Оглашение приговора Деннису Оле Кристенсену в Железнодорожном суде Орла, назначенное на 11 часов утра, началось почти без опоздания. В коридоре уже плотно стояли люди, не уместившиеся в зале суда, а на входе только еще начинала рассасываться толпа желающих войти в здание. Трое приставов с трудом успевали переписывать паспортные данные толпящихся у рамок людей. Кроме свидетелей Иеговы, как местных, так и приехавших из разных уголков России, коридоры районного суда заполнились телеоператорами, российскими и зарубежными журналистами и просто сочувствующими.

Единоверцы Дениса называют друг друга братьями и сестрами. "Он наш брат" - говорят о нем стоящие в коридоре женщины. И рассказывают о том, какой он человек, о его удивительной доброте, отзывчивости и трудолюбии.

Здание суда обустроено как-то по-советски. Гардероба нет, люди держат тяжелую зимнюю одежду в руках. В помещении душно. Скамеек в коридоре мало, большинству приходится стоять. Зал как будто из самых больших в суде, но вряд ли в него уместится больше 30 человек. Организовать видеотрансляцию в других залах - до этого районный суд города Орла еще не дорос. Или не захотел дорасти.

Впрочем, на лицах людей нет уныния. Есть, может быть, удивление: за что человека судят? А кто-то и не верит, что такое возможно: шесть с половиной лет… Ну не может же такого быть! Ну, дадут столько, сколько уже отсидел до суда, и выпустят.

Приставы, отвечая на вопросы женщин, говорят, что в случае оправдательного приговора, как и в случае небольшого срока, который уже в СИЗО отбыт, - да, выпускают прямо из зала. "Но мы обычно настроены на то, что никого не выпускают", - заключают приставы.

Проходит чуть меньше полутора часов, и по коридору проносится весть: шесть лет общего режима!

"Подожди, может быть скажут еще, что условно", - пытается утешить одна женщина другую. Впрочем, слез на глазах не видно. Только спокойная серьезность.

Заседание продолжается. Переводчику предстоит огласить весь текст, произнесенный судьей, на датском языке. Судья читал быстро. Переводчик переводит медленно, с трудом и, как поговаривают знающие язык люди, не очень качественно. Но таков порядок. Не потому что человек не знает языка - Деннис Кристенсен неплохо говорит по-русски. А потому что все тонкости юридических терминов трудно понимать на языке неродном. А уж нынешние наши громоздкие приговоры, в особенности невиновным, и по-русски-то трудно понять.

Судья объявляет перерыв.

Приставы оттесняют публику подальше от зала суда, по разным концам коридора. "На лестницу, пожалуйста... Еще шаг назад..."

Плотный кордон приставов в черной форме с бронежилетами теснит толпу верующих, сочувствующих, корреспондентов и правозащитников. Но до конца загнать всех на лестницу не удается - людям некуда уже тесниться. Проходит минута, другая... Десять минут... И вот Денниса ведут в сопровождении группы приставов и конвоя. Ведут быстро, проходят считанные секунды, пока проводят его по опустевшему коридору. Работают телекамеры и фотоаппараты. Люди хлопают в ладоши и выкрикивают слова признательности и поддержки - с лестницы, с двух концов коридора. Деннис идет с высоко поднято головой и улыбается. Едва успевает произнести на ходу слова благодарности пришедшим его поддержать - на русском и на английском, как приставы уводят его в боковой коридор и плотной стеной перекрывают туда дорогу. Теперь пожалуйста - можете проходить...

Публика вновь рассредоточивается по коридору. Кто-то обсуждает эти дикие гонения на веру. Кто-то радуется, что хоть мельком увидел Денниса - такого светлого, внутренне сильного, ничуть не унывающего.

Проходит около получаса, и снова приставы теснят людей, снова пытаются загнать на лестничные ступени… А среди них, между прочим, два представителя посольства Дании в Москве, представитель посольства Канады, Евросоюза… Интересно, возможно ли где-нибудь еще такое - чтобы приставы провинциального городка оттесняли куда-то на лестницу, битком забитую людьми, представителей иностранных посольств, европейских корреспондентов - и ради чего? Ради того чтобы мирного человека, не совершившего абсолютно ничего преступного, провести под конвоем по пустому коридору!

Деннис Кристенсен, заходя в зал, вновь успевает сказать слова благодарности. Ни тени надломленности, ни намека на тяготы и страдания в облике и движениях.

Через некоторое время приставы начинают пускать людей в зал. Люди плотно заполняют скамейки. И снова большинство желающих войти в зал остается снаружи.

Расположение зала не совсем непривычное. Стеклянное ограждение вокруг скамьи подсудимых находится в конце зала за спиной публики, и пришедшие могут видеть перед собой только судью. Прокуроры сидят в одном ряду с адвокатами справа от публики. Переводчик сидит рядом с Деннисом через стекло и вполголоса читает по-датски текст приговора. Судья - человек неопределенного возраста и совершенно безликой наружности - откровенно скучает в ожидании. Так проходит чуть меньше часа, и переводчик просит объявить перерыв, жалуясь на усталость. Судья объявляет перерыв. Приставы выводят людей из зала суда и снова оттесняют всю публику по двум концам коридора. И вновь под аплодисменты проходит по пустому коридору Деннис Кристенсен.

Людям, приехавшим из разных мест, есть о чем друг с другом поговорить. Cколько же свидетелей Иеговы по стране находятся сейчас под стражей в СИЗО, а сколько под домашним арестом? На сайте правозащитного центра "Мемориал" перечислены 19 человек, находящихся под стражей в ожидании суда, но на самом деле таких людей значительно больше.

"Из верующих только свидетелей Иеговы сейчас преследуют?" - интересуются верующие у правозащитников. Нет, если брать всех верующих - против мусульман из "Хизб ут-тахрир" гонения развернуты куда более жесткие…

Заседание возобновляется около трех часов дня. Чувствуется нервозность приставов, один из которых инструктирует коллег, находящихся в зале: мол, если кто-то съемку начнет вести - выводить сразу же, без разговоров.

Журналисты с телекамерами ждут в коридоре в надежде, что хотя бы по окончании процесса разрешат им зайти в зал суда, снять Денниса Кристенсена и задать ему вопросы. Здесь и камеры Associated Press, и датские телеканалы, и камеры отечественных информагеств. Но нет: точно так же по окончании заседания приставы оттесняют их в дальний конец коридора, плотной стеной встают между опустевшим коридором и оттесненной публикой, и все, что удается тележурналистам, приехавшим сюда издалека, - это снять, как последний раз проводят конвоиры по коридору Денниса Кристенсена.

Люди покидают здание суда в половине пятого вечера. Начинает смеркаться, идет снежок. Город смотрится каким-то унылым и опустевшим. Напротив здания суда раскинулся большой городской парк, в зимнее время совершенно безлюдный. В нем одиноко стоит памятник Ивану Тургеневу, который смотрит на замерзшую Оку, на заснеженные нечищеные аллеи, ведущие к ней. И ни души поблизости…

Деннис Оле Кристенсен мог бы благополучно жить в своем Копенгагене, где и в кошмарном сне никому не приснится преследовать человека за веру, за религиозную проповедь. Но он выбрал для жизни и проповеди этот город в российской глубинке, такой же неблагополучный, как и множество других наших городов, с обшарпанными фасадами зданий, с нищими кварталами и матерящимися алкашами. Он работал плотником, был зарегистрирован как индивидуальный предприниматель, исправно платил налоги. Источником его существования был честный физический труд. Изучение Библии, участие в богослужениях и проповедь были делом его души и сердца. И уж безусловно не к материальному благополучию стремился в жизни этот человек.

А ведь подумать - сколько обывателей мечтают перебраться из нашего неблагополучия в Европу, не говоря уж о Дании, одной из самых комфортных стран Скандинавии. Но Деннис Кристенсен полюбил Россию, поселился в родном городе своей супруги и, как видно, даже не пытался уговорить ее уехать в Данию. Он произнес в судебном заседании эти слова: "Я люблю Россию".

Не должно ли быть нам, россиянам, как-то все-таки неловко перед ним? Ведь мы не знаем, чего ему стоит эта приветливая улыбка, и не знаем, каково на самом деле переносить ему все тяготы неволи, эти реально пыточные условия наших следственных тюрем. Ему предстоит этап со всеми его окриками и лютованием конвоя, а затем колония, где начальство частенько ненавидит заключенных с высоко поднятой головой и доброй улыбкой. Повсеместно против таких заключенных чинят провокации, подвергают их пыткам…

На небольшой пресс-конференции, спонтанно организованной в помещении одной из общественных организаций Орла, Валерий Борщев, приехавший из Москвы, сказал, что по его впечатлению и судья, и прокурор чувствовали себя неловко и как будто даже понимали, что совершают что-то предосудительное.

Что ж, вполне возможно. Может быть, именно поэтому корреспондентов с камерами не пустили в зал суда на оглашение приговора, как это положено по закону. Есть что скрывать, есть чего стыдиться.

Адвокат Антон Богданов сказал, что у Дениса Кристенсена очень четкая позиция относительно приговора: только полная реабилитация, извинения и компенсация, и никаких помилований и УДО.

Со временем, возможно, все так и будет. А пока что у Денниса Оле Кристенсена большие испытания впереди.

Ближайшее время, пока будет разбираться апелляция, Деннис будет находиться в следственном изоляторе Орла.

Ему можно писать по адресу: 302040, г. Орел, ФКУ "СИЗО №1 УФСИН по Орловской области", ул. Красноармейская, д.10, Кристенсену Деннису Оле, 1972 г.р.