Автоматы в студии и чашка чая как символ свободы. Фолклендская война глазами британца и аргентинского солдата

2 апреля 1982 года войска Аргентины высадились на Фолклендских островах - британской заморской территории в юго-западной части Атлантического океана. За этим вторжением последовал непродолжительный вооруженный конфликт, захвативший первые газетные полосы, спровоцировавший политические драмы и отмеченный как истинным героизмом, так и не менее истинными трагедиями.

В начале 1980-х власть в Аргентине принадлежала военной хунте, захватившей ее в 1976 году после смерти президента Хуана Доминго Перона. Хунте была позарез нужна "маленькая победоносная война", поскольку экономический кризис и политическая нестабильность расшатывали ее и так не слишком прочное положение. Успешный захват Фолкдендов теоретически мог подогреть националистические настроения и сплотить народ вокруг непопулярного правительства.

Аргентина не считала высадку на Фолклендах (она их называет Мальвинами) захватом чужой территории, но возвратом того, что некогда принадлежало ей по праву, однако из-за "исторической несправедливости" оказалось в британских руках.

Стоит отметить, что притязания Аргентины не были совсем уж безосновательными, учитывая, что история Фолкдендов-Мальвин как была, так и остается достаточно извилистой.

Первыми на Восточном Фолкленде в 1764 году высадились французы. Через год британцы объявили своим Фолкленд Западный. Еще через год британскую колонию захватила Испания. Через 50 лет острова прибрали к рукам наемники, действовавшие от имени того, что позднее стало Аргентиной. Но в 1833 году британцы их себе вернули и уже из рук не выпускали, что, впрочем, не означало (и не означает до сих пор), что прежние владельцы с этим фактом смирились.

Война в прямом эфире

Поздним вечером 1 апреля 1982 года британский губернатор Фолклендов Рекс Хант связался с менеджером и ведущим местной радиостанции Патриком Уотсом.

"Он протянул мне телеграмму, сказав: "Ознакомься!". В ней говорилось, что аргентинские военные собираются высадиться на Фолклендах и что их корабли прибудут завтра утром, - вспоминал Уотс в программе Би-би-си "Свидетель истории", записанной к 30-летию конфликта в 2012 году. - У меня ноги подкосились. Реально подкосились, так что я рухнул на стул. Помню, как через пару минут в комнату вошла жена Ханта со стаканом бренди и сказала: "Выпей, Патрик, мне кажется, что тебе это не помешает".

Патрик отправился в студию, прихватив с собой про запас несколько бутербродов. Его ждала самая невероятная и самая опасная ночь всей его карьеры.

Конечно, даже за неколько часов до начала вторжения все еще оставалась надежда, что дипломатические усилия смогут его предотвратить.

Но под утро Хант позвонил Уоттсу в студию и сказал, что дипломатия успехом не увенчалась и вражеские солдаты высадились на островах. Патрик сделал единственное, что было в его силах: включил микрофон и стал вести хронику первого дня оккупации.

Местные жители непрерывно звонили в студию, рассказывая о том, что происходит: где аргентинцы высадились, какие столкновения уже произошли и как их встретил расквартированный на Фолклендах небольшой контингент королевских морских пехотинцев.

Вскоре аргентинские солдаты добрались и до радиостанции.

"К этому моменту я уже был настроен довольно воинственно. Я был и зол, и расстроен, что они вторглись на Фолкленды. Они ввалились шумной группой, очень довольные собой, дымящие сигаретами молодые парни. И я немедленно велел им их погасить, потому что у меня в студии курить запрещено. И, к моему удивлению, они действительно сигареты потушили".

Однако Патрик Уоттс возражал не только против курения. Точно так же он был против и огнестрельного оружия в помещении радиостанции. О чем он громко и недвусмысленно сказал… в прямом эфире:

"Убери автомат! Не тычь мне автоматом в спину! Я не буду говорить, пока мне в спину упирается автомат!"

"Я не совсем понимаю, что только что произошло, - продолжил он, не выключая микрофона, - но аргентинцы только что ушли и оставили меня одного".

В целом аргентинцы старались вести себя относительно мирно. Они сказали Уоттсу, что, мол, это никакая не война, что они пришли с миром и просто хотят вернуть свои территории. И, уж конечно, не собираются никого убивать.

Какими бы ни были их намерения, но с самого начала вторжения с обеих сторон были и убитые и раненые. Лейтенант группы, захватившей радиостудию, был очень расстроен, потому что среди убитых оказался его лучший друг. На это Патрик сказал, что, конечно, сожалеет о смерти друга лейтенанта, но, если бы они на Фолклендах не высадились, то и друг бы его был сейчас жив.

Ждать своих

Вернувшись домой, Уоттс понял, что аргентинцы покончат с привычным британским образом жизни, и даже сказал своим малолетним дочерям, что, скорее всего, им придется с островов уехать.

"Я вышел на улицу и сел на ступеньку у кухонной двери. И тут выбежал мой сосед и сказал: "Ты новость слышал? Миссис Тэтчер посылает экспедиционный корпус, они отправляются в понедельник". И - боже мой! Настроение у меня полностью поменялось! Я сказал семье: "Забудьте, что я тут недавно сказал, мы никуда не едем, мы остаемся. Мы будем здесь ждать британцев!"

Практически сразу же после вторжения британский премьер Маргарет Тэтчер ясно и четко дала понять, что Фолкленды отдавать не собирается: "Мы должны быть готовы воспользоваться правом применения силы. И мы будем применять ее до тех пор, пока оккупанты не покинут наши острова. Наши военные уже на пути к месту назначения. Мы абсолютно готовы применить любые необходимые меры".

Разумеется, для того, чтобы подготовить экспедиционный корпус, дойти до Фолклендских островов, расположенных в более чем 12 тысячах километров от Британии, понадобилось время. Но ровно через месяц после вторжения ВВС Соединенного Королевства нанесли первый удар.

Оккупация, как она есть

Поначалу аргентинские военные относились к местным жителям довольно хорошо, но после начала серьезных боев все изменилось.

Патрик Уоттс: "Они ввели в дело ребят, которых я называл "касками". Это были полицейские - и они-то как раз принялись нас запугивать. Вдруг мы узнали, что 14 наших жителей были арестованы. То ли их подозревали в том, что они собираются организовать какое-то подполье, то ли они казались аргентинцам людьми неблагонадежными. Взять, к примеру, моего соседа. Он отказался водить машину по правой стороне (на Фолклендских островах, так же как и во всех бывших британских колониях и заморских территориях, левостороннее движение, как и в Соединенном Королевстве. В Аргентине - движение правостороннее - Би-би-си), и они его арестовали. И один из их службистов во время допроса все время приставлял к его виску пистолет и нажимал на курок. И сосед не знал, сколько в этом пистолете пуль и не окажется ли следующий выстрел смертельным".

Конфликт, однако, подходил к концу. "Утром 14 июня внезапно стало тихо. Было даже немного жутковато, и мы все пытались понять, что же все-таки происходит. Я вышел на улицу. Было холодно, падали редкие снежинки. Я вышел в сад перед домом и увидел сотни аргентинцев, которые шли с запада на восток. Мне очень хотелось их спросить: ну что, все кончено? Проиграли? Разумеется, я не рискнул, оружие-то их никуда не делось".

И чашка чая, как символ победы

Но аргентинцы были разбиты. Британские войска вошли в столицу Фолклендов Порт-Стэнли, и Патрик неожиданно столкнулся лицом к лицу с командующим сухопутными силами генералом Джереми Муром.

"Он спросил меня: "А где гражданские? Почему их не видно?" Я ответил: "Они не знают, что все закончилось". Тогда он попросил меня, чтобя я его к ним отвел. И я отвез его в главный торговый центр города. 120 людей жили в его подвалах. Потом он сказал: "Вот чего мне сейчас точно не хватает, так это чашки чая!" А я ответил: "А, я знаю, где мы можем выпить чая: у меня дома". И как-то вдруг так получилось, что человек, освободивший Фолкленды, сидел у меня дома, пил чай и закусывал лепешками и пирогом, испеченными моей мамой. Потом он торжественно сказал: "Черт возьми, это - лучшая чашка чая за всю кампанию!"

Во время Фолклендской войны Аргентина потеряла 655 военных. Британские потери составили 250 человек. Погибли и трое жителей островов.

Если для жителей Фолклендских островов временная оккупация была непростым испытанием, то и аргентинским солдатам особой радости она не принесла, даже в тот период, когда они оказались на них единоличными хозяевыми.

Во второй части программы Би-би-си "Свидетель истории" о войне рассказал солдат аргентинской армии Мигель Саведж.

"Мальвины наши!"

В апреле 1982 года жители столицы Аргентины Буэнос-Айреса вышли на улицы, чтобы выразить свой восторг по поводу захвата Фолклендских (Мальвинских) островов.

Военный президент страны генерал Леопольдо Галтьери, выступая перед восторженной толпой, заявил, что, мол, если британцы хотят острова вернуть, то пусть только попробуют, потому что аргентинцы готовы сражаться.

Но заброшенный на Мальвины 19-летний призывник Мигель сражаться готов не был: "Было очень холодно, вообще какой-то лунный пейзаж, было и холодно, и ветренно. Из плюс 30 нас перебросили в минус 15 или даже минус 20!"

Подразделение Мигеля было размещено у подножия горы Лонгдон, возвышающейся над столицей островов Порт-Стэнли. "Мы были пехотным подразделением. У нас были самые простые палатки, а половина вооружений была неисправна. Реально неисправна. Меня обучали, как обращаться с винтовкой, всего один день, это же ужас был, так я боялся. А погода, да, одна лишь погода меня с ума сводила".

В этих условиях Мигель и его сослуживцы провели девять недель. Кроме холода, аргентинских призывников донимал и голод. Еды не хватало. Солдат кормили исключительно жидким супом, к которому не выдавалось даже хлеба.

Кончилось тем, что они просто бросали свои посты и шли 12 километров до Порт-Стэнли, чтобы разжиться хоть какой-то едой. Вроде бы еды на военных складах хватало, но солдат почему-то держали впроголодь.

Такие нарушения военной дисциплины страшно возмущали кадровых военных, многие из которых принимали активное участие в более ранней кампании по запугиванию своих граждан, которых хунта подозревала в протестных настроениях. Они не стеснялись применять полученный опыт в борьбе с подчиненными.

"Если нас ловили, - вспоминал Мигель, - то наказывали жестоко. Жестокость была со стороны офицеров. На совести многих из них были жизни 30 тысяч аргентинцев, без вести пропавших в 1970-е. [Телесные] наказания были нормой. Я, например, видел 20 своих друзей, распятых на земле, с расстегнутыми куртками, под дождем, градом и даже под обстрелами".

Когда британские военные добрались до Фолклендов, немало аргентинских солдат были просто не в состоянии оказать им хоть какое-то сопротивление.

"Я был отправлен с патрулем на ферму. Мы должны были обыскать ее на предмет радиооборудования, которое могло быть использовано для связи с британскими войсками. Поскольку я не знал, как пользоваться оружием, меня взяли как переводчика. К этому времени мы так ослабели, что даже винтовки держали в руках с большим трудом. Ноги отказывали, голова кружилась, и вообще я к этому моменту думал, что все, скоро я умру. Мы шли пешком 12 часов. Когда мы добрались до фермы, я стал что-то кричать по-английски. Кажется, я кричал, что, пожалуйста, не надо в нас стрелять!"

Тот дом напомнил Мигелю дом его бабушки. Он прихватил чей-то свитер и постарался найти хоть какую-нибудь еду. На кухне ему попалась овсянка быстрого приготовления и масло. Он был таким голодным, что глотал масло просто так, "как пес".

Всего через несколько дней Мигель Саведж принял участие в битве у горы Лонгтон, одном из решающих сражений Фолклендской войны.

"Мы проснулись от автоматных очередей. А потом были слышны звуки сражения, которое шло у вершины горы, тогда как мы располагались у ее подножья. Хуже всего стало на следующее утро, когда нас обстреливали восемь часов. Мы, семеро солдат, сидели в небольшой траншее. Она просто тряслась от непрерывных разрывов. Осколки падали в грязь и шипели, остывая. Рядом с траншеей лежали наши погибшие товарищи. Я стал молиться с четками в руках, как молятся монахини. Я думал, что мне конец, стал вспоминать свое детство, маму, бабушку… В какой-то момент мы не выдержали и побежали, безо всякого прикрытия, под непрерывным огнем. И каким-то чудом мы выжили".

Маргарет Тэтчер гордо заявила в палате общин, что "немало аргентинских солдат бросили оружие, и над Порт-Стэнли развивается белый флаг". Да, Британия одержала убедительную победу, и аргентинские войска сдались.

Мигеля, впрочем, такой исход не слишком удивил: "У нас было три врага: наши собственные офицеры, одни из худших погодных условий на планете, и, когда мы уже были полумертвыми от голода и холода, нас атаковали одни из лучших военных подразделений в мире".

Послесловие к войне

Мигель попал в плен, но всего через несколько дней его отправили в Аргентину, где он и воссоединился с семьей. После войны он несколько раз возвращался на Фолкленды. Во время одного из визитов он вернул украденный свитер его владельцам.

Британия и Маргарет Тэтчер были полны эйфории: "Мы больше не являемся нацией, вынужденной отступать. Мы счастливы, что Британия сумела возродить свой дух, который освещал ее путь в прошлых столетиях и который теперь снова горит так же ярко, как и раньше!"

Для самой Тэтчер победа в Фолкендской войне обернулась не менее убедительной победой на выборах. Однако вопрос о том, кому же все-таки принадлежат спорные острова, до сих пор остается открытым. Аргентина по-прежнему претендует на их террторию. В 2013 году на Фолклендах прошел референдум, в котором все население (за исключением трех человек) проголосовало за то, чтобы остаться Британской заморской территорией.

Правительство Аргентины назвало референдум "рекламным трюком".

Рассказы (на англ. яз.) Патрика и Мигеля можно найти по этим ссылкам.