«Уголовное право несовместимо с правами человека». Криминолог Яков Гилинский о смертной казни и подростковой преступности

В беседе с корреспондентом «Вот Так» Анастасией Штейнерт эксперт рассказал, почему российская пенитенциарная система и уголовное законодательство противоречат достижениям современной криминологии, а также почему в России, равно как и в других странах, не нужно возвращать смертную казнь.

Подростковый комплекс Герострата

Насколько актуальна в России проблема подростковой преступности?

Она существует и, скорее всего, будет только усугубляться. Назвать одну причину подростковой преступности – особенно если мы говорим про стрельбу в школах и убийства – сложно. Во-первых, сегодня подростки могут узнать о стрельбе в школе из соцсетей, раньше о такой возможности многие просто не подозревали. Кроме того, часто возникают ситуации, когда школьник ненавидит учителя или сверстников, которые его обижают. Почему бы не взять оружие и не пойти мстить?

Неужели желания отомстить может быть достаточно, чтобы решиться на убийство?

Такие решения, как правило, связаны с очень важной потребностью в самоутверждении, она есть у всех. У подростков эта потребность наиболее сильная, а возможности ее удовлетворить, особенно в России, минимальные. О школьных стрелках все говорят и пишут – это важный момент. Подростки таким необычным образом могут стремиться прославиться. Это то, что психологи называют комплексом Герострата. Молодой Герострат хотел самоутвердиться, и, не имея возможности что-то построить, он разрушил храм Артемиды. И добился своего – прославился на века.

Эту тенденцию можно как-то переломить?

Сегодня у подростков в России мало возможностей для самоутверждения. В Советском Союзе, который я терпеть не могу, и то были бесплатные кружки, многие школьники занимались самодеятельностью, спортом, музыкой. Сейчас таких бесплатных возможностей, которые были бы действительно интересны молодежи, стало гораздо меньше. К тому же атмосфера в школах далеко не всегда бывает здоровой. Каждый такой случай надо разбирать отдельно с родителями, учителями, школьными психологами. Но я уверен, что у нас никто не будет этим заниматься, потому что на повестке дня совсем другие вопросы.

Иллюстрация: Виктория Ли для “Вот Так”

Слежка в интернете, которой активно занимается ФСБ в том числе в отношении подростков, эффективный метод предупреждения преступлений, по-вашему?

Я считаю, что это не имеет никакого смысла. Все эти группы «колумбайнеров» существуют и будут существовать. К тому же нельзя забывать, что подростково-молодежная преступность существует и без всякого интернета. Пример – «Чикагский феномен» 1920-х годов, в те времена молодые люди из Чикаго активно собирались в преступные группировки. Подобное было и в России – вспомним «Казанский феномен» 1980-х годов. Подростки в Казани формировали банды и «воевали» за территории в городе. Сейчас мы живем в мире постмодерна, обществе неопределенности, и простые запреты, со слежками тем более, не помогут.

Что именно вы подразумеваете под обществом постмодерна и как это связано с преступностью?

Его очень хорошо описал Зигмунт Бауман: «Мы летим в самолете без экипажа в аэропорт, который еще не спроектирован». Наше будущее очень туманно, технологии развиваются стремительно, и эта неопределенность влияет на поведение людей и меняет структуру преступности. Глобализация финансовых, технологических потоков влечет глобализацию преступности, глобализация породила массовую миграцию, а она – «конфликт культур» вплоть до «преступлений ненависти» и терроризма и т.д.

Как изменилась структура преступности за последнее время?

С конца 1990-х годов преступность во всем мире снижается. До этого со времен окончания Второй мировой войны она росла. В России уровень убийств с 2001 до 2021 года сократился в 4,5 раза. Уровень разбойных грабежей и нападений упал в 10 раз. Мошенничество выросло в несколько раз – это другое дело. Поэтому в разговорах про «лихие 90-е» важно понимать, что преступность тогда была высокая не только в России, но и во всем мире. Мы видим эти волны и понимаем, что динамика преступности меняется по своим законам, ее не могут существенно корректировать суды и полиция.

Суровые наказания неэффективны

Есть мнение, что развитие технологий может привести к снижению уровня преступности. Как вы относитесь к современным технологиям на страже правопорядка? Речь идет про камеры в школах, систему электронных пропусков и так далее.

Здесь встает важный выбор между мерами безопасности и правами и свободами человека. Классический негативный пример – «цифровой концлагерь» в Китае. Подобное, кстати, уже активно внедряется и в Москве. Одна из опасностей такого мира, в котором можно следить за каждым, – рост числа превентивных арестов. Человека лишают свободы без конкретных обвинений и иногда даже подозрений. Кстати, они [превентивные аресты] активно применяются в США. Случаи с предупреждением стрельбы в школах еще как-то можно оправдать, но у нас же зачастую ищут тех, кто критикует власть. Это деятельность и методы не полиции, а ФСБ.

Иллюстрация: Виктория Ли для “Вот Так”

Пандемия ускорила развитие технологий слежки за людьми?

В Китае это было до всякой пандемии. В Европе в какой-то степени ускорило, но тенденция в любом случае была понятна. Так что принципиально пандемия ничего не поменяла. Массовое наблюдение на улицах и в парадных началось давно и в России.

В последнее время в России все чаще стали обращать внимание на людей с психическими заболеваниями. Одно из последних нововведений – МВД хочет получать от Минздрава информацию о людях с психическими расстройствами якобы для предупреждения преступлений. Мы снова вкатываемся в эру карательной психиатрии или эту инициативу можно объяснить с точки зрения криминологии?

Во-первых, мы в эту эру уже вкатились. Во-вторых, конечно, люди с психическими отклонениями действительно могут чаще совершать преступные деяния. Это было, есть и будет. Но это дело психиатров и членов семьи. МВД же сейчас ищет «ген преступности». Когда меня спрашивают, что это такое, я отвечаю: «Бред сивой кобылы». Единый ген для убийцы и коррупционера?

Кажется, ученые уже давно твердят о том, что «портрет преступника» – это миф.

Более того, деяния, перечисленные в Уголовном кодексе, совершают все. Я совершал деяния, записанные там, потому что там записано все, что хотите! Элементарный пример: мне надо устроить родственника в хорошую больницу, и я даю взятку. Я атеист, в любой компании могу сказать, что никакого бога нет, это поповские сказки. Пожалуйста – оскорбление чувств верующих, на мне 148-я статья УК РФ. Теперь преступлением могут быть даже не слова, а лайки. Это безумие, которое можно описать советской поговоркой «Был бы человек, статья найдется».

Вы неоднократно говорили, что суровые наказания, в том числе смертная казнь, не помогают снижать уровень преступности. Почему?

Для меня США – нецивилизованная страна, пока там есть смертная казнь. В Европе единственная страна со смертной казнью – это Беларусь. В России, слава богу, ее пока нет, хотя многие хотят. Смертная казнь – недопустимое убийство! Суровые наказания и плохие условия содержания в тюрьмах никоим образом не помогают перевоспитать людей, они, наоборот, еще больше озлобляются и маргинализируются.

Иллюстрация: Виктория Ли для “Вот Так”

Это подтверждается статисткой?

В США, например, очень жесткая пенитенциарная политика. При этом доля рецидива – 50–60%. В Норвегии очень мягкие наказания – доля рецидива составляет менее 20%. В России в 1990-е годы доля рецидива была 25%, сейчас – 57%.

Как следует правильно наказывать за преступления?

Для меня образец – страны Северной Европы. Это Финляндия, Швеция, Нидерланды, Норвегия. Они давно отказались от репрессий. Прежде всего, они сажают в тюрьму как можно меньше людей, в основном совершивших тяжкие преступления. При этом во многих странах Европы не предусмотрено лишение свободы для несовершеннолетних в принципе. Тюрьмы Северной Европы направлены на ресоциализацию, на меры, которые помогут человеку восстановиться. Речь идет о повышении уровня образования, освоении новой профессии. Человека пытаются вернуть к нормальной жизни.

Многие шутят, что с удовольствием провели бы в такой тюрьме пару лет.

В тюрьме в Турку мне, например, рассказывали про новое правило. Чтобы сохранять чувство собственного достоинства заключенных, им выдавали ключ от камеры. В тюрьме в Ирландии на меня удивленно посмотрели, когда я спросил про количество человек в камере. Сотрудник тюрьмы удивленно ответил: «Конечно, один. Не могут же два незнакомых человека жить вместе». В России высказывают понятное мне соображение: как можно приблизиться к формату европейских тюрем, если рядовые граждане живут хуже, чем заключенные на Западе?

Помимо плохих бытовых условий в российских тюрьмах очень много жестокости. Из недавних подтверждений – записи с пытками заключенных, которые обнародовал проект Gulagu.net. Откуда эта жестокость берется?

Это культура тысячелетнего рабства в России. Жестокость порождает жестокость. Самое страшное в том, что люди такую систему поддерживают. Да и в целом они научены терпеть любые унижения.

«Уголовный кодекс России надо вычистить на две трети»

Вы неоднократно критиковали уголовное право как концепцию, и речь идет не только о России. Почему?

О том, что уголовное право несовместимо с правами и свободами человека, писал еще немецкий профессор Ханс-Хайнрих Йешек в 1988 году. Давайте разберем три цели наказания, предусмотренные УК РФ. Первая – установление социальной справедливости. Кто знает, что такое социальная справедливость? Она разная для каждого человека. Вторая цель – это перевоспитание. Перевоспитать наказанием нельзя – ни школьника-хулигана, ни человека, совершившего тяжкое преступление. Третья цель – предупреждение преступлений. Какая-то небольшая часть населения действительно не будет совершать преступления из-за страха наказания. Но в целом, если человек идет на умышленное преступление, он не думает о последствиях.

Что, по-вашему, следует вычеркнуть из Уголовного кодекса России в первую очередь? Представим, что у вас есть такие полномочия.

По моему мнению, в идеальном государстве, которое невозможно, криминализированы должны быть лишь несколько видов деяний, представляющих непосредственную опасность жизни и здоровью человека. Идеальный Уголовный кодекс должен включать лишь пять составов: убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилование, разбойные нападения и начало агрессивной войны. Все остальное может быть административными проступками и гражданско-правовыми деликтами (проступками. – Ред.). А проституцию и потребление наркотиков, которые сопровождают человека на протяжении всей истории и по сути являются «преступлением без жертв», следует декриминализировать.

В России сейчас действительно можно получить штраф или даже тюремный срок, несмотря на то что конкретная жертва «преступления» не установлена.

Наш Уголовный кодекс вообще надо вычистить минимум на две трети. Лишь несколько примеров – надо убрать всю 22-ю главу «Экономические преступления». Это чистой воды гражданско-правовые деликты. Следует перенести пару статей оттуда в другие главы УК. Взять еще все эти безумные экстремистские статьи. В других странах вообще нет такого понятия. И в России никто не понимает, что это такое. Власти это выгодно – можно сажать кого угодно и за что угодно. Если задуматься, даже наш разговор при желании могут счесть экстремизмом.