Когда речь заходит грузине о Мамуки Мамулашвили, то перечисление его регалий может занять некоторое время – он переводчик, военный, основатель и командир «Грузинского национального легиона», магистр по дипломатии. Уже много лет он находится в Украине, но его подразделение после полномасштабного вторжения в феврале этого года значительно увеличилось. Мамулашвили рассказывает о том, что происходит на фронте, как приходилось отражать первые атаки россиян и при каких условиях Украина может победить.
– Вы приехали в Украину после начала АТО. И пишут, что прямо с соревнованиями ММА.
– Нет. Я призер Национальной Федерации смешанных единоборств Грузии. Мы поддержали Украину в 2013 году, когда проходил Майдан. В 2014 году принимали участие в боевых действиях на Донбассе. Причем поначалу нас приехало несколько человек – команда грузинских офицеров, которая обучала украинских военных. Среди них был батальон милиции, такой как «Миротворец», «Киевщина», а также регулярные части, 24 бригада и др. Мы обучали «Азов». Практически все мы это делали на линии фронта, так как не было времени проводить время в учебных центрах.
– Где, например?
– Луганская область (аэропорт), там стояла 24 бригада.
– А вы застали случай, когда подбили ИЛ-76, который летел с украинскими десантниками?
– Конечно застал. Но нас там на месте не было.
– Чем отличаются те боевые действия 2014 года от нынешних?
– Я бы не сказал, что они особо отличаются, потому что на протяжении 8 лет воюем с российской армией. Единственная разница – авиаудары и баллистические ракеты, которые летят в нашу сторону. Россия использовала практически весь свой потенциал на протяжении 8 лет войны.
– Что Вам больше всего запомнилось, впечатлило в 2014 году?
– Наш первый боец погиб в 2014 году в городе Счастье. Это был легионер. При боевом задании разведроты его и командира убили.
– А сколько было грузинов в легионе в 2014 году?
– 8 человек. Сейчас более тысячи бойцов.
– Давайте перейдем к 24 февраля. Где вы были в тот день?
– Мы были в Гостомельском аэропорту: первыми встречали российские вертолеты.
– Этот знаменитый российский десант? А как это происходило?
– Удивило то, что это так близко происходит к Киеву. Было трудно понять, как они так быстро добрались к Киевской области. К сожалению, мы были недостаточно экипированы, как нужно было на тот момент. И нас бомбили где-то 30 вертолетов. Это КА-52 – новейшие вертолеты-бомбардировщики, которые практически не дали нам возможности поднять голову. Параллельно они высаживали десант, который мы отстреливали при высадке.
– А сколько человек приблизительно высаживались?
– Где-то до 200 человек. Скольких мы убили – я не знаю, потому что не было времени считать их.
– С чем было связано то, что с 24 по 26 февраля не могли выбить этот десант?
– С тем, что там не было нашей артиллерии – она поздно туда подъехала. Хотя я думал, что этот участок должен был быть укреплен лучше, чем все остальные, ведь эта часть около столицы потенциально опасна.
– А были у вас ПЗРК?
– Нет. У нас было стрелковое вооружение – пулемет 50-го калибра, из которого можно было стрелять по вертолёту.
– А сколько вас было приблизительно на тот момент?
– В тот момент приблизительно было 70 человек на этой позиции. Это все наши поздравления и ещё были кое-какие, которые я не хочу называть.
– То есть вы стрелковым оружием остановили главный десант?
– Да, какую-то часть десанта отстреляли. Мы потом их переехали на легковых машинах. Россияне уже ходили по дороге, через которую мы должны были уехать. Мы на своих гражданских машинах нескольких переехали. Я, например, на своем БМВ.
– Этот десант не ожидал такой встречи их?
– Они были под чем-то, ходили как зомби. Мы их хорошо рассмотрели, потому что был близкий контакт. Думаю, им вполне могли выдать какие-то наркотики для смелости.
– А сейчас вы где находитесь приблизительно, где ведете боевые действия?
– Мы специализируемся на специальных операциях. У нас очень много групп, которые концентрируются на всей линии фронта и работают автономно.
– Это какие-то разведывательно-диверсионные группы?
– Ну, назовем это так: уничтожение командных центров.
– А после 24 числа ещё приехали бойцы с Грузии?
– Да, конечно. Это был настолько большой наплыв, что мы уже просто не справлялись с рекрутированием, поэтому мы приостановили набор в подразделения. После определенного числа мы уже больше не набирали, так что нам живой силы хватает.
– А сколько приблизительно приехало?
– Нас человек было 200, остальные приехали.
– То есть приехало еще около 800 человек. А кто в основном эти люди? Какой у них род занятий?
– В основном это грузины, которых сейчас больше, чем всех остальных вместе взятых. Это ребята только с боевым опытом. Мы не берём уже людей без военного опыта, потому что нет времени их обучать нашей специфики.
– Они официально заключают контракт или добровольцы?
– На контракте с Вооруженными Силами Украины. Не хочу говорить, кому мы на данный момент принадлежим.
– Что этих людей мотивирует ехать сюда к нам?
– Это бывшие военные грузинской армии. Ребята, у которых колоссальный боевой опыт. Участвовали в разных миссиях, боях за Грузию. Мотивирует их одно единственное: то, что Украина нам помогла в 90-х годах и в 2008 году. И понимают, что Украина практически в регионе – стратегический партнёр Грузии.
– Если посмотреть на то, что сейчас происходит на фронте. Какие ваши задачи на фронте?
– Это специфическая работа по очень чувствительным местам для русских. Мы никогда не концентрируемся больше 10-12 человек. Все группы разбросаны. Потому что русские очень заинтересованы в уничтожении грузинского легиона и найти большое количество сконцентрированных наших подразделений россияне не смогут. Работаем по всей линии фронта и в основном в тылу.
– А есть какие-то операции, которые можно уже назвать?
– С начала войны этих операций было уже более 160. Назвать их некорректно по отношению к структуре, с которой мы работаем. Во-вторых, у нас пока нет права об этом говорить.
– Что-то изменилось по поводу экипировки и всего остального на данный момент?
– Мы экипированы практически лучше всех в украинской армии. У нас новейшее натовского стандарта оружие и всё новейшее вооружение, которое прибыло в Украину, включая новейшие противотанковые системы украинские и западные. Поэтому с экипировкой и амуницией всё хорошо.
– Тепловизоры и всё прочее?
– Эти мелочи не считаются военной экипировкой.
– Я знаю, что было убито много грузин. Сколько приблизительно?
– Это ребята, которые были в бригадах, а не в спецгруппах. В спецгруппах у нас потерь нет, они работают очень удачно. Но было шесть раненых – один американец ослеп, он улетел обратно в Штаты.
– Он ослеп после какого-то артудара?
– От осколков. Русские боятся входить в контактный бой, и они практически всегда применяют артиллерию, даже если заметят несколько человек. Один американец у нас был ранен, а второй ослеп. Ему уже сделали несколько операций, думаю, одним глазом он уже начал видеть. Это молодой парень, но очень опытный. Ему 21 год.
– А сколько сейчас у вас американцев приблизительно?
– Примерно 60 человек.
– А из других стран?
– Больше всего после грузин – британцы, до 100 человек.
– А кто ещё?
– 32 страны участвуют. Япония, Корея, Индия… С индийским парнем у нас был скандал, потому что в Индии это довольно плохо восприняли, в его доме проходили обыски. Он учился в Харьковском авиационном университете до войны, очень патриотично настроенный парень.
– Можно пару слов о британцах и японцах? Они тоже все с боевым опытом?
– Да, конечно. Они поучаствовали в миссиях и с очень хорошим боевым опытом. Про японцев могу сказать, что они очень дисциплинированные, одни из лучших солдат. И англичане очень хорошо подготовлены.
– Что на данный момент изменилось в тактике российские войска?
– У них тактики как не было, так и нет. Они пускают свою армию на убой, и для нас это очень выгодно. Не могут измениться ментально, потому что обычные варвары, которых просто надо уничтожать. С самого начала российские подразделения действовали хаотично, включая Гостомель. Они были абсолютно не подготовлены, потому многие были нами убиты в гостомельском аэропорту. Какое руководство – такие и солдаты. Хоть они и готовились, но это было спонтанно.
И даже сейчас российские подразделения дезорганизованы и демотивированы. Единственное чего нам не хватает – тяжёлой артиллерии, которую мы ждём. Очень надеюсь, что системы залпового огня скоро будут переданы Украине.
– Приходилось ли вашим бойцам кого-то захватывать в плен? Как это всё происходило?
– Не буду пока об этом говорить. Могу сказать только одно: приходилось и высокопоставленных.
– Какой у Вас прогноз?
– Мы обязательно победим. Я хочу просто, чтобы западные партнёры понимали, что каждая минута их бюрократической задержки стоит сотнями, тысячами жизней украинцев. Но мы обязательно победим, я в этом уверен после того, как нам передадут то военное вооружение, которое нам нужно.
