Настоящая игра престолов, сезон III, часть 2. Уэльс: Хивел Добрый и Рис Хитрый

Любой народ, выбирая себе героев из прошлого, особенно не задумывается об их побудительных мотивах. Крайне сомнительно, что те валлийские короли, которым удалось хоть в какой-то степени объединить страну, руководствовались гуманитарными соображениями и мыслями о построении нации. Почти наверняка ими правила жадность (чем больше земель, тем лучше), агрессивность (а вот сейчас я вас завоюю, нечего у моих границ селиться) и стремление к богатству (чем больше земель, тем больше налогов).

И Родри Великий, и его внук Хивел Добрый действовали исключительно из собственных эгоистических интересов, что, правда, не означает, что их дело полностью пропало.

Родри удалось первым хоть как-то объединить страну после ухода римлян и до прихода норманнов, и пока он был жив, все шло прекрасно. Но стоило ему умереть, и все вернулось на круги своя: относительно большое собранное им королевство было поделено на значительно меньшие части между его сыновьями.

Выжить в одиночку этим микрокоролевствам было не под силу, в результате чего их правители, кто раньше, кто позже, стали признавать верховенство англосаксов. Потеря абсолютной независимости компенсировалась относительной безопасностью, поскольку соседи тоже понимали, что к чему, и лезть против вассалов сильных восточных королей опасались.

Будем считать этот расклад одним из первых примеров договора о коллективной безопасности.

Хивел практичный

Хивел, которого при его жизни никто не называл Добрым, был внуком Родри Великого и, видимо, унаследовал умение деда грамотно просчитывать ситуацию. Все началось с того, что Хивел с папой, королем Сейсиллуга Каделлом, присоединили к своей вотчине соседнее королевство Дивед.

По поводу того, как именно они это провернули, есть две версии: первая - что Хивел удачно женился на дочери его последнего короля Хливарха (или Лливарха), вторая - что Каделл с Хивелом его просто завоевали.

Против первой версии говорит то, что женщины по валлийским законам наследовать престол не могли. Как бы то ни было, но после смерти отца он оба королевства объединил, назвав расширенную вотчину Дехейбартом.

И вот тут Хивел и продемонстрировал свою практичность, что до сих пор несколько омрачает его достижения в деле валлийской независимости: он признал англосаксонского короля Этельстана своим верховным правителем.

Вассальная зависимость обходится недешево, но она не так плоха, как о ней думают

Прозорливости и практичности Хивела можно поаплодировать, потому что он явно знал, с кем имеет дело. Этельстан был первым англосаксонским королем, который стал королем всей Англии. Это было очень полезно для англичан, но крайне опасно для всех остальных, потому что он жаждал объединить под своей короной не только всю Англию, что ему удалось, но и всю Британию.

Шотландцев в свое время от неизбежного завоевания спасла только смерть Этельстана.

Формальное признание короля Англии сюзереном и, увы, довольно крупная дань обеспечивали вассальным правителям безопасность, почти полную независимость и возможность заниматься делами своего королевства, вместо того, чтобы постоянно сражаться с превосходящими силами противника.

Относительно подчиненный Хивел настолько не вызывал у Этельстана тревоги, что тот даже разрешил ему чеканить монету не где-нибудь, а на английском монетном дворе в Честере.

После смерти первого короля всей Англии прозорливый валлиец перенес дружбу на его сына, Эдмунда, и грамотно не стал принимать участия в восстании других королей Уэльса против его власти, что дало Хивелу возможность в скором времени присоединить к своей вотчине еще два валлийских королевства: Поуис с Гвинедом.

Для Хивела и его королевства, в состав которого входила почти вся нынешняя территория Уэльса, наступили золотые времена: соседей не осталось, англосаксы не беспокоили, и он воспользовался покоем с пользой, создав первый валлийский свод законов, который действовал вплоть до XVI века, когда его полностью отменил Генрих VIII. Вообще-то это с его стороны было большим свинством, потому что династия Тюдоров имела валлийские корни.

Не факт, что Хивел был добрым, но явно был мудрым

Сейчас совершенно невозможно сказать, кто и как составлял кодекс законов Хивела Доброго. Если верить популярной версии, то Хивел собрал грамотных людей, скорее всего, монахов, по всей стране, разместил их в одном из своих охотничьих домиков (домик, видимо, был довольно большим) и велел им создать свод законов, который был бы практичным, конкретным и понятным. Грамотные люди трудились весь Великий пост, перебрали кучу имеющихся законов и правил, выкинули те, которые устарели, сохранили и расширили те, которые представлялись полезными, и сочинили те, которых не хватало.

История прекрасная, но, скорее всего, выдуманная, потому что в хрониках нет абсолютно никаких даже намеков на этот эпохальный юридический саммит.

По большому счету, не так важно то, как именно новый кодекс появился на свет. Главное, что по средневековым, и даже, отчасти, современным меркам, он был невероятно прогрессивным.

Законы Хивела Доброго

Весь свод законов делился на две части: законы двора, в которых говорилось о порядке наследования, аристократической иерархии, титулах и связанных с ними обязательствах, и законы страны, имевшие дело с землевладением, уголовными, как бы мы сказали сейчас, преступлениями и правами подданных, в том числе и женщин.

У них, кстати, прав было гораздо больше, нежели в других странах средневековой Европы, и уж точно больше, чем в законах, привнесенных позднее Вильгельмом и его норманнами.

Например, женщине полагалась компенсация, если муж ее безосновательно побил. Рукоприкладство считалось обоснованным только в следующих случаях:

Но и у жены было право с мужем развестись, например, в том случае, если он ей изменял.

Кроме того, брак считался соглашением, а не церковным таинством, разводиться можно было без проблем по обоюдному согласию, вора не наказывали в том случае, если он совершал кражу для того, чтобы спасти свою или чью-то жизнь, незаконнорожденные сыновья и дочери имели такие же права, что и дети законные, если отец такое потомство признавал, и любой человек мог подобрать на дороге три вещи: подкову, гвоздь и пенни.

Последнее несколько напоминает нынешние английские законы о том, что из леса можно "выносить" фрукты, листья, грибы и цветы.

Но главное отличие законов Хивела Доброго от современных им кодексов других европейских стран заключалось в том, что упор в них делался не на старый принцип "око за око, зуб за зуб", а на компенсацию. (Современные юристы его бы очень хорошо поняли). Для этого был составлен специальный прейскурант, сколько следовало платить за поврежденную часть тела (цена за потерянный глаз и потерянную руку была разной), сколько за убийство, и сколько за поджог.

Компенсация полагалась и за изнасилование, которое считалось одним из видов воровства. В том случае, если до изнасилования жертва была девственницей, то суд это утерянное качество условно восстанавливал. Если же насильник штраф выплатить не мог, то ему отрезали тестикулы, чтобы больше он аналогичным образом грешить не мог. Насколько такой вариант отмщения считать прогрессивным - решайте сами.

Хивел умер в 949 году, и созданное им королевство очень быстро развалилось на несколько государств, которые снова принялись враждовать друг с другом. Этой вражде было суждено закончиться только после того, как Уэльс окончательно и бесповоротно стал частью английского королевства, то есть, когда все его жители, кто в большей, кто в меньшей степени, стали "гражданами второго сорта".

Однако принятый Хивелом свод законов действовал в некоторых частях Уэльса еще 600 лет. Недаром в "Хронике принцев" о его смерти говорится следующее: "И Хивел Добрый, сын короля Каделла, глава и слава всех бриттов (валлийцев), умер".

А потом пришли норманны

Если кто-то в состоянии назвать единственную дату из британской истории, то, скорее всего, это будет роковой 1066 год, когда власть в Англии перешла от англосаксов к норманнам, приплывшим с Вильгельмом Завоевателем.

И поначалу им вообще-то было не до Уэльса, потому что и в самой покоренной Англии дел хватало, поэтому если они и предпринимали какие-то телодвижения в этом направлении, то делали это вяло и без обычного для них военного энтузиазма.

Однако Уэльс был у них на повестке дня, и, следуя отработанному сценарию, они сразу же приступили к строительству замков. Один из баронов и, по совместительству, родственников нового английского короля, Уильям Фиц-Осберн, был первым строителем укреплений вдоль англо-валлийской границы. Они служили прекрасной базой для того, чтобы постепенно отбирать у местных королей их владения и наводить страх на коренное население. Замок в Чепстоу, например, Фиц-Осберн начал строить всего через год после битвы при Гастингсе.

Тем не менее, завоевание Уэльса было делом долгим и, так и хочется сказать, нудным. В Англии был один король, и его гибель на поле боя автоматически означала победу.

В Уэльсе королей и королевств было существенно больше, ландшафт же, особенно в северных районах, был гораздо сложнее для ведения регулярных военных действий, но прекрасно годился для партизанской войны, на которую валлийцы были большие мастера еще со времен римлян. Таким образом, по словам валлийского археолога Ричарда Тернера: "Это тот случай, когда разъединенность Уэльса пошла ему на пользу".

Но норманны были народом упрямым и Уэльс все-таки покорили, хотя на это у них и ушло 200 лет.

Уэльс пограничный и Уэльс в чистом виде

Первым делом норманны обосновались на юге, который стал называться Валлийской маркой. Честно говоря, это не самый удачный, хотя и признаваемый перевод, потому что Welsh Marches означает Валлийское пограничье. Норманны, получившие эти земли в личное пользование (давайте смотреть правде в глаза, попросту отобравшие их у местных владельцев), тут же принялись за строительство, утверждая таким образом свои права.

По окончании строительных работ замки пограничных лордов пунктиром протянулись от английского Честера на севере до Чепстоу на валлийском юге, служа постоянным и мрачным напоминанием о том, кто теперь в доме хозяин.

Сам же Уэльс разделился на две части: Уэльс пограничный (Marchia Walliae) и Уэльс в чистом виде (Pura Walliae). В первом коренные жители потеряли практически все права и стали жить по нормандским законам, во втором - законы Хивела Доброго никто не отменял, а власть по-прежнему была в руках валлийских принцев, хотя с этого момента их жизнь проходила под постоянной угрозой нормандской экспансии. В общем, все поменялось для всех сословий и по всей стране.

В последующие десятилетия норманны, будем для простоты считать их с этого момента англичанами, были слишком заняты своими внутренними делами, чтобы всерьез заняться Уэльсом. Но после того, как на английском престоле оказался правнук Вильгельма и первый из Плантагенетов, Генрих II , валлийцам в очередной раз пришлось туго.

Лорд Рис и Генрих

В начале XII века в Уэльсе появился король, который был достаточно умен для того, чтобы не противостоять англичанам одной только силой - Рис ап Грифид, более известный как лорд Рис, хотя при жизни, скорее всего, его так никто не называл.

Его хитрость и политическая изворотливость оказались гораздо более полезными в борьбе с иноземцами, нежели традиционные военные действия, хотя о них он тоже не забывал. Для начала лорд Рис взял на вооружение (в прямом смысле) боевое снаряжение и боевые тактики восточных агрессоров - кольчуги, латы и кавалерию.

До восшествия Генриха на престол Рис был занят тем, что потихоньку, не силой, так смекалкой, собирал окрестные королевства под свою руку. Так уж получилось, что Генрих стал королем Англии примерно в то же время, когда Рис стал правителем королевства Дехейбарт.

Он, так же как и Хивел до него, признал английского короля своим сюзереном и получил возможность без помех заниматься валлийскими делами по своему усмотрению.

Правда, поначалу он тоже сопротивлялся и пытался сломить настырных англичан силой. Разумеется, из этого ничего не вышло: он потерпел поражение, был вынужден, скрипя зубами, признать английское верховенство, потерял большую часть своих владений, отказался от королевского титула и отправил сына заложником в Лондон.

Но в последующие семь лет, пока Генрих был занят английскими и, главное, ирландскими делами, Рис постепенно вернул утраченные позиции и даже присоединил к своим владениям некоторую часть земель приграничных лордов.

Земли-то он отвоевал, но положение его оставалось довольно хлипким. И вот тут ему крупно повезло, потому что целый ряд окопавшихся в Уэльсе английских баронов решили не останавливаться на достигнутом и последовать за Генрихом в Ирландию в надежде на новую добычу.

Генрих был неглуп и сразу же сообразил, что валлийцы воспользуются временным отсутствием англичан, чтобы устроить небольшое восстание. Эта перспектива его настолько обеспокоила, что он поспешил наладить со строптивым Рисом более дружеские отношения.

Они встретились в небольшим городке Ньюнэм на границе Уэльса и Англии. Рис обязался выплатить Генриху дань в размере 300 лошадей и 4000 голов скота. Это была огромная "взятка", но в обмен он получал право оставить себе все земли, отобранные им у английских лордов. Кроме того, Генрих вернул ему сына и даже назначил его юстициарием Южного Уэльса.

Фактически Рис оказался королем (хотя и без титула) большей части Уэльса. Полученной властью он распорядился следующим образом: понастроил замков в нормандском стиле и стал покровителем нескольких монастырей.

Одним из них был цистерцианский монастырь "Страта Флорида".

Монахи как двигатель экономики

Цистерцианцы в ту пору были "в моде" - это был относительно новый орден, известный своей святостью и желанием буквально следовать заветам Св. Бенедикта, от которых, по их мнению, отошел их родительский орден бенедиктинцев. То, что Рису удалось стать покровителем цистерцианцев в своей вотчине, говорит и о его вполне реальной власти, и о его влиянии.

Кроме того, по словам профессора Университета Уэльса Джейн Бертон, цистерцианцы были первым валлийским, так сказать, "международным" монашеским орденом, со связями по всей Европе: от Испании до Ирландии. Таким образом, Рис до некоторой степени поставил себя на ту же ступень, что и другие европейские монархи.

Еще один немаловажный момент: монахи были весьма экономически полезными. Если бы в XII-XIII веках существовали паровые двигатели, то можно было бы сказать, что цистерцианцы были паровозом средневековой экономики.

Они занимались сельским хозяйством, перерабатывали шерсть, ловили и солили рыбу, заботились о больных и бедных, выступая одновременно и как создатели рабочих мест, и как социальные службы. Как вы понимаете, иметь свой собственный монастырь было очень и очень выгодно.

У Риса могли быть (и, скорее всего, были) и другие соображения. Святые братья своими молитвами помогали ему облегчить немалое количество совершенных грехов. И тут действительно посредничество монахов Рису требовалось позарез, потому что, кроме успеха в деле борьбы с англичанами, он еще мог похвастаться немалым успехом у прекрасного пола. У него было девять сыновей и восемь дочерей, причем, если верить слухам, матерью некоторых из них была его собственная племянница.

Впрочем, последние годы лорда Риса оказались совсем невеселыми. Генрих I умер, его наследник, Ричард I, хорошо известный нам как Ричард Львиное Сердце, не собирался признавать "особое положение" валлийского правителя. Рис, обидевшись, решил возобновить военные действия против своих английских соседей, но умер, так ничего и не добившись.

Не король, а принц

К этому времени история Уэльса уже насчитывала более сотни больших и малых, мудрых и глупых, агрессивных и мирных королей, и сам титул несколько поистрепался. Не исключено, что именно поэтому будущие правители Уэльса стали именовать себя не королями, но принцами, от латинского слова princeps, то есть первый. И до того, как Эдуард I присвоил этот титул своему наследнику, у Уэльса были свои собственные, родные принцы Уэльские, последним из которых стал Хлуэллин ап Грифид. Но о нем в следующий раз.

Графика Олеси Волковой