Степан Зимин, получивший один из самых больших сроков "за Болотную" (3,5 года), на свободе. Это, конечно, главное. Но все это время мне хотелось рассказать историю его защиты. В свое время у меня просто не хватило времени и сил.

С осени 2012-го мы с женой начали свое журналистское расследование по Болотному делу. Потом стали помогать адвокатам. На суде по "делу 12-ти" я уже вошел в процесс официальным защитником. После ареста очередного обвиняемого следствие обычно сразу предъявляло крошечный кусочек видеозаписи, где смутно был виден вменяемый ему эпизод. Остальное - договаривалось словами, но считалось, что видеозапись - серьезный аргумент обвинения. Мы тут же начинали искать источник или альтернативные видео и фотографии, сопоставлять, сводить, анализировать.

Со Степой у нас была настоящая головная боль. С другими было понятнее: в большинстве случаев нам сразу удавалось найти съемки вмененных им эпизодов. Или понять, что эпизод этот - чистая выдумка. "На словах" Степану вменялось бросание в полицию кусками асфальта. Такое было на Болотной, и несколько эпизодов "с киданием" были обсняты со всех сторон. Но Степы на тех кадрах не было. Его вообще не оказалось на видеосъемках с Болотной (которых мы просмотрели почти 100 часов). То есть да, мы нашли кадры с ним еще во время шествия, до прихода на Болотную. Это был шок: Степан (в нем больше двух метров росту) возвышался над морем людей, как могучий утес. Его невозможно было не заметить. Тем более что, по словам полицейских, он был в черной маске! Однако на Болотной мы его никак не находили.

В деле тоже не было съемок самого эпизода - был кусочек "оперативного" видео, где уже задержанного Степана подводят к автозаку. Конечно, не сам эпизод, но уже что-то! На нем стоял "тайминг", но мы не могли спросить полицейского оператора, насколько он достоверен. Вдруг - удача: на фотосъемке корреспондента "Граней" Жени Михеевой отыскивается тот же самый момент. Такой же кадр, но с другого ракурса, мы обнаружили в фототеке РИАН. И у Жени, и на съемке "Новостей" стояло время, которое можно было проверить. Да, часы на камерах были выставлены правильно. Примерно то же время стояло и на оперативном видео.

Следующим делом мы обратились к составленной еще раньше шкале времени всего, что происходило на Болотной. Оказалось, что 18:07 (время, стоявшее на полицейской съемке) - самое начало событий. Еще до появления всяких "загородок", "камней" и до начала каких-либо столкновений. Стало понятно, почему мы не видели Зимина. Его уже просто не было на площади. А в момент его задержания огромная масса демонстрантов, еще не разрезанная омоновскими рейдами на части, плотно стояла напротив полицейской шеренги. Очень плотно стояла. Почти в давке. ОМОН понемногу поджимал толпу в сторону канала, только усиливая тем самым сдавленность. Полиция только и могла что пытаться выдергивать кого-нибудь из самого переднего ряда (зачем они это делали - другой вопрос). Операторы и фотографы тоже не могли проникнуть вглубь стоящей массы, и все съемки того времени - общие планы, со стороны. На них видна лишь неразличимая, уходящая вдаль масса людей. А Зимин говорил, что стоял в глубине. На съемке Минаева с верхней точки есть только один подходящий для случая Зимина момент: когда ОМОН клином попытался разрезать толпу, но увяз в людской массе. Кого-то прихватив с собой по дороге, омоновцы отошли назад. Кого тащат, сверху не видно, но именно там должен был стоять Степан.

Ни о каком "беганье туда-сюда и метании асфальта", о котором в голос рассказывали свидетели обвинения, и речи быть не могло. Особенно в отношении гиганта Степана. На суде, правда, главный "потерпевший" (он же "свидетель") омоновец Куватов пытался объяснять, что Степан "в давке переносился постоянно с места на место и бросал камни со всех сторон". Но судья и прокуроры воспринимали этот бред как должное.

В деле лежало еще одно видео. Следствие пыталось ссылаться на него в обвинении, но оно стало подарком защите. На нем мелькнул уже задержанный Степан, которого вели двое омоновцев. Но нас теперь интересовал даже не сам эпизод, а его время. А оператор РИДУСа, ведший онлайн-трансляцию, снимал нон-стопом. Правда, на записи время не отображалось, но можно было сопоставить запись с самой полной и непрерывной видеохроникой - трансляцией Минаева. Там со временем было все в порядке (его, правда, тоже пришлось устанавливать, но это было легко благодаря заметным часам в студии). Более того: снимая, оператор в какой-то момент четко произносит фразу: "Начали бросать камни", - и кладет камеру на землю, чтобы надеть защитный шлем. Происходит все это уже гораздо позднее задержания Зимина.

Мы нашли оператора Тимофея Васильева. Я опасался: репортеры часто сторонятся участия на какой-либо стороне. Но Тимофей без колебаний согласился прийти в суд по вызову защиты. Оказалось, он уже давал показания следователю, когда у него изымали съемку. Тимофей выступил в суде внятно и однозначно: подтвердил свое авторство и то, что съемка велась непрерывно. Степана он не вспомнил, но заверил: до того как он произнес свою фразу, камней не было.

Казалось бы, все уже ясно, но к тому времени был горький опыт дела Михаила Косенко, где доказательства защиты тоже казались абсолютными и несомненными. Со свидетелями Мише повезло как никому, но суд полностью наплевал на это. Поэтому нужно было найти все возможные аргументы, подтвердить показаниями каждый шаг. И тогда мы стали искать свидетелей задержания Степана. Шли несколькими путями.

Мы знали, в какой райотдел полиции он был доставлен. На сайте ОВД-Инфо нашлись, пусть и неполные, списки задержанных 6 мая по всем ОВД. Когда задерживают не десятками, а сотнями, то просто заталкивают всех подряд в ближайший автобус. Заполненный автозак едет в райотдел. Такой конвейер. Это значит, что оказавшиеся в одном отделе могли приехать в одном автобусе. То есть быть задержанными почти одновременно. Обычно тот, кто сообщает о задержанных из райотдела, оставляет ОВД-Инфо контактный телефон. Мы нашли такого человека, но у него не оказалось контактов всех остальных задержанных. И мы полезли в соцсети. У нас были только фамилии без имен. На митинг съезжались люди из разных городов. Но первый "комплект" возможных свидетелей был определен.

Одновременно мы снова просмотрели тонны видео, пытаясь найти людей, которых тащили в автозаки примерно в это время. Кроме того, мы обнаружили в деле еще одну оперативную съемку, сделанную уже в ОВД. На ней была единственная женщина, активно отстаивавшая свои права перед полицейскими. Ее же лицо было и на снимках задержаний, и в одном из профилей Вконтакте. Я написал ей личное сообщение. Вообще я много писал незнакомым людям в соцсетях по этому делу. Кое-кто не ответил или сказал, что больше не хочет вспоминать эту историю, но большинство откликались сразу же. Так я познакомился с Леной К. и ее мужем, будущими свидетелями в суде (их задержали вместе, на кадрах так и тащат - обнявшихся). Их закинули в автозак практически одновременно со Степаном, и они все помнили. Да, их выдернули из густой толпы, это было около 18:10, в самом начале, еще никто ни с кем не дрался и ничего не кидал, все основные события они вместе со Степаном наблюдали уже из окна. Нашлись еще несколько человек из этого автозака. К сожалению, они либо не помнили Степана, либо не могли подробно описать обстоятельств своего задержания. И потому защита решила их не выставлять

Оставалось найти связующее звено между свидетелями и Степаном. Среди снимков с Болотной на Яндекс-фотках нам попались фотографии Лены и других задержанных, сидящих в самом автозаке. А в самом центре между ними - Степан! Автор снимков, молодой фотолюбитель Айнур, тоже был среди задержанных и немедленно согласился представить свои снимки в суде. Все срослось: свидетели, подтверждающие их слова снимки, время, Степан. Наша "сыскная" функция закончилась. Дальше за дело взялись адвокаты Максим Пашков и Сергей Панченко.

День, когда они представляли в суде свои аргументы, должен был стать триумфальным для защиты. Судья Никишина сразу почуяла неладное. Но поначалу не могла понять, к чему клонит защита, по крупицам собирающая факты из документов и кажущихся разрозненными показаний свидетелей. И тогда судья решила бить обухом. Найдя "слабое звено" в лице непривычного к таким ситуациям провинциального юноши-фотографа, она обрушилась на него с грубым нажимом, издевками и двусмысленными вопросами. Парень просто растерялся. Вернее, он оставался верен себе, но они как будто заговорили на разных языках. А судья и не пыталась понимать свидетеля. Она отвела и его показания, и его снимки как "недостоверные". Я описал тогда эту историю. Но мне до сих пор стыдно перед честным, искренним Айнуром. Особенно стыдно за некоторых зрителей и участников процесса, которые, не разобравшись в ситуации, поспешили злобно поддержать судью в обструкции. Это ведь правоохранители не хотят слышать и понимать нас. Но и Маша Баронова, и активисты из группы поддержки болотников, они по одну сторону с Айнуром, а тем более со Степаном, которого тот пришел защищать...

Других свидетелей ей "остановить" не удалось и остальные материалы пошли в дело. Но тогда я понял: Степану - сидеть. И блестящие выступления адвокатов в прениях уже ничему не помогли.