В Минске Ли Харви Освальда вспоминают тепло

Тайна и бесславие окружают имя Ли Харви Освальда, человека, обвиняемого в убийстве президента США Джона Фицджеральда Кеннеди в Далласе. Странно и необычно – оказаться в городе, где его хорошо помнят и говорят о нем с теплотой. И где отказываются верить, что он виновен.

"Мне просто понравился этот парень", – говорит Эрнст Титовец, студент-медик, подружившийся с Ли Харви Освальдом, когда в 1959 году американский перебежчик приехал в Минск, столицу Белорусской Советской Социалистической Республики.

Они вместе ходили на танцы и концерты, устраивали розыгрыши и энергично ухаживали за молодыми студентками.

Титовец, который хорошо говорил по-английски, сыграл роль "помощника Купидона", когда Освальд познакомился со своей будущей женой Мариной, которую он описывал как "неприкрыто сексуально привлекательную".

О чем подумал Титовец, услышав, что Освальд убил Кеннеди, а затем и сам был застрелен?

"Я не мог поверить своим ушам, – говорит Титовец, еще активный 75-летний ученый-биолог. – Я глубоко уверен, что он невиновен. Он просто не мог никого убить".

Бывшему морскому пехотинцу Освальду было 20 лет, когда он прибыл в СССР, считая себя марксистом.

По словам Питера Саводника, чья книга The Interloper ("Чужак") о жизни Освальда в Минске вышла в свет в ноябре, он заявил, что обладает секретной информацией об американском самолете-шпионе У-2.

Однако КГБ сначала не придал этому значения и отклонил его просьбу остаться в СССР. В день, когда истекал срок действия его туристической визы, Освальд полоснул себя ножом по запястью. Опасаясь международного инцидента, который мог возникнуть, если бы он попробовал это еще раз, советские власти разрешили ему остаться.

Его отправили в Минск, провинциальную столицу, в то время удаленную от цивилизации, почти как Сибирь. Дали ему работу на заводе радиоприемников и телевизоров и выделили однокомнатную квартиру в центре города.

Освальд купался во внимании, так как был одним из немногих иностранцев и единственным американцем в Минске. Он регулярно захаживал в женское общежитие, расположенное по соседству.

"Он приходил без предупреждения, стучался кому-нибудь в дверь и говорил: "Привет, это я", – рассказывает переводчица с английского Инна Маркова, которая в то время была студенткой. – И все – [он просто хотел] провести два-три часа.

"Он думал, что был лидером, – говорит она. - Помню, мы сидели в комнате, и если ему казалось, что о нем забыли, то он тут же напоминал всем нам, что он здесь, что о нем нельзя забывать".

КГБ держал Освальда под наблюдением, его квартира была напичкана жучками, и даже в стене просверлили маленькое отверстие, чтобы наблюдать даже самые интимные моменты.

Титовец говорит, что Освальд об этом догадывался. Он припоминает, как они вдвоем искали в квартире подслушивающие устройства.

После первоначальной комической путаницы – Титовец сначала подумал, что жучки - это насекомые, они обыскали всю квартиру, но не смогли найти ни подслушивающее устройство в потолке, ни глазок в стене.

Только после распада СССР он понял, насколько интенсивным было наблюдение – даже квартиру для него выбрали в центре города неслучайно.

"Его поместили в тщательно выбранное место, чтобы было легко наблюдать за его малейшими передвижениями", – говорит Титовец.

Сначала КГБ предполагал, что Освальд работает на ЦРУ, а его попытки выучить русский язык - это хитроумная игра для усыпления бдительности.

Однако Норман Мейлер, один из немногих, допущенных к досье КГБ на Освальда, рассказал в своей биографии Освальда, изданной в 1995 году, что вместо того чтобы фиксировать, как он в порыве интимной откровенности раскрывает свои секреты, КГБ выслушивал семейные сцены.

Освальд: Ты никогда ничего не делаешь!

Жена: А ты когда-нибудь делал уборку в этой квартире? Хоть раз? А я убирала 21 раз. Вот сделай уборку, а потом говори о ней весь день.

Освальд: ... Ты спишь по утрам до 10 часов, и ничего не делаешь. А могла бы подмести за это время.

Жена: Мне нужно высыпаться. Не нравится – езжай в свою Америку. Ты придираешься. Все тебе мало, все плохо.

Освальд: Ты смешна! Груба и ленива.

Саводник утверждает, что Освальд "считал себя марксистом, революционером", который "принимает участие в большом деле". Но глубинная причина его бегства была "больше психологической, чем идеологической".

"Я думаю, что он поехал туда, потому что нигде не чувствовал себя своим. Это был отчаявшийся одинокий молодой человек, и он считал, что в России его спасут", - добавляет Саводник.

До встречи с Мариной Прусаковой Освальд сделал предложение молодой женщине по имени Элла Герман, и ее отказ привел "к растущему чувству изоляции, отрешенности, озлобленности и отчуждения". Саводник полагает, что его брак не смог переломить эти чувства.

Титовец замечает, что Освальда стала раздражать жизнь в Советском Союзе. Он стал срываться.

"Всякий раз, когда наша дискуссия касалась различий между Советским Союзом, того, как устроена здесь жизнь, и Соединенными Штатами, я говорил: "Вы несправедливы по отношению к цветному населению, – говорит Титовец. - И он признавал, говорил "Да". Но потом... он говорил: "А вы здесь... вы живете, как рабы!"

Никто из тех, с кем я говорил в Минске, не верил, что Освальд мог убить президента США.

Это ничего не доказывает. Такова человеческая природа – думать о друзьях только хорошее. И все равно, обескураживает, когда слышишь столько хорошего о человеке, чье имя связано с одним из самых злодейских преступлений нашей эпохи.

В кафе я встретился с одним из бывших товарищей Освальда, Владимиром Жидовичем. Он, как и другие, рассказал мне, "каким хорошим парнем был Освальд" и что невозможно представить, что он – убийца.

На прощание он попросил об одолжении. Если я когда-нибудь попаду в Техас, сказал он, могу ли я положить цветы на могилу Освальда, от его имени и от имени других коллег с завода "Горизонт"?

Просьба застала меня врасплох. Я не знал, что сказать. С одной стороны, мы говорили об Освальде – человеке, который, возможно, убил политического лидера и бесповоротно изменил ход мировой истории. С другой стороны, Жидович говорил от всего сердца.

И я все еще не знаю, что делать.