"Да кулебяку сделай на четыре угла», говорил он с присасываньем и забирая к себе дух. «В один угол положи ты мне щеки осетра да визиги, в другой гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов, да еще чего знаешь там этакого, какого-нибудь там того. Да чтобы она с одного боку, понимаешь, подрумянилась бы, а с другого пусти ее полегче. Да исподку-то, пропеки ее так, чтобы всю ее прососало, проняло бы так, чтобы она вся, знаешь, этак растого — не то, чтобы рассыпалась, а истаяла бы во рту как снег какой, так чтобы и не услышал». Говоря это, Петух присмактывал и подшлепывал губами.

Обед у Петра Петровича Петуха. Художник В. Е. Маковский.

«Чорт побери, не даст спать», думал Чичиков и закутал голову в одеяло, чтобы не слышать ничего. Но и сквозь одеяло было слышно: «А в обкладку к осетру подпусти свеклу звездочкой, да сняточков, да груздочков, да там, знаешь, репушки, да морковки, да бобков, там чего-нибудь этакого, знаешь, того растого, чтобы гарниру, гарниру всякого побольше. Да в свиной сычуг положи ледку, чтобы он взбухнул хорошенько».

Ноябрь 1901 года выдался необычайно сухим и теплым. Это особенно ощущалось за городом, в Сокольниках. Вера Федоровна ехала по Третьему Лучевому в открытой коляске, с удовольствием вдыхая терпкий сосновый воздух. Жена кожевенного фабриканта Василия Бахрушина спешила с благородной миссией.

Храм Живоначальной Троицы в Сокольниках в детском приюте

Впереди уже показался купол храма Живоначальной Троицы, а за ним - городок детского приюта из красного кирпича, окруженный палисадником.

Владимир Милешкин

*    *    *

Февраль уходит ветреный и снежный,
Под занавес засыпал все кругом,
А март - тревожный месяц и подснежный -
На солнышке разнежится клубком.

Февраль уходит, нервно треплет крыши,
Гремит железом, тянет провода,
А небо все приветливей и выше,
И распускает ручейки вода.

Февраль уходит. Небо красит красным,
Морозит щеки мартовский закат,
И тонким слоем утренним - атласным -
Скрывает ранки местных автострад.

Февраль уходит, уступая марту,
Непредсказуемый, пронзительный февраль,
Прошла зима... Земля готова к старту,
И бьет на счастье ледяной хрусталь.

                                                           Марина Бойкова

Элегантный молодой человек, прохаживающийся по фойе Большого театра, был очень хорош собой: с иголочки одет, ростом под два метра, с красивым породистым лицом и щегольскими усиками. В купеческом свете его звали Костя Большой, а дома - детским прозвищем Кокося.

Он раскланивается со знакомыми, улыбаясь дамам. Матери подталкивают локтями дочек: улыбайся, дурочка! Стреляй глазками! Не теряйся, завидный жених пропадает!

Сюжет не нов. Но жизнь перетасовала их судьбы, словно колоду карт. Итак, есть дама - бойкая и легкомысленная московская красавица, актриса Оленька Ясюнинская (в замужестве Грибова), жена магната Алексея Назаровича Грибова. Но что-то там у них с Грибовым пошло не так и супруги разъехались.

Ольга Грибова

И есть три ее поклонника. Два короля - мультимиллионер Николай Рябушинский и миллионер Николай Тарасов. И валет - вчерашний гимназист, юнкер, стройный и розовощекий, словно институтка, пылко влюбленный господин Журавлев.

Сейчас сложно себе представить Театральную площадь без серого готического замка, поднимающегося за Малым театром.

Торговый дом "Мюр и Мерилиз" в Москве
Когда в 1880-х два шотландца Арчибальд Мерилиз и Эндрю Мюр перебрались из Петербурга в Москву, они сразу обосновались на Кузнецком мосту. Здание в углу Театральной площади было третьим магазином удачливых предпринимателей. Это был угловой трехэтажный дом середины-конца XIX в. Раньше там размещался Голофтеевский пассаж, построенный М.Д.Быковским еще для М.Н.Голицына.
Торговый дом «Мюр и Мерилиз» пользовался популярностью среди москвичей. Перейдя в 1900 году на торговлю в розницу, фирма стала первым российским универсальным магазином.

Дворцовые бочки, ткани и курсы математики

Современная улица начинается от Малого Каменного моста и заканчивается у Серпуховской площади. До конца XVIII века Водоотводного канала не существовало, поэтому на его месте было небольшое озеро. Оно в основном пополнялось во время весеннего разлива Москвы-реки или обильных дождей.

Примерно там, где сегодня берёт начало улица, с XV века располагалась слобода "кадашей". Они делали бочки для дворцовых нужд. В XVI столетии здесь начала активно развиваться торговля. А под конец века появилось ткацкое производство, так называемый хамовный двор.

Со временем, на его месте разместили двор Монетный, а также математическую школу. После того, как учебное заведение перевели в 1701 году в Сухареву башню, здесь начали появляться мануфактуры и фабрики. Они работали до XIX века, пока их не снесли.

Танечка Примакова росла не на аристократической улице, а в переулке Замоскворечья, в семье скромного капельдинера Большого театра Фомы Примакова.

Он и пристроил дочку в балетное училище при Большом театре, только особыми способностями и талантами Таня не блистала. Зато у нее другой дар обнаружился - красота, которая ценнее любого диплома. Особенно если дар этот употребить с умом. Умом Танечку Бог не обидел. Те господа, что обычно вокруг танцовщиц кордебалета вьются, связываться с ней боялись - отбреет так, что потом вся Москва будет смеяться, ее остроты пересказывать, уж больно острый язычок у барышни был.

Не давала Таня спуску и подгулявшим купцам, которые красавицу часто в рестораны звали. Прекрасно знала она, что это за гулянья! Зеркала бьют, мебель коньяком моют, а официантам лица горчицей мажут и сахарной пудрой... Нет уж, подальше от такого веселья.

Когда Михаил Рябушинский, представитель одной из самых богатых и известных российских династий, подловил Танюшу за кулисами, она, наслышанная о купеческих шалостях ответила ему довольно резко: "Хоть вы и Курочка Ряба, но мне ваши яички без надобности - хоть простые, хоть золотые!"

Михаил опешил и дар речи потерял от дерзкой красавицы. Он тогда заядлым балетоманом слыл, на танцовщиц денег не жалел. Но Татьяне подарки эти ни к чему были. Вскоре она вышла замуж за отставного полковника Комарова. Со сценой распрощалась, родила ему двоих детей - Сергея и Леночку.

Татьяна Помогалова

*    *    *

В последние секунды декабря
Весь год открылся, как обложка книги.
Страницы шелестят — мелькают миги,
Невнятно о прошедшем говоря.
И в шелесте метели о стекло
Я слышу, словно тайные намёки:
Ошибок неучтённые уроки
Напоминают про добро и зло.
Закрыть обложку — вот и прожит год,
Ещё одна прочитанная повесть.
Её оценит сердце, ум и совесть,
А в новой книге, что героя ждёт?

                                                                   Ашеко Людмила

Этот очерк не совсем обычен. Он иллюстрирован фотографиями самого героя — Ильи Ильфа (и изредка, когда в кадре он сам — фотографиями его друзей по фотоцеху). Можно сказать, он проводит для нас уникальную экскурсию по Москве 20-х — 30-х годов. Ведь Ильф был еще и замечательным фотографом, просто писательская слава затмила фотографическую…

Илья Ильф – фотограф

«Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» сейчас читаются уже не совсем так, как читались современниками Ильфа и Петрова, затеявших литературную игру из расхожих клише и отсылок к весьма узнаваемым реалиям. Взять хотя бы телеграмму «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». Именно так журналист Николай Эфрос описал попытку самоубийства Софьи Андреевны Толстой в своей телеграмме-репортаже из Ясной Поляны после ухода Льва Николаевича. И во времена Ильфа и Петрова все еще помнили эту телеграмму. Ну или, допустим, в постановке Театра Колумба «Женитьба» легко узнавались модные тогда авангардные театральные эксперименты, в особенности Эйзенштейна в Театре Пролеткульта и Мейерхольда в Театре РСФСР-1.

Жил в тяжелые для русского народа времена. Татарские набеги, засухи, эпидемии разоряли и губили людей. Святой говорил обездоленным: «За дело побьют, повинись да пониже поклонись; не плачь битый, плачь небитый; за терпение даст Бог спасение». Но не только слова утешения говорил святой, его гневных обличений страшились сильные мира сего. Блаженный говорил знатным да богатым: «Божница домашня, а совесть продажна; всяк крестится, да не всяк молится; Бог всякую неправду сыщет. Ни Он тебя, ни ты Его не обманешь».

Блаженный Максим, Христа ради юродивый, жил в Москве. О его родителях, времени и месте рождения ничего не известно. Святой Максим избрал один из самых трудных и тернистых путей ко спасению, добровольно, Христа ради приняв на себя личину юродивого. Летом и зимой Максим ходил почти нагим, перенося с молитвой и зной, и холод. «Хоть люта зима, но сладок рай», – говорил он, поучая всех терпению и перенесению житейских невзгод.

Русь очень любила своих юродивых, ценила их глубочайшее смирение, внимала их мудрости, высказанной доходчиво и образно народным языком пословиц. И слушали юродивых все: от великих князей до последнего бедняка.

В старинном районе столицы сконцентрирована российская история.

Москва, как известно, стоит на семи холмах. Но сведения о том, что именно это за холмы, разнятся. Ивановская горка, например, то попадает в списки краеугольных столичных возвышенностей, то исчезает из них.

Церковь Владимира  равноапостольного, построена в 1660 году, фото конца XIX века

Москву «поставили» на семь холмов вслед за Римом и Константинополем. Это было необходимо для подкрепления политической концепции «Москва — третий Рим». На деле же холмов оказалось больше — в особенности когда город начал расширяться. Поэтому сейчас не вполне понятно, о каких холмах идет речь: иногда в список вносят даже Воробьевы горы, о которых в XVI веке никто и не думал как о части города. Изначально же выделяли Боровицкий, Таганский, Красный, Старо-Ваганьковский, Чертольский холмы, Псковскую и Ивановскую горку.

Графиня Александра Андреевна Олсуфьева не могла устоять перед великолепием уютного белого двухэтажного особнячка на Поварской улице. Внутри дом тоже устроен как небольшой ренессансный замок. Деревянная темная лестница скрывала двери, по которым можно незамеченным пройти в потайные комнаты.

Графиня Александра Андреевна Олсуфьева (Миклашевская) (1846-1929). Граф Алексей Васильевич Олсуфьев (1831-1915)

Построенный по проекту русского архитектора Петра Бойцова двухэтажный готический особняк ранее принадлежал князю Борису Святополку-Четвертинскому, который прожил там совсем недолго. После его смерти и некоторого обновления дома наследники князя решили продать его с аукциона.

К началу Великой Отечественной войны Москва представляла собой крупный и густонаселённый город. По результатам переписи 1939 года население столицы составляло чуть более четырёх миллионов человек. Для сравнения в Ленинграде проживало немногим более трёх миллионов человек, в Минске — 200 тысяч, в Киеве — 800 тысяч.

Как и сегодня, в 1941 году Москва была важнейшим культурным, политическим, военным и экономическим центром страны. Важно понимать и идеологическое значение этого города для жителей СССР. Москва — древняя столица единого государства, сердце Советского Союза, символ стойкости страны и достижений социалистической системы.

С началом Великой Отечественной войны Москва конечно стала приоритетной целью для немецев.

Зимой 1940 года, когда высшее командование вермахта разрабатывало директиву № 21, впоследствии известную как план «Барбаросса», овладение Москвой было названо главной стратегической целью. На столицу СССР должна была наступать группа армий «Центр» во главе с генерал-фельдмаршалом фон Боком.

Смутное время, трагическое для одних, очень часто превращается в эпоху больших возможностей для других. Тогда на вершину государственной власти прорываются те, кто в иных условиях не мог об этом и мечтать. Впрочем, добравшись до трона, гораздо сложнее там удержаться. Василий Иванович Шуйский, в начале XVII века ставший царём, не удержавшись, рухнул с вершины — на самое дно иноземных казематов...

Василий Шуйский родился в 1552 году в семье князя Ивана Андреевича Шуйского. Род Шуйских был знатным, представляя собой так называемую «суздальскую ветвь» Рюриковичей. Князья вели свой род от Андрея Ярославича, младшего брата Александра Невского.
Правда, в годы правления Ивана Грозного знатность рода вполне могла стать причиной царской опалы. Дед Василия, князь Андрей Шуйский, попавший в немилость к 13-летнему Ивану IV, был убит псарями по приказу юного царя.

Каждый период в истории государства Российского был отмечен хронологией предшествующих событий, многие из которых ключевым образом происходили в главном городе страны Москве.

Древняя Москва 1147 года. Деревянный город на Боровицком холме

При раскопках в Московском Кремле были обнаружены артефакты, свидетельствующие о существовании Москвы в конце XI века. Это были свинцовая печать, датируемая между 1093 и 1096 годами, печатью скрепляли грамоты. Но еще большим фактом было выявление наличие рва, защищавшего поселение в XI-XII веках.

Серебряный Бор – это вековые сосны, прогулочные дорожки, уникальное Бездонное озеро, чистые пляжи и одновременно полуостров, который принято считать местом отдохновения. А еще, тут водятся куницы, лисы, зайцы, барсуки и белки. За которыми можно понаблюдать в их естественной среде. Старинные дачи, окутанные историей, чистый воздух и многовековая красота продолжают притягивать сюда большое количество отдыхающих.

Три правдивые легенды

Откуда появилось такое дивное название никто не знает, но по традиции есть несколько убедительных версий.

Первая из них коснулась императрицы Екатерины Алексеевны. Проезжая в карете по полузабытой дороге и заглядевшись на сосны, припорошенные инеем, она промолвила: «Это просто Серебряный Бор». Кстати слово «боръ» упоминается в старинных летописях и грамотах древнерусское и означало «сосна», «хвоя», позже — «хвойный лес.

Татьяна  Помогалова 

Москва 40-е 50-е в цветной кинохронике

Владимирская икона Божьей Матери известна практически всем, кто даже не сильно верует. Это великое произведение искусства мирового значения, несущее невыразимый духовный посыл и его беспредельную глубину. 

Согласно преданию, икона написана святым апостолом и евангелистом Лукой ещё при жизни Богородицы на кипарисовой доске стола, за которым совершало трапезу Святое Семейство. Икона оставалась в Иерусалиме до 450 года. При Феодосии Младшем её перенесли в Константинополь. В начале XII века (1131 год) Патриарх Лука Хрисоверг послал специальный список (копию) с неё в дар великому князю Киевскому Юрию Долгорукому. По оценкам искусствоведов, икона написана в XII веке, предположительно, в Константинополе. Образ о котором идет речь, все же не написан рукой именно апостола Луки, как это часто упоминается, но это и не имеет особого значения – перед нами живой образ Богоматери с младенцем Иисусом. И хотя Лука не был одним из самых близких двенадцати апостолов Иисуса, но он принадлежал к семидесяти апостолам («второго эшелона») и являлся близким сподвижником апостола Павла. Лука почитаем не только как автор одного из четырёх Евангелий и Деяний святых апостолов, но и как первый иконописец, давший христианскому миру первые канонические иконописные изображения святых ликов.