Внезапное заседание Священного синода Московского патриархата, второе по счету «в дистанционном формате», провел 8 ноября патриарх Кирилл. О его неожиданности свидетельствует то, что на официальном сайте патриархии до сих пор нет протокольных фото. Только 30-секундный видеоролик, который создает впечатление, что патриарх говорит по зуму с управделами патриархии митрополитом Дионисием (Порубаем). Обычно заседания синода — своего рода церковного правительства — проводятся раз в два месяца и тщательно готовятся.

Поспешность, равно как и противоречивость принятых синодом решений, дали экспертам повод говорить о крайне раздраженной реакции патриарха на публикации околокремлевских телеграм-каналов о том, что в РПЦ скоро начнется свой «транзит власти» и выбор Кремля окончательно остановился на митрополите Тихоне (Шевкунове). Таким предположениям способствуют как чрезвычайная публичная активность Тихона по «федеральной» повестке, так и затянувшаяся более чем на год «самоизоляция» патриарха в тщательно охраняемом подмосковном объекте «Скит».

Итак, главным решением синодального заседания стала передача патриарху прав единолично увольнять и назначать руководителей синодальных учреждений Московского патриархата — от управления делами и Отдела внешних церковных связей до патриаршего совета по культуре (возглавляемого, между прочим, Тихоном) и финансово-хозяйственного управления. Всего в журнале заседания перечислено 16 учреждений, но перечень заканчивается «резиновой» формулировкой — «иных синодальных и общецерковных структур». По большому счету, столь радикальная реформа церковного управления, сделанная без какого-либо соборного обсуждения и подготовки, окончательно формально закрепляет авторитарный стиль правления, который все 12 лет своего патриаршества демонстрировал Кирилл. И слово «синодальное» в названиях учреждений, теперь уже и юридически переданных под единоличный контроль патриарха, превращается в атавизм.

Синод РПЦ — орган специфический; его субъектность имеет скорее символический, чем реально административный характер. Хотя название этого органа переводится с греческого как «собор», но в истории Русской церкви он впервые появляется только при Петре I в формате «духовной коллегии», то есть министерства церковных дел под руководством государева чиновника — обер-прокурора. Единственный в истории Русской церкви реально свободный Поместный Собор 1917–1918 гг. преобразовал синод в соборный орган — избираемый по определенным правилам раз в три года на таком же свободном Соборе. Но большевики и их преемники больше не позволили провести Собор, подобный тому, единственному. Синод был возрожден уже под контролем ОГПУ в 1927 году как чисто декоративный совещательный орган при заместителе патриаршего местоблюстителя (позже — при патриархе), который придает видимость коллегиальности единоличным решениям. И по нынешнему Уставу РПЦ синод формирует себя сам — из постоянных членов (назначенных синодом на важные кафедры или должности) и временных (вызываемых синодом на полгода). И обычно все решения принимает консенсусом, то есть единогласно.

Зачем же патриарху Кириллу понадобилось изымать у синода и присваивать себе полномочия, которые синод и так исполнял чисто номинально?

«Транзит» чреват административной турбулентностью, когда «спавшие» до того институты «вспоминают» о своих полномочиях и принимают реально коллегиальные решения. Нынешняя узурпация выглядит как «профилактический» шаг патриарха на случай попыток начать «транзит» без его согласия. По сути, это деинституциализация синода.

В том же ряду стоит принятое на столь же внезапном и виртуальном заседании синода 15 октября со ссылкой на коронавирус решение о переносе на будущий год Архиерейского собора, ранее назначенного на конец ноября. По Уставу РПЦ, такой перенос невозможен, поскольку Архиерейский собор созывается «не реже одного раза в четыре года». Последний такой собор прошел в декабре 2017 года. Также противоречит Уставу РПЦ принятое синодом 8 ноября решение разрешить епархиальным архиереям не созывать ежегодные епархиальные собрания. Синод наделил архиереев правом единолично продлевать полномочия органов епархиального управления, которые истекают в этом году. Это почти как если бы правительство России наделило губернаторов правом единолично продлевать полномочия депутатов по истечении срока, на который их избрали, без всяких новых выборов. Понятно, что реальной церковной демократии (соборности) в РПЦ и так не было, но теперь ее нет и номинально.