Иван Толстой: Сегодня мы подводим итоги ушедшего 2018 года. Это будет беседа исключительно субъективная, невзвешенная беседа, в который мы обычно с Андреем делимся своими впечатлениями, подводя культурные итоги 365 дней. Когда мы планировали сегодняшнюю беседу, вы, Андрей, сказали о новой-старой музыке "Битлз". Какая новая битловская музыка прозвучит сегодня в нашей программе?

Андрей Гаврилов: Этот год был чудовищен для карманов битломанов. Все то, что выходило, стоило больших денег. Я знаю многих любителей музыки и группы "Битлз", которые в какой-то момент обреченно махнули рукой и перестали следить за тем, что нам подарил 2018 год. Самое главное битловское событие 2018 года – это новое издание знаменитого хрестоматийного издания "Белого альбома". В 1968 году вышла двойная пластинка "Битлз" без названия и какой-либо надписи на конверте, где практически методом Брайля было выдавлено два слова: "The Beatles". Как на почтовых марках Великобритании практически никогда не было слова "Великобритания", поскольку и так было понятно, чьи это марки (Англия первая в мире начала выпускать почтовые марки), так и здесь: не нужно было объяснять, что это новая пластинка "Битлз". Это очень спорный альбом, в свое время Джон Леннон сказал, что этот альбом демонстрирует, насколько "Битлз" разругались и разошлись в разные стороны друг от друга. Тем не менее, он остается одним из самых популярных альбомов группы с замечательными песнями и музыкой. Так вот, к 50-летию выпуска этой пластинки было предпринято грандиозное издание, более или менее полный вариант, который стоит у меня на полке, коробка, в которой шесть дисков с музыкой самой разной, но все вокруг "Белого альбома". Новое сведение, новый звук самого "Белого альбома", репетиции, неудавшиеся варианты, работа над песнями.

Давайте начнем разговор с песни, которая была "Битлз" записана, но никогда не издавалась. Это песня Not Guilty, первая песня, на работу над которой они потратили более четырех дней подряд, было записано более ста дублей, вариантов песни. В итоге был найден вариант, который всех устроил, но он так и не был выпущен. Лишь позже автор песни Джордж Харрисон включил ее в один из своих альбомов. Я предлагаю послушать не тот законченный вариант, который мы знаем по альбому Харрисона или по битловской "Антологии", а именно работу над песней, первый вариант, который Джордж Харрисон показал своим друзьям.

(Not Guilty, демонстрационный вариант Джорджа Харрисона)

В этом же году было выпущено два тома, 10-й и 11-й, из монументальной серии Пола Маккартни, которая называется "Архивы Маккартни". Маккартни переиздаёт свои классические сольные альбомы в виде коробок, куда включен сам альбом, может быть, его новое сведение, новое звучание, толстенная книга с иллюстрациями, с фотографиями, со скриншотами из каких-то документальных лент, но, самое главное, туда добавлено очень много песен, которые не входили в альбомы, но относятся к ним или тематически, или хронологически, плюс демоверсии, которые в свое время направлялись на радиостанции и которые, может быть, отличаются от окончательных версий песен, концертные записи.

И для того, чтобы совсем добить бедных битломанов, после того как было объявлено, что выходят эти два тома – Red Rose Speedway и Wild Life, было объявлено, что они будут объединены в одну коробку. Но весь ужас в том, что эта новая лимитированная коробка, которая по миру была распродана в течение нескольких дней, включает еще и компакт-диск с теми записями, которых нигде больше никогда не было, и неизвестно, будут ли они где-нибудь когда-нибудь. Я вам признаюсь, что, когда я узнал об этом, я гневно отказался от попытки купить эту коробку. Потом, конечно, мне стало ужасно обидно, и вот сейчас я, вроде бы, нашел человека, который обещает мне ее привезти – в Москву она так и не поступила. Но пока у меня ее нет, я не могу вас порадовать неизвестными записями Маккартни. Отложим это на другой раз.

А если говорить о музыке, то можно продолжить разговор о том, что происходило в 1968 году перед записями "Белого альбома", и почему в итоге он вышел в таком виде, в каком он выпущен сейчас. Когда в мае 1968-го года "Битлз" вернулись из Индии, где проходили курсы трансцедентальной медитации, они засели в доме Джорджа Харрисона, который находился в Эшере, и там друг другу стали играть те песни, которые они придумали во время своего нахождения в Индии. Таких песен было двадцать семь. Никогда раньше, ни до, ни после, "Битлз" не репетировали и не показывали друг другу песни, как в этот раз. Почему это было, так и остается тайной. Обычно "Битлз" приходили в студию на Abbey Road, пользуясь своим суперзвездным статусом, садились в студию и работали столько, сколько им нужно, – день, неделю, месяц, несколько месяцев. Разумеется, студия была целиком в их распоряжении. А здесь они почему-то решили поиграть друг другу. К счастью, Джордж Харрисон незадолго до этого купил очень хороший магнитофон, и все эти домашние игрища оказались записанными, в том числе и просто шутливые дружеские джемы типа того, что мы сейчас послушаем. Это песня Blue Moon, коротенькая безделица, которая, разумеется, никуда больше не входила.

(Песня Blue Moon)

Иван Толстой: Пора переходить к грандиозному событию в жизни каждого из нас, и уверен, что и многих наших радиослушателей, – к впечатлениям от очередной ежегодной выставки-ярмарки "Нон-фикшн", которая проходила, говорят, увы, в последний раз в помещении ЦДХ на Крымском Валу и, по слухам, теперь будет проходить в Манеже, в самом центре города, подмышкой у Кремля.

Интересно, какое сложилось впечатление у вас от репертуара нынешней, 20-й "Нон-фикшн"? Я должен, упреждая ваши впечатления, сказать, что был несколько удивлен некоторой скромностью, аскетичностью того выбора, который был предложен моему взору. Я купил пяток книжек, а обычно я увожу целую телегу и еще небольшой вагон в придачу к этому. А вот каков улов в вашем случае, Андрей, был?

Андрей Гаврилов: Забавно, но у меня совершенно противоположные впечатления о ярмарке этого года. Наоборот, мне показалось, что предыдущий год был довольно бедным, а этот показался весьма урожайным. Главным событием было для меня появление на ярмарке замечательного альманаха Connaisseur, первый том которого можно было найти и купить на стенде издательства "Время". Его спрашивали много, спрашивали активно и, насколько я могу заметить, далеко не все уходили, как это говорилось в советское время, "усталые, но довольные". Некоторым из тех, кто хотел купить альманах, он не достался, судя по всему, он был распродан. Знаете вы этот альманах или нет?

Иван Толстой: Слыхал, была пресса об этом довольно обильная.

Андрей Гаврилов: Не будем никого пытаться обмануть, это альманах, составителем и издателем которого, Иван, вы являетесь, альманах замечательный, я с радостью принял его в подарок, когда он появился у вас в руках, и могу только всем его рекомендовать.

Для меня одна из самых интересных книг на ярмарке была, как ни странно, книга алжирского писателя Буалема Сансаля "2084: Конец света". Не потому, что это лучшее произведение литературы, которое было представлено на ярмарке, а потому, что уже много лет я интересуюсь продолжениями великого романа Оруэлла. У меня есть и продолжения, написанные писателями разных стран и, разумеется, я не мог пропустить трехтомник Мураками "IQ84". Название пишется так, что непонятно – это IQ84 или 1984, или вообще, что означают эти символы на обложке. И когда появился роман "2084: Конец света", я тут же его купил. Он издан издательством "Рипол-классик".

Я уверен, что вы тоже обратили внимание на книгу Александра Долинина, "Комментарий к роману Владимира Набокова "Дар". Это толстенный том, который, по-моему, по объему даже превосходит роман Набокова. И, конечно, такая книга, как "На плечах гигантов" Умберто Эко, которого я с восторгом уже много лет открываю для себя как эссеиста, публициста, а не только автора замечательных полудетективных и полуисторических романов.

Иван Толстой: Действительно, "Дар", комментированный Александром Долинным, знаменитым набоковедом, переводчиком и человеком, который посвятил больше тридцати лет изучению набоковского творчества, это, на мой взгляд, самое главное событие на ярмарке. Во всяком случае, такое впечатление, что некоторые люди приходили на "Нон-фикшн" только для того, чтобы купить долининский комментарий к "Дару", и счастливые унести с базара именно эту книгу.

Я придумал рекламу долининскому комментарию. Если бы мне нужно было снимать короткий сюжет о ярмарке, я снял бы юношу, который в толпе пробирался, прижав к груди этот толстый том, взор у юноши был совершенно горящий, он ничего не замечал вокруг себя, шел как в памороке, но он был абсолютно счастливым человеком, он нес комментарий к любимому роману или комментарий любимого автора. Лучше рекламы для долининской книги не придумаешь.

Это не значит, что книга Долинина не потребует, в свою очередь, какого-то комментария к себе, каких-то поправок, дополнений, а может быть, какой-то полемики. Это не значит, что мы ограничимся только этими словами, я думаю, что она потребует специальной радиопрограммы, и для этого я намерен пригласить и автора, и его возможных оппонентов, а я слышал уже и о существовании таких. Но итог, первое впечатление - что Москва и Петербург сейчас, по-моему, ничем другим не занимаются, а сидят и читают комментарий к "Дару". Как это приятно! А еще говорят о падении культуры. По-моему, это супербестселлер!

Какие еще впечатления от ярмарки? Я хотел предложить вниманию наших слушателей книгу очень небезынтересную, я в нее еще не вгрызся, но несомненно прочту и явно с пользой для себя. Книга называется "Сергей Дягилев – редактор, публицист и критик". Автор – Наталья Чернышева-Мельник. Это кандидатская диссертация петербургской исследовательницы, книжка выпущена в Петербурге, рецензенты – пушкинодомские люди и люди из Герценовского университета, бывшего Педагогического института (учреждение ничуть не хуже самого университета, а в каком-то смысле и лучше, там чуть-чуть более была в советские времена либеральная атмосфера). Очень интересная книжка. Дело в том, что Дягилев в российский период, до того как он уехал к своим "Русским сезонам" в Париж и прожил всю оставшуюся жизнь в Европе, путешествуя по всему миру, был редактором нескольких очень видных и блестящих изданий, которые остались в истории культуры и стали образцовыми. Это "Ежегодник императорских театров" сезона 1899–1900 года, журнал "Мир искусства", 1899–1904, и это небольшое промежуточное издание, которое вклинилось в толщу "Мира искусства", – "Хроники Мира искусства" (1903-й). Дягилев разочаровался в том, чтобы направить усилия Министерства Двора на организацию культурной и художественной жизни в России, в результате порвал с чиновничеством, уехал в Париж и там стал всемирно знаменитым импресарио - или продюсером, как сегодня сказали бы. Это слово сегодня наиболее правильно, это тот, кто организовывает некий процесс, ищет на него деньги, следит за ним и, может быть, сам не пишет, сам не ставит, сам не украшает, сам не сочиняет музыку, сам не пишет либретто, но тем не менее все перечисленное делается под его руководством, под мудрым художественным глазом или прищуром (Сергея Дягилева, в данном случае). Это великий человек, который организовал русскую культуру, пусть и в изгнании, пусть и на парижских выселках, но тем не менее без него всей той славы, которой овеян русский балет, русская музыка, русские постановки, выставки и даже целый ряд русских изданий, всего этого, конечно же, не было бы.

На что обратила мое внимание эта книга? На фразу в самом начале изложения. Она меня развеселила, я даже решил, что такую книгу покупать не буду. Представьте себе, книга о Дягилеве, но открывается она во "Введении" следующими словами: "Концептуальной основой современного информационного пространства является информирование его потребителя…" Я решил: тьфу, к черту, не буду покупать. Потом все-таки перелистал и увидел, что книга "ужас какая интересная", а потом снова засомневался, потому что перешёл к именному указателю, который показался мне великоват в своем объеме. В этой научной, академической книге я прочел следующие характеристики, просто указатель имен, там даются дефиниции некоторым людям. Можно я с вами в небольшую "угадайку" поиграю? Я вам прочту, как характеризуется человек, а вы назовете его имя.

"Русский писатель, общепризнанный классик мировой литературы, по профессии – врач, почетный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности, один из самых известных драматургов мира. Его произведения переведены более чем на сто языков. Его пьесы, в особенности (тра-ля-ля), на протяжении более ста лет ставятся во многих театрах мира". Это о ком?

Андрей Гаврилов: Хочется ответить – о тра-ля-ля.

Иван Толстой: Вот именно! Так вот, спрашивается: нужно ли о Чехове давать такую характеристику? Это для кого, простите? Хорошо, перейду к другой фигуре. "Один из наиболее широко известных русских писателей и мыслителей, почитаемый как один из величайших писателей мира, участник обороны Севастополя, просветитель, публицист, религиозный мыслитель, чье авторитетное мнение послужило причиной возникновения нового религиозно-нравственного течения, член-корреспондент Императорской Академии наук, почетный академик по разряду изящной словесности в 1900 году". Будем подсказывать нашим слушателям, кто это?

Андрей Гаврилов: Хочу сказать, что формулировка, которую вы прочли мне, почему-то напомнила великую фразу замечательного Вуди Аллена про раввина Рабиновича, "чувство юмора которого стало причиной многих антисемитских погромов".

Иван Толстой: И наконец, третья характеристика. "Великий русский поэт, драматург и прозаик, рассматривается как создатель современного русского литературного языка". Все. Точка. Больше ничего.

Андрей Гаврилов: Понятно, что это Дмитрий Быков.

Иван Толстой: Примерно. По лапидарности и универсальности характеристики я ничего подобного в академических книжках не видел. При этом хочу сказать, что, по-моему, это очень занимательное и полезное чтение, во всяком случае, кухня, склоки, выяснение отношений, притирание, расхождение, отталкивание и сближение участников журнала "Мир искусства" и прочих изданий, выходивших под редакцией Дягилева, по-моему, изложено исключительно интересно и компетентно. Там масса архивных ссылок, цитат и так далее. С огромной пользой я в эти новогодние дни эту книжицу прочту. Слава Наталье Чернышевой-Мельник, которая изобрела такой чудный жанр указателя имен, от которого волосы встают дыбом.

Андрей, музыка!

Андрей Гаврилов: Мне даже стало немножко жалко эту бедную даму, на которую вы так набросились. Я думаю, это чисто редакторская промашка, потому что, судя по всему, это был указатель именно к диссертационной работе и, вполне возможно, на какой-то стадии он был необходим. Но вот вы правы в том, что нужно ли было так переносить в книжную форму.

Одна из книг, которую я увидел на ярмарке, это была книга Элайджи Уолда, которая называлась "Как The Beatles уничтожили рок-н-ролл. Альтернативная история популярной музыки", издательский дом "Дело", перевод Артема Рондарева. Перевод очень хороший, книга очень забавная, это рассказ о тенденциях и событиях в музыке с конца 19-го века по 70-е годы 20-го века и, хотя взгляд автора несколько однобок, он считает настоящим рок-н-роллом только то, что происходило в среде афроамериканских исполнителей, по крайней мере создается такое впечатление, что они сделали ее более съедобной для широких слоев населения, так утверждает Элайджи Уолд, тем не менее, книга читается очень интересно и ничего подобного, по-моему, на русском языке не было.

И раз даже на книжной ярмарке "Нон-фикшн" я нашел книжку про "Битлз", то я предлагаю послушать одну из моих любимых песен, это песня Харрисона "Когда нежно плачет моя гитара", While my guitar gently weeps. Песня была написана под непосредственным воздействием поездки в Индию, когда Харрисон проповедовал, что не бывает случайностей и поэтому решил написать песню, открыв наугад любую книгу, это для него должно было стать источником вдохновения. Он не глядя достал книгу с полки и открыл ее как раз на стихотворении 1849 года под названием "Дождь на крыше", где были слова "и меланхолия тьмы нежно плачет дождливыми слезами". И вот этот нежный плач и стал названием этой песни. Это один из самых первых вариантов этой песни, которую Джордж Харрисон показывал своим друзьям. Не знаю, будет ли слышно по радио, но в конце песни Пол Маккартни восклицает: "Круто!"

(Песня While my guitar gently weeps)

Иван Толстой: Я хотел бы, Андрей, оглядываясь на 2018 год, вспомнить о некоторых ужасных потерях, которые понесла Русская служба Радио Свобода и в целом наше радио. Ушли три ветерана, которые были хорошо знакомы и любимы старшим поколением радио, многие из которых были известны нашим слушателям, хотя пробивались их голоса годами сквозь глушилки.

Это Евгений Муслин, которому мы посвятили целую программу и печатали воспоминания о нем на нашем сайте свободовском. Но это и еще два сотрудника.

Одна из них – Виолетта Иверни, под этим именем она известна как поэт. Виолетта Исааковна Иверни, урожденная Хамармер, была одно время женой поэта и также сотрудника Радио Свобода Василия Бетаки, она была театроведом по своему образованию, в Париже работала ответственным секретарем журнала "Континент" у Максимова, сотрудничала с Радио Свобода, писала рецензии, выступала на театральные темы. Была очень отзывчивым человеком, большим общественным деятелем, одним из руководителей Сахаровского Свободного университета в Германии вместе с Александром Народецким, который в свою очередь одно время был директором Украинской службы Радио Свобода. Они возглавляли этот институт, где читались лекции на тему русской цивилизации, русской культуры, русской истории, русской политики, и собирали они очень много студентов, людей взрослых. Это не университет первого этапа для молодежи был. В немецкой провинции, в прелестных местах, около прудов, озер, рек и лесов собирались под открытым небом, смотрели фильмы, изучали русский язык все те, кто прикипал к русской культуре и считал, что она есть одна из самых притягательных и очаровательных вещей на земном шаре. И вот Виолетта Иверни в этом году ушла от нас. Мир ее праху!

Я хотел бы назвать еще одно имя. Человек, который у микрофона, насколько я понимаю, практически не выступал, разве что эпизодически она садилась в студию. Это Галина Исааковна Салова, астроном и астрофизик по своему образованию, она была, прежде всего, известна как помощница Кронида Любарского, знаменитого диссидента, правозащитника и издателя. Галина Салова была его правой рукой, верным другом, человеком, который терпеливо ждал освобождения Любарского из брежневских лагерей, затем они вместе эмигрировали. Кронид Любарский был одним из соиздателей очень известного публицистического журнала "Страна и мир", Салова помогала ему и в этом, она работала на Радио Свобода в Архиве самиздата, и там тоже оставила о себе прекрасное впечатление. Вместе с Кронидом Любарским они вернулись в Москву сразу после перестройки, когда это стало возможно. Галина Салова скончалась и оставила о себе добрую память как человек, о котором говорили чуть ли не как о святом, настолько она много помогала всем, кто в этой помощи нуждался.

Андрей Гаврилов: Мне бы хотелось продолжить эту невеселую линию нашей беседы. Мы очень редко затрагиваем некоторые формы искусства, потому что они настолько визуальны и зрелищны, что говорить о них сложно. В частности, это театр. И вот театр в этом году понес чудовищную утрату. В Москве скончались практически одновременно Елена Гремина и Михаил Угаров, создатели, движущая сила, вдохновители "Театра.doc". Они ушли один за другим и, честно говоря, я не представлю себе как без них может существовать "Театр.doc", удивительное явление московской и российской театральной сцены. Это чудовищная потеря, которую, я думаю, до конца мы еще не совсем осознали.

Про театр говорить даже не хочется, потому что уход этих двух фигур, продолжающееся заключение, правда, под домашним арестом, Кирилла Серебрянникова, уход Дмитрия Крымова из Театра на Сретенке, все это ввергает меня в грусть, в уныние, и даже те потрясающие открытия, прекрасные спектакли, которые были в этом году показаны зрителям, не могут изменить какого моего мрачного предчувствия перед тем, что было объявлено "Годом театра". Уже появился чудовищный по своей мрачности анекдот.

– Вы слышали, что будущий год будет Годом театра?

- Как?! Опять?!

Надеюсь, тем не менее, что будущий год будет чуть-чуть посветлей и порадостнее в том, что мы можем назвать самым популярным и самым зрелищным из видов искусства.

Иван Толстой: Андрей, расскажите, пожалуйста, еще о музыкальных находках, открытиях, приобретениях.

Андрей Гаврилов: Продолжаем говорить о главном для меня музыкальном событии этого года – переиздании "Белого альбома" "Битлз". На диске номер три в этой коробке помещены все двадцать семь песен, которые "Битлз" наиграли друг другу в доме Джорджа Харрисона. Среди любителей "Битлз" эти записи давно получили название Esher Demos, демонстрационные записи графства Эшер (там располагался дом Джорджа Харрисона, где все это происходило). И среди тех набросков, которые там звучали, было три песни, которые так никогда "Битлз" и не записали в профессиональной студии. Одна из этих песен – "Дитя природы" Джона Леннона. Она позже была переработана и вышла на диске Imagine под названием "Ревнивый парень", а этот вариант так и остался в виде акустического наброска.

(Child Of Nature, песня Джона Леннона)

Иван Толстой: Андрей, я хочу буквально мельком упомянуть две книжки, не могу просто их не назвать. Одна называется "Архив ученого-филолога: Личность. Биография. Научный опыт". Казалось бы, какая скука, но, уверяю всех, что это исключительно интересный сборник научных статей и публикаций. Ответственный редактор и составитель Елена Обатнина, издательство "Пушкинский дом", Санкт-Петербург, 2018 год. Если я назову имена этих филологов, станет понятно, что это все фигуры первой величины. Борис Федорович Егоров, Константин Азадовский, пишущий об архиве своего отца Марка Константиновича, рассказ о Лидии Яковлевне Гинзбург, архив Ефима Григорьевича Эткинда, архив Владимира Федоровича Маркова, архив Лотмана и Зары Минц, архив Ивана Никаноровича Розанова, Жирмунского и Гуковского, еще раз Гинзбург во взаимоотношениях с издательством серии "Литературное наследство", и другие. То есть ученый, который заботится сам о своем персональном, частном архиве, в котором собираются важнейшие материалы, его переписка с издательствами и коллегами, в которой формируется целый корпус, который отражает его собственную личность. Как библиотека, конечно, отражает личность своего собирателя, так и архив отражает личность ученого. А если ученый крупный, то "следить за мыслями умного человека, как учил нас еще Пушкин, есть наука самая занимательная".

И буквально два слова о книжке, от которой мне достался только первый том. Том первый называется "В преддверии судьбы". Это воспоминания Сергея Ивановича Григорьянца, одного из героев нашего с вами цикла "Алфавит инакомыслия". Сергей Иванович готовил свои воспоминания очень давно, и частично они появлялись в интернете. Я их читал и восхищался, а кто-то читал и возмущался, потому что Сергей Иванович человек непростой, со сложным характером и со сложным отношением к правозащитному движению, к советской власти, к современности, человек очень избитый судьбою и сам пострадавший, человек, познавший настоящие семейные трагедии.

Воспоминания Григорьянца – это интереснейшее чтение. Сергей Иванович не просто мемуарист, это человек, у которого воспоминания, если не концептуальны в тяжелом смысле этого слова, то, как минимум, они целеполагающи, они идейны, они продуманно драматургичны очень и очень неслучайно. Григорьянц очень ясно видит исторические роли, отведенные персонажам его мемуаров, и последовательно выписывает исполнение ими этих, угаданных им, ролей. Интереснейшая книга. А если сказать, что на вклейках опубликованы живописные работы из личного собрания Григорьянца, то здесь читателя ждет просто праздник цветовой и живописно-эстетический. Коллекция Григорьянца – одна из самых интересных коллекций в России и былой, и современной. Книжку прекрасно, изящнейшим образом выпустило, как все, что делает это издательство, "Издательство Ивана Лимбаха" в Петербурге, это 2018 год. Книжка называется "В преддверии судьбы. Сопротивление интеллигенции". Второй том мне не достался. Вот на ярмарке "Нон-фикшн", может быть, не очень много изданий, но второй том был расхватан или просто недовезен.

Чем завершим, Андрей, нашу программу, какой музыкой?

Андрей Гаврилов: Я уже упоминал про песню Джона Леннона, которая была представлена битлам в мае 1968 года, не была ими записана и потом вошла на альбом Imagine. И не могу не сказать, что в минувшем году одним из подарков битоломанам, и не только битломанам, а всем любителям музыки, было переиздание альбома Imagine, легендарного альбома Джона Леннона, который сейчас вышел в коробке из шести дисков. Последние два диска – это диски в формате blue ray, который я, честно говоря, не очень люблю, потому что у меня нет соответствующего проигрывателя. Там огромный объем информации, частично визуальной, частично аудио. А вот основные четыре диска, которые доступны всем, – это сам альбом, плюс варианты песен, плюс работа над песнями, эволюция мелодий, то есть то, что нельзя слушать без восторга, когда ты видишь, как человек в студии из случайной, казалось бы, мелодии, подбирая случайные, вроде, рифмы и аккорды, вдруг творит нечто, что уже навсегда остается в памяти не только твоей, но еще и тысяч, если не миллионов слушателей.

Одна из самых знаменитых рождественских песен – это песня Джона Леннона и Йоко Оно Happy Christmas. Песня с припевом: "Если вы захотите, то война закончится". И довольно грустно вспоминать об этом, учитывая, что если на Земле сейчас живет девять миллиардов человек, а войны не прекращаются, к сожалению, девять миллиардов людей так и не захотели, чтобы война закончилась. На этом новом издании Джона Леннона альбома Imagine есть несколько вариантов песни Happy Christmas. Вот один из этих вариантов, может быть, менее известный, чем все остальные.

(Песня Happy Christmas)