От госконтроля к госконтролю. 30-летняя история российской нефти

По итогам 2020 года больше половины нефти в России было добыто компаниями, которые прямо или косвенно контролируются государством. Крупнейшей из них, с долей добычи почти 40%, стала «Роснефть», хотя в начале 2000-х эта доля составляла всего 4%. В год 30-летия распада СССР мы решили вспомнить историю приватизации одной из важнейших российских отраслей – нефтедобывающей промышленности. И понять, почему к концу этого пути нефтянка оказалась у его начала.

Советский период: предпосылки краха

«Черное золото» было для позднего Советского Союза одним из важнейших инструментов для решения внутриэкономических и внешнеполитических задач. Высокая мировая цена на нефть подпитывала плановую экономику, позволяя закрывать глаза на противоречия социалистической системы. Но когда в 1980-х годах наступил длительный период низких цен, страна развалилась.

С распадом Союза нефтянку, наряду с другими отраслями, ждали серьезные потрясения. Они особенно видны по уровню добычи нефти. Так, больше всего сырья страна добыла в 1988 году — почти 570 млн тонн, что составляло 20% общемировой добычи. В 1990-е добыча упала почти на треть – до 300 млн тонн – и оставалась примерно на этом уровне целое десятилетие.

Кризис в отрасли был заложен раньше, в самой структуре советской нефтяной промышленности, считает старший научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Нина Пусенкова. Так, советские нефтяники активно использовали несколько западносибирских гигантов и почти не вводили в работу средние и мелкие месторождения. При этом мало задумывались о повышении нефтеотдачи. Они безудержно наращивали добычу и экспорт нефти, но забывали о геологоразведке и развитии инфраструктуры. Экономист отмечает и «экологическое варварство» при освоении новых регионов, и загубленные безудержной добычей ценные месторождения. С распадом Союза потерялись хозяйственные связи с предприятиями бывших республик, производившими важнейшую для отрасли продукцию. Например, трубы для нефти поставляла Украина, Азербайджан выпускал 40% нефтепромыслового оборудования, а весь танкерный флот остался в странах Балтии.

«Таким образом, России досталась больная нефтяная промышленность, подорванная плановой экономикой. Лечить ее пришлось рыночными лекарствами. Готовых рецептов не было – восстанавливали отрасль методом проб и ошибок», – считает Пусенкова.

Подробную историю нефтяной отрасли в 1990–2020 годы смотрите в нашем таймлайне:



Приватизация нефтедобывающей промышленности началась в 1992 году с указа президента об акционировании предприятий нефтяной отрасли. Акционерный капитал компаний делился на 25% привилегированных и 75% обыкновенных акций. При этом 51% обыкновенных акций (то есть 38% всего капитала) передавался государству сроком на три года. Остальные распределялись между сотрудниками компании или продавались на чековых аукционах.

За год до этого Минтопэнерго, контролирующее нефтянку, зарегистрировало три крупных концерна, которые заложили основу нефтяной промышленности современной России: «Сургутнефтегаз», ЮКОС и «ЛангепасУрайКогалымнефть». Последний уже в первые годы стали называть сокращенно – ЛУКОЙЛ.

Вице-президент компании Равиль Маганов за идею названия получил премию в 300 рублей. Возглавил компанию первый замминистра нефтегазовой промышленности СССР Вагит Алекперов. Тогда же глава межбанковского объединения “МЕНАТЕП” Михаил Ходорковский стал заместителем министра топлива и энергетики. Вскоре ЛУКОЙЛ, ЮКОС и «Сургутнефтегаз» были преобразованы в акционерные общества открытого типа.

Все остальные нефтедобывающие предприятия объединили в государственную «Роснефть». На ее основе создали Сибирско-Дальневосточную нефтяную компанию (СИДАНКО), Восточную нефтяную компанию (ВНК), Оренбургскую нефтяную акционерную компанию (ОНАКО), Тюменскую нефтяную компанию (ТНК) и российско-белорусскую госкомпанию «Славнефть». Ни одна из них не сохранила своей независимости – за три десятилетия их активы перешли под контроль «Роснефти» и «Газпрома».

ТНК в 2003 году вошла в холдинг с британской BP, образовав ТНК-BP. А в 2013 году в результате сложной сделки вернулась под полный контроль «Роснефти». СИДАНКО обанкротилась в 2005 году. Ее активы сначала разобрали ТНК-BP и ЮКОС, а потом они вернулись «Роснефти». Похожие судьбы ждали ВНК, поглощенную ЮКОСом в конце 1990-х, ОНАКО, отошедшую ТНК-BP. А созданная через год Сибирская нефтяная компания через несколько лет досталась структурам «Газпрома».

Убийства нефтяников

В 1994 году правоохранительные органы всерьез заговорили о планомерном отстреле нефтяников криминальными структурами. В августе 1994 года убит президент «Мегионнефтегаз» Анатолий Кузьмин. Спустя месяц – коммерческий директор компании «Нефть Самары» Юрий Шебанов. Вице-президенту ЮКОСа и будущему мэру Самары Виктору Тархову повезло больше. Когда в Новокуйбышевске взорвали его служебный джип, предпринимателя в автомобиле не было.

Залоговые аукционы

Полностью независимые от государства нефтяные компании образовались в результате залоговых аукционов. Они же считаются чуть ли не «первородным грехом» российского крупного бизнеса. Эта схема позволила первым русским олигархам выкупить дорогостоящие государственные активы по ценам, гораздо меньшим, чем их реальная стоимость.

К началу 1995 года промышленность находилась на пике кризиса неплатежей, а государству остро не хватало денег. Только нефтяные предприятия задолжали госбюджету более 7,5 трлн рублей. Этих денег хватило бы на ликвидацию задолженности по выплате пенсий, зарплат военным, силовикам и шахтерам. В марте 1995 года банковский консорциум («Империал», Столичный банк сбережений, “МЕНАТЕП”, Альфа-банк и “ОНЭКСИМ”) предложил правительству сделку – банковские кредиты под залог пакетов акций госпредприятий. Право заключать кредитные договоры разыгрывалось на аукционах.

Предложение поддержали. С ноября по декабрь 1995 года Минфин заключил 12 кредитных договоров под залог акций. В случае невозврата кредитов государственные пакеты акций переходили в собственность банков. Так и произошло. Большинство аукционов проходили без конкуренции, и активы уходили банкам по минимальной цене. Посторонние и иностранные инвесторы к аукционам не допускались. В 1995 году будущие кредиторы правительства получили 51% акций «Сибнефти», 51% акций СИДАНКО и 45% акций ЮКОСа. «Сибнефть» тогда досталась Нефтяной финансовой компании Бориса Березовского и Романа Абрамовича за $100,3 млн, СИДАНКО – банкам МФК и «ОНЭКСИМ» Владимира Потанина за $130 млн. ЮКОС ушел в «МЕНАТЕП» Михаила Ходорковского за $159 млн. В залоговых аукционах на 5% акций ЛУКОЙЛа и 40,12% акций «Сургутнефтегаза» победили сами эмитенты.

Правительство теоретически могло погасить задолженность и вернуть себе акции компаний, но это было не в интересах банкиров. В итоге кредиторы получили право продать залоговые пакеты для погашения кредита. Залоговая эпопея завершилась в 1997 году. В результате все залоговые пакеты перешли структурам, родственным залогодержателям.

Кризис цен и отрасли

Когда в 1997 году ЮКОС получил контроль над Восточной нефтяной компанией (ВНК), компания Михаила Ходорковского вышла на второе место в России по добыче. Бизнесмен заявил, что ЮКОС совместно с «Сибнефтью» намерен участвовать в приватизации «Роснефти». Они даже подписали меморандум об объединении в компанию ЮКСИ. Предполагалось, что она станет обладателем самых больших в мире доказанных запасов нефти и будет крупнейшей в России. Но эти планы сломало падение цен на нефть.

В марте 1998 года баррель российской Urals продавался на международном рынке за рекордно низкие $11. И планы по приватизации «Роснефти» так и не реализовались. Стартовая цена аукциона должна была составить $2,5 млрд – при низких ценах на нефть участники рынка посчитали ее завышенной. Участвовать в конкурсе отказались британская ВР и альянс Shell, «Газпрома» и ЛУКОЙЛа. А ЮКОС и «Сибнефть» остановили переговоры о слиянии. На конкурс по продаже «Роснефти» не было подано ни одной заявки. К концу года мировые цены на российскую нефть упали до $10 за баррель.

Кризис стал переломным моментом для нефтяной промышленности. Отдельные компании заявляли, что находятся на грани банкротства. Тогда нефтяники потребовали снизить налоги для отрасли, угрожая снижением добычи. Государство пошло навстречу, перераспределив в их пользу отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы и урезав транспортные тарифы. А девальвация рубля привела к уменьшению «долларовой» себестоимости добычи. Весной 1999 года рост цен на мировом рынке возобновился. Кризис даже пошел на пользу нефтяной промышленности, заставив компании заняться модернизацией мощностей.

2000-е: государство возвращает контроль над нефтью

В 2000-е годы производство нефти начало увеличиваться после почти 10 лет стагнации. Добыча росла в среднем на 0,6–2,4% ежегодно и к 2012 году достигла примерно 519 млн тонн. В 2019 году добыча составила 561 млн тонн, практически догнав советский максимум. Сейчас страна входит в тройку крупнейших производителей сырья наряду с Саудовской Аравией и США.

В начале века самой быстрорастущей российской нефтяной компанией был ЮКОС Михаила Ходорковского. В 1990-х годах ЮКОС балансировал на грани банкротства, а к концу десятилетия работал с убытком почти в миллиард долларов. Однако в 1999 году компания заработала 1,1 млрд долларов, а в 2002 году – уже 2,9 млрд долларов. Причем успех был связан не только с высокими ценами на нефть, но и с умелым управлением, считает Пусенкова. При этом ЮКОС использовал и различные способы оптимизации налогов, включая использование внутренних офшоров, трансфертных цен (установление цен в сделках между взаимозависимыми лицами) и продажу нефти под видом «скважинной жидкости». В разных видах эти методы использовали и другие нефтяные компании. Но именно налоговая оптимизация легла в основу первого дела ЮКОСа.

За неполные четыре года рыночная капитализация компании выросла с 320 млн до 21 млрд долларов. ЮКОС рос за счет агрессивных поглощений, параллельно наращивая переработку и сбыт. К 2003 году компании принадлежали шесть нефтеперерабатывающих заводов и 1100 АЗС – одна из крупнейших сетей в России.

В 2003 году компания Михаила Ходорковского вышла на первое место в России по добыче нефти и пыталась объединиться с «Сибнефтью» Романа Абрамовича. Суммарная добыча обеих компаний в 2002 году составляла 103 млн тонн – четвертый в мире результат. Но этим планам не суждено было сбыться – осенью 2003 года Ходорковского задержали.

Дело ЮКОСа как точка возврата

Михаил Ходорковский прямо говорил, что его амбиции не ограничиваются бизнесом. Уйти из бизнеса он обещал к 2007 году – накануне новых президентских выборов. В то же время компания финансировала политические партии, включая оппозиционные – «Яблоко», СПС и КПРФ.

Весной 2003 года Совет по национальной стратегии опубликовал доклад о заговоре олигархов. В нем утверждалось, что Ходорковский хочет отстранить Путина от управления страной. 2 июля Генпрокуратура арестовала Платона Лебедева, совладельца ЮКОСа, за незаконную приватизацию МЕНАТЕПом компании «Апатиты» в 1994 году. Потом прошли обыски в самом ЮКОСе. 25 октября 2003 года Ходорковского арестовали в сибирском аэропорту по обвинению в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов в особо крупных размерах. 30 мая 2005 года Мещанский суд города Москвы приговорил Ходорковского и Лебедева к девяти годам в колонии общего режима. Затем срок наказания снизили до восьми лет.

Летом 2008 года Генпрокуратура предъявила Ходорковскому и Лебедеву новые обвинения – в краже и легализации акций Восточной нефтяной компании на 3,6 млрд рублей и хищении нефти собственных дочек на общую сумму почти 900 млрд рублей, которая была продана через внутренние офшоры по трансфертным ценам.

На процессе в мае 2010 года бывший премьер-министр России Михаил Касьянов рассказал, что налоговая оптимизация ЮКОСа ничем не отличалась от методов других нефтяных компаний. Все они использовали трансфертное ценообразование и льготное налогообложение. Касьянов заявил, что считает дело в отношении Ходорковского и Лебедева политическим.

Нефть уходит с молотка

В 2004 году для возмещения долгов ЮКОСа перед федеральным бюджетом судебные приставы предписали продать «Юганскнефтегаз». Компанию за $9,35 млрд приобрела неизвестная фирма «БайкалФинансГруп», накануне зарегистрированная в Твери. Через три дня «Роснефть» выкупила «БайкалФинансГруп» за 10 тыс. рублей.

Купив «Юганскнефтегаз», «Роснефть» стала второй по размеру нефтяной компанией с добычей 74,4 млн тонн нефти. В марте 2006 года банки продали «Роснефти» долги ЮКОСа на $455 млн. После этого на долю «Роснефти» и налоговиков стало приходиться более половины задолженности ЮКОСа, и госкомпания приступила к его банкротству.

Дело ЮКОСа запустило процесс национализации нефтяной отрасли. Далее «Роснефть» поглотила ТНК-BP, «Итеру» и «Башнефть». Государственный «Газпром» тоже начал создавать свой нефтяной бизнес. В 2005 году он купил у Абрамовича «Сибнефть» (сейчас «Газпром нефть»). Позже «Газпром нефть» приобрела компанию Sibir Energy – владельца Московского НПЗ.

Что будет с «черным золотом»?

Летом 2008 года цены на нефть взлетели до $147 долларов за баррель. ВВП страны рос впечатляющими темпами. Высокие цены на нефть создавали иллюзию, будто можно обойтись без радикальных реформ, о необходимости которых давно говорили эксперты.

К этому времени в секторе фиксировались тревожные сигналы: радикально выросла доля государства, при этом снижалась геологоразведка, а ресурсная база продолжала ухудшаться. В итоге взрывной рост нефтедобычи, наблюдавшийся в начале десятилетия и обеспеченный во многом ЮКОСом и «Сибнефтью», начал затухать, несмотря на ползущие вверх мировые цены на нефть. В 2008 году, в разгар «ценового бума», добыча снизилась впервые за почти десятилетие. И тут, выйдя на пик, цены на нефть рухнули. А вместе с ними – и доходы нефтяных компаний, их рыночная капитализация, экспорт и налоговые поступления. Как и в конце 1990-х, это вынудило нефтяников мобилизовать силы и ресурсы.

Следующее масштабное испытание на прочность российской и мировой нефтянки пришлось на 2019 год в виде пандемии COVID-19, мирового локдауна и последовавшего обвала мировых цен на нефть. Некоторые эксперты считают, что добыча нефти уже никогда не вернется на уровень 2019 года. Мир научился жить онлайн, не тратя энергетические ресурсы на ежедневные поездки в офис и длительные авиаперелеты в командировки.

Инвесторы рассматривают рынок нефти как зрелый – достигший своего пика и начинающий сжиматься. Многие инвестиционные институты уже отказываются вкладываться в отрасль. Всемирный банк еще в 2017 году заявил, что начиная с 2019-го больше не будет финансировать нефтяные проекты. В начале года государственный пенсионный фонд Норвегии (крупнейший суверенный фонд в мире) продал все активы, связанные с нефтегазовой отраслью. А значит, выросла стоимость капитала для всей мировой нефтянки.

Нефтепереработка

В 1990-е переработка нефти, как и ее добыча, пережили резкое снижение, с постепенным ростом в 2000-е. Если в 1990 году в стране произвели 298 млн тонн, то к 2014 году показатель достиг 295,1 млн тонн, после чего несколько снизился – до 270 млн тонн в 2020 году. К концу существования СССР на территории страны было 26 крупных НПЗ.

В последующем нефтяники построили еще 7 крупных и средних НПЗ и целый ряд мелких. В целом нефтепереработка оказалась гораздо более конкурентной, чем добыча сырой нефти. Крупнейшими нефтепереработчиками стали вертикально интегрированные компании (ВИНКи, компании с собственной нефтедобычей), однако на рынке появились и небольшие независимые игроки. На долю ВИНК приходится около 83% переработки нефти в стране. Доля независимых компаний составляет около 14,7%, а мини-НПЗ – менее 2,4% переработки.

В любой стране мира правительство стремится контролировать происходящее в отраслях, формирующих бюджет, считает директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин. «В России треть федерального бюджета формируется за счет нефтяников. Конечно, правительство заинтересовано, чтобы эта сфера была стабильной. Конкуренция на рынке важна для его развития, но добыча нефти – это крупный бизнес по определению. При этом сфера продаж, нефтепереработки, транспортировки нефтепродуктов и сервиса вполне конкурентная, за исключением локальных монополий», – сказал Пикин.

Он добавил, что сейчас рынок нефтедобычи и нефтепереработки в России уже сложился, в нем не ожидается серьезных изменений. Правительство и нефтяники также выстроили работу: налоги и экспортные пошлины, субсидии и льготы, рычаги контроля розничных цен на нефтепродукты. «За эти 30 лет рынок нефти в России прошел от полного госконтроля к неконтролируемому рынку, а потом – в госкапитализм. На рынке не хватает конкуренции, мало компаний, и это не всегда эффективно. Но эта система стабильна и она работает», – сказал эксперт.

Елена Вавина для «Вот Так»