С пятницы все разговоры, новости, статьи, комментарии посвящены, конечно, только одному — трагедии в «Крокус Сити Холле». Прошли почти сутки, но на многие вопросы так и не получен ответ, а новые все продолжают возникать.
Все крупнейшие катастрофы уже много раз описаны в литературе — и в особенности та, которая стала в истории эталоном халатности «верхов», их близорукости, самонадеянности и амбициозности, унесшей множество жизней. Я говорю, конечно, о «Титанике». И самое интересное, что «Титаник» тоже «предупреждали»: за четырнадцать лет до крушения, в 1898 году, был опубликован роман Моргана Робертсона «Тщетность, или Гибель «Титана», который принято считать предсказанием катастрофы. Предсказание это на самом деле невероятно точное, а Робертсона, которого до трагедии никто не знал и не читал, после 15 апреля 1912 года стали сравнивать с Нострадамусом. Его роман мы сегодня и перечитаем — и в попытке отвлечься от ленты новостей, и в попытке понять кое-что важное не только о локальных трагедиях, но даже и о нашей собственной стране.
Надо сказать, что когда неудачливый писатель-фантаст Робертсон, бывший моряк, принес в издательство свое новое произведение, на него мало кто обратил внимания — и вполне обоснованно: роман написан очень плохо. Сюжет у него размазанный, слог страшно неуклюжий, персонажи плоские, хотя и с проблесками жизни — вообще иногда кажется, что автор специально портил собственный текст, потому что писать настолько плохо просто невозможно. И все же спустя четырнадцать лет книга стала бестселлером — из-за нескольких сцен в первой ее половине:
Дует норд-ост. Атлантику пересекает лайнер «Титан», идущий из Америки в Европу. Это самый мощный, самый совершенный, самый непотопляемый корабль в мире — образец прогресса и силы человеческого разума. Название, размеры, тоннаж, число пассажиров и команды, технические характеристики, описанные с невероятной дотошностью, и даже время круиза (апрель) — все почти стопроцентно совпадает с данными «Титаника», который выйдет в свой первый и последний рейс четырнадцать лет спустя. Совпадает и то, что самонадеянное командование решило не нагружать свое судно громоздкими спасательными плотами и лишними шлюпками:
«Непотопляемый и несокрушимый, «Титан» нес только самое минимальное количество спасательных шлюпок, разрешенное законодательством. Они, числом двадцать четыре, были затянуты чехлами и надежно принайтованы к своим кильблокам на верхней палубе. Их общая вместимость составляла всего пять сотен человек. От «ненужных и неуклюжих» спасательных плотов отказались вовсе <…>».
Титаник отчаливает из Саутгемптона. Фото: википедия
И есть в романе еще одна интересная техническая деталь: владелец «Титана» приказывает всем капитанам держать на североатлантической трассе полный ход при любых погодных условиях. Соображения простые: если он врежется в другое судно, то на полном ходу «Титан» просто разрежет меньший корабль пополам, и пусть лучше ко дну идет меньшее судно, чем образец прогресса.
Здесь, пожалуй, сходства с «Титаником» заканчиваются. По сюжету «Титан» пересекает океан не впервые — это уже третий круиз. И в первый же день пути действительно топит встречное судно, проходит мимо него, не останавливаясь, и слышит за кормой проклятия чужой команды: иди, мол, на (фиг), британский пассажирский корабль. Пассажиров, конечно, будить никто не решается — это повредит репутации капитана. Кстати, сцена, в которой капитан требует от матроса Роулэнда, чтобы тот молчал о столкновении, может напомнить многим из нас и пятничное затяжное молчание федеральных каналов и так и не последовавшее в ближайшие часы обращение президента к пострадавшим — и вообще многие реалии сегодняшнего дня. Судите сами:
«— Да, сэр. Я доложил о встречном судне, как только его увидел.
— Здесь давайте без протокола. Вам, конечно же, ясно, что ничего нельзя было сделать ни для того, чтобы предотвратить это ужасное столкновение, ни для спасения людей.
— Конечно же, ничего, при скорости в двадцать пять узлов в густом тумане, сэр.
Капитан впился взглядом в Роулэнда и нахмурился.
— Мы здесь не обсуждаем скорость нашего судна, уважаемый. Равно как и правила, установленные нашей компанией. Когда мы придем в Ливерпуль, и вы придете за жалованием, вам будет выдан конверт от имени компании — судовладельца с тысячей фунтов стерлингов наличными. Это будет плата за ваше молчание по поводу прискорбного инцидента, который может печально сказаться на репутации компании. Огласка ничему не поможет.
— Нет, сэр. Я не возьму этих денег. И я расскажу об этом групповом убийстве при первой возможности.
<…>
— А известно ли вам, Роулэнд, — спросил он вкрадчиво, — что, поступив так, вы окажетесь в одиночестве, вас дискредитируют, вы потеряете место, и у вас появятся враги?
— Мне известно даже больше того, — взволнованно отвечал Роулэнд — Я знаю, какой властью обладаете вы как капитан. И что вы можете приказать надеть на меня наручники и арестовать прямо сейчас, в этой каюте, за какое вам будет угодно мнимое прегрешение. Я также знаю, что обычной записи об этом в вахтенный журнал, не подкрепленной никакими свидетельствами, будет достаточно, чтобы обеспечить мне солидный тюремный срок. Но я знаю и устав Адмиралтейства, и даже из своей тюремной камеры я буду иметь возможность послать и вас, и вашего старпома прямиком на виселицу».
После этого капитан непокорного матроса травит — правда, не совсем успешно.
Так вот, на следующий день жизнь продолжается как ни в чем не бывало, и корабль плывет — до тех пор, пока ночью его правый борт не дырявит айсберг.
У Робертсона линия «Титана» не основная, а его крушение не является кульминацией: все вертится вокруг одной любовной линии Роулэнда и пассажирки первого класса. Точнее, любовь на этой линии односторонняя: матрос ее любит, а она его, скорее, ненавидит. После крушения она оказывается одной из очень немногих, уместившихся в спасательной шлюпке, а матрос продолжает сюжет тем, что оказывается на дрейфующем айсберге вместе с ее дочерью. Дальше описываются их приключения в океане и дальнейшее воссоединение дочери с матерью.
Во всей этой литературной истории есть несколько деталей, ради которых ее — пусть и плохо написанную — стоит вспоминать, причем именно сегодня и именно нам, пока корабль плывет, как назвал когда-то свой фильм Фредерико Феллини. Ее стоит вспоминать, например, ради того, чтобы еще раз посмотреть на философию большого корабля со стороны. У Робертсона «Титан» — железная махина, которая действительно была по-настоящему великой, которая была признана миром, на которой играли лучшие оркестры и выступали лучшие актеры — в общем, это было государство с большой культурой и значительным техническим потенциалом.
И катастрофа этого лайнера началась не с айсберга на горизонте — его крушение было предопределено тогда, когда он решил протаранить меньшее судно ради сохранения собственного статуса.
Кадр из фильма «И корабль плывет»
Кстати, это судно в книге Робертсона принадлежало той же компании, что и «Титан», то есть команды обоих были, что называется, братскими народами. А может быть, началось это крушение еще раньше: когда на борт взошел капитан, готовый платить за молчание и устранять несогласных — капитан, философией которого стал девиз «Можем повторить!» (собственный переход через Атлантику любой ценой).
Еще эту историю стоит вспоминать сейчас потому, что образ «Титана» / «Титаника» — это вечный символ того, к чему может привести самообольщение. Мы великий корабль, нас все боятся — и не надо нам давать советы, сколько у нас должно быть спасательных шлюпок! Это все провокация и шантаж — ⅙ часть суши (или сколько там теперь площадь нашего с вами лайнера) не может пойти ко дну. И пока на борту будет царить такая философия, люди будут продолжать гибнуть, шлюпок будет едва хватать на пассажиров первого класса, а запасные выходы в концертных залах и торговых центрах будут оставаться закрытыми.
Ну и наконец: эту историю стоит вспоминать ради того, чтобы правильно расставлять приоритеты. Потому что пока главными врагами капитана будут не айсберги, а правдолюбцы-матросы, не согласные замалчивать преступления ради пачки долларов, пока террористами у нас будет объявляться писатель Акунин* (внесен в реестр террористов и экстремистов, признан «иноагентом»), а за оправдания ИГИЛ** (запрещенная в России террористическая организация) будут сидеть Беркович и Петрийчук — в общем, пока мы не перестанем травить впередсмотрящих вместо того, чтобы учиться обходить айсберги, наш «Титаник» обречен, сколько его ни перестраивай.
Пробило две склянки, потом три. Боцман и его команда, наконец, присели покурить перед сном, когда из «вороньего гнезда» раздался испуганный вопль:
— Что-то впереди, сэр! Не могу разглядеть!
Старпом вмиг очутился у тумбы машинных телеграфов и схватился за рукоятки.
— Докладывай, что видишь!!! — крикнул он в ответ.
— Дайте лево на борт, сэр!!! На правом крамболе… Нет, прямо по курсу! Корабль! — доложил впередсмотрящий.
— Лево на борт!! — скомандовал старпом рулевому. Тот отрепетовал приказ и подчинился. С мостика так ничего и не было видно. В корме мощная рулевая машина повернула перо руля, но едва курс изменился всего на три градуса по картушке компаса, из серого тумана впереди выплыли прямые паруса тяжело груженого судна, пересекающего курс «Титана» на расстоянии в какую-то половину его длины.
— Сто тысяч чертей!!! Рулевой, на курс! — рявкнул старпом. — Свистать всех наверх!
Он опустил рычаг закрывания водонепроницаемых дверей, вдавил кнопку оповещения капитана и сжался в ожидании столкновения.
Столкновения, как такового, почти и не почувствовалось — носовая часть «Титана» легко вздрогнула, и на палубу, от форштевня до фок-мачты, обрушился град обломков мачт, рей, посыпались канаты и паруса. Затем вдоль обоих бортов пронеслись мимо призрачные черные пятна, половинки разрезанного судна. И с одной из этих половинок, где все еще горел тусклый навигационный огонь и раздавались невнятные панические вопли, старпом расслышал громкий и ясный голос:
— Чтоб на вас Господне проклятье пало, вместе с вашим плавучим топором, убийцы медноголовые!!!
Половинки погибающего судна сгинули во тьме за кормой; людские вопли вскоре заглушил шум ветра. Пароход «Титан» вернулся на курс. Старпом так и не передвинул рукояток машинного телеграфа.
* Внесен в реестр террористов и экстремистов, признан «иноагентом»
** Запрещенная в России террористическая организация
