Дело Алины Витухновской было следствием ошибки неких сотрудников ФСБ, решивших, что Витухновская знает о производителях наркотиков в России и их потребителях из среды "золотой молодежи". Впечатление о ее осведомленности возникло у "аналитиков" из-за статьи Витухновской "Кислота спасет мир?", опубликованной в еженедельнике "Новое время" в конце апреля 1994.

16 октября 1994 при домашнем обыске Витухновской были подброшены наркотики, девушка арестована, заключена в Бутырскую тюрьму и вскоре обвинена в хранении и сбыте наркотиков, а также в нелегальном валютном обмене. Назвать имена наркоманов - детей известных людей, она отказалась. Судебное разбирательство длились более 3 лет и закончилось 24 апреля 1998 обвинительным приговором с наказанием 1,5 года лишения свободы. Витухновская к тому времени пробыла в тюрьме именно столько.

В ходе судопроизводства были допущены множественные грубые процессуальные нарушения; никаких доказательств вины Алины, по мнению защиты, судом представлено не было. Через год Мосгорсуд оставил приговор Головинского суда по делу неизменным.

ПОДРОБНОСТИ СЛУЧАЯ

Факты "дела Витухновской" известны в основном по публикациям в прессе и фрагментам дневников Алины. "Подробности дела" составлены из этих свидетельств.

Накануне ареста

Существует две версии предыстории уголовного дела Витухновской: одна изложена самой Алиной и подтверждена свидетелями в суде; другая изложена в суде полковником ФСК Владимиром Воронковым, но не имеет никаких подверждений (полковник сослался на служебную тайну). Единственным переданным ФСК суду вещдоком стала пленка с подслушанным телефонным разговором - по мнению стороны защиты, сфальсифицированная.

Версии Алины и свидетелей отдали предпочтения в публикациях "Комсомольская правда" и "Собеседник", "Новое время", "Известия", "Литературная газета", "Московский комсомолец".

Версию ФСК излагали в качестве основной газеты "Завтра", "Совершенно секретно", "Общая газета" и "Коммерсантъ"

ЗИ

Ольга Кучкина, "Новое время": "(16 октября 1994), после нескольких дней простуды Алина не собиралась выходить из дому. Но подруга зазывала ее на концерт группы "Комитет охраны тепла" в клубе "Не бей копытом", Алина еще думала, идти или не идти, и все меняла решение. В этот день у нее были и другие подруги и друзья, а также настойчиво звонил случайный знакомый по имени Денис, который неоднократно просил подарить ему Алинину книжку (хотя, как она думает, ее стихи не могли его интересовать, возможно, интересовала она сама).

Алина наконец согласилась, назначив встречу на станции метро "Речной вокзал". Вышли из дому вчетвером, Аня и ее муж свернули в сторону, Митя проводил Алину в метро, сел в поезд и уехал. Алина, взглянув на часы и увидев, что опаздывает, решила ехать в клуб на такси. Поэтому после встречи с Денисом поднялась наверх, схватила "левака" и в начале восьмого была в клубе, где встретила двоих знакомых.

Вызванные в качестве свидетелей в суд все друзья и подруги подтвердили сказанное Алиной. Однако, случайный знакомый Денис обнаружен не был, несмотря на объявление, данное родителями и адвокатом Алины через газеты.

Максим Степенин, "Коммерсантъ": "Сотрудники московского УФСБ установили за Витухновской наблюдение весной 1994 года, когда узнали о ее причастности к распространению синтетических наркотиков. В основном "фена" и "питерской кислоты", производимых в подпольных лабораториях Санкт-Петербурга. Витухновская, как рассказывал в суде один из чекистов (полковник Владимир Воронов - ЗИ), сама туда ездила за товаром. Подозрения переросли в уверенность, когда сотрудники экономической контрразведки УФСБ провели у нее контрольную закупку наркотиков (по словам полковника, это было сделано в апреле 199 - ЗИ). Кроме того, были задержаны два человека, которые выходили из квартиры Витухновской с полными карманами чернильных грибов (хотя грибы тогда официально наркотиком почему-то не считались). После этого телефон Алины с разрешения Мосгорсуда поставили на прослушивание. А поскольку разговоры о том, кому, когда, чего и сколько продать, девушка вела открыто, то досье на нее пухло с каждым днем. Осенью 1994 в УФСБ узнали, что Витухновская привезла из Санкт-Петербурга очередную крупную партию фенциклидина и амфетамина. Тогда и решили задержать ее с поличным...

Согласно обвинению, 16 октября на станции метро "Речной вокзал" она продала 63 мг фенциклидина двум наркоманам. Вместе с Витухновской было еще несколько "барыг", но чекисты, которые следили за сделкой, всем им почему-то дали уйти. Задержали с поличным только покупателей. А поэтесса тем временем отправилась в клуб "Не бей копытом".

Елена Вранцева, Коммерсантъ: "Вечером 16 октября 1994 года, по версии сотрудников ФСК, Алина встретилась на станции "Речной вокзал" с двумя наркоманами и продала им за $7 и 63 тыс. руб. четыре дозы синтетического наркотика фенциклидина, а сама уехала в клуб "Не бей копытом" на концерт группы "Комитет охраны тепла". Покупателей (они уже были "под кайфом") задержали сотрудники ФСК на выходе из метро. Их обвинили в приобретении и употреблении наркотиков (ст. 224 ч. 3 УК России) и взяли с них подписку о невыезде".

16 октября 1994. Задержание

Ольга Кучкина, НВ: "Алина вернулась домой около полуночи. Возле дома к ней бросились какие-то люди, их было человек 10-12, скрутили руки и поволокли в черный ход, где сплошная темень. По словам Алины, весь этот день она думала о смерти, такие мысли посещают ее нередко, и теперь усмехнулась про себя: вот какой пошлый конец.

Один из нападавших бросил, что они из ФСК, и даже сунул ей под нос что-то, что в темноте не рассмотреть. Алина ничуть не поверила: "Ну и шуточки у вас". Они велели вести их в квартиру".

Елена Вранцева, Коммерсантъ: Около 23.30, когда Витухновская возвращалась с концерта, у подъезда ее дома к ней подошли люди в штатском и "камуфляже" (группу захвата возглавлял лично начальник управления по борьбе с наркобизнесом ФСК России полковник Дмитрий Воронков).

Степенин, Коммерс: "Вернулась домой около полуночи, где ее уже поджидали 15 сотрудников УФСБ.

16 октября 1994. Обыск

Кучкина, НВ: "В квартире они стали вести себя вежливее, показали "корочки" и заявили, что сейчас состоится обыск. Отец предложил позвать в качестве понятых соседей, тем более что напротив живет отставной военный прокурор. В ответ прозвучало, что соседей звать не будут, позовут других людей. Другие люди появились примерно в половине второго ночи".

Степенин, Коммерс: "Во время обыска Алина, находившаяся в состоянии наркотического опьянения, улеглась на пол посреди комнаты, чтобы "поспать". Чекисты, которым все время приходилось через нее перешагивать, достали из-под кровати целую коробку чернильных грибов, а в секретере и на книжных полках нашли уже расфасованный в 15 пакетиков амфетамин и пузырек с фенциклидином. "Вообще,— рассказывали они в суде,— наркотики или их следы в ее комнате были повсюду".

Витухновская, Новое время: "Это мой стиль поведения. Я видела, что они ждут от меня страха. Поэтому я стала вести себя как хозяйка в своем доме. Включила музыку погромче. Чтобы было как в кино. Лечь спать - способ проявить свою невовлеченность в происходящее. Правда, я не спала, а лежала и смотрела".

Вранцева, Коммерсантъ: Около четырех часов они обыскивали девятиметровую комнату Витухновской в 3-комнатной квартире ее родителей и обнаружили за книгами 15 пакетиков с амфитамином и фенциклидином (в общей сложности на $67). Кроме того, были найдены два шприца (правда, в суде чекисты не смогли вспомнить, где именно).

Алина Витухновская, МК: "Это версия полковника ФСБ о том, что вся квартира была напичкана наркотиками. Но изъято было лишь несколько бумажек со следами некоего порошка (фенамина. - К.Д.), которые мог кто-то принести. Только это фигурировало на суде как вещдок".

Витухновская, Новое время: "Они ворвались с оружием в мою квартиру. Ордера на обыск у них не было. Пятнадцать человек ходили по разным комнатам, и уследить за их действиями было невозможно. Через два с половиной часа они сказали, что надо произвести обыск и вызвать понятых. Папа сказал, что можно позвать соседей. У нас сосед - отставной прокурор. Но они привели своих людей. При их присутствии с довольно фальшивым видом они извлекли из книжных полок нечто. Как потом было записано - наркотик. Нормальным обыском это нельзя было назвать. В суде были показаны остатки какого-то порошка. Возможно, они это употребляли?"

Кучкина, НВ: "Странное ощущение оставил у меня, и не только у меня, первый понятой, вызванный в суд. Изображая поначалу простодушие, он был крайне осторожен в высказываниях и все же допускал характерные проговорки, из которых проистекало, что он отождествляет себя с сотрудниками ФСК, проводившими обыск. Он старательно показывал тотальную законность их действий и такую же тотальную виновность Алины. Настаивая на том, что был случайным лицом, к которому сотрудники органов обратились в метро, он признался, что у него привычка гулять по вечерам, и в тот вечер он возвращался на метро домой с прогулки. Однако обыск начался, повторю, в половине второго ночи, какая прогулка и какое метро, если вход туда прекращается в час ночи? Вопросы общественных защитников о профессии и местах работы свидетеля почему-то вызвали его яростное сопротивление. Он нехотя пробормотал, что работал по хозчасти в "Моспроекте", а до того - в гостинице "Восток", сейчас не работает по инвалидности. Откуда так хорошо ориентируется в некоторых деталях, связанных с работой органов, - любит читать детективы. Утверждал, что ему показали ордер на обыск и что из сумки Алины извлекли пакетик с белым порошком.

Второй понятой, однако, подчеркнул, что никакого ордера на обыск ему не показывали, а из сумки Алины были извлечены только деньги и записная книжка".

16 апреля 199. Арест, собеседование

В нарушение законодательства адвокат, потребованный Алиной сразу же, был предоставлен ей только на третий день задержания.

Лев Тимофеев, Известия: "По окончании обыска Витухновскую повели в ближайшее отделение милиции".

Ни пакетики, ни порошки, ни шприцы своими Алина не признала, считая их подброшенными.

Вранцева, Коммерсантъ: "Согласно протоколу медицинского освидетельствования, перед задержанием Витухновская употребила четыре вида наркотиков" (это ложь, такой документ в ходе судебного разбирательства не фигурировал -ЗИ).

Витухновская, Записки: "Сразу после задержания со мной стали беседовать два не назвавшихся по фамилии работника ФСК (без протокола), и мне все стало понятно: они поставили меня в известность, что мои статьи в "НВ" их очень интересуют, а от меня им надо только узнать некоторые конкретные сведения, а именно: 1) в Ленинграде и Москве какие мне известны лаборатории по производству синтетических наркотиков, 2) как им найти человека по имени Юра (упомянутого в статье), 3) но самое главное - их интересовало чересчур: кого я могу назвать из злоупотребляющих наркотиками сыновей и дочерей политиков, богатых и влиятельных людей, писателей и журналистов... Они говорили следующее: подобного рода информация - всегда готовая бомба для уничтожения или устранения любого папы или мамы посредством компромата на их детей... "Ведь скоро выборы", - твердили они... Если я не буду с ними "работать" - срок 8 лет, да еще и "успокоили”, что я вряд ли выдержу до суда, потому что в камерах происходит все так, как хотят ОНИ...”

Степенин, Коммерс: "Поэтессу арестовали. Она виновной себя не признала и заявила, что уголовное дело сфабриковано ФСБ в отместку за ее отказ стать сексотом и доносить о том, кто из детей "больших людей" употребляет наркотики".

17 октября 1994. Очная ставка

Тимофеев, Известия: "Два молодых парня, которых она никогда в глаза не видела, заявили, что этим вечером на станции метро "Речной вокзал" именно у нее купили четыре дозы фенциклидина, более известного как ЛСД".

Кучкина, НВ: "Двое юношей по фамилии Поликарпов и Шерков. Они также обвиняемые, но Алина в заключении, они - на свободе. Они - якобы покупатели наркотиков. Алина - якобы продавец. Встречу с неизвестной и никак не описанной девушкой им назначило по телефону в метро на станции "Речной вокзал" неустановленное лицо. В их показаниях любопытные подробности: по выходе из метро после сделки с Витухновской ("в джинсах" -- по свидетельству одном, в "чернобелых брюках с узорами" -- другого), на них набросились здоровенные лбы в штатском, надели наручники, повлекли за палатки и стали бить.

Ночь сильно избитые молодые люди провели за решеткой, наутро им представили, также в наручниках, Витухновскую, в которой они, по их словам, узнали девушку, у которой купили наркотики. Опознание, положенное по закону, не проводилось. Парни сказали, что люди, их избивавшие, сперва сидели в метро на противоположной скамейке. Не странно ли, что эти люди схватили покупателей и не схватили продавца?

Тимофеев, Известия: Оказывается, что в момент задержания и позже, в момент опознания Витухновской, оба покупателя ЛСД находились в состоянии наркотического опьянения (к делу приобщены материалы соответствующего мед. освидетельствования и даже два шприца с остатками наркотика).

Витухновская, Записки: "Когда проводилась очная ставка, так называемые покупатели - свидетели мялись и терялись, отвечая на вопросы. И только после угрожающего вопроса следователя; "Мы кого будем сажать, ее или вас?" - они стали отвечать с подобострастной уверенностью".

Тимофеев, Известия: "Сделавших свое дело молодых людей тут же отпустили по домам, а Алину увезли в Бутырскую тюрьму".

Витухновская, записки: "Когда проводилась очная ставка, так называемые покупатели - свидетели мялись и терялись, отвечая на вопросы. И только после угрожающего вопроса следователя; "Мы кого будем сажать, ее или вас?" - они стали отвечать с подобострастной уверенностью".

Кучкина, НВ: "Двое юношей по фамилии Поликарпов и Шерков. Они также обвиняемые, но Алина в заключении, они - на свободе. Они - якобы покупатели наркотиков. Алина - якобы продавец. Встречу с неизвестной и никак не описанной девушкой им назначило по телефону в метро на станции "Речной вокзал" неустановленное лицо. В их показаниях любопытные подробности: по выходе из метро после сделки с Витухновской ("в джинсах" - по свидетельству одном, в "чернобелых брюках с узорами" - другого), на них набросились здоровенные лбы в штатском, надели наручники, повлекли за палатки и стали бить.

Ночь сильно избитые молодые люди провели за решеткой, наутро им представили, также в наручниках, Витухновскую, в которой они, по их словам, узнали девушку, у которой купили наркотики. Опознание, положенное по закону, не проводилось. Парни сказали, что люди, их избивавшие, сперва сидели в метро на противоположной скамейке. Не странно ли, что эти люди схватили покупателей и не схватили продавца?"

Тимофеев, Известия: "Оказывается, что в момент задержания и позже, в момент опознания Витухновской, оба покупателя ЛСД находились в состоянии наркотического опьянения (к делу приобщены материалы соответствующего мед. освидетельствования и даже два шприца с остатками наркотика)...

Вранцева, Коммерс: "Витухновскую задержали, а после того как покупатели наркотиков признали в ней продавца, предъявили обвинение в незаконном хранении и сбыте наркотиков и сделках с валютой и отправили в Бутырский СИЗО".

17-23 октября 1994. Следствие

Витухновская: "Когда следователь появился в тюрьме, он удивился тому списку вещей, которые я просила мне передать. "Ты что, собралась здесь долго сидеть?! - сказал он... - Ты нам здесь не нужна. Нам нужны другие люди...

Из публикаций Кучкиной следует, что все друзья и подруги, которые видели Алину в день ареста, были найдены, опрошены и подтвердили сказанное ею. Не был разыскан только случайный знакомый Денис, с которым Алина встречалась в метро "Речной вокзал". При этом родители и адвокат Алины разыскивали его, давая объявления в газетах.

Витухновская: "Видимо, кто-то неверно осведомил о степени моей информированности. Помимо того что я действительно знала о потребителях - более-менее известных людях, артистах-художниках, мелких торговцах, - мне задавались вопросы об адресах лабораторий, изготовителях ЛСД...Три дня приходили ко мне в Бутырку: я молчала, молчала - на четвертый день на вопрос об изготовителях решила пошутить. Вспомнила начало своей статьи и говорю: в 1943 году швейцарский химик Альберт Хофман изобрел ЛСД! Людей в таком бешенстве я не видела никогда! После этого сказали: все, посадим тебя на 8 лет".

Витухновская: "Когда поняли, что никакой информации от меня не получат, то передали дело в 7-й отдел ГУВД... Там задали пару формальных вопросов и отдали дело в суд".

22 (23?) октября 1994. Суд

В прессе новости на эту тему не появлялись.

Судья - ?

Адвокат - ?

Гособвинение - ?

Отдельные листы протокола обыска квартиры Алины понятыми подписаны не были.

"Покупатели" - обвиняемые и свидетели по делу, Шерков и Поликарпов, в показаниях путались и противоречили друг другу.

Отпечатки пальцев Алины на вещдоках идентифицированы не были.

Ей вменили хранение и сбыт наркотических средств. Это преступление предусматривало наказание от 6 до 15 лет лишения свободы. Ей также вменено нарушение федерального закона, запрещающего использование иностранной валюты в качестве средства платежа.

Суд избрал меру пресечения - пребывание под стражей.

В Институте Сербского

Кучкина: Сначала ее направили для обследования в Институт Сербского.

Алину проверили на психическую вменяемость и наркозависимость.

Витухновская, Записки: "Хочу обратно в тюрьму. Здесь все в 1000 раз более унизительно... Врачи. Вопросики. Довольно цинично спрашивать у насаженного на булавку насекомого: "Как вы себя чувствуете?" Если бы это был настоящий цинизм, я бы была не против. Но они от глупости так себя ведут, а не от цинизма. "Закосила" под нормальную. Такого эффекта сама от себя не ожидала. Изобразила активность, хорошее настроение и даже (!) здравый смысл (пришлось опуститься до этого)"

Витухновская, МК: "В деле есть экспертиза, показывающая, что я никакая не наркоманка. Она проводилась в Институте Сербского: смотрели руки, вены, брали анализы и вели беседы - проверяли состояние организма. Есть заключение, что я не наркозависима!"

Алина признана вменяемой. Наркозависимости не выявлено.

Родители и "Комсомольская правда"

Кучкина: "Отец послал несколько писем прокурору Москвы. В последнем задает вопрос: «Могу ли я подать в суд на СИЗО «Бутырки», где разрушается здоровье моей дочери? Сейчас она нуждается в лечении, у нее портится слух и зрение, крошатся зубы, бессонница и бывают обмороки...

25 апреля 1995 отцу Алины разрешили увидеться с дочерью - второй раз за весь срок заключения с 16 октября. Его впечатления ужасны: у девочки пожелтели не только белки — зрачки. Ей стали колоть жестокое лекарство — аминазин".

В конце апреля 1995 Алининой бабушке удалось связаться с журналисткой КП Ольгой Кучкиной и передать ей тюремные дневники Алины.

Витухновская: "В Институте Сербского у меня наступило состояние какого-то предельного возбуждения от невозможности им что-то объяснить, с ними встретиться. Помню, в тот момент по телевизору шел фильм "Фантомас", и там главный герой говорит такую фразу: «Сегодня великий человек без прессы - ничто". Из Сербского можно было писать письма, но очень короткие: хорошо живу и т.д., и я просто написала это и подписалась "Фантомас".
Письмо пришло бабушке, она вспомнила, что есть знакомая журналистка - Ольга Кучкина. Бабушка ей позвонила, мне удалось передать свой дневник, он попал в «Комсомольскую правду", там тут же удалось опубликовать статью, и все закрутилось. Появился ПЕН-центр. Я же никого не знала из этих писателей, у меня на всю Москву был один знакомый журналист. Ну, выпустила я две книги тиражом тысяча экземпляров, и что?"

Публикация выдержек из тюремных дневников Алины в "Комсомольской правде" произвела сильное впечатление на тюремное начальство.

Витухновская, из переписки с Кучкиной: "Статья Ваша произвела фурор - меня вызывали разные люди вплоть до Волкова (начальник тюрьмы), который начал свою беседу с предложения выпить чай. Моя "сокамерница", которая находится в Бутырке уже 3 года, сказала, что за все это время ничего подобного не случалось. Меня наконец-то соединили с моей подругой Лялей. О том, чтоб нас вновь посадили в одну камеру, я просила около 5 месяцев, но безуспешно. Это оказалось возможным только благодаря Вашей статье".

Кучкина: "Я говорила с ее адвокатом Игорем Ивановичем Истоминым. Он сказал, что, написав ходатайство об изменении меры пресечения (которое было отвергнуто), полагает свою юридическую обязанность исчерпанной. Я спросила, читал ли он дневник Алины. Он ответил, что в интимные дела не вмешивается".

“Комсомольская правда" также обратилась к суду с просьбой об изменении меры пресечения и взятии Витухновской на поруки. Суд просьбу отклонил.

Кучкина содействовала организации передачи "Радио Свободы" о деле Витухновской.

Витухновская, из переписки с Кучкиной (до 12 июня 1995): "Я прочла распечатку текста для радио "Свобода", мне очень понравилось, на всех "тюремных людей" произвело большое впечатление".

Пресс-конференция в Пэн-центре

Вскоре, с подачи Кучкиной, к защите подключился Русский Пен-клуб.

В ... в Пен-центре прошла конференция о деле Витухновской. Члены Пен-чентра обратились с открытым письмом к Президенту РФ Борису Ельцину, требуя изменить Витухновской меру пресечения.

Витухновская, из переписки с Кучкиной: "Почему в письме от ПЕН-центра говорится: "в обращении с наркотиками порой они видят способ уйти от травмирующей их действительности"? Ко мне эта фраза не может иметь никакого отношения! Чем руководствовались люди, прежде чем ее написать? Ведь они же меня не знают".

Кучкина, из переписки с Витухновской: "Фраза из письма ПЕН-центра, которая Вас задела, - случайная и ничего не значащая, написанная, видимо, на всякий случай (раз наркотики - то вот про наркотики), но люди из ПЕН-центра с охотой и желанием бросились Вас защищать и Вам помогать: лучше исходить из этого, чем обращать внимание на одну фразу".

Лев Тимофеев: "С ходатайством изменить Алине меру пресечения выступает Русский "ПЕН-Центр" (и назначает в суд четырех общественных защитников - известных писателей и поэтов А. Битова, А. Ваксберга, Ю. Мориц, А. Ткаченко)"

На пресс-конференции так же объявлено, что Витухновская принята в почетные члены русского ПЕН-центра.

О пресс-коференции в Пэн-центре было рассказано по ТВ. Информация появилась в СМИ США, Великобритании, Германии, Швеции и Финляндии.

30 Пэн-центров мира, включая американский, написали Ельцину письмо с просьбой закрыть дело Витухновской.

Степенин, Коммерс: "Писатели почему-то безоговорочно решили, что девушка ни в чем не виновата. Дмитрий Лихачев, Андрей Вознесенский, Анатолий Приставкин, Бэлла Ахмадулина, Аркадий Ваксберг и еще более сотни писателей отправили Ельцину письмо, требуя "прекратить произвол" в отношении Витухновской. При этом все европейские ПЕН-клубы, не вдаваясь в подробности, активно поддержали позицию русских собратьев по перу — и так Алина стала уже всемирно известной поэтессой".

Начало июля 1995. Судебное заседание

Витухновская, из переписки с Кучкиной: "Извините, что не смогла (не успела) толком ничего сказать на суде, когда Вы подходили с диктофоном".

4 (?) июля. Поддержка Союза писателей Москвы

Кучкина, из переписки с Витухновской: "Вознесенскому были переданы две Ваших книжки, других стихов он не читал. Книжки, кажется, читали и другие люди".

В... Андрей Вознесенский обратился к суду, прося изменить меру пресечения.

Примерно 5 июля 1995 Алина по двум поэтическим книгам - "Аномализм" и "Детская книга мертвых" принята в Союз писателей Москвы. Она стала единственным в России писателем за решеткой.

Витухновская: "Это произошло в тот момент, когда я находилась в тюрьме, - первый случай в практике этой страны. Ко мне пришел адвокат и сказал: "Заполняй анкету".

"Литературная газета" опубликовала подробный разбор обстоятельств дела (Аркадий Ваксберг).

Август-сентябрь 1995. Суд

В конце августа 1995 - начале сентября прошло несколько судебных слушаний по делу Витухновской в Головинском межмуниципальном суде. Судья - Наталья Аринкина. Гособвинитель - прокурор Светлана Кельдишева.

Неделя процесса продемонстрировала большое число "белых пятен" следствия, нарушения закона и прав человека, и тогда в суд был приглашен полковник Дмитрий Воронков, начальник отдела ФСК по борьбе с наркотиками полковник Д. Воронков.

Ольга Кучкина: Полковник изложил общую картину деяний наркомафии, построив свой рассказ как отчет об успешной работе по накрытию преступной международной сети: "крупная сбытчица наркотиков" Алина Витухновская могла быть рассмотрена как звено цепи. Однако перейдя от красочного описания к фактам по самому событию вменяемого преступления, руководитель подразделения оказался гораздо менее красноречив. То и дело спотыкался, путался в противоречиях, не отвечал на вопросы, ссылаясь на секретность данных. Он говорил о "контрольной закупке" наркотиков у Алины еще в мае 1994 года, сославшись при этом на незаконность акции. Но если подобная закупка не фигурирует в деле и к тому же незаконна, зачем на нее ссылаться? Он говорил о "наружке", которая вела Алину из метро на станции "Речной вокзал" в клуб "Не бей копытом", где Алина "продолжала сбывать наркотики". Но и этого факта нет в деле, а на вопрос: почему продавец и на сей раз не был схвачен с поличным, опять отвечал туманно, исходя из секретности методов. Когда его спросили о статье в "Новом времени", небрежно отмахнулся: ни о какой статье ведать не ведает. Он убежденно произнес, что отец знал о наркотиках, которыми промышляла дочь, и подтвердил, что его сотрудники двое суток сидели в трех машинах и караулили подъезд Алины, а ее отец это видел с балкона. Но в таком случае, что помешало бы отцу спустить в унитаз порошки, будь они в доме?

Лев Тимофеев: "По приглашению какой стороны процесса полковник явился в суд, остается тайной. Он возник, как "бог из машины", и сразу все и всех расставил по местам. Он произнес прочувствованную речь о глобальной опасности наркобизнеса. Он изобразил опутавшую шар земной гигантскую сеть преступных продавцов наркотиков, ворочающих миллиардами долларов, и представил нашу подсудимую как важный узел в этой сети. Оказывается, его служба взяла Алину "в разработку" задолго до ареста. В деле имеется целый ворох записей подслушанных телефонных разговоров.
Оказывается, служба наружного наблюдения "вела" Алину в день ареста от дома до метро "Речной вокзал", и следила за ней на станции метро, и проводила от метро до клуба "Не бей копытом", где проходил рок-концерт, и потом -- до дома, до подъезда, где Алина и была арестована. Полковник не представляет никаких доказательств, но просит суд поверить ему на слово, что подсудимая всюду торговала наркотиками... Ведущая процесс женщина-судья (Аринкина Н. Л.) не высказывает никакого недоумения и не задает полковнику никаких вопросов. Напротив, когда недоумение пытается высказать защита, судья поддерживает оговор и в резкой форме втолковывает, что речь идет о сохранении секретов оперативной работы. Мол, доказательства есть... но все они -- оперативные секреты, суду недоступные..."

Лев Тимофеев: "В своем обращении для прессы, переданном на волю, она пишет: "Меня интересует эстетическая сторона дела. Мной было придумана концептуальная акция, то есть все мое пребывание здесь -- это своеобразное произведение искусства. И как произведение искусства это должно выглядеть соответственно. Я полностью дискредитирую себя в глазах общества и, главное -- в своих собственных глазах, если поведу себя как обычный человек". Впрочем, о том, что и со стороны ФСБ-ФСК-КГБ ее арест -- тоже своего рода "концептуальная акция", она прекрасно знает. Концепция на концепцию -- какая победит?"

Президент ПЕН-центра Андрей Битов заявил, что второй раз участвует в судебном процессе -- 30 лет назад он участвовал в процессе над Бродским, и они, по его впечатлению, перекликаются.

Следующее заседание должно было состояться 18 сентября. До этого времени следствие должно было провести экспертизу предоставленных ФСБ записей подслушанных телефонных разговоров.

Елена Вранцева, Коммерсантъ: "Адвокаты и общественные защитники поэтессы, такие как Андрей Битов, Аркадий Ваксберг, Юна Мориц, свыше 10 раз просили суд выпустить поэтессу из-под ареста, но суд в этом отказывал".

19-29 сентября 1995. Голодовка Витухновской в тюрьме

18 сентября 1995 судебное заседание не состоялось: судья ушла в отпуск. Слушанье отложено на 9 октября.

Юрий Снегирев: "Карен Нерсесян считает, что эти классические уловки направлены на то, чтобы сломить волю молодой поэтессы и подтолкнуть ее к самоубийству и спустить дело в архив -- слишком грубые ошибки допустило следствие, а за них придется отвечать."

19 сентября Алина объявила голодовку, требуя возобновления судебных заседаний.

Только через десять дней она голодать прекратила.

Юрий Снегирев: Адвокатам девушки стоило немалых сил убедить ее прекратить голодовку. По словам К. Нерсесяна, от нее остались одни только глаза и есть серьезные опасения, что психика подзащитной не выдержит столь суровых испытаний. Адвокат признался корреспонденту "Известий", что они вынуждены были пообещать Алине возобновление процесса в недельный срок в обмен на прекращение голодовки, хотя сами не уверены, что это реально.

Октябрь 1995. Слив в прессу "компры" ФСК

Подключение к защите Витухновской мировой общественности через Пен-центры и правозащитные организации, а также кампания поддержки Витухновской в российской прессе вызвали заказную медиа-кампанию в СМИ, направленную на дискредитацию Витухновской и Пен-центра.

1 октября 1995 в газете "Правда" опубликован материал некоего Сергея Григорьева "Дурман", показывавший Алину "звеном в хорошо отлаженной системе наркоцепочки".

Сергей Григорев, "Правда": "В конце октября прошлого года, через 10 с небольшим дней после ее ареста, подразделением УЭК по борьбе с наркооборотом была задержана и изъята крупная партия контрабандно ввезенных из Голландии через Польшу наркотиков. При этом впервые оперативники накрыли контрабанду наркотика ЛСД, а помимо него были обнаружены гашиш, марихуана, МДМА на сумму, превышающую шесть тысяч долларов, а также валюта, иные материальные ценности и оружие. Канал поставок наркотиков из-за границы, а также лица, причастные к контрабанде, в том числе иностранцы, — все это было выявлено через Витухновскую и ее связи".

Далее в статье рассказывалось "о преступной деятельности организатора международного наркоканала гражданина Польши" и сообщалось, что в связи с ним "вскрыта устойчивая группировка из числа студентов МГИМО, длительное время занимающихся сбытом наркоотравы, поступавшей контрабандным путем из-за границы". Подразумевается, что всех этих людей также "сдала" Витухновская.

В ответ на это обвинение Игорь Рябов в "Новом времени" утверждает: "Привилегированные студенты из МГИМО, которых насаживали на крючок с помощью лиц из их же собственного окружения, знакомые Алины — вольные или невольные осведомители. Принцип распространения информации в такой среде ФСБ хорошо известен. Самое страшное, что любой человек может стать жертвой". Далее он рассказывает историю с фабрикацией компомата сотрудниками ФСК, участником которой был сам.

Правда, позже адвокат Алины Карен Нерсесян расскажет "Вечернему клубу", что в черновиках Алины (объемом в две общие тетради!), изъятых у нее при обыске и теперь находящихся в руках ФСК, имелись некоторые сведения о лабораториях, распространителях и потребителях, которые сообщали ей разные люди, когда она готовила свою статью для "Нового времени".

Все это такой же оговор, что появился и в «Общей газете», бросившей в адрес ПЕН-центра, что он, мол, зарабатывает себе имя на процессе.

Провокация против Нурмуродова. Пресс-конференция "Совершенно секретно" в Домжуре

Игорь Рябов: "В разгар слушаний против известного туркменского правозащитника Ширали Нурмуродова, члена ПЕН-центра, корреспондента «Радио «Свобода», была предпринята провокация. К нему пришел «земляк» и оставил крупную партию наркотиков, которую, как только он вышел «в магазин», обнаружил ОМОН. После этого случая в непоявившемся на РТР, но показанном на специальной пресс-конференции в Доме журналиста материале программы «Совершенно секретно» прозвучала фраза: многие писатели связаны с наркотиками.

Творение «Совершенно секретно» полностью дублировало статью в газете «Правда» «Дурман» и выступление в суде полковника Дмитрия Воронкова. Авторы программы заискивающе просили считать их борцами за обьективное освещение процесса. Объективность же заключалась в том, что авторы твердили о «поэте-наркомане», выдавали инсценировку телефонного разговора за документальную запись, называли Алину преступницей до вынесения приговора, не приводя никаких доказательств".

12 октября 1995. Суд. Александр Костенко, разоблачитель подлога

Ольга Сергеева: "Оно (судебное заседание 12 октября 1995 - ЗИ) ознаменовалось появлением нового действующего лица в процессе - Александра Костенко, который был одним из понятых при аресте Шеркова и Поликарпова, якобы «приобретших» наркотики вечеров 16 октября 1994 у Алины".

Игорь Рябов: "В отделении Саша обнаружил группу милиционеров в штатском, просто милиционеров и двух молодых людей — у одного была рассечена бровь. За столом сидел полковник ФСБ Дмитрий Воронков. На стопе лежали бумаги, свастика и пузырек с жидкостью. Уяснив у милиции, что пузырек и свастика некогда принадлежали удрученной двойке, Саша попробовал не ввязыватся в это дело, резонно заметив: «Я еще молодой». — «Какого года?» — «78-го». — «Ну и какая разница — 16 тебе лет или 17? Будешь 77-го.

"Пиши». — «Что именно?» — «Мы тебе продиктуем, ты, главное, пиши». После этого школьник Саша Костенко бегло просмотрел и подписал два листа с показаниями. Один лист датировался настоящим днем (16.10.94), другой — будущим (23.10.94). На прощание оперативники любезно отрекомендовались: «ФСБ тебя не забудет.»

Таким образом сотрудники внутренней разведки нарушили сразу несколько статей закона:
— насильно заставили свободного человека быть понятым;
— привлекли к роли понятого подростка, который по закону не может быть понятым;
— сфальсифицировали его паспортные данные;
— по его же показаниям в суде — применили к задержанным подозреваемым физическую силу;
— не включили в опись опознания фашистский крест, найденный у одного из задержанных;
— навязали понятому текст показаний;
— и главное — принудили его подписать показания будущим числом".

Лев Тимофеев, Русская мысль: "Не такого ли рода нарушения квалифицируются, во-первых, как принуждение свидетеля к даче показаний, а во-вторых, как искусственное создание доказательств обвинения? Соответственно, за эти преступления в статьях 183 и 176 УК предусматриваются различные меры наказания"

Адвокат Гасан Мирзоев: «Сейчас стала совершенно очевидна фальсификация, связанная с обстоятельствами привлечения к делу понятых. Члены суда знают, какой порядок проведения этих действий и, следовательно, видят, как чудовищно они нарушались. Я заявляю ходатайство о незамедлительном изменении меры пресечения моей подзащитной на подписку о невыезде».

Прокурор Вероника Лапина: «Допрос Костенко не имеет прямого отношения к Витухновской. Он не дает оснований бросить тень на другие материалы дела. Органы следствия, избрав данную меру пресечения, руководствовались иными мотивами. Освобождение подсудимой помешает установлению истины. Однако считаю необходимым отметить, что дело получило затяжной характер. Я не возражаю против ходатайства, оставляю решение на усмотрение суда».

Судья Наталья Аринкина, полтора часа спустя: «Удовлетворить ходатайство об изменении меры пресечения Витухновской на подписку о невыезде».

В...Александр Костенко оказался в тюрьме по обвнению в ....

12 октября. Суд. Витухновская освобождена из тюрьмы под поручительство Пен-центра

12 октября Головинский муниципальный суд освободил Витухновскую из-под стражи на основании поручительства русского ПЕН-центра.

По официальной версии, судебные заседания временно приостановлены для проведения экспертизы подлинности записи телефонного разговора Алины, переданной суду подковником ФСК Владимиром Ворониным. Эта запись в тот момент осталась единственным аргументом обвинения.

Витухновская: "Никто не ждал развязки именно в этот день, и я сама не ждала. Если раньше, например, я брала с собой на суд какие-то записи, другие нужные вещи, то на этот раз не взяла ничего, кроме игрушечного медведя. И вдруг меня отпустили!".

Карен Нерсесян: "Перспективы судебного разбирательства чрезвычайно сложны и туманны. Суд просто вынужден был изменить меру пресечения, патому что вчера их, то есть работников ФСБ, уличили в совершении преступления против правосудия. На судебном заседании было неопровержимо доказано, что на начальном этапе следствия совершен подлог документов и искусственно созданы "доказательства вины". Суду больше ничего не оставалось, как "проявить объективность", Особенно с учетом общественного резонанса дела.

Суд действует под нажимом, и я не могу его в этом винить, поскольку вся судебная система — под каблуком спецслужб. Головинкий суд всего лишь одно из мелких звеньев цепи. При том, что сейчас у него есть превосходная возможность отстоять и утвердить свое право на ненезависимость.

Мое главное опасение в отношении развития событий: любой оправдетельный приговор в отношении Витухновской означает обвинение ФСБ, следствия и прокурора, дававшего санкцию на арест. Поэтому им нужен хоть какой-то, но обвинительный акт. Они рады бы "дать" год, который Алина уже отсидела. Но статья по этому "делу" предусматривает лишение свободы от 6 до 15 лет с конфискацией имущества. Поэтому обвинительный приговор не может быть "слишком мягким".

В этом деле следует подчеркнуть особую роль общественной защиты и средств массовой информации, при ослаблении активности которых Алина Витухновская, я уверен на девяносто девять процентов, вернется туда, откуда вчера вышла.

При всем этом хочу подчеркнуть: процесс показывает, что в России есть силы, способные противостоять тем, кто привык расправляться с неугодными, невзирая на все и вся".

Подробно излагая версию ФСК о том, что Витухновская, якобы, торговала наркотиками, газета "Коммерсантъ" (Елена Вранцева) опускает произошедшее на суде разоблачение подлога, совершенного дознавателями и вообще никак не объясняет, почему Витухновскую, наконец-таки выпустили из тюрьмы.

Елена Вранцева, Коммерс: "На следующий день после выхода на свободу Витухновская вместе с отцом отправилась на судебный процесс по своему делу, но его отложили, чтобы сравнить запись голоса обвиняемой с записями якобы ее телефонных разговоров, сделанными ФСК. Весь первый день на воле Алина провела в международной писательской организации ПЕН-центр, члены которой старались вызволить ее из тюрьмы".

Позже "Коммерсантъ" (Максим Степенин) и вовсе сообщает, что Витухновская была отпущена под подписку о невыезде только в январе 1996.

Адвоката Нерсесяна запугивают

Карен Нерсесян: "Мы безуспешно пытались обратить внимание суда на те места в записях, где собеседники Алины рассказывают о лабораториях, которые, по их мнению, работают под контролем ФСБ. Общие тетради (с рабочими записями к статье Алины "Кислота спасет мир?" - ЗИ) исчезли из ее дома после обыска. Сохранились только отдельные записи, но с очень важными данными. Я представил их суду и просил, чтобы их приобщили к делу в качестве доказательств. Суд отказал, еще раз проявив нежелание касаться определенных моментов и пытаясь представить дело обыкновенной уголовщиной".

Это, по сути - указание на возможную причину патологического интереса ФСК к Витухновской: имеющаяся у нее информация о преступной деятельности этой организации.

Лев Тимовеев, НВ: После этого судебного заседания адвокату Нерсесяну каждый день некие люди звонят по телефону и требуют убраться из Москвы.

Витухновская. "Последняя старуха-процентщица русской литературы"

Лиза Джеспилит, Стас: выйдя из Бутырки, Алина за три дня написала некий прозаический текст: "Последняя старуха-процентщица русской литературы". Эта Антиутопия, по словам Константина Кедрова, "пронизана токами русской литературы от Достоевского до Сорокина". Галлюцинация тоталитарного общества, привидевшегося Алине в тюрьме. Сама Алина считает, что жанр этой книги особый - "плохой шедевр".

К книге, которая будет скоро издана, предисловия будут написаны мэтрами отечественной словесности — Инной Лиснянской и Константином Кедровым, а также гендиректором Русского Пен-центра Александром Ткаченко.

Январь-апрель 1996. Доследование дела; ТВ; угрозы Дмитрия; "наружка"

Кучкина, КП: "22 января 1996 года суд отправил ее "дело" на доследование".

Вскоре Кучкина снимает Алину в телепрограмме "ВРЕМЯ "Ч", представляя Алину как уникальное существо, не похожее на других.

Игорь Рябов, КП: 22 января 1996 года Головинский суд Москвы отправил уголовное дело на доследование. Однако оно до сих пор (12 марта 1996) не дошло по адресу, что подтвердил начальник 7-го отдела следственного управления ГУВД Виктор Романов"...

Лев Тимофеев, Русская мысль: "Потерпев полный крах в попытке протащить через суд фальсифицированные доказательства вины Алины, органы ФСБ вспомнили о запасных вариантах, которые готовились заранее.

Осенью 1994 года, через несколько дней после ареста Алины Витухновской, в Москве по обвинению в сбыте наркотиков были арестованы четыре человека. В первые дни арестованных (среди них — одна молодая женщина) держали в отделении милиции, в тесном, неприспособленном помещении. Два дня вообще не давали есть. Потом посадили всех за один стол, положили перед каждым по листу бумаги и предложили написать чистосердечные признания в том... что они покупали наркотики у Алины Витухновской. Кто напишет — идет домой. Молодой женщине (из этических соображений обозначим ее имя инициалом Л.) сотрудники ФСБ прямо говорили: "Ты нам не нужна, нас интересует Алина". (Эти подробности нам стали известны от адвоката К.Нерсесяна, навестившего Л. в местах заключения.)

Признания были написаны. Л, рассказывает, что писала их прямо под диктовку... Но домой никто не пошел. Поняв, что их грубо спровоцировали, люди от своих показаний в отношении Алины отказались. Заявления о том, что их принудили дать ложные показания, содержатся в их уголовном деле. Никаких следственных действий по "фактам", содержащимся в "чистосердечных признаниях", не велось... Тем не менее их обвинили по другим эпизодам. Дело ушло в суд. Суд был обязан обратить внимание и на показания в отношении Алины, и на отказ от этих показаний. Суд был обязан дать оценку действиям следствия. Но нет, ничуть не бывало. Суд сделал вид, что просто не заметил эти существенные документы. Видно, тогда были уверены, что запасной вариант не понадобится.

Зато о тех показаниях вспомнили теперь, когда срочно потребовались основания, чтобы продолжить уголовное преследование Алины Витухновской. Теперь те четверо осуждены и содержатся в заключении. Как в советском лагере (а российский намного ли изменился?) можно оказывать давление на заключенного, мы знаем хорошо. Немногие способны такому давлению противостоять. А из тех, кто имеет мужество противостоять, немногие могут выжить. Вполне можно предположить, что следователи попытаются выдавить из заключенных подтверждение своей уверенности в виновности Алины Витухновской".

Игорь Рябов, КП: Всю последнюю неделю Алина Витухновская подвергается угрозам и шантажу человека по имени Дмитрий, который когда-то был ее хорошим приятелем. Уступив уговорам, Алина встретилась с ним. И скрытно записала беседу на пленку".

Дмитрий склонял Алину к сотрудничеству с ФСК, угрожая, что даст против нее показания в суде, а потом - и физической расправой.

Степан Коу, Новое время: "Как предполагает Алина, ее “друг” сотрудничает с ФСБ, которая попыталась с помощью такой тайной дипломатии уладить дело. Этот друг в то же время пытался ворваться к ней в квартиру вместе с группой неизвестных людей. Он уверял, что намерен "вернуть старый долг."

Игорь Рябов, КП: "В эти же дни за Алиной установили особенно интенсивное наблюдение. Причем оно ведется в открытую. Алина вышла из подъезда, только что побывав у автора этих строк в гостях, - перед ней стоят люди с рацией, рядом - три служебных автомобиля.
- Раньше они за поворотами прятались. Теперь, наверное, попугать хотят, - комментирует Алина.
Она не может не опасаться за свою жизнь".

Апрель - июнь 1996. Пен-центр, Витухновская, Президент РФ, Генпроукурор

В середине апреля проходит презентация в ЦДХ книги Алины Витухновской и Константина Кедрова "Собака Павлова".

Елена Грандова, "Культура": "Центральном доме художника состоялась презентация ее новой книги, изданной по инициативе поэта Константина Кедрова. Идею горячо поддержал художник Борис Гусев: на его личные средства издание осуществлено при участии фирмы "Конкорд-трэвэл". Изысканное оформление фотохудожника Алексея Годунова во многом подсказало архитектонику сборника, который называется "Собака Павлова" и состоит из двух разделов: стихи Константина Кедрова, отобранные Алиной Витухновской, и поэзия самой Алины, выделенная Кедровым".

В мае Русский ПЕН-центр обратился к Президенту РФ Борису Ельцину, требуя прекратить преследование Витухновской.

Константин Кедров, Новые известия:"В письме к президенту России писателей ПЕН-центра есть такие слова: «Будучи хорошо знакомы с мельчайшими подробностями дела Алины Витухновской и наблюдая за ходом процесса, мы совершенно убеждены, что суд не только не придерживается либеральных принципов независимого суда, но и находится под давлением (прямым или косвенным - в данном случае не так существенно) со стороны органов следствия и, в частности, со стороны соответствующих служб ФСБ». Подписи: Д.Лихачев, А. Битов, А.Вознесенский, Б.Ахмадулина и многие другие".

Писатели и поэты с мировыми именами, подписавшие письмо президенту, заявляли, что "А.Витухновская обладает исключительным поэтическим даром на уровне гениальности".

В середине июня был получен ответ из Администрации Президента.

Лев Тимофеев, "Русская мысль", 12 июня: Русский ПЕН-центр обратился к президенту России и получил ответ... Помощник президента обращается к главе Русского ПЕН-центра А.Битову:

Сообщаю, что президенту России известно о деле А.Витухновской. В свое зремя (сразу же после статьи в "Комсомолке") я также обратился к А.Н.Ильюшенко с просьбой изменить А.Витухновской меру пресечения и освободить ее из-под стражи. К сожалению, она осталась без удовлетворения.
Но в нынешнем письме Вы и Ваши коллеги ставите вопрос шире - о полном прекращении дела.

Я разговаривал по этому поводу с руководством и ФСБ, и Генпрокуратуры. Вопрос не так ясен, как может показаться. Действительно, по неопытности, небрежности или некомпетентности некоторых сотрудников были допущены нарушения в процессе сбора и оформления доказательств. Но это отнюдь не фабрикация, как Вы пишете.
Давайте задумаемся, зачем ФСБ преследовать Витухновскую? Тем более, как Вы пишете, "по политическим соображениям". Неужели две статьи - основание для этого? Говоря так, Вы фактически обвиняете и президента в существовании политических преследований. Но Вы же знаете, что такое действительно политическое преследование.

Не похоже также, что руководством ФСБ движут амбиции ("раз возбудили дело, значит пойдем до конца").
Я знаю, что у следователей есть уверенность в виновности поэтессы. Звучит, правда, такое сочетание слов ужасно. Может быть, именно поэтому ПЕН-центр восстает в защиту своей юной коллеги: стоящие рядом слова "поэт" и "следствие", если и воспринимаются, то действительно только в политическом смысле. Но разве Вы не допускаете для художника уголовно наказуемых пороков?

Возможно, я не прав, но кажется, что Вас и Ваших коллег здесь подводит некая корпоративность. Она толкает даже к измене либеральным принципам, один из которых - независимость суда. Ведь Вы требуете от президента прямого вмешательства в судебную деятельность. Но он тогда пойдет на нарушение конституции.

Эти слова - не лицемерие. Если бы это не было так, президентская сторона всегда бы выигрывала судебные дела. Но она иногда и проигрывает, порой по существенным вопросам. Только потому, что наш президент сознает нынешнюю хрупкость судебной власти, недопустимость давления на нее. И ведь плоды этого уже сказываются. Судьи все смелее защищают личность перед лицом сильных мира сего. Прецедентов немало.

Лично я уважаю каждого из подписавших письмо. И, честно говоря, не хотелось бы, чтобы мой ответ воспринимался как формальная отписка или тем болев как защита ведомства. Но согласитесь, что и ведомства нельзя развращать указаниями типа "того отпустить, этого прижать". Для того и существует суд, чтобы рассудить, кто прав. В данном случае суд не счел пока возможным оправдать Алину Витухновскую. Поэтому дождемся лучше судебного решения.
Информирую также, что генеральный прокурор взял расследование дела под личный контроль. Я уверен, это надежная гарантия от предвзятости".

Лев Тимофеев, "Русская мысль", 12 июня: "Теперь Алину вновь вызывают на допросы. Угроза обвинительного приговора и длительного лишения свободы сегодня даже более реальна, чем в октябре, при освобождении из тюрьмы... Сейчас надо признать, что мы, люди, выступавшие в защиту Алины, пока бессильны сколько-нибудь радикально помочь ей. Особенно очевидно это стало в последние дни (после того, как был получен такой ответ из администрации Президента ЗИ).

В результате обращения Пен-центра к Президенту Генеральный прокурор взял расследование дела Алины Витухновской под личный контроль

4 июля 1996. Витухновскую сбил автомобиль

Лев Тимофеев, Русская мысль: Недалеко от дома Алину Витухновскую сбила автомашина. Обстоятельства инцидента выглядят странно: машина марки "Вольво" медленно ехала по противоположной стороне улицы, но, поравнявшись с Алиной, вдруг резко свернула в ее сторону. Потерявшую сознание Алину подобрала "скорая помощь". Диагноз, поставленный в больнице, - сотрясение головного мозга и многочисленные ушибы.

Степан Коу, Новое время: "Водитель автомашины совершил, по словам Алины, наезд дважды. В пять часов вечера она ступила на проезжую часть улицы Флотская, недалеко от станции метро "Речной вокзал", и шедший по другой стороне автомобиль свернул прямо на нее. Упав после первого удара, Алина через некоторое время испытала второй. О деталях происшествия она вспомнила уже часа через четыре после того, как пришла в себя в больнице...

"Наездник" не стал скрываться. Работники 41-го отдела ГАИ все как один его оправдывают, скрывая его имя. Адвокату Алины Карену Нерсисяну милиционеры заявили, что водитель был на "вольво", которая принадлежит "солидному учреждению". Да и сам водитель "хороший человек". Милиционеры уверяли также, что у них есть свидетели, которые разделяют точку зрения водителя. Карен Нерсисян побеседовал с водителем и осмотрел автомобиль, причем взглянуть на машину в ГАИ адвокату дали не сразу. Автомобиль оказался джипом, а не "вольво". А "хороший человек" водитель принялся обвинять Алину в том, что она "кидается под машины, да еще по два раза".

Личный врач Витухновской запретил ей покидать квартиру. Состояние постоянного тяжелого стресса не позволяет Алине посещать допросы. Тем не менее следователь Сергей Петровщик пригласил ее на Петровку, зная, что с ней случилось, и сделал он это менее чем через неделю после наезда. По словам Алины, он возмущен тем, что она пропускает допросы “без уважительной причины”. Петровщик даже предполагает, что Алина инсценировала происшествие".

Алина испытывает раздражение от того, что в течение всего периода общения с органами правопорядка ей приходится сталкиваться с непрофессионалами. "Давить надо лучше", - горько иронизирует она. У Алины не перестает болеть голова после автомобильного удара, и этот факт, по-видимому, должен в какой-то степени удовлетворить следователей - уж им-то она принесла столько головной боли...

- В следующий раз пусть они меня собьют на красивой хорошей машине, - бросает реплику Алина. Тем, кто плохо понимает, что такое экзистенциальный ум, не стоит брать в голову эти слова".

В мае 1997 суд предпринимает попытку провести психиатрическую экспертизу стихов Витухновской. Однако, психистры сделать это отказываются.

Кучкина, КП: "19 июня 1997 в обвинительном заключении по делу № 4158, подписанном следователем ГУВД С. В. Дубровщиковым и утвержденном первым заместителем прокурора города Москвы государственным советником юстиции 2-го класса С. И. Герасимовым, сказано следующее (сохраняю синтаксис оригинала): “А попытка защиты представить материалы данного уголовного дела как противостояние ФСБ, прокуратуры, следствия и суда против Витухновской А. А. можно объяснить или богатой фантазией авторов, выдвигающих такую версию, или умелое манипулирование защитой и средствами массовой информации лицами заинтересованными в развале российских спецслужб и соответственно развале государства”.

А. Ткаченко собрал книгу "Дело Алины" из публикаций в прессе. Книга не оставляет никаких сомнений в том, что дело Витухновской сфабриковано.

15 июля 1997 В арт-медиа центре "TV Галерея" прошла выставка "Процесс"». Автор экспозиции — художник Алена Мартынова, куратор — Нина Зарецкая. Героиня выставки—скандально известная поэтесса Алина Витухновская.

А. Ткаченко собрал книгу "Дело Алины" из публикаций в прессе. Книга не оставляет никаких сомнений в том, что дело Витухновской сфабриковано.

15 июля 1997 В арт-медиа центре "TV Галерея" прошла выставка "Процесс"». Автор экспозиции — художник Алена Мартынова, куратор — Нина Зарецкая. Героиня выставки—скандально известная поэтесса Алина Витухновская.

Стипендия Фонда Тепфера. Витухновской советуют не возвращаться в Россию

Пушкинскую премию Фонд Тепфера присуждалась за выдающиеся достижения в литературе. При этом Пушикнский лауреат получал право назвать наиболее перспективного, по их мнению, молодого автора из своей страны, который награждался годовой резиденцией в Германии на правах стипендиата. В 1996 ушкинской лауреаткой стала Бела Ахмадулина. Видимо, она и назвала Витухновскую наиболее перспективным российским автором.

Кучкина, КП: "Когда Пушкинский фонд Альфреда Тепфера сделал Алину своим стипендиатом и ее пригласили посетить Германию, следственные органы дали ей разрешение на выезд. Она сама отказалась поехать".

Лиза Джеспилит, Спас: "Теперь Алине прозрачно намекают, что единственный выход - уехать из страны, тогда можно будет спокойно закрыть дело. Но Алина не хочет уезжать.

Константин Кедров, Новые известия: "В перерыве между двумя арестами Алина Витухновская имела на руках разрешение на поездку в Германию для получения Пушкинской стипендии. Ее приглашали в Швецию, Италию и во многие другие страны, чтобы дать приют и политическое убежище. Алина отказалась от поездки. «Это было бы бегством и капитуляцией! Получилось бы, что я действительно виновна и они во всем правы».

Тогда же она отказалась от политического убежища, которое официально предложило ей правительство Швеции.

Тогда же отказалась от политического убежища, которое официально предложило ей правительство Швеции.

29 ноября 1996. Суд

Быков и Воронов, "Собеседник": "Что мы сделаем 28 ноября, в день очередного суда над Витухновской? Предоставим спасать ее все тем же правозащитникам? Или может быть, наконец сойдемся все у здания Головинского районного суда Москвы, а то, глядишь, и забастуем на денек-другой? Ведь наше поколение судят. Ведь это она нас всех не заложила. Не наркоманов, нет, а... ладно. Кому надо, тот поймет".

23 октября 1997. Витухновская арестована вновь

Кучкина, КП: "Витухновскую настоятельно попросили приехать в суд, несмотря на то, что она была больна, мотивируя просьбу формальной необходимостью и обещая перенести заседание. Оказалось, это ловушка. Новый судья Лучкин тут же зачитал решение об обратном изменении меры пресечения: на тюремное заключение. Ее схватили прямо в зале суда 23 октярбя 1997. Однако никаких новых злодеяний Витухновская не совершала. Новых доказательств ее вины в деле нет".

Мотивация ареста: “На основании тяжести деяния”.

Дмитрий Быков, Вечерний клуб: "В принципе, конечно, ФСБ есть за что не любить Витухновскую. Она рассказала не только о методах работы этого заведения, не только о том, как в буквальном смысле выбиваются из молодых людей показания (а молодые люди пошли гнилые и сдают друг друга, даже будучи уверены в невиновности сдаваемого, — в лучших традициях тридцать седьмого). Витухновская рассказала в своих публикациях (в “Новом времени” и в ряде интервью) о том, что ряд подпольных лабораторий по производству химических наркотиков попросту патронируются ФСБ. Ибо в своих провокативных целях эта фирма подбрасывает наркотики тем, кого хочет нейтрализовать, или проводит своего рода "следственные эксперименты”, вовлекая молодежь в распространение пресловутой “кислоты”. Потом жертвы этих экспериментов особенно легко повязываются".

На заседании суда 27 октября защита потребовала отвода судьи Лучкина. Стало известно о реакции ряда известных общественных деятелей: Валерии Новодворской, Егора Гайдара, Сергея Ковалева. Последний, в частности, собирается привлечь к делу Алины Витухновской внимание мировых правозащитных организаций.

Лиза Джеспилит, Стас: "Алина сказала: "Если каждый день по капле выдавливать из человека раба, то ничего не останется". То есть не остаентся Вообще Ничего, будет пустое место, которое называют человеком. В Бутырку к Витухновской пришел Виктор Ерофеев и передал ей "Русскую красавицу" с авторской надписью: "Алине, победившей Чехова словом о выдавливании раба".

В 1998 суд опять затребовал проведения психиатрической экспертизы Витузновской, и опять она была ризнана вменяемой.

Витухновская, Новое время: "Институт Сербского признал меня здоровой и в 1995 году, и в 1998-м. Желание признать меня психически ненормальной суд явно выразил в конце судебного заседания. Прокурор назвала меня больной. Судья же сказал о моей склонности к суициду. Тем самым они подчеркнули, что были изначально настроены признать меня больной".

14-24 апреля 1998. Суд

Степенин, Коммерс: "Суд над ней начался 14 апреля. Ни одного мало-мальски известного писателя на нем не было. Зато помимо молодых друзей Витухновской присутствовали известные правозащитники Валерия Новодворская, Лев Тимофеев и депутат Госдумы Галина Старовойтова".

Ярослав Юрьев: "Московский ПЕН-клуб давно почувствовал вертикально-воинственную, “кшатрийскую” линию поведения своей “ подзащитной”. По вопросу о “деле Витухновской” в нем даже произошел своеобразный раскол, особенно после того, как в поддержку Алины начали выступать Эдуард Лимонов и члены возглавляемой им Национал-Большевистской партии. В газете “Лимонка” появились тексты Витухновской ее фотография в футболке с партийной символикой, рецензии на книги. Говорят, что Лимонов собирался приехать на одно из судебных заседаний и максимально торжественно вручить ей партийный билет. “Зачем Вам это, Алина, вы ставите крест на своей биографии!” - шипела элитная московская богема. Но богема не знала главного: ведь, на самом деле, история с “Лимонкой” - это история... любви. Да-да, самой настоящей, это отнюдь не метафора".

Константин Кедров, Новые известия: "Общественный защитник генеральный директор ПЕН-центра Александр Ткаченко вручил суду протесты польского, чешского и швейцарского ПЕН-клубов".

Для суда, по ее собственному утверждению, Витухновская придумала себе имидж: смесь немецких экстремистов, французской проститутки и маленькой девочки из фильма "Семейство Адамс". "Не знаю, насколько у меня получилось это совмещение - в тюрьме не было зеркала. Но если бы я не продумала заранее этой концепции, оправдывающей меня, я бы сошла с ума.. Я согласилась на роль героя комиксов, и все пошло по моему плану. То есть главное во всех ситуациях - выбрать какую-то концепцию и стать ее режиссером". Для обеспечения соответствующих нарядов обратилась через прессу ("Мегаполис-Экспресс") к модельерам с просьбой передать ей в камеру образцы своего творчества.

На одном из заседаний были вновь выслушаны показания свидетеля Александра Костенко, который к этому моменту уже и сам находился в тюрьме по сфабрикованному делу.

Витухновская, Новое время: " Я очень удивилась, увидев свидетеля Костенко в наручниках. Его привезли из Бутырской тюрьмы. И больничного отделения. Он был болен уже четырьмя болезнями. Наручники были пристегнуты к сломанной руке. Сломанной вертухаем, дежурным. Он был в состоянии стресса, который был с ним уже, по-видимому давно. Вот дословно, что он сказал: "Показаний давать не буду. Алина не виновата... Подбрасывают наркотики... В общем, все х...я". Суд, кстати, не высказал к нему претензий по поводу нецензурных выражений. Видимо, потому, что это все выглядел очень трагично. Он был очень раздражен. Не верил, что его показания имеют значение. Потому что он сам столкнулся с этой системой. На вопрос Александра Ткаченко, моего общественного защитника, не думает ли он, что его дело - последствия его участия в моем деле, Костенко ответил: "Не знаю".

Степенин, Коммерс: Многочисленные иностранные журналисты приставали ко всем с одним вопросом: "Не является ли дело Витухновской показателем того, что в стране начались политические репрессии?" Обстоятельства самого дела их не интересовали. Как, впрочем, и сторонников подсудимой. Они объясняли иностранцам, что те совершенно правы: "Это все происки КГБ, не сумевшего завербовать девочку для своих грязных целей". Словам сотрудников ФСБ о том, что на роль агента Витухновская совершенно не подходила, никто не верил.

Вчера был приговор. Факт продажи Витухновской наркотиков в метро суд счел недоказанным.

Зато признал ее виновной в приобретении и хранении наркотиков с целью сбыта. "Деяние подсудимой,— провозгласил судья,— носит повышенную общественную опасность, и поэтому она заслуживает только заключения в лагерь". Однако суд проявил снисхождение. "У подсудимой ярко выраженная склонность к суициду. В заключении она, скорее всего, наложит на себя руки. А смерть не является целью наказания и тем более не способствует исправлению. В итоге Витухновской дали 1,5 года. Этот срок она уже провела в тюрьме. На свободу поэтесса выйдет 27 апреля"

Новое время, Игорь Рябов: "Уже после приговора суда газете "Коммерсантъ" опубликовала обвинения, которые не были приняты судом"

Витухновская: "В тюрьме обо мне ходило много сплетен, совершенно немыслимых. Например, была такая версия. Жила я не в Москве, а в Питере. У себя дома растила большой галлюциногенный гриб. Когда он вырос, я отрезала от него по кусочку и давала пробовать всем своим знакомым и родственникам. Их ощущения я записывала в специальную тетрадку. Однажды ко мне пришла милиция, прочитала тетрадку, отрезала кусочек гриба и отправила на экспертизу. Экспертиза показала, что гриб - галлюциногенный. В результате я очутилась в тюрьме.