Украинский зенитчик: Россия сильно недооценила нашу ПВО

С первого дня войны украинская противовоздушная оборона фактически стала залогом спасения страны, ее мирных жителей и армии.

После российского вторжения бойцы ПВО столкнулись с самыми массированными ракетными обстрелами и авиационными бомбардировками в Европе со времен Второй мировой войны.

Активные и весьма результативные действия украинской ПВО с самого начала войны стали неожиданностью для России и защитой от смертельной опасности для десятков миллионов украинцев.

И президент Владимир Зеленский, и министр обороны Алексей Резников практически на всех своих международных встречах говорят о необходимости укреплять украинскую систему противовоздушной обороны. Для Украины это абсолютный приоритет.

О том, как сражаются и чем живут бойцы ПВО, рассказал в интервью BBC News Украина командир зенитного ракетного дивизиона С-300 Александр, подразделение которого успело повоевать на Донбассе, под Харьковом и Херсоном.

Далее - прямая речь Александра.

Война в небе - в начале вторжения и сейчас

Если бы мы проиграли битву за небо, война закончилась бы еще в марте 2022 года.

Небо имеет решающее значение. Представьте, что над нами постоянно летали бы российские бомбардировщики. Как быстро эта война закончилась бы? В любой момент.

Россия очень сильно недооценила нашу ПВО. Я вам скажу, что даже мы сами себя недооценили. Я не думал, что мы так хорошо сможем работать. Потому что комплексы у нас все-таки были устаревшие, нормально в боевых действиях никто не участвовал.

По идее российские войска должны были начать с того, что подавить систему ПВО.

Но они по каким-то неизвестным мне причинам решили, что у нас вообще нет системы ПВО. Они нахрапом пошли, и для нас это стало приятным сюрпризом. Мы увидели, что их очень легко сбивать. Они в начале войны даже не использовали помехи. Для нас это было как новогодняя конфета.

Дальше в течение трех месяцев войны у меня были почти одни самолеты. Это было на Донецком, Харьковском направлении, немного на Запорожском, когда мы стояли на Мариупольском фронте. Там мы сбивали их новые самолеты: Су-35, Су-34 и Су-30.

В общем, кроме стратегических бомбардировщиков, мы сбивали все разновидности их воздушных целей: самолеты практически всех классов, вертолеты, крылатые ракеты, БПЛА.

На Донбассе россияне часто использовали новейшие самолеты, которые летали на больших высотах.

Позже, когда я был на Херсонском направлении, они уже их не применяли, а залетали в зону досягаемости украинского ПВО на малых высотах старые Су-25 и Су-24. Это старые советские самолеты, которых у них, к сожалению, много.

Вот они еще могут залетать, но только на краешек зоны, отрабатывают и сразу уходят на малых высотах под прикрытием.

В Херсонской области я работал по маловысотным целям, а на Донбассе - по высотным. Это зависело от того, какой командир мне там противостоял. У одного была своя тактика, у другого - своя.

На фронте у нас было постоянное противостояние с российской авиацией. Как это происходит?

Есть, скажем, российская авиационная эскадрилья или бригада. У нас задача - прикрывать условно Донецкое направление со стороны Лимана. Ее задача - подавлять действия наших сухопутных войск.

Они вылетают, начинают бомбить - мы сбиваем их самолет. Для них это огромная потеря. Если это Су-35, то они теряют 65 миллионов долларов. Такова его стоимость. Они понимают, что в этой зоне есть средства ПВО. Но задача с них не снимается.

Тогда они начинают наращивать силы, применять тактику подавления систем ПВО, стараются обнаружить и уничтожить меня.

А моя задача - сделать так, чтобы они меня не обнаружили, и не дать им выполнить их задачу.

После первых дней войны они начали использовать интенсивные помехи, чтобы мы не могли обнаружить цели. Стало гораздо труднее, но мы все равно продолжали неплохо работать по всей Украине.

После этого они надолго перестали залетать в зону поражения наших зенитных ракетных комплексов по всей стране, кроме Донбасса. Там они продолжали летать довольно нагло.

В конце концов они поняли, что не смогут преодолеть систему ПВО. Небо над городами чисто, ничего не летает, и думаю, уже и не будет никогда летать, я имею в виду самолеты.

Если будут больше летать - будут больше падать. Они не пройдут, ведь ПВО теперь гораздо сильнее, чем была 24 февраля. Если тогда они не смогли нас пробить, то сейчас у них тем более ничего не получится.

Вероятность того, что они снова массово пойдут прорывать систему ПВО и бомбить города, для меня нулевая. Конечно, я уже ничему не удивлюсь. Но если они все-таки полетят - мы их просто уничтожим.

Самые тяжелые цели - это всегда самолеты и вертолеты. В зону поражения они залетают всего на несколько секунд. У тебя очень мало времени на обнаружение и уничтожение этой цели. А самые легкие цели - беспилотные летательные аппараты.

Одним дивизионом сбить все воздушные цели невозможно. Есть понятие "вероятность уничтожения цели". Если поставить два-три дивизиона один за другим, то если первый эшелон цель пройдет, второй ее уничтожит.

Системы ПВО - это комплекс мер и систем. Нельзя, например, поставив одну батарею Patriot или одну IRIS-T на всю Украину и полагать, что мы закрыли все небо. Нужно чтобы были комбинированные системы. Одни сбивают цели на дальних пределах зоны поражения, другие - на средних, третьи - на малых. Надо, чтобы это было комплексно, и они были между собой совместимы.

Лучший пример системы ПВО - это израильский "Железный купол". У них дорогие ракеты сбивают баллистические цели, ракеты подешевле сбивают "шахеды".

Поставить Patriot, цена ракеты которого условно миллион долларов, и сбивать "шахеды" за 10 тысяч долларов - это нерационально. Поэтому нужно иметь все системы. Чем больше - тем лучше.

Какие российские ракеты мы не можем сбивать

Самая опасная ракета для нас - это баллистическая Х-47М2 "Кинжал". На втором месте - Х-22. Эти два типа ракет на данном этапе мы не можем сбивать.

Когда взлетает бомбардировщик Ту-22М3, вооруженный ракетами Х-22, мы молимся, чтобы это был просто тренировочный полет, и он ничего не запустил.

Потому что если он запустит Х-22, мы эту ракету не собьем. И она попадет в цель. А у нее радиус отклонения - пять километров. Такими ракетами ни в коем случае нельзя стрелять по городам. Ракеты Х-22 задумывались для уничтожения авианосцев. А они сейчас бьют по нам, по городам бьют, и это просто дикость.

Наши радары ПВО также не могут их обнаруживать. Их могут обнаруживать радиотехнические войска.

Такие зенитные ракетные комплексы, как SAMP-T и Patriot, их видят. Они нам очень нужны прямо сейчас. Есть информация, что Иран планирует поставить России свои баллистические ракеты. Они стоят недорого, и если Россия начнет по нам ими бить, это будет очень тяжело.

Если партнеры начнут передавать нам западные средства ПВО с дальним радиусом действия и дадут соответствующее разрешение, мы будем сбивать над территорией Беларуси и России самолеты, бьющие по Украине ракетами.

А вообще, я мечтаю сбить стратегический бомбардировщик, запускающий крылатые ракеты. Но они пока не подлетают к нам. Ну, может, когда-нибудь подлетит - собью.

Истребители F-16, конечно, если их дадут, тоже разгрузят ПВО. Это многоцелевые самолеты. Они могут работать и против крылатых ракет, БПЛА, и на линии фронта по наземным целям противника.

Они будут помогать и в наступательных, и в оборонных операциях. Часть целей они смогут брать на себя.

Вся система ПВО состоит из ПВО наземного базирования и истребительной авиации, с которой мы взаимодействуем.

Знаете, каково это идти в атаку, когда на тебя летит самолет? А когда идешь в атаку и знаешь, что ты прикрыт ПВО, что на тебя с воздуха ничего не полетит, тебе легче. Поэтому любая наступательная операция поддерживается средствами ПВО.

О радостях и печалях ПВО

Во время блэкаутов было стойкое чувство, что мы плохо делаем свою работу. Мы думали, что будем воевать против самолетов. Я не думал, что они дойдут до такого, что станут просто бомбить инфраструктуру Украины и гражданских.

Во время блэкаутов мы работали с двойным рвением, собирали волю в кулак, больше тренировались, отрабатывали навыки, использовали для этого каждую минуту.

В нашей работе главное - это скорость выявления целей, захвата, принятия решений. Хотя в основном на ощущениях работаешь.

Могу сказать по опыту: это не каждый может сделать. То есть нельзя взять человека, учить его год, два, пять - и он будет все качественно делать. Такого, к сожалению, нет. Это талант, который тебе дан или не дан.

По темпераменту это должен быть либо сангвиник, либо холерик. То есть человек, очень быстро принимающий решение. Есть люди, которые в критических ситуациях впадают в ступор. Такие нам вообще не подходят. Нам нужны люди, которые реагируют быстро, пусть даже неправильно, но быстро.

В моем дивизионе есть офицер, у которого три ордена Богдана Хмельницкого. Именно он выявляет и захватывает цель. Он это делает с такой скоростью, что когда мы показываем видео, никто не может поверить, что так быстро это можно делать.

И это в условиях безумных помех, когда ничего не видно.На радаре загорается весь экран, то есть все становится зеленым, мерцает, и тебе на фоне всего этого нужно найти крохотную точку.

Мы очень переживаем по поводу того, куда упадут обломки. Слава Богу, у меня не было случаев, когда я стрелял над территорией, где есть города, дома.

У нас нет времени просчитывать, куда они упадут. Это очень, очень тяжело. Если будем сидеть и считать, упадет ли ракета над городом или нет, мы пропустим ее, и она может причинить куда больше вреда.

Когда сбиваем цель, поначалу очень радуемся. Это очень приятное чувство, его невозможно передать.

А одно из самых приятных ощущений в мире, когда ты сбиваешь вражеский самолет.

И очень плохо себя чувствуешь в те моменты, когда что-нибудь пропускаешь. Когда попадают ракеты в дома, чувство вины очень долго не проходит. Когда ты сбиваешь - это твоя работа. А когда ты пропускаешь - ты чувствуешь себя виноватым.