- В России началась региональная избирательная кампания – ждать ли сюрпризов?
- Дело Андрея Пивоварова накануне приговора: прокуратура требует пять лет колонии.
- Госдума предлагает запретить пропаганду "нетрадиционных сексуальных отношений" среди аудитории любого возраста.
Видеоверсия программы
БУДУТ ЛИ СЮРПРИЗЫ НА ВЫБОРАХ?
После короткой дискуссии, возникшей из-за начала так называемой "военной спецоперации России в Украине", российские власти все же решили не переносить и не отменять региональные выборы, запланированные на 11 сентября. В этот день, в частности, жители 14 субъектов Федерации будут выбирать себе новых руководителей. Также планируются выборы в региональные парламенты и Советы муниципальных депутатов.
С нами сопредседатель Движения в защиту прав избирателей "Голос" Станислав Андрейчук и политолог Александр Кынев.
Александр, текущая кампания заслуживает хоть какого-то внимания или выборы в России окончательно потеряли интригу и превратились в ничего не меняющий и ни на что не влияющий ритуал?
Александр Кынев: Ни на что не влияет только вид оградки на вашей могиле, а все остальное имеет значение. У нас много регионов, они очень разные. Есть регионы, где существует жесткий авторитарный режим и фальсификация является нормой. Есть регионы очень конкурентные, где проходят острые кампании, в них часто побеждают оппозиционеры. Напомню, что в сентябре прошлого года "Единая Россия" выдвигала кандидатов практически во всех округах, но победила только в 198, во многих регионах она проиграла даже в Госдуму, округи одномандатные. Это говорит о том, что конкуренция есть. Вспомните Мосгордуму, массу других кампаний. Огромное количество примеров, когда результаты получались не такие, как хотела власть. Это не фикция, выборы существуют, но в разных регионах по-разному.
Есть регионы с жестким авторитарным режимом, где фальсификация является нормой, а есть очень конкурентные регионы
А вот с региональными выборами картина следующая. Поскольку регионов много, то они избираются не все в один год, а делятся на группы, очень разные по качеству. Электоральный цикл – пять лет, от одних думских выборов до других. Получается, что из этих пяти лет электорального цикла самый безопасный для власти – второй год, в нем меньше всего кампаний и регионы в основном управляемые. Это как раз 2022 год. Те же самые регионы были в 2017-м, в 2012 году.
В 2011–12 годах можно было удивляться: как это – акции протеста прошли, а выборы 2012 года оказались такими хорошими для власти? А потому что регионы нерепрезентативные. Категорически нельзя воспринимать результат в управляемых регионах как некий индикатор ситуации по стране. Точно так же происходит обманка, когда, например, попадаются только протестные регионы и судят только по ним.
Самый опасный год – следующий, 2023-й. Это те же регионы, что в 2018 году, когда была пенсионная реформа, когда выбрали Фургала и Коновалова. И те же самые регионы были в 2013 году, когда выбрали Ройзмана, когда был Навальный в Москве. То есть получается, что этот год сверхбезопасен для власти и проблемы могут заметить только эксперты, а вот следующий год, наоборот, как раз очень и очень опасен. И в этот раз он будет особенно символичен, потому что региональные выборы следующего года состоятся за полгода до президентских. А сам набор регионов этого года, в принципе, для власти комфортен. Именно это, на мой взгляд, одна из причин, почему в этом году не было никакого смысла отменять выборы: зачем отменять их в безопасных регионах?
Самые сложные выборы в этом году не в Заксобрания. Там всего шесть регионов, из которых четыре абсолютно управляемые, и только два относительно конкурентные. А выборы губернаторов – все понимают, как они у нас проходят: там власть сама себе назначает конкурентов. Самые интересные – муниципальные выборы. Я бы отметил выборы в городские думы Владивостока, Кирова, Ярославля: вот там как раз и происходит борьба. Во Владивостоке, например, идет силовой разгром региональной организации КПРФ. Фактически лидер городских коммунистов Артем Самсонов арестован, там скандальное уголовное дело, часть депутатов эмигрировала.
Самый опасный для власти год – следующий, 2023-й
Есть еще московские муниципальные выборы, но они немножко за рамками, потому что Москва – город-субъект, и местное самоуправление существует только на уровне городских районов и очень ограничено по полномочиям. Это не тянет на статус даже городской Думы Владивостока или Кирова, значение намного меньше. Московские выборы мало что дают на уровне районов, но они очень важны для самоощущения демократической общественности, городского актива, поскольку он боеспособен, он еще в состоянии чего-то добиваться. Эти выборы важны не с точки зрения власти, а с точки зрения символа, поэтому мы видим, столько скандалов в Москве сейчас, когда арестовывают депутатов.
Марьяна Торочешникова: Можно ли рассматривать и недавний приговор московскому муниципальному депутату Алексею Горинову, которого осудили на семь лет за "распространение фейков об армии", и арест Ильи Яшина как недвусмысленный сигнал всем более-менее активным независимым кандидатам, желающим участвовать в нынешних выборах?
Александр Кынев: По-моему, уже более 20 депутатов за эти 2,5 месяца стали фигурантами уголовных дел: либо за участие в "экстремистской организации" штабов Навального, либо за "фейки о ВС". Конечно, это выборы. Под каток попадают не только депутаты, но даже те, кто им активно помогает. Например, несколько штрафов получила Марина Литвинович: она сама не баллотируется, но принимает участие в кампании. Или, например, Михаил Лобанов, который в прошлом году де-факто выиграл Кунцевский округ в Москве, был кандидатом от КПРФ, но проиграл за счет электронного голосования. Он тоже сам не баллотируется, но он с независимым муниципальным депутатом Замятиным создал большой проект "ВыДвижение", и его "закопали" на 15 суток, чтобы понимал, что лезет не туда, мешает серьезным дядям решать свои вопросы в Москве. Все это политические дела. И арест Ильи Яшина – это тоже, конечно, недвусмысленный сигнал о том, что если кто-то будет слишком "неправильно" себя вести, получит на полную катушку.
Марьяна Торочешникова: Станислав, независимые от властей кандидаты в этом году могут дойти до выборов?
Московские выборы мало что дают на уровне районов, но они важны для самоощущения демократической общественности
Станислав Андрейчук: Александр высказал самую главную мысль: страна у нас большая и очень разная. Нынешние военные действия наложили отпечаток на ситуацию, и все-таки будет пожестче. Но, действительно, выборы этого года изначально прогнозировались как довольно скучные. И вопрос даже не в том, кого допустят. Какие-то партийные бренды, которые традиционно аккумулируют голоса тех, кто не очень доволен властью... Это же не обязательно противники происходящего в Украине, и среди сторонников есть оппоненты власти.
Если говорить про Москву, то мне и до 24 февраля казалось, что выборы здесь будут гораздо более скучными, чем в 2017-м. Тогда прошли и смогли избраться много разных независимых оппозиционных кандидатов. Сейчас, за пять лет, многие из них уже нахлебались, потому что полномочий мало, а критики от избирателей и разных рисков ты получаешь много, поэтому энтузиазма переизбираться стало гораздо меньше. Кто-то сейчас уехал, кто-то просто психологически не готов, поэтому интриги в Москве будет меньше.
Марьяна Торочешникова: Насколько прозрачными обещают быть эти выборы? Элла Памфилова в среду заявила, что по меньшей мере в четырех регионах на предстоящих выборах будет организовано стопроцентное видеонаблюдение (правда, с оговоркой, что доступ к нему получат отнюдь не все желающие, будут ограничения).
Станислав Андрейчук: Такое видеонаблюдение не помогает. Сегодня руководитель избирательной комиссии Удмуртской области сказал, что они будут просто транслировать в интернет, а Памфилова устроила скандал, заявив, что это ставит под угрозу сами выборы. Сейчас еще куча вопросов с онлайн-голосованием, потому что оно абсолютно непрозрачно. Контролировать становится все сложнее. Убрали статус членов комиссий с правом совещательного голоса, максимально затруднено выдвижение наблюдателей, усложнена аккредитация журналистов. Препоны, конечно, ставятся, возможности для наблюдения ежегодно ухудшаются. Но тут многое зависит от активности самих кандидатов: когда есть активные кандидаты и партии, то и наблюдатели обычно появляются.
Марьяна Торочешникова: На какие регионы с точки зрения губернаторских выборов стоит обратить внимание, ждать ли сюрпризов?
Александр Кынев: У власти нет проблем с оппозицией, она системная, лояльная. Сейчас оппозиция ужасно напугана. По некоторым наиболее сильным регионам, где, скажем, очень хорошо выступили коммунисты, идет силовой накат. И таких примеров очень много. В Саратове Николая Бондаренко лишили мандата. Власть не миндальничает с коммунистами. Ей все равно, поддерживаешь ли ты "спецоперацию", просто есть свой, родной, и его никому не хочется отдавать. Соответственно, используются все технологии. А возможностей защищаться публично сейчас у оппозиции очень мало: при любой попытке могут публично показать, что ты нелояльный, ты враг, ты против своей страны. В таких условиях очень тяжело рассчитывать, что оппозиция будет бороться на уровне губернаторов. Мы уже примерно видим, что в Марий Эл КПРФ выиграла в Госдуму, заняла первое место по спискам, по одномандатному округу победил коммунист Казанков, выборы губернатора – был слабый, непопулярный Евстифеев, его уволили в мае. Такой регион очень хорош для коммунистов, а они вообще не выдвигают кандидата в губернаторы.
Марьяна Торочешникова: Это выглядит как какая-то договоренность.
У власти нет проблем с оппозицией, она системная, лояльная
Александр Кынев: Да. Фактически они сдают регион назначенным исполняющим обязанности со стороны власти. В Карелии, тоже протестном регионе, коммунисты выдвинули кандидата, "эсеры" выдвинули кандидата, кстати, бывшего "яблочника", и там сейчас на коммунистов… Они якобы незаконно использовали красные флаги на майских акциях. Так что в одних регионах вроде бы договорились, а в других "мочат". Зачастую все зависит от личных отношений руководства, обкома с губернатором, с кураторами выборов в конкретном регионе, поэтому такая пестрая картина.
Ситуация в стране тяжелая, депрессия набирает обороты, цены растут, нет никакой позитивной динамики с доходами, ситуация будет ухудшаться и дальше. Наша страна – страна саботажа. Самая безопасная форма протеста – саботаж, то есть не выполнять приказы, делать что-то исподтишка, назло, в том числе и голосовать протестно. В прошлом году, когда были знаменитые московские выборы электронно, 300 тысяч человек внезапно проголосовали, а потом решили поменять точку зрения. Это выглядит так, как будто им дали приказ проголосовать, а потом они были настолько недовольны, что пошли и проголосовали по новой, поменяв способ голосования. Что-то подобное мы наверняка будем наблюдать в этом году, и в этом главная неожиданность: не в том, что есть какая-то сильная оппозиция, а в том, что люди злы, раздражены, и есть большое желание показать фигу в кармане.
Марьяна Торочешникова: Идти или бойкотировать?
Александр Кынев: Если ты не добьешься сам, то тебе никто ничего не сделает.
Станислав Андрейчук: Бойкоты в России вообще не работают, потому что это не политическое действие. Если вы хотите совершить какое-то политическое действие, то надо идти, особенно в ситуации, когда других форм политического действия практически не осталось.
"ОТКРЫТАЯ РОССИЯ" НЕЖЕЛАТЕЛЬНА
Петербургский политик, исполнительный директор движения "Открытая Россия" Андрей Пивоваров больше года дожидался приговора в краснодарском следственном изоляторе. Пивоварова обвинили в руководстве "нежелательной" организацией из-за публикаций в Фейсбуке и проведения гражданского форума. Большинство свидетелей обвинения либо не стали выступать против Пивоварова в суде, либо высказались в его поддержку. Несмотря на это, прокуратура посчитала вину политика доказанной и потребовала приговорить его к пяти годам колонии. Оглашение приговора назначено на 15 июля.
РАДУГА ВНЕ ЗАКОНА
Российские депутаты предлагают запретить в стране пропаганду "нетрадиционных сексуальных отношений" для аудитории любого возраста, а провинившихся наказывать многотысячными штрафами. Речь идет о запрете "пропаганды ЛГБТ", в том числе в СМИ, интернете, социальных сетях и онлайн-кинотеатрах. Но поскольку четкого юридического определения "традиционных сексуальных отношений" не существует, изменение законодательства может привести к тому, что держаться за руки двум женщинам, например, на улице станет небезопасно – их смогут обвинить в гей-пропаганде.
На видеосвязи с нами – правозащитник, ЛГБТК-активист Михаил Тумасов и политолог Дмитрий Толкачев.
Власти не особо понимают, что такое "нетрадиционные ценности", и дают такие определения на откуп судам.
Дмитрий, вы – автор научного исследования "Оценка результатов государственной политики регулирования "нетрадиционных сексуальных отношений". Существует ли в действующем российском законодательстве четкое и недвусмысленное определение "традиционных ценностей" и "традиционных сексуальных отношений"?
Дмитрий Толкачев: Понятия "традиционных ценностей" в законе нет. Также власти не особо понимают, что такое "нетрадиционные ценности", и дают такие определения на откуп судам. Но у нас есть Стратегия национальной безопасности, где дан перечень неких традиционных для нашего общества тем, и неявно мы можем понять, что все, что не является гетеросексуальной семьей, будет признано нетрадиционным. Говоря о некой традиции, власти ссылаются на советское законодательство, где была статья за мужеложество, то есть для них традиция – это все, что было в СССР. На самом деле это некий социальный контракт между геями и властью: если вы хвалите президента страны, то будете спасены от возвращения статьи за мужеложество, а если не поддерживаете власть, то к вам будут применены репрессивные меры.
С другой стороны, есть некое сконструированное консервативное большинство, которое на самом деле меньшинство, и оно требует неких жертв при ухудшающемся экономическом положении. Соответственно, "козел отпущения" найден – это гомосексуалы, ЛГБТК-сообщество, которых лишают видимости, потому что власти очень боятся тех изменений, которые произошли после закона о пропаганде: видимости стало как раз больше, о гомосексуальности стали больше говорить, что показывает банальный запрос Google-трендов: люди стали больше гуглить, что это такое.
Марьяна Торочешникова: Михаил, чем вы объясняете стремление российских властей еще больше ограничить возможности даже простого упоминания ЛГБТК-людей?
Михаил Тумасов: Все это мотивируется прежде всего политическим кризисом. Режим не знает, как справиться с проблемами, он не готов отвечать на вызовы времени и пытается использовать ретроградные способы для удержания власти. Легко перенаправить внимание избирателей на якобы источник проблем – это были разные группы: американцы, европейцы, ЛГБТ-сообщество, украинцы. Главное, не они сами.
Марьяна Торочешникова: Что считается пропагандой "нетрадиционных сексуальных отношений"?
Михаил Тумасов: Официально власти никогда не утруждали себя подобными определениями. Мы это знаем исключительно из формулировок судебных решений. Главное – не дай бог, чтобы гей или лесбиянка, трансгендерный или бисексуальный человек были описаны положительно. Если вы не изображаете их как исчадий ада, то все остальное будет пропагандой.
"Козел отпущения" найден – это гомосексуалы, ЛГБТК-сообщество, которых лишают видимости
Марьяна Торочешникова: В начале года в России обсуждали проект указа об укреплении "традиционных духовно-нравственных ценностей". Показательно, что он появился на обсуждение 24 января, а 14 февраля, то есть накануне войны его с обсуждения сняли. Может ли снова возникнуть вопрос о необходимости его подписания президентом?
Дмитрий Толкачев: Они строят суверенную сексуальность. Гетеросексуальная семья – это их идеал, и они считают, что таким документом они смогут оградить семьи и вообще демографическую политику от Запада, который как-то по-другому видит семью и демографию. Но даже из любого учебника по госполитике ясно, демографическая ситуация от этого совершенно не поменяется. На самом деле целевая аудитория этого закона – не геи, а сконструированное консервативное большинство, которое на самом деле меньшинство, но оно требует крови.
Марьяна Торочешникова: Михаил, в каком положении сейчас находятся представители ЛГБТК, которые остались в России?
Михаил Тумасов: Увеличивается страх возможных репрессий. Как раз неясность юридических терминов в этой сфере создает поле для злоупотреблений. Все это делается еще и для поддержки в обществе гомофобных настроений, которые способны вылиться на каком-то бытовом уровне в виде насилия. Вспомним о том, что после принятия в 2017 году появилось движение "Оккупай-педофиляй", когда группировки молодых людей обманом завлекали геев на подставные свидания. ЛГБТ-люди давно невидимы в российском обществе. А сейчас будет просто продолжение или ухудшение ситуации.
Марьяна Торочешникова: Ожидать ли дальнейшего ужесточения законодательства?
Дмитрий Толкачев: Все это просто предвыборная демагогия. После выборов эта тема, скорее всего, сойдет на нет. И правоприменительная практика этого закона будет работать примерно так же, как и существующий закон о гей-пропаганде: при наличии необходимого запроса – в прокуратуру, то есть это будут единичные случаи для запугивания населения.
