"Меня вытащили, и вас вытащат". Как волонтеры борются за людей из интернатов

  • Злата Онуфриева
  • Би-би-си
Пропустить контент из YouTube, 1
Разрешить контент Google YouTube?

Этот материал содержит контент, предоставленный Google YouTube. Мы просим вашего разрешения до загрузки, потому что он может использовать кукис и другие технологии. Вы можете ознакомиться с правилами кукис и политикой личных данных Google YouTube, прежде чем дать согласие. Чтобы увидеть этот контент, выберите “Согласиться и продолжить”.

Внимание: Контент других сайтов может содержать рекламу.

Контент из YouTube окончен, 1

Благодаря карантину весной 2020 года произошло, казалось, невозможное - подопечные российских психоневрологических интернатов смогли на время покинуть их. Люди, большая часть жизни которых прошла в закрытых учреждениях, оказались в обычной среде - дома у волонтеров. Теперь благотворительные организации пытаются отстоять тех, кто не хочет возвращаться в ПНИ, но изменить систему сложно: большинство людей в интернатах лишены права самостоятельно решать, где им жить, а у некоммерческих организаций может не хватить денег на их содержание.

"Я завтра иду в опеку!!!! Прости, мне нервно, ты там ругай меня или что там люди делают в таких ситуациях", - такое сообщение я получила утром 12 января от своей подруги Арины Муратовой.

Арина - специалист по маркетинговым исследованиям, любительница необычных дизайнов ногтей и креативной вышивки. В этом году она собирается взять опеку над 27-летней девушкой Ниной, всю жизнь прожившей в интернатах.

Арина старше всего на три года; в прошлом году мы отмечали ее тридцатилетие - как и положено, по "Зуму". Задувать свечи на торте ей тогда помогала Нина, которая впервые самостоятельно жила в квартире.

Родители Нины отказались от нее в раннем детстве - когда именно, она не помнит. Сначала она оказалась в детском доме, потом - в психоневрологическом интернате (ПНИ). Сейчас Нина сама готовит себе еду и одна ездит на занятия с репетитором, но официально признана недееспособной. Ее точного диагноза не знают ни Нина, ни Арина - в ПНИ не разглашают эту информацию.

"Сейчас в России, если система считает, что человек недостаточно самостоятельный, его больше некуда перевести, кроме как в ПНИ или ПВТ (пансионат для ветеранов труда и инвалидов), - рассказывает основательница движения "Стоп ПНИ" Мария Сиснева. - Здесь в замкнутом пространстве собрано от пятисот до тысячи человек, совершенно разных по уровню функционирования, по запросам, по жизненным обстоятельствам. Они живут в крайне стесненных условиях, в лучшем случае два человека в маленькой комнате, в помещениях коридорного типа, как в казармах, изолированные от внешнего мира".

В апреле 2020 года в связи с пандемией руководство интернатов разрешило своим подопечным на время карантина переехать к знакомым и волонтерам благотворительных организаций. Нина оказалась одной из немногих, кому удалось воспользоваться этой возможностью. По разным оценкам, сейчас в российских ПНИ живут от 155 тысяч до 161 тысячи человек.

Революционный поворот

"Нина приехала на такси с сотрудницей из интерната, с минимумом вещей, с каким-то рюкзачком. И была совершенно потерянной. Пока я подписывала документы, она ходила по квартире, но никакого восторга не проявляла, а я немножко на него рассчитывала, - вспоминает Арина. - Когда я увидела Нину в этом потерянном состоянии, подумала: "Блин, одно дело в мессенджере у человека спросить, хочет ли она, а другое дело взять и вывезти. Что делать, если Нина захочет в интернат обратно?"

Арина и Нина

Автор фото, Arina Muratova

Пропустить Реклама подкастов и продолжить чтение.
Что это было?

Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.

эпизоды

Конец истории Реклама подкастов

С обеими девушками я познакомилась четыре года назад, когда пришла волонтером в проект помощи взрослым людям с нарушениями развития, живущим в московском ПНИ № 22. Нина и Арина были знакомы еще раньше - благодаря благотворительной организации "Жизненный путь", которая каждую неделю вывозила подопечных интерната в мастерские фонда, где вместе с волонтерами они готовили еду, создавали керамические изделия и делали мультфильмы. Нина выделялась сразу - было видно, что она как будто негласный лидер, который присматривает и по-своему заботится об остальных.

Когда в России объявили первый карантин, мастерские пришлось приостановить. Впервые за четыре года Нина и ее соседи лишились возможности выезжать из интерната. Арина предложила хоть как-то скрасить положение и перейти на встречи в "Зуме". Сотрудники ПНИ помогли настроить связь, но после первого же звонка с интернетом начались проблемы. Все следующие попытки заканчивались провалом - интернет перестал тянуть видеозвонки.

Скриншот зум-звонка

Автор фото, Zoom

"Когда на нас свалился коронавирус, мы были в ужасе, потому что понимали, что люди будут сидеть взаперти без всяких занятий, без всякой индивидуальной помощи", - вспоминает президент благотворительной организации "Перспективы" Мария Островская.

"Перспективы" работают в Санкт-Петербурге и поддерживают семьи, в которых живут люди с множественными нарушениями развития, а также воспитанников детского дома-интерната № 4 и взрослых из ПНИ № 3.

С начала пандемии "Перспективы", как и ряд других общественных организаций, начали говорить о том, что в любом закрытом учреждении коронавирус распространяется в разы быстрее, чем в обычных условиях. Сотрудники интернатов и медперсонал, регулярно приезжающие на работу, могут заболеть, а если заразится кто-то внутри интерната, инфекция распространится очень быстро.

"Мы пытались сначала обращаться в интернат, потом в региональный Роспотребнадзор, в региональный комитет по социальной политике - там мы получили отказы", - рассказывает Островская.

В конце концов "Перспективам" благодаря поддержке общественного деятеля и члена совета при правительстве по вопросам попечительства в социальной сфере Нюты Федермессер удалось договориться о встрече по "Зуму" с министром труда и соцзащиты Антоном Котяковым. Сразу после нее вышел документ, получивший название "Письмо четырех" - за подписью министра труда и соцзащиты, министра просвещения, министра здравоохранения и главы Роспотребнадзора. Они рекомендовали интернатам отпускать своих подопечных домой к родственникам, волонтерам и сотрудникам общественных организаций на время карантина.

"Это было совершенно революционным поворотом. Немедленно этим воспользовались ряд организаций и мы в том числе", - говорит Островская.

9 января 2020 года "Перспективы" объявили о начале "Эвакуации" - проекта по переселению жителей интернатов в сопровождаемое проживание на время пандемии. В квартиры и дома организации удалось забрать 26 человек с тяжелыми нарушениями развития.

"Забрать человека из интерната на сопровождаемое проживание стало не только возможно, но и сделать это можно было быстро и беспрепятственно, - вспоминает директор фонда "Жизненный путь" Иван Рожанский. - Мы писали, что хотим забрать такого-то человека, и на следующий день нам все согласовывали, человек приезжал. Представить себе такое до эпидемии я не могу".

Сережа, подопечный ПНИ, готовит оладья

Автор фото, Aleksandr Ivanov

Подпись к фото,

До карантина у подопечных ПНИ была возможность встречаться и вместе с волонтерами заниматься в мастерских

На то, чтобы взять Нину домой, Арина решилась не сразу: "На тот момент у меня не было никакого опыта сопровождаемого проживания, я вообще не знала, как себя вести", - вспоминает она. Уверенности придал пример других волонтеров, которые брали к себе подопечных ПНИ.

"На самом деле в решении взять именно Нину был некий расчет, - признается Арина. - Даже во время карантина у меня было много работы, поэтому я понимала, что смогу быть только с тем, кто может сам себя занять. Про Нину было понятно, что это человек, с которым я точно смогу договориться, разграничить пространство, что вот сейчас у меня три часа работы, после них мы можем готовить обед".

"Я вообще думала, что меня никто не заберет. Думала: "Все, пипец, буду сидеть в интернате", - вспоминает Нина. - Потом заходит ко мне на этаж [мой тренер] Сергей Борисович и говорит: "Нинка, как дела?", я говорю: "Хорошо". Он говорит: "Пойдешь подписывать документы?", я не поняла, какие документы. Оказалось, что меня волонтер берет на карантин, в отпуск как бы".

Девушки поселились в квартире фонда "Жизненный путь", обычно занятой под другой проект, но оказавшейся пустой на время карантина. 11 апреля Арина прислала в чат волонтеров селфи - на фотографии за ее спиной стоит Нина, радостно вскинув руки. Растерянность при первой встрече с новым домом прошла.

Карантин

"Девушку уважают и любят все, кто с ней общается: и сотрудники, и ребята из интерната. Она добрая, внимательная, очень ответственная и позитивная. Готова прийти на помощь всем и всегда поддерживает ребят с особенностями здоровья. В коллективе является лидером", - так по запросу Русской службы Би-би-си Нину описал ее нынешний опекун, директор ПНИ № 22 Антон Ключев.

Нина на кухне

Автор фото, Arina Muratova

Подпись к фото,

Нина самостоятельно готовит и ездит одна на занятия

Про своих родителей Нина говорит с неохотой, возможно потому, что почти ничего о них не помнит.

"Ко мне в комнату в детском доме пришли и говорят: "Нина, там к тебе приехали". Я раз - под кроватку. Мне говорят: "Вылези, хоть посмотри на них". Они алкаши были. Я прям боялась. Подойдешь - от них перегаром несло. Прям несло", - рассказывает Нина. Свою биографию она формулирует кратко: "Я сначала жила в детском доме 28, потом меня перевели в 22 интернат, а потом меня взяла к себе Арина Муратова".

"Я смотрю иногда на Нину и не понимаю, почему у нее нет дееспособности, - говорит Арина. - Она правда очень высоко адаптирована в коммуникации и в быту. Она быстро всему обучается. Это, по моему мнению, ошибка системы".

С ее слов, диагноз Нины для нее не имеет особого значения, поскольку ей сложно разделить, какие особенности поведения связаны с диагнозом, а какие с тем, что Нина всю жизнь провела в закрытых учреждениях.

Как объясняет Мария Сиснева из "Стоп ПНИ", люди, живущие в интернатах, часто не знают базовых вещей - как найти ближайшую аптеку, как пользоваться транспортом, как вызвать скорую, что обозначают маркировки на товарах.

"Вот я показываю человеку надпись "принимать три раза в день после приема пищи", а он не знает, где такое пишут, потому что никогда в жизни не читал инструкцию к лекарствам, ведь ему их всегда приносили медицинские сестры или воспитатели, - говорит Сиснева. - Нельзя ждать от человека, который всю жизнь жил в институциональной системе, что без специальной подготовки он выйдет и вполне себе успешно будет жить самостоятельно. Чудес не бывает".

Нина читает по слогам, пишет медленно и с ошибками и плохо считает. Несколько месяцев назад она начала заниматься математикой. Учеба дается ей с трудом, но Арина говорит, что занятия Нине очень нравятся и она всегда идет на них с удовольствием, ведь первый раз в жизни понимает, для чего эта математика ей вообще нужна - чтобы самостоятельно сходить в магазин за продуктами.

Совместная жизнь девушек в карантине протекала так же, как и у большинства - первые тренировки по "Зуму", новые хобби, зум-вечеринки. Нине пришлось впервые в жизни каждый день заботиться о себе самостоятельно - ходить за продуктами, готовить еду, стирать одежду, убирать в квартире. В интернате все это делали за нее.

Нина

Автор фото, Kirill Smirnov

Подпись к фото,

Из-за отсутствия юридической дееспособности Нина не может сама распоряжаться свой жизнью

Одной из самых сложных задач для Арины было научиться рассказывать и объяснять что-то Нине на равных, не становясь в позицию "старшей". "Это правда важно - относиться к ней как к взрослому человеку, а не как к ребенку, - считает Арина. - Но иногда с этим бывает сложновато, и я прям чувствую, как хочется что-нибудь такое сказать, как воспиталка в детском саду".

Особенно трудно было, когда Нина решила, что хочет рисовать. Арина рисовать не умеет и не любит, поэтому нашла другого волонтера, согласившегося заниматься с Ниной онлайн - четко обозначив, что созвоны с учителем - это ответственность самой Нины. Арина решила больше не вмешиваться, пока ей не начал писать волонтер - Нина регулярно пропускала занятия.

"Я не хочу быть человеком, который бегает за другим взрослым и достает: "А вот рисование, а вот ты говорила…". Я все устроила, я всех нашла, бумага есть, фломастеры есть, краски есть. Все, теперь занимайся, - возмущается Арина. - Если ты не готова нести эту ответственность самостоятельно, давай тогда заканчивать. По этому поводу у нас были действительно конфликты. Я не готова брать ответственность за то, что, как мне кажется, человек может сделать сам".

Когда Нина попала в больницу с острыми резями в животе, Арина столкнулась с новой проблемой - сопровождать пациентов на приемах у врача можно только родственникам или опекунам.

"Мне удалось уговорить пустить меня в больницу и даже пройти все первичные осмотры вместе, но уговорить положить вместе с ней уже не удалось, - писала тогда Арина в чат волонтеров. - Она лежит в общем отделении, слава богам, не в закрытом, так что всегда на связи - кому не сложно, подбодрите ее там! А то у человека за сутки третий раз из вены кровь берут, она очень плачет".

На тот момент девушки уже два месяца жили вместе и привязались друг к другу. Коронавирусные ограничения в Москве начали постепенно смягчать, карантин подходил к концу. Наступило лето.

"У меня с самого начала были переживания: а что если Нина не захочет обратно в интернат. Никакого плана, продуманной стратегии у нас не было, - признается Арина. - Я пыталась успокоить себя тем, что до конца карантина об этом можно будет не вспоминать, но Нина начала напрямую говорить о том, что она не хочет возвращаться, уже через неделю после переезда. К этому я оказалась абсолютно не подготовлена".

"Я патриот, я за ПНИ"

"Наши ближайшие соседи сказали, что будут биться до последней капли крови за право жить без инвалидов. Даже была граната со снятой чекой, которую закатили нам под забор", - рассказывает президент фонда "Перспективы" Мария Островская.

Эта история произошла пять лет назад, когда благотворительная организация построила дом сопровождаемого проживания в деревне Раздолье Ленинградской области. Семеро человек с умственными и физическими нарушениями разной тяжести заселились в собственный дом, где им круглосуточно оказывали необходимую поддержку сотрудники фонда и волонтеры. Но местные жители не сразу смирились с новым соседством.

"Мы тогда вызывали МЧС, но граната, к счастью, не взорвалась. Я думаю, нас просто пугали, но все-таки", - продолжает Островская.

Подопечные дома Раздолье за столом
Подпись к фото,

В доме Раздолье люди с особенностями развития могут жить в приближенных к обычным условиях

Сопровождаемое проживание позволяет человеку с особенностями развития сохранять близкие связи с людьми и свою идентичность, считает попечительница фонда "Жизненный путь" Вера Шенгелия: "Оно позволяет сохранить себя через свой дом, через свои вещи, через что-то, что человеку принадлежит. Набор этих компонентов в интернате стирается. Люди в интернате становятся фигурками без всего".

"Главное преимущество интернатов - это безопасность, - возражает директор ПНИ № 22 Антон Ключев. - С проживающими работают профессионалы: они точно знают, как помочь и поддержать, как общаться, как ухаживать. Средний возраст наших подопечных - 57 лет, половина из них полностью зависит от посторонней помощи".

Интернаты для людей с особенностями развития и психическими расстройствами существуют по всему миру, но с середины прошлого века в США и некоторых странах Европы началась так называемая деинституционализация - постепенный отказ от содержания людей в закрытых учреждениях в пользу других форм помощи им. Большие интернаты, с одной стороны, дорого обслуживать, а с другой, сложно независимо контролировать.

"Это то, что социологи называют "тотальной институцией" - закрытие большого количества людей на ограниченном пространстве, которое контролируется маленькой верхушкой власти, - объясняет основательница движения "Стоп ПНИ" Мария Сиснева. - К тотальным институциям относятся тюрьмы, детские дома, психиатрические больницы. Такие места создают почву для различных злоупотреблений, потому что если человек не может оттуда выйти и полностью зависим от небольшой властной верхушки, то его жизнь ему не принадлежит".

Во время деинституализации в западных странах большие учреждения начали расселять или закрывать, а людей - выводить в общество.

Подопечная дома Раздолье
Подпись к фото,

Сопровождаемое проживание дает людям больше свободы и возможности развиваться

Проектов сопровождаемого проживания в России всего несколько. Один из них - это "Дом в Раздолье" фонда "Перспективы". Несколько подопечных этого дома переехало в него из своих семей, а несколько - из интерната.

Война с соседями продолжалась несколько месяцев, а за год ситуация полностью перевернулась. Сначала хозяева небольшого магазина сделали на входе пандус, следом помогать начали другие жители - кто-то сшил чехлы на диван, кто-то принес варенье и яблоки, кто-то подарил лопату для уборки снега.

Но на перемены ушло немало времени и сил. На встрече с руководством фонда глава местной администрации заявил: "Почему ваши инвалиды по поселку ходят? Они должны находится за забором. Я патриот, я за ПНИ".

С тех пор глава местной администрации сменился, а "Дом в Раздолье" остался.

"Я часто говорю организациям, которые сталкиваются с враждебностью, что нам нельзя требовать от людей, чтобы они сразу отнеслись к нам благожелательно, - говорит Островская. - Они боятся, это естественно, они сталкиваются с кем-то отличным от них. Нужно с терпением к этому отнестись. Людям нужно время, чтобы разобраться".

Где найти опекунов

"Когда эпидемия чуть-чуть спала, стало понятно, что ребята, которых фонд переселил из интерната в квартиры на время карантина, не хотят возвращаться обратно. Мы начали думать, как их оставить", - рассказывает директор фонда "Жизненный путь" Иван Рожанский.

Перед организацией встали два главных вопроса - где взять деньги, чтобы снимать квартиры, и как быть с теми, у кого нет дееспособности. Человек, не лишенный дееспособности, может расторгнуть контракт с интернатом в любой момент - хотя далеко не все жители интернатов об этом знают. У человека без дееспособности такой возможности нет, так как его опекун - директор интерната, и только он принимает решение, где его подопечный будет жить.

Из девяти человек, которых забрал фонд "Жизненный путь", дееспособности нет только у Нины. Значит, для того чтобы ей окончательно расторгнуть свои отношения с интернатом, ей нужен новый опекун.

Нина с газонокосилкой

Автор фото, Arina Muratova's archive

Подпись к фото,

Нина получает небольшую пенсию, но для самостоятельной жизни ее недостаточно

Опека - один из аргументом против сопровождаемого проживания как альтернативы интернатам. Где найти столько волонтеров и общественников, готовых взять под свою ответственность хотя бы 1000 взрослых с особенностями развития?

"Если директор ПНИ спросит меня, где я найду столько людей, я отвечу ему, что он бесконечно прав. Без закона о распределенной опеке, который в России пока не принят, мне будет очень сложно искать этих людей", - признается попечитель фонда "Жизненный путь" Вера Шенгелия.

Распределенная опека - это когда у недееспособного человека может быть несколько опекунов, в том числе некоммерческие организации вроде "Перспектив" и "Жизненного пути". Сейчас по российскому законодательству опекун может быть только один - и у тех, кто остался без родственников и попал в интернат, чаще всего опекуном становится директор интерната.

По мнению общественников, в этой системе есть конфликт - ведь директор как опекун недееспособных одновременно является и заказчиком, и поставщиком социальных услуг.

Законопроект о распределенной опеке Госдума пытается принять с 2015 года - сейчас его подготовили ко второму чтению. Но в нынешней редакции проекта опекунами не могут быть некоммерческие, родительские и церковные организации. В конце ноября 2020 года НКО и родители детей с особенностями развития попросили доработать закон.

Пока закона нет, опеку над Ниной решилась взять Арина - потому что "в отношении Нины есть такая надобность".

"Я понимаю, что это не очень просто и, например, нужно будет договориться с моими родителями, с моим братом, потому что в какой-то момент ту квартиру, в которой я прописана и где они живут, скорее всего, придет смотреть комиссия, - говорит Арина. - Эмоционально это тоже было непростое решение. Я не знаю, как правильно донести эту идею, но, когда я вывезла Нину из интерната, я взяла на себя ответственность за нее".

Арина и Нина
Подпись к фото,

Арина говорит, что не хочет быть мамой для Нины - скорее, старшей сестрой

Когда я спрашиваю Нину, хочет ли она в интернат, ответ получаю категорический: "Не-не-не! С такой женщиной никуда больше! Только с ней быть. Вдвоем". Фотографии с Ариной у нее стоят на обеих заставках телефона. Сначала Арине было неловко и она пыталась уговорить Нину поставить фото, где они хотя бы вдвоем. Этот снимок продержался какое-то время, но очень быстро на экране блокировки снова оказалось детский снимок Арины, а внутри - ее фото с одной из вечеринок, куда девушки ходили летом.

"Ей хочется все делать вместе со мной: и к врачу пойти, и к поликлинике прикрепиться, и уши проколоть, и к стоматологу именно я должна с ней поехать. Ей хочется такого плотного сопровождения от меня и заботы. Я не могу сказать - материнская она или нет. Я знаю людей, которые очень боятся ходить к врачам и к стоматологам и просят своих друзей сходить с ними. Но ей важно, чтобы это была именно я".

Арина все еще пытается понять, какую роль она играет в жизни Нины и кем ей приходится. Она отказывается брать на себя роль матери, хотя и понимает, что в глазах Нина она намного больше, чем просто подруга. Знакомые не из благотворительной среды часто спрашивают, зачем тридцатилетней Арине вообще брать на себя ответственность за другого взрослого человека, да еще и с особенностями.

"Не только Нина со мной пережила много эмоциональных моментов - осознание того, что она не хочет уезжать обратно, осознание того, что она, может, и не уедет, а вот ее молодого человека из интерната не отпустят, - но и я пережила очень много эмоциональных моментов с ней. Мне за это время сократили зарплату на работе, у меня были мутные перипетии в личной жизни, - пытается объяснить Арина. - Когда вы делитесь этим опытом, то остается мало пространства для того, чтобы давать заднюю".

В октябре 2020 года я спросила Арину, что именно она чувствует к Нине спустя все те месяцы, что они провели вместе.

"В целом, я без всяких… как это… Я люблю Нину. Правда. Я ее очень сильно люблю".

"Могут закончиться деньги, и все это схлопнется"

Забрав доставку продуктов у курьера, Арина аккуратно складывает квитанцию в кошелек - за еду, которую будет есть Нина, интернат возместит расходы.

Для тех, кто переехал в квартиры, договор на соцобслуживание с ПНИ был приостановлен, а значит, интернат перестал удерживать 75% их пенсии.

"Теперь им надо самим покупать себе еду и тратить деньги на хозяйственные расходы. Но пенсия у них очень маленькая - в районе 10 000 рублей в месяц - и в тех случаях, когда у них не хватает денег, мы от фонда помогаем", - говорит директор "Жизненного пути" Иван Рожанский.

Основная финансовая помощь фонда приходится на аренду - сейчас "Жизненный путь" тратит 150-180 тысяч рублей в месяц на четыре квартиры для девяти человек.

Деньги на квартиры собирали в соцсетях - попечитель фонда Вера Шенгелия написала пост в "Фейсбуке", благодаря которому получилось собрать миллион. По оценкам Рожанского, этого должно хватить на 4-5 месяцев.

Нина

Автор фото, Aleksandr Ivanov

Подпись к фото,

Нина не хочет возвращаться в интернат, но по закону директор ПНИ может забрать ее в любой момент

"Мы надеемся, что в январе 2021 года получим квартиры от города, на которые рассчитываем. Тогда нам не надо будет арендовать. Но есть вероятность, что это все задержится и нам надо будет собирать еще деньги на аренду", - говорил осенью 2020 Рожанский. Пока квартиры фонду не выделили, а на соответствующий вопрос Русской службы Би-би-си в департаменте социальной защиты не ответили.

Из 26 человек, которых на время карантина забрал из интерната фонд "Перспективы", пятеро предпочли вернуться. Остальные захотели остаться навсегда, но оставить всех у организации пока не получается.

"Ужасно тяжело было возвращать, было много слез, горя. Мы стали искать возможности и средства, чтобы оставить тех, кто хочет остаться. Мы обратились к городу, попросили выделить квартиры не в собственность даже, а в соцнайм", - признается Островская.

На данный момент Санкт-Петербург ничего фонду не предоставил, но две новые квартиры у "Перспектив" все-таки появились - одну купил банк ВТБ, а вторую - несколько разных организаций. Благодаря этому шесть человек переехали в свой новый дом, получивший название "Дом навсегда".

"У НКО завтра элементарно могут закончиться деньги, и все это схлопнется, поэтому, мне кажется, переломным моментом станет тот, когда появятся такие государственные проекты: государственные квартиры сопровождаемого проживания, социальные общежития для людей с психическими расстройствами, - говорит Мария Сиснева из "Стоп ПНИ". - Кроме того, открывая такие государственные проекты, сами чиновники поймут, что ничего страшного в этом нет, что никакие психи по детским площадкам с ножами не разбегутся, как нас любят пугать".

***

В начале января я позвала пару подруг в гости отметить свой прошедший день рождения. Среди приглашенных была и Арина. Она ничего не сказала Нине о наших планах, но та как будто все чувствовала, и прислала нам обоим в тот вечер особенно много сообщений с вопросами, как у нас дела.

"Я же имею право на личное время и пространство, - оправдывается Арина, пытаясь убедить саму себя, что нет ничего такого в том, что сегодня она без Нины. - Мы провели все праздники вместе. Новый год мы отмечали с моей семьей. Она, конечно, всех покорила. Потом мы жили в моей новой съемной комнате".

Нина и Арина на вечеринке

Автор фото, Arina Muratova's archive

Сейчас Нина живет в уютной трехкомнатной квартире со свежим ремонтом, которую "Жизненный путь" арендует за счет денег, собранных в "Фейсбуке". Соседи Нины по квартире - Сергей и Иван - тоже раньше жили в ПНИ. При упоминании интерната Сергей возмущается: "Мне здесь намного больше нравится, чем сидеть в этих тухлых интернатах. Потому что интернаты - это самое поганое место. Туда нельзя ходить, сюда нельзя".

К жителям этой квартиры каждый день приходят ночевать сотрудники фонда - за график сменяемости работников отвечает Арина, которой предложили работу в фонде. Она сама дежурит в этой квартире раз в неделю.

Мысль о вовзращении в интернат даже ненадолго вызывает у Нины истерику, но процесс оформления опеки может затянуться на неопределенное время и, по закону, нынешний опекун Нины - директор ПНИ - может в любой момент потребовать от нее вернуться.

Этим летом волонтеры и их подопечные ездили отдыхать на Можайское водохранилище. Нина приехала с Ариной из дома, а ее старые друзья - с сопровождающими из интерната.

Со слов Нины, снова увидев медсестру и логопеда, она подумала, что обратно из поездки поедет с ними в интернат. С тех пор обычно спокойная и боевая Нина каждый день вечером начинала рыдать, а Арина ее успокаивать и обещать, что никто ее не заберет и что теперь они вместе.

Под конец поездки во время одной из прогулок Нина заметила, что ее бывший сосед из ПНИ № 22 Миша загрустил.

Тогда Нина по старой привычке решила взбодрить Мишу и выдала заботливое: "Ты главное не расстраивайся и не слушай никого. Меня вытащили, и вас тоже вытащат". Миша неуверенно кивнул.