.2000