Эксперты и журналисты продолжают искать причины и делать предположения о последствиях массовых протестов в Казахстане. 10 января встреча экспертов состоялась на площадке Института изучения Европы, России и Евразии университета Джорджа Вашингтона (Institute for European, Russian and Eurasian Studies, The George Washingron University, IERES).
Мерхат Шарипжан (Merhat Sharipzhan), журналист Радио Свобода, проработавший несколько лет в Казахстане, считает, что заявления президента Косым-Жомарта Токаева о том, что протесты были организованы зарубежными исламскими террористическими группировками – не выдерживает критики. «Двадцать тысяч террористов из-за границы – это число, которое вызывает улыбку у любого здравомыслящего человека, который хотя бы служил в армии. С другой стороны очевидно, что протестующие, которые приехали из бедных регионов, были поддержаны некоторыми организованными группами, контролируемыми правительством и спецслужбами, что традиционно с советских времен, когда КГБ организовывал провокации, направленные на дискредитацию возникающих протестов. Это своего рода перетягивание каната между Токаевым и другими казахскими элитами».
Косвенно об этом же говорит и тот факт, продолжает Шарипжан, что до сих пор доподлинно не известно, где находится Назарбаев: его никто не видел и достоверно не известно, что с ним происходит. В Казахстане есть своя история таинственных исчезновений людей. Так, Шарипжан вспоминает о бывшем мэре Алматы Заманбеке Нуркадилове, который критиковал действующую власть и был найден мертвым в 2005 году с двумя пулями в сердце и одной в голове, что было объявлено самоубийством. Погиб при сомнительных обстоятельствах и журналист Асхат Шарипжанов, которому он давал интервью. Цепочка смертей и арестов оппозиционеров прокатилась в Казахстане в середине 2000-х, но была почти забыта к настоящему времени. Возможно, теперь ситуация перевернулась, так как есть информация, что дочери Назарбаева своевременно покинули страну, а несколько высокопоставленных офицеров спецслужб и полиции покончили с собой.
Об этом же говорит и Паулин Джонс, профессор кафедры политологии Мичиганского университета (Pauline Jones, Department of Political Science, University of Michigan): «Думаю, речь идет о завершении политического перехода, начавшегося в 2019 году, когда Нурсултан Назарбаев покинул президентский пост, но сохранил влияние в стране. Природа второго этапа его ухода со сцены, думаю, имеет гораздо более широкое значение для понимание того, куда теперь движется Казахстан».
Паулин Джонс считает, что «первый уход» Назарбаева был «изящным и своевременным»: целью было сохранение собственного наследия. Назарбаев «построил свою репутацию на предполагаемом успехе собственной модели развития, которая основывалась на стабильности и процветании посредством сочетания экономической либерализации и мягкого авторитаризма». Но «с 2016 года экономическая ситуация в стране ухудшилась из-за снижения цен на нефть. Коррупция, продолжала препятствовать росту частного сектора» – впечатление оказалось испорченным.
«Первый уход Назарбаева оказался незавершенным, - продолжает Джонс. - Он сохранил влияние на страну как формально (стал пожизненным председателем Совета национальной безопасности и лидером правящей политической партии), так и неформально. Теперь массовые протесты заставили его отодвинуть. Они выросли из экономических в политические. Главным среди требований было, чтобы режим окончательно дистанцировался от Назарбаева, на что и отреагировал Токаев. Протесты сигнализировали, что Назарбаев несет ответственность за невозможность Токаева как следует провести необходимые и обещанные реформы».
Барбара Джунисбай, доктор политологии из Университета Индианы (Barbara Junisbai, Indiana University) добавляет: «Это не просто поворот к репрессивному авторитаризму от «мягкого» внутри страны. Это также явный поворот к авторитарной солидарности с Россией и Китаем. Сегодня Токаев пошел рука об руку с этими двумя основными авторитарными игроками в мире. Казахстан - регион, к большему влиянию на который всегда стремилась России. Даже если военное вмешательство будет краткосрочным, оно даст последствия в плане национального недовольства и послужит будущей народной мобилизации».
Таким образом, фактический результат протестов будет не таким положительным, как хотелось бы, считают эксперты.
«Во-первых, это конец «мягкому авторитаризму». продолжает Джонс. - Решение Токаева перейти к насильственному подавлению протестов, а затем отдать приказ стрелять на поражение - открыло дверь для использования государственного насилия в качестве инструмента стабилизации режима. К этому прибегал, конечно, и Назарбаев: недаром протесты начались в том самом городе, Жанаозен, где ровно десять лет назад полиция расстреляла протестующих нефтяников. Но прежний режим как бы сожалел о применении силы и пытался извлечь из этого уроки. И поэтому в 2014 и 2016 годах уже проявлял сдержанность. Токаев вряд ли станет проводить выборы - по крайней мере, в ближайшем будущем: во-первых, учитывая возможность мобилизации массовых протестов, а во-вторых – сомневаясь в собственной популярности и легитимности после применения грубой силы и призыва к военной интервенции извне».
«Выберет ли Токаев репрессии вместо реформ? – задается вопросом Джонс. - Отнесется ли он серьезно к требованиям протестующих, после того, как уже назвал их «иностранными террористами»? Если он все же выберет реформы, то, возможно, сможет частично восстановить свою популярность и легитимность, а значит и без страха провести позже выборы. Это нам еще предстоит увидеть».
Барбара Джунисбай иронично замечает, что «терроризм - это очень удобный огульный зонтичный термин, потому что любого человека на улице можно при желании назвать «террористом». И в правительство тоже проникли «террористы»… И тогда уже не надо долго объяснять, почему нужно позвать российские войска: ведь Россия тоже борется с террористами. И можно даже вызвать сочувствие на Западе, потому что, когда дело доходит до слова «терроризм», то это именно то, с чем борются все». Сегодня, когда Токаев призвал на помощь Кремль, он просто говорит то, что нравится Путину, который постоянно ищет врагов во вне, считают эксперты.
«Не удивительно, что смутной ситуацией воспользовалась Россия, - считает Шарипжан, - и направила войска ОДКБ - впервые в истории этой организации. Это было очень спорно воспринято в Казахстане, и, конечно, многие сравнивают это с вторжением советских войск в Чехословакию в 1968 году».
Некоторые страны, как Кыргызстан, сначала не желали направлять войска ОДКБ в Казахстан, напоминает Мерхат Шарипжан, но «Путин все равно их заставил... В Бишкеке некоторые члены парламента, который принял финальное решение, не по своей воле пришли на это заседание»... Даже согласие на мизерный контингент в 100 - 200 военнослужащих «имеет важное символическое значение: это может стать очень хорошей тактикой для Путина сегодня, особенно когда мы говорим об эскалации напряженности на украинской границе. Только представьте себе, если под тем или иным предлогом не Россия начнет военные действия против Украины, а несколько стран, объединённых в легитимную организацию! Это легко может стать новой проблемой, потому что Россия сегодня помогла Токаеву, а завтра Токаев должен будет помочь Путину».
Темур Умаров, научный консультант Московского центра Карнеги (Temur Umarov, Carnegie Moscow Center) не соглашается с самим фундаментом теории «иностранного террористического заговора» против Казахстана, не видя в протестах признаков госпереворота: «Государственные СМИ, многие экспертные сообщества - все сейчас говорят, что это была спланированная, организованная террористическая атака с целью совершить государственный переворот. На мой взгляд, в этой теории слишком много пробелов. Прежде всего, если мы посмотрим на то, как были организованы перевороты в других странах региона, например в том же Киргизстане, то увидим, что это происходило совсем иначе. Если в Казахстане действительно была попытка государственного переворота, то почему все происходило или в очень удаленных регионах, или в Алматы, но не в столице - Нурсултане?» Эксперты отмечают, что именно Нурсултан является главным опорным городом бывшего президента Назарбаева, а Алматы, как считается, контролируется совсем другим кланом.
«Зачем протестующие хаотично разрушали объекты инфраструктуры, автомобили, супермаркеты? – продолжает Умаров. - Это совсем не похоже на организованную группу людей, преследующих конкретную цель сменить власть. Думаю, это был действительно народный протест, который зашел довольно далеко. И главная причина его в том, что правительство просто потеряло представление о том, что такое гражданское общество и каков реальный уровень поддержки власти с его стороны».
Эксперты полагают, что обратиться к Путину Токаева заставила шаткость собственного положения. «Не надо забывать, что он был поставлен на свою нынешнюю должность очень непопулярным, как сейчас оказалось, Назарбаевым. Люди до сих пор думают, что он часть его системы, поэтому недостаточно просто отстранить Назарбаева с поста главы Совета безопасности. В этом может крыться одна из причин стремления Токаева скорее избавиться от ряда людей Назарбаева в своем окружении. Во время протестов мы слышали, как люди говорили, что им нужны новые выборы и политические реформы, продолжает Умаров. - Это то, что народ будет требовать от него и в будущем».
И здесь Токаев может попасть в ловушку, прогнозируют эксперты, потому что «сегодня Токаев вынужден полагаться на Москву гораздо больше, чем раньше, и гораздо больше, чем Назарбаев. Казахстан в течение многих лет был известен как пример многосторонней внешней политики, он был местом, где Россия, Китай и страны Запада могли найти золотую середину и работать вместе. Казахстану всегда удавалось балансировать между ними, но теперь, когда Токаев попросил о вводе войск ОДКБ, все может изменится. Своей новой легитимностью Токаев теперь обязан Москве. А это, конечно, будет означать, что Москва будет иметь в будущем гораздо большее влияние и на внешнюю политику Казахстана, и на внутреннюю. Думаю, что в ближайшем будущем мы увидим некоторые очень типовые политические шаги, которые мы видели в России после бурных политических протестов, или в Беларуси». - прогнозирует Темур Умаров.
С пессимистичной оценкой грядущих изменений во внешней политике Казахстана согласна и Паулин Джонс: «Нынешние события не только положат конец многофакторной внешней политике Казахстана, но и ставят крест на таких чертах глобального имиджа Казахстана как «стабильность». «процветание» и, возможно, «суверенность». Это образ, который Назарбаев очень тщательно и умело культивировал. Он был важен как для международной, так и для внутренней аудитории, потому что помогал обеспечивать легитимность режима как у себя дома, так и за рубежом. На международном уровне это может означать потерю доверия - по крайней мере, на Западе».
«Это также серьезный сигнал Западу и другим государствам постсоветского пространства, - заключает Паулин Джонс, - насколько быстро и без колебаний Россия вмешается в то, что она считает своей сферой влияния».