СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА

РОССИЯ И ЭФИОПИЯ: К СТОЛЕТИЮ УСТАНОВЛЕНИЯ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

Последние годы прошлого столетия стали свидетелями установления дипломатических отношений между Россией и Эфиопией. Впервые связи между нашей страной и одной из африканских стран были поставлены на прочную основу межгосударственных отношений. Официально они были установлены в феврале 1898 г. актом вручения императору Эфиопии Менелику II верительных грамот главой Чрезвычайной российской дипломатической миссии П. М. Власовым.

Несложно ответить на вопрос, почему именно к Эфиопии устремились взоры российской дипломатии, почему именно эта страна вызывала у русской общественности давний и глубокий интерес. Во-первых, Эфиопия оставалась к концу прошлого столетия единственным африканским государством, сумевшим в период «схватки за Африку» сохранить свою политическую независимость, свои традиционные институты. Во-вторых, важнейшим фактором, предопределившим взаимный интерес, стал факт определенной схожести между русской православной и эфиопской монофиситскою церковью. «Наши черные единоверцы», «наши черные единоверные братья» — подобные определения эфиопов надолго закрепились на страницах отечественной прессы того времени. На протяжении длительного периода традиционные связи между Россией и Эфиопией по церковной линии оставались основным источником взаимного знакомства.

Существование русского и эфиопского подворий в Иерусалиме позволяло священнослужителям обеих стран все больше осознавать религиозную близость, которая вела к взаимному интересу 'в целом.

В этом отношении особого упоминания заслуживает деятельность архимандрита Порфирия Успенского, который после подписания [13] Николаем I в феврале 1847 г. указа о создании русской православной духовной миссии в Иерусалиме возглавил ее, постепенно превратившись в активного поборника объединения двух церквей, политического сближения России и Эфиопии.

В период, предшествовавший дипломатическому сближению обеих стран, связи между ними осуществлялись главным образом благодаря многим русским путешественникам, посетивших Эфиопию в последние десятилетия XIX в. Среди них особое место занимает деятельность В. Ф. Машкова, побывавшего там дважды — в 1889 и 1891 гг. Именно через него шел обмен посланиями между правительствами обеих стран, в которых, наряду с другими, затрагивались и вопросы установления дипломатических отношений.

Помимо религиозных к концу прошлого столетия все отчетливее стали проявляться и чисто политические предпосылки интереса России к Эфиопии. В конкретно-исторических условиях соперничества России и Великобритании в конце XIX в. русская дипломатия искала союзников на Востоке. Таким союзником могла стать, в частности, независимая Эфиопия. Не случайно А. К- Булатович, человек, так много сделавший в сфере русско-эфиопских отношений, отмечал: «Бросив взгляд на карту Средней Африки и на границы Эфиопской империи, можно легко видеть, что, находясь в соседстве со Средним Нилом, на полдороге между Египтом и большими озерами, принадлежащими Англии, Абиссиния, распространяясь каждый год все больше и больше и захватывая громадные, свободные пока, богатые и густонаселенные области, должна стать естественным и самым главным врагом Англии в Средней Африке. Англия же — наш главный враг. Помочь врагу нашего врага сделать его как можно сильнее — вот наша главная цель в Абиссинии» ¹.

Сближению России и Эфиопии способствовал в последнее десятилетие прошлого века и ряд других шагов со стороны России. Достаточно напомнить, что она была единственной из европейских держав, кто отказался признать протекторат Италии над Эфиопией, который, по мнению итальянской дипломатии, якобы вытекал из положений Уччиальского договора 1889 г. Прибывшая в июне 1895 г. в Россию эфиопская дипломатическая миссия была радушно принята на всех государственных уровнях в качестве представителя суверенной страны, что было с благодарностью отмечено в Эфиопии. Моральная и материальная помощь России Эфиопии в период итало-эфиопской войны 1895—1896 гг., посылка в эту африканскую страну отряда Российского общества Красного Креста — все это еще больше сблизило народы обеих стран и логически подвело к установлению дипломатических отношений между Эфиопией и Россией и открытию в Аддис-Абебе дипломатической миссии.

Необходимо отметить, что материалы отечественных архивов составили источниковую базу ряда исследований по Эфиопии и русско-эфиопским отношениям, вышедших в свет на протяжении последних десятилетий. К их числу прежде всего относятся работы М. В. Райт, И. И. Васина, А. В. Хренкова ².

Особо следует сказать о вкладе, который внес в издание архивных документов по русско-эфиопским отношениям И. С. Кацнельсон. Известный историк-мероист на протяжении многих лет он кропотливо собирал в отечественных архивах материалы, связанные с деятельностью в Эфиопии русских путешественников и дипломатов. Результатом усилий И. С. Кацнельсона стало издание под его редакцией многих архивных дотоле неизвестных документов в виде отдельных книг. Это [14] прежде всего материалы, связанные с пребыванием в Эфиопии Л. К. Артамонова ³ и А. К. Булатовича ⁴.

Подборка архивных документов в данной статье, обнаруженных главным образом в Архиве внешней политики российской империи (АВПРИ), позволяет получить представление о подготовке первой российской дипломатической миссии в Эфиопию, о тональности ее приема в этой стране, о целях, поставленных перед русскими дипломатами, об их деятельности в Эфиопии в первые годы своего существования там, о вкладе, который стало вносить дипломатическое представительство России в Эфиопии в укрепление отношений между обеими странами.

В основном приводимые материалы связаны с личностями двух российских дипломатов — главы Чрезвычайной дипломатической миссии П. М. Власова и К. Н. Липшина, первого российского министра-резидента, возглавившего в 1902 г. преобразованную из Чрезвычайной в Постоянную Российскую дипломатическую миссию в Эфиопии.

Несколько особняком стоят три последних из приведенных документов, где помимо перечисления трудностей, с которыми сталкивается в Эфиопии русская дипломатия, в той или иной тональности ставится вопрос о перспективах русско-эфиопских отношений с точки зрения интересов России. Наиболее показательным из этих документов представляется докладная записка секретаря постоянной дипломатической миссии в Аддис-Абебе Б. Н. Евреинова, датируемая 1906 г., в которой достаточно жестко приводится аргументация о нецелесообразности со всех точек зрения содержания в Эфиопии этого представительства. Исходя из собственного опыта пребывания в Эфиопии и работы в посольстве, автор записки достаточно убедительно обосновывает свое мнение, что кроме траты значительных средств деятельность русских: дипломатов в этой стране не принесла России никаких видимых результатов.

С некоторыми положениями этой докладной записки трудно не согласиться. Действительно, незаинтересованность в целом России в африканских делах, определившая Эфиопии место на периферии российских политических интересов, обусловила неактивный и относительно вялый характер русского присутствия в этой стране. Достаточно упомянуть, что Россия, имея на это неизмеримо больше оснований, чем другие европейские державы, так и не заключила с Эфиопией никакого договора о дружбе и торговле.

Отсутствие у МИД России четкой линии в отношении Эфиопии объяснялось и финансово-экономической неконкурентностью ее по сравнению с основными соперниками и необходимостью сосредоточивать усилия на районах жизненно важных интересов в тот период — в Европе, Дальнем и Ближнем Востоке. Кроме того, потребности и возможности русской дипломатии уделять большое внимание сотрудничеству с Эфиопией для противоборства Англии вначале значительно сократились после поражения России в русско-японской войне 1904-1905 гг., а затем и вообще потеряли всякий смысл после вступления России в Антанту в 1907 г., когда Англия превратилась в политического союзника.

В отечественной эфиопистике стало чуть ли не каноном изображать русско-эфиопские отношения в конце XIX — начала XX столетия как отношения идиллические, не несущие в себе никаких проблем. Скорее всего именно по этой причине докладная записка Евреинова, идущая вразрез с официальными установками, до сих пор не нашла себе места ни в одной публикации, связанной с проблематикой [15] русско-эфиопских отношений. Пожалуй, исключение составляет лишь уже упоминавшаяся работа А. В. Хренкова, в которой содержится достаточно взвешенный анализ различных точек зрения относительно необходимости поддержания на должном уровне русско-эфиопских официальных отношений.

На мой взгляд, интерес представляет и Всеподданнейшая записка тогдашнего министра иностранных дел России А. П. Извольского, датируемая концом 1906 г., касающаяся тех же сомнений относительно целесообразности содержания в Аддис-Абебе постоянного дипломатического представительства. Судя по ее содержанию, глава российской дипломатии, достаточно хорошо зная трудности, упомянутые в записке того же Евреинова, тем не менее считал, что, исходя из государственных интересов России, сохранение постоянного представительства России в Аддис-Абебе является желательным и целесообразным.

Вместе с тем, не впадая в крайность, необходимо подчеркнуть, что в один из самых сложных в истории Эфиопии периодов конца XIX — начала XX в. установление дипломатических связей между обеими странами, материальная и моральная поддержка со стороны России оказались немаловажным фактором сохранения и укрепления эфиопской государственности.

Проект Высочайшего письма к царю Менелику

(отправлено 19 марта 1891 г.)

Посетивший в минувшем году Абиссинию поручик Моей армии Виктор Машков ⁵ доставил Мне по прибытии в Мою столицу дружественное письмо Вашего Величества от 12-го Тикемта ⁶.

Дошедшие до Вашего Величества сведения о живом сочувствии, коим пользуется в пределах Моей империи абиссинский народ, вполне основательны. Как Я, так и Мой народ, хотя и издалека, но с неизменным участием всегда следили за всем, что совершалось в Абиссинии. Я всегда отдавал должную справедливость энергии и мужеству, с коим Абиссиния, окруженная иноверными врагами, отстаивала веру отцов и свою независимость. От души желаю, чтобы и дальнейшие попечения Ваши об обеспечении благоденствия Абиссинии и развитии в ней цивилизации увенчались полным успехом.

Высказанное Вашим Величеством в письме ко Мне желание вступить со Мною в более близкие отношения вполне соответствуют Моему собственному желанию. А посему я пользуюсь новою поездкою, предпринимаемую поручиком Виктором Машковым в Абиссинию, чтобы уведомить Вас, что Я вполне ценю выраженные Мне Вами дружественные чувства и радуюсь возможности сближения между русским и абиссинским народами, исповедующими христианскую веру.

Так как Абиссиния весьма редко посещалась русскими путешественниками, почему внутренний быт страны этой мало известен в России, то на поручика Виктора Машкова возложено поручение доставлять Моему правительству возможно полные сведения по этому предмету. Этим путем всего легче будет выяснить, в чем именно Россия могла бы оказать Абиссинии свое содействие. Питаю надежду, что со стороны Вашего Величества и Вашего правительства будут оказываемы названному русскому офицеру надлежащие внимание и покровительство.

За сим молю Всевышнего о долгоденствии Вашего Величества и о ниспослании успеха всем Вашим благим начинаниям.

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2008, л. 54—56. [16]

Его Величеству Менелику II, Негусу Абиссинии.

Ваше Величество, отправленное Вашим Величеством в Россию Чрезвычайное посольство ⁷ вполне благополучно прибыло в мою столицу и передало мне дружественное письмо Ваше от 22 миязия ⁸. Выраженные в этом письме чувства соболезнования по поводу кончины в Бозе почившего Отца моего Императора Александра III и благожелания по случаю вступления моего на прародительский престол искренно тронули меня. С удовольствием приняв из рук принца Дамто Святые Евангелие и золотой крест, я могу заверить Ваше Величество в неизменном моем расположении, а равно и участии к судьбам абиссинского народа. Во имя этих чувств я прошу Вас принять и возложить на себя знаки ордена Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского, украшенные бриллиантами. Для облегчения Чрезвычайному посольству Вашего Величества обратного путешествия я разрешил господину Леонтьеву ⁹ сопровождать посольство по пути следования его в Абиссинию. За сим молю Всевышнего о долгоденствии Вашего Величества и о ниспослании успеха всем Вашим благим начинаниям.

Вашего Величества
добрый брат

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 137, л. 55.

Из записки П. М. Власова о следовании Российской императорской миссии из Харара в Аддис-Абебу, о прибытии в последнюю и о встрече, оказанной Миссии императором Эфиопии.

Аддис-Абеба, 15 февраля 1898 г.

<...> 3 января, благодаря самым дружественным заботам и энергичным усилиям со стороны заступающего место вице-короля Харарской провинции раса Маконена, находящегося в экспедиции в стране Бени-Шангул — гразмача ¹⁰ Банти, — последние три дня приезжавшего в Русский лагерь в 6 часов утра и покидавшего таковой лишь после заката солнца, Миссии удалось покинуть г. Харар, но лишь для того, чтобы остановиться снова на первой же стоянке у озера Харамана, расположенного в трех часах пути от первого. Причиной остановки последнего послужило настоятельное требование абиссинских купцов, принявших для доставления в Аддис-Абебу груз Миссии и получивших за таковой полностью всю сумму в Хараре, о проверке веса взвешенного уже груза <...> Местные абиссинские власти были бессильны понудить купцов к добросовестному выполнению принятых ими на себя по отношению к Миссии обязательств.

В виду такой безысходности положения на остановке в Чефанани 23-го января, когда после двух переходов в 2—3 часа купцы потребовали новой дневки без предупреждения о ней заранее и по снятии уже лагеря, начальник Миссии решился отправить курьера с письмом к Абиссинскому императору, заключающиму в себе жалобу на недобросовестный, оскорбительный и ничем не вызываемый со стороны Миссии образ действий абиссинских купцов и просьбу о понуждении последних везти груз с принятыми ими на себя обязательствами.

30-го января в Годо-Гурка был получен ответ Менелика с выражением самого теплого участия к Миссии, строгого выговора купцам, заканчивающегося угрозой, что в случае новой жалобы на них [17] виновные будут поставлены вне законов. Угроза эта произвела надлежащее действие; купцы из крайне дерзких и непослушных обратились в самых почтительных и готовых выполнять все желания Миссии.

Поведение абиссинских купцов казалось актом, совсем непонятным и ничем не объяснимым ибо рядом с этим со стороны местных властей, начиная от Гильдессы и Харара, вдоль всего пройденного пути Миссия встречала самый почтительный, самый радушный и самый дружественный прием, постоянные заботы и полную готовность оказывать ей всякую помощь и содействие; у границы каждого нового округа Миссию встречал главный начальник из высокопоставленных в абиссинской армии лиц с почетным военным конвоем из 100—200 человек и сопровождал до границы другого округа, отдавая себя на 2—3 дня в ее полное распоряжение и заботясь об удобствах и продовольствии оной.

4-го февраля, т. е. спустя ровно месяц после выступления из Харара, пройдя 510 верст, частью по весьма трудной горной дороге, частью по безводной Данакильской степи, где приходилось делать ночные переходы в 10—11 часов без отдыха, Миссия, не потеряв ни единого мула и ни одной лошади, достигла местности Шоля и разбила лагерь в часовом переходе от Аддис-Абебы; здесь ей предстояло привести себя в порядок после двухмесячного утомительного, подчас весьма трудного и иногда опасного путешествия; подготовиться к официальной встрече, которая ожидалась со стороны абиссинцев, к торжественному въезду в Аддис-Абебу — резиденцию абиссинского императора и настоящую столицу Эфиопии — и к немедленному приему ее Менеликом II.

Дабы представить последнему в таком же виде и блеске, в каком представляется всегда своему державному правителю его доблестная армия, дабы показать абиссинскому народу в настоящем свете цвет этой армии — гвардию, из коей были набраны гг. офицеры и конвой Миссии, по представлению начальника последнего сотника лейб-гвардии Атаманского полка Краснова, начальником Миссии была разрешена покупка для них лошадей на дорогу; лошади эти, благодаря неутомимой, железной и поражающей всех энергии сказанного офицера и присущей казакам выносливости, усердно подготовлялись ими в строю, маневрам джигитовки, по пути и на дневках несмотря на дорожную усталость и необходимость отдыха, почему представляли из себя ко дню прибытия Миссии в Аддис-Абебу уже вполне надежный и обученный материал.

В 3 часа по полудни в лагерь Миссии, разбитый по военным правилам, явился исполняющий обязанности секретаря и советника по иностранным делам у Менелика <...> швейцарец Ильг — приветствовать начальника Миссии от имени императора, поздравить с благополучным прибытием и условиться о церемониале, часе въезда и приема Миссии его Величеством, назначенных на следующий день.

5 февраля, в 9 часов утра, когда все члены Миссии в полной парадной форме, с вытянувшимся в конном строю конвоем собрались у палатки начальника Миссии, показался вдали; весьма значительный отряд войск из кавалерии и пехоты с музыкой, состоящей из одних флейт, одетый в белые с красными полосами шаммы (бурнусы) и вооруженный ружьями и щитами; отряд этот быстро и плавно приближался к русскому лагерю, представляя из себя весьма живописную картину. Во главе отряда ехал господин Ильг, придворный драгоман негуса гразмач Иосиф и два фитаурари ¹¹. (генералы, начальники). [18]

Отряд этот, составляющий личную гвардию императрицы Таиту, по повелению императора должен был служить почетным конвоем для супруги начальника Миссии и проводить ее в приготовленное помещение.

В 10 часов господин Ильг вернулся обратно в лагерь Миссии во главе уже другого конвоя и пригласил ее следовать за ним; обогнув холм, скрывающий г. Аддис-Абебу, Миссия вышла на значительную площадь, постепенно понижающуюся к реке и затем поднимающуюся к холмам, на коих расположен город и была поражена грандиозной и оригинальной картиной, развернувшейся перед нею: у начала площади этой, в 3/4 версты расстояния от столицы, был выстроен в каре весь гвардейский корпус императора и наличный состав местного гарнизона в составе не менее 6000 человек, в пешем строю под командою двух расов ¹², зятьев императора и имея во главе всех находящихся при нем генералов и военачальников. Войска были одеты в белые с красными полосами шаммы ¹³ и вооружены ружьями и саблями, часть имела также копья и щиты; иные военачальники имели на плечах военную одежду из шкур льва, леопарда и пантеры. Мужественный и гордый вид солдат, их загорелые серьезные лица, их крайне оригинальная одежда, пластичность движений и быстрота построения приковывали к себе глаза. Войска эти, по воле своего повелителя, собрались приветствовать первую Миссию дружественного Абиссинии императора России, при приближении коей они разомкнулись и, пропустив ее в первые ряды свои, снова сомкнулись. Дойдя до центра, Миссия сошла с лошадей и приветствовала военачальников; затем снова села на лошадей и продолжала тихим шагом следовать к двору императора, составляя центр встретивших ее войск и будучи окружена ими плотным кольцом. При приближении ко двору конвой Миссии салютовал штандарту императора; часть абиссинских войск прошла вперед, дабы пропустить через свой строй русских почетных гостей; начальник и прислуга расположенной в первом дворе артиллерии, состоящей из 74 орудий, отбитых у итальянцев в последнюю войну, отдали Миссии воинскую честь. Император ожидал ее, сидя на троне, окруженный своими главными сановниками, разместившимися частью сидя, частью стоя, вокруг трона и у подножья оного; в проходе, ведущем в противоположный внутренний двор, сидел представитель Франции господин Лягард со своим персоналом, пожелавший участвовать в приеме Русской Миссии; против трона, полукругом, был расположен ряд кресел. При приближении начальника Миссии к трону императора Его Величество быстро протянул ему свою руку и, сильно пожимая, сказал: «Очень рад видеть у себя посланца России». В ответ на это первый произнес по-французски нижеследующую речь:

«Государь! <...> Император <...> всей России, руководимый чувствами самой искренней дружбы к Вашему Величеству <...> соизволил приказать мне отправиться в Эфиопию во главе первой Миссии, составленной из офицеров, врачей и конвоя гвардии. Исполняя его Высочайшую волю, я прибыл в столицу Эфиопии и имею честь представить Вашему Величеству письмо моего государя, равно представить Вам словесный привет Его.

Пользуясь настоящим случаем, я приемлю смелость просить Вас, государь, принять от меня и -членов вверенной мне Миссии нашу глубокую и почтительную благодарность за радушный, вернее чисто братский прием, внимание и заботы, коими окружили нас по милости Вашего Величества повсюду на Вашей территории, как облегчили нам трудности путешествия и дали нам возможность чувствовать себя здесь [19] столь же счастливыми и довольными, как у себя на родине, в горячо любимой России».

По окончании речи этой, произведшей на императора, по-видимому, весьма благоприятное впечатление, ибо она вызвала неоднократно на симпатичном и добродушном лице его радостную улыбку, начальник Миссии передал Его Величеству письмо Государя, при приеме которого Менелик поднялся, и начался салют из орудий, а затем представил ему весь состав Миссии и конвой, расположившийся, по приглашению императора, против трона позади ряда кресел. Пригласив Миссию сесть, Менелик прежде всего осведомился о здоровье Государя и Его семьи и любезно расспрашивал затем начальника Миссии о трудностях совершенного путешествия, о здоровье членов оной и в заключение, выразив еще раз радость видеть у себя представителей России, отпустил Миссию, дружески пожав на прощание руку начальника.

Блестящий вид состава Миссии, молодцеватая и безукоризненная выправка конвоя оной, набранного из казаков гвардии, произвела сильное впечатление как на самого Менелика, так и на всех его сановников. Глаза негуса ¹⁴, все время устремленные на Миссию, светились радостью, счастливая улыбка не покидала его серьезного и задумчивого лица: ему, видимо, было приятно видеть у себя, в столице Эфиопии, представителей Императорского правительства и российской армии.

Встречавшие Миссию войска в том же составе и тем же порядком проводили ее до предназначенного для нее помещения, где господин Ильг и зять негуса подвели начальнику оной и его супруге двух мулов под абиссинскими седлами и просили принять таковые от имени императора и императрицы. Мулы эти предназначались для официальных выездов. Часа через три в помещение, занимаемое Миссией, явился интендант императора с «дурго» ¹⁵ (подношение), состоящее из 4 громадных быков, 35 баранов, 30 корзин с хлебом и стольких же кувшинов с «теджем» ¹⁶ (национальный напиток), и предложил все это ей от имени Менелика.

Помещение, отведенное для начальника Миссии, заключается в трех обширных дворах, обнесенных плетеной оградой, и четырех абиссинских палатках, размещенных в оных; для врачебного же персонала Миссии и гг. офицеров отведено место в некотором отдалении, напротив, где помещался в минувшем году Красный Крест; на последнем имеется несколько абиссинских домов.

Заканчивая настоящую записку, остается еще констатировать знаменательный факт — полнейшего равнодушия, чтобы не сказать более, со стороны населения Абиссинии, проявленного к русским, как и проявленного ранее к прочим европейцам; население это не только не принимало никакого участия в торжестве въезда Русской Миссии в столицу и в радости, высказанной его императором видеть ее у себя, но даже не интересовалось торжественностью обстановки ее прибытия; встречавшийся по пути процессии народ даже не приостанавливался на минуту, чтобы бросить хотя бы беглый взгляд на редко виданное зрелище, а, напротив, проходил мимо, не проявляя никакого интереса; с таким же равнодушием относились к процессии и обитатели домов, расположенных на дороге.

В факте этом нельзя не усмотреть как сознания чрезмерной национальной гордости среди абиссинцев, сильно повысившейся со стороны последней, столь удачной для Абиссинии войны с Италией, так [20] и врожденного и выработанного ходом вековых событий ее историк презрения к белой расе.

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 142. л. 4-10.

Из донесения В. П. Власова министру иностранных дел России графу М. Н. Муравьеву относительно характера и перспектив русско-эфиопских отношений.

Аддис-Абеба, 1 мая 1898 г.

Милостивый государь, граф Михаил Николаевич, стремясь доставить Императорскому Правительству возможность скорее и всесторонне ознакомиться с данным положением дел в Эфиопии, я позволил себе составить краткую, но затрагивающую все стороны жизни этой страны записку, которую приемлю смелость представить ныне на благосклонное воззрение Вашего Сиятельства.

Материалами к составлению записки этой послужили главным образом: результаты неоднократного и всегда весьма обстоятельного обмена мыслей с императором Менеликом, продолжительных бесед с приближенными к нему сановниками, духовенством и здешними представителями иностранных держав, личных тщательных наблюдений в пути по Эфиопии и на месте пребывания в Аддис-Абебе и сборы сведений на стороне.

Дабы не впасть в заблуждение и не ввести в таковые Правительство, при оценке сказанного материала я старался держаться самой беспристрастной точки зрения.

Краткая записка о современной Эфиопии

<...> Может ли Россия иметь свои интересы в Эфиопии и какие именно?

Принимая во внимание, что ближайшие соседи Эфиопии по колониям: Италия, Франция и Англия не могли до сего времени создать там себе твердое и сколь-нибудь устойчивое положение, что отпускная торговля их ограничивается самым ничтожным сбытом туда фабричных произведений, большинство коих залеживается в складах, не находя спроса, что таковая не развивается и держится лишь за счет отпускной торговли Эфиопии; Россия, вследствие ее отдаленности, равно необходимости провозить свои товары чрез иностранные территории ранее, чем таковые могут попасть на рынки Эфиопии, а следовательно, оплачивать оные двойными ввозными пошлинами и комиссионерскими расходами, менее, чем другие государства Европы, может рассчитывать создать и развить здесь свои торговые интересы. Имея в виду презрение эфиопов к европейцам и обычаям последних, ранее чем создавать в их стране торговые интересы, требуется вызвать их к жизни и убедить их в необходимости усвоить себе культуру, а с оной и известные потребности культурных наций, что при косности эфиопов и их самых скромных и ограниченных до минимума привычках, нелегко и требует известных жертв и времени. Примеры, когда эфиопы, прожившие за границею 2—3—5 и более лет, при возвращении на родину прежде всего и с видимым удовольствием и облегчением спешили сбрасывать с себя все европейское, как-то: платье, белье, головной убор и обувь и заворачивались в скромную шамму, изделье их страны, оставляя открытыми плечи, голову и ноги, не только не редки, но и составляют самое обычное явление; с таким же удовольствием они отказывались от мебели, вилок, ножей, ложек и стаканов, растягиваясь [21] с наслаждением на земле или «альге» (род низкой софы) и принимаясь за еду руками, запивая таковую из кувшинов. Такому народу нелегко привить потребности и привычки культурных наций.

Большинство эфиопов бесспорно христиане и считают себя близкими к православию; этим именно, а ничем другим объясняется известное тяготение их к России и знаки некоторого доверия и дружбы, проявляемые ими лишь в сношениях с русскими. Россия, как покровительница православия на Востоке, могла бы создать интересы в Эфиопии на почве религии; но имея в виду фанатизм ее духовенства к обрядовой стороне, для соединения русской и эфиопской церквей требуется немало времени и много труда и жертв. Помимо серьезного и всестороннего изучения догматической и обрядовой стороны эфиопской церкви и подготовления миссионеров-проповедников из абиссинского юношества в Иерусалиме, а не в России, потребуется устроить церковь в столице Эфиопии и обставить ее с благолепием как в смысле убранства, так и клира, которое могло бы сразу импонировать убожеству и простоте ее храмов и привлечь к себе абиссинцев стройностью и величественностью службы.

Остаются еще интересы чисто политического характера, а именно попытаться создать из Эфиопии верного и преданного друга России, готового всегда следовать ее советам, когда потребуется, могущество отвлечь внимание Европы на Африку и тем облегчить Императорскому Правительству выполнение задач у себя на границах и за пределами последних. Создать такое положение в Эфиопии — тоже задача нелегкая, и в виду врожденных эфиопам подозрительности и недоверия, требующая большой осторожности, ловкости, времени и значительных денежных жертв.

Служить России непосредственным союзником с целями совместных действий русско-абиссинской армии Эфиопия не может; как послушное же орудие в наших руках она может оказать нам, при нужде, великую помощь, а именно: при недоразумениях и усложнениях наших с Франциею, Англиею и Италиею, по нашему требованию, выставить на границах своих грозную, хорошо вооруженную армию, тысяч в 70-90 человек и держать таковую сколько потребуется, отвлекая тем часть военных сил одного из сказанных государств на территорию Африки, дабы достигнуть этого, потребуется:

а, поддержка мощным и авторитетным словом России в советах Европы прав Эфиопии на полную самостоятельность и неприкосновенность ее территории в границах, объявленных Менеликом в прошлом году Великобританскому представителю;

в, недопущение ни одной из соседних Эфиопии по колониям держав, в том числе и Франции, брать там над прочими перевес как в смысле политическом, так и всякого другого влияния, для чего, не касаясь самим до ломки ее государственного строя и учреждений, народного быта, устройства и духа ее армии и отстраняя всякие попытки, направленные к тому же со стороны ее соседей или других европейских держав задачею охранять таковые в полной их неприкосновенности на основах, созданных многовековою ее историею, и

с, ничего не требуя от Эфиопии до поры до времени, т. е. отказавшись от каких-либо меркантильных задач по отношению к ней, оказание ей всякой помощи, но не путем предложений таковой с нашей стороны, который может быть понят за навязчивость, а лишь иногда, когда она сама будет нуждаться и обращаться за помощью. Помощь наша могла бы проявиться: в снабжении Эфиопии, разумеется, за наш счет, врачами и медикаментами, усовершенствованным оружием и [22] боевым материалом, церковной утварью, как-то: одеждою, крестами, иконами, хоругвями, лампадами, чашами и т. п.

Наконец, буде-то представится возможным, следует добиться для Эфиопии права свободного выхода к морю, т. е. уступки ей или нам одного из портов на Красном море или Индийском океане, дабы получить возможность непосредственных сношений ее с нами.

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 142, л. 208, 234-238.

Из записки П. М. Власова министру иностранных дел М. Н. Муравьеву о перспективах развития отношений между Россией и Эфиопией

1899 г.

<...> Какова же может быть роль России в Эфиопии в данное время и при данных условиях?

Создать свои собственные интересы в Эфиопии Россия может надеяться и будет в силах лишь при conditio sino qua non непосредственных отношений сношений с этой страною, для чего потребуется занятие одного из портов на Красном море и устройство в оном или колонии в обширном смысле этого слова или только укрепленной военной базы. Тогда интересы эти могут быть троякого рода: чисто политические, коммерческие и религиозные. Первые из них потребуют значительных жертв от России не одним оружием, боевым материалом и деньгами, но и людьми при постоянном и неизбежном риске, сопряженном с необеспеченностью престолонаследия в Эфиопии, неустойчивостью как главного правительственного фактора, так и всей административной системы, с произволом феодалов и с своеволием народа. Вторые — потребуют много времени и кропотливого труда, ибо предварительно нужно будет вызвать эфиопов из многовековой спячки и косности к жизни и деятельности, создать потребность у них к усвоению культуры и затем развить таковую. Наконец, третьи — потребуют большой осторожности и также значительных затрат.

Без непосредственных сношений с Эфиопиею путем приобретения порта на Красном море и без создания в ней собственных интересов Россия продолжать с ней дипломатические отношения могла бы с двоякими целями, а именно: поддерживать там интересы дружественной нам ныне Франции — во-первых, и мешать всем трем заинтересованным в судьбах Эфиопии державам: Франции, Англии и Италии укреплять и распространять свое влияние, как политическое, так и коммерческое, т. е. противиться усилению влияния там одной из сказанных держав в ущерб другой или служить интересам одной Эфиопии — во-вторых. В первом случае мы рискуем впасть в неосторожность навлечь на себя злобу и ненависть эфиопов, во-вторых — впасть в серьезные пререкания с ее европейскими соседями по колониям.

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2053, л. 51-53.

Оценка российским МИД деятельности первых русских дипломатов в Эфиопии; инструкции П. М. Власову перед его отъездом из Аддис-Абебы

Копия секретного письма Его Сиятельства Графа Муравьева Д. С. С. Власову в Аддис-Абебу

<...> В виду предстоящего возвращения Вашего Превосходительства в Россию, почитают нелишним снабдить Вас некоторыми [23] дополнительными указаниями в развитие тех инструкций, которые уже были даны Вам Императорским Министерством по телеграфу.

Двухлетнее пребывание Ваше в Абиссинии, бесспорно, принесло заметные плоды и, ближе всматриваясь в достигнутые ныне результаты, нельзя не признать, что цели, намеченные при отправлении Чрезвычайной Миссии в Аддис-Абебу осенью 1897 года, ныне вполне достигнуты.

Благодаря Вашему умелому и последовательному образу действий удалось установить дружественные отношения с негусом Менеликом, по-видимому вполне сознавшим все значение искреннего сближения с Россиею.

Затем, добытые Вами подробные сведения о внутреннем устройстве и состоянии страны дают возможность со знанием дела судить о происходящих в ней событиях и основывать последующие решения на положительных данных.

Наконец, собранные материалы всесторонне выяснили международное положение Империи, ее роль в делах Африканского материка и значение ее для политических интересов нашего Отечества.

Труды Ваши в этом направлении не могли не обратить на себя нашего внимания, и я вменяю себе в приятный долг выразить Вашему Превосходительству по этому поводу признательность Министерства Иностранных Дел.

В настоящее время наши отношения к Абиссинии можно без сомнений считать достаточно определившимися; вследствие чего, как Вам уже известно, нами принято принципиальное решение установить при Дворе негуса постоянное Представительство. В этом отношении личные Ваши объяснения по возвращении в С.-Петербург будут, конечно, немало способствовать окончательному разрешению этого вопроса. Пока же и дабы не прерывать установившиеся с Абиссиниею связи, в Аддис-Абебе остается временный Поверенный в Делах Тит[улярный] Сов[етник] Орлов ¹⁷, которого Вам нужно будет снабдить всеми необходимыми указаниями.

Мы вполне надеемся, что такая постановка вопроса будет отвечать желаниям самого негуса Менелика, который таким образом не будет лишен нашей нравственной поддержки и других любых советов.

Мы придаем затем существеннейшее значение состоявшейся по повелению Государя Императора командировке нового врачебного персонала в Абиссинию, которая явится лучшим ответом на письмо негуса, обращенное по этому поводу к нашему Августейшему Монарху и Вам необходимо будет в этом смысле сделать соответствующее заявление. Самоотверженная деятельность наших врачей служит ярким выражением того искреннего участия, с коим мы не переставали относиться к жизненным интересам и нуждам абиссинского народа.

Вы не откажете, конечно, в благосклонном приеме и всяческом содействии нашим медикам по прибытии их в столицу Эфиопии и направите первые шаги их на далекой чужбине, где их ждет упорная и трудная работа.

Вы можете затем воспользоваться сообщенным Вам уже по телеграфу Высочайшим соизволением на возвращение в Россию; но, покидая Абиссинию, Вашему Превосходительству необходимо будет в прощальной беседе с Повелителем страны этой коснуться сложности наших к ней отношений и приложить возможные старания к тому, чтобы окончательно закрепить проявленное Менеликом тяготение к России. [24]

Доброжелательное отношение наше к негусу и народу абиссинскому не может быть подвергнуто сомнению, нами были даны неоднократные тому доказательства. Жизненность установившихся отношений, без сомнения, кроется в бескорыстии Русской политики и мы надеемся, что Император проникся сознанием этого факта и все более склонен на дружбу с Россиею.

Умело пользуясь совокупностью изложенных в настоящем письме соображений в связи с ранее сообщенными Вам указаниями, Вы, конечно, в состоянии будете, расставаясь с негусом, оказать решающее влияние на его образ мыслей и тем завершить возложенное на Вас доверием Государя Императора поручение.

При настоящих политических обстоятельствах оставление нами Поверенного в Делах в Абиссинии может оказаться особенно полезным негусу, которому, весьма вероятно, не раз придется, обращаться за указаниями к Представителю России.

Затеянная англичанами война с двумя южно-африканскими Республиками ¹⁸ на первых порах оказалась мало для них благоприятною и понесенные ими неудачи легко могут отразиться и на последующем ходе событий. О серьезности дела можно судить по многим признакам, и затруднительное положение Великобританского Правительства, между прочим, сказалось в области их интересов на Верхнем Ниле, что всего ближе может касаться Абиссинии. По полученным нами из Египта сведениям, англичане решили ныне отказаться от экспедиции в Судан, очевидно, не считая возможным рассчитывать на преданность египетских батальонов, при помощи коих только и можно было приступить к военным действиям против Халифа, за совершенным недостатком английских войск, отозванных на театр войны с бурами.

При таких обстоятельствах Абиссиния менее чем когда-либо может ждать агрессивных действий Англии, и настоящая минута, без сомнения, представляется весьма удобною для мирного разрешения спорных пограничных вопросов. Быть может, при теперешних условиях негуса будет легче сговориться и с Италией, до последнего времени шедшей рука об руку с Великобританским Правительством в африканских делах.

Нам представлялось бы весьма желательным по возможности выяснить отношение Императора к происходящим событиям, и Вы не откажете в прощальных беседах Ваших с ним употребить необходимые к тому старания.

В заключение мне приятно выразить надежду, что негус перенесет на нашего Поверенного в Делах доверие, которым Вы не переставали пользоваться, и что он по-прежнему будет, прислушиваться к голосу временного Представителя России в сознании полной искренности нашего доброжелательства.

АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, д. 7698, л. 44-47.

Директивы российского МИД главе Постоянной дипломатической миссии в Аддис-Абебе К- Н. Лишину относительно целей и задач русской дипломатии в Эфиопии

Секретная инструкция Российскому Министру-Резиденту в Абиссинии Действительному Статскому Советнику Лишину

Санкт-Петербург, 13 июля 1902 г.

Задача Ваша на вновь учрежденной должности Постоянного Представителя Императорского правительства при негусе Менелике в значительной степени облегчается результатами, кои были достигнуты [25] Дипломатической Миссиею, снаряженною в Абиссинию в 1897 году.. Чрезвычайному Посланцу Д. С. С. Власову удалось не только подробно ознакомить МИД с внутренним строем Эфиопии и значением ее в качестве одной из политических единиц Африканского материка, но и внушить негусу Менелику убеждение в том, что Россия — единственная держава, — отношения коей к Абиссинии отмечены печатью полного и искреннего бескорыстия. Таким образом, обнаружившееся первоначально в довольно неясной и как бы бессознательной форме тяготение абиссинского народа к родственной по вере России, в настоящее время уже в достаточной мере закреплено, несмотря на свойственную абиссинцам подозрительность и недоверие ко всем вообще иноземцам.

<...> Императорское правительство в настоящее; время не имеет непосредственных интересов на Африканском материке и все происходящие там события представляют для него значение лишь постольку, поскольку они отражаются на осуществлении целей прочих Великих Держав, с коими Россия приходит в соприкосновение при разрешении политических задач первостепенной важности в иных частях света.

Таким образом, для Императорского Правительства Абиссиния является главным образом серьезным средством воздействия на другие государства, которое может дать ему возможность побуждать последние к уступчивости в политических вопросах, касающихся прямых интересов России. Но для успешного достижения этой цели совершенно необходимо, чтобы правительство негуса сохранило за собою полную свободу действий, а посему ограждение независимости и территориальной неприкосновенности Абиссинии составляет основное начало нашей политики по отношению к этой стране <...>

Вопрос о полной независимости Абиссинии в настоящее время едва ли подлежит сомнению. Ни один из заключенных негусом с Иностранными державами трактатов не ограничивает международной самостоятельности Эфиопии и в них не упоминается даже о действиях в пределах этой страны капитуляций. Кроме того, победоносное отражение императором Менеликом итальянских войск в 1896 г., вероятно, надолго, если не навсегда, обеспечило его от завоевательных попыток со стороны этой державы <...>

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 157, л. 53-54.

Русский дипломат о характере русско-эфиопских отношений и о нецелесообразности содержания в Аддис-Абебе Постоянной дипломатической миссии.

Учреждение постоянной Миссии в Абиссинии было вызвано неоднократными просьбами о том негуса Менелика, последняя из которых была передана через Абуну ²⁰ Матеоса. Просьбы эти негус мотивировал надеждою найти в Русском Представителе искреннего советника по вопросам внешней политики, а в Императорском Правительстве — защитника от козней и интриг со стороны Англии, Италии и Франции. В душе же негус сильно рассчитывал на денежную субсидию со стороны России, на желательность которой в свое время весьма прозрачно намекал Абуна Матеос.

Со своей стороны Императорское Правительство находило возможным учреждение постоянной Миссии в Абиссинии для оказания поддержки Франции в ее борьбе из-за влияния с Англиею и Италиею, для сохранения независимости Абиссинии, как буфера между [26] стремлениями англичан с юга на север и с севера на юг и для оказания моральной помощи Менелику, главе единоверного с Россией государства.

Расчеты эти не оправдались как с той, так и с другой стороны.

Убедившись, что надежды на денежную субсидию от России не оправдались, недовольный тем, что даже посылка русских инженеров, на которой он настаивал, вызвала расходы с его стороны, считая медицинскую помощь, оказываемую Россиею Абиссинии, не имеющую связи с учреждением постоянной Миссии, негус в самом непродолжительном времени открыл свои карты. Он не только не обращался за советом к Русскому Представителю, но даже действовал совершенно наперекор тем представлениям, которые, от времени до времени, ему делал последний.

С другой стороны, на первых же порах Императорская Миссия встретила недоброжелательное к себе отношение со стороны известного Французского Представителя. Последний не только ни разу не обращался за поддержкою к Русскому Министру-Резиденту, но даже не счел нужным посвятить его в ход своих переговоров по интересовавшему тогда Францию вопросу о постройке железной дороги до Аддис-Абебы. Неоднократные жалобы на Г. Легарда ²¹ и соответственные представления, делавшиеся нашим Посольством в Париже Французскому Правительству, имели своим последствием еще большее отдаление Французской Миссии от нашей.

Таким образом, поддержка французских интересов, мотивировавшая посылку в Абиссинию постоянной Миссии, на деле оказалась неосуществимою в виду нежелания самой Франции. Это нежелание особенно резко выразилось при заключении ею соглашения с Англиею и Италиею по абиссинским делам, в каковом соглашении Россия не принимала никакого участия. Защищать интересы Французского Общества Эфиопских железных дорог, идущие сплошь и рядом вразрез со взглядами Французского Представителя, иначе говоря, и со взглядами самого Французского Правительства, Русская Миссия не могла и не может быть уполномочена.

Главною охраною независимости Абиссинии является ея положение среди крутых и по большей части мало доступных гор или обширных безводных степей. Эти горы и степи населены народностями, привыкшими с малолетства обращаться с оружием, более или менее воинственными и, во всяком случае, совершенно некультурными и терпящими присутствие в своей стране иностранцев только в виду получаемых от них выгод. Вполне необученная в европейском смысле этого слова абиссинская армия разбила в свое время итальянские войска <...> Англичане, под первым благовидным предлогом, прекратили свою экспедицию против «сумасшедшего муллы» ²² <...> Этих опытов оказалось вполне достаточно, чтобы признать полную несостоятельность планов завоевания Абиссинии силою оружия.

Но существует еще завоевание мирное и к нему направлены в настоящее время стремления Англии, Италии и Франции, из коих каждая имеет колонии, граничащие с Абиссиниею. Это мирное завоевание сводится к борьбе из-за влияния в стране, приобретаемого или при помощи денежных подачек, до которых так падок жадный и вечно нуждающийся в деньгах Менелик и его приближение, или же путем угроз восстания того или другого, столь же корыстолюбивого, как и сам Менелик, правителя пограничных областей. Ни подкупать негуса, ни интриговать среди его подчиненных Россия или Русская Миссия фактически не в состоянии и если, что вполне возможно, наступит [27] минута, когда или сам Менелик, или его преемник, прельщенный крупным кушем, отдастся под протекторат той или другой Державы, Русская Миссия вынуждена будет лишь молчаливо констатировать совершившийся факт, не имея никакой возможности воспрепятствовать ему, так как в ея распоряжении нет других факторов, необходимых для оказания давления на некультурные восточные народы и их Правителей, — денег и вооруженной силы.

Одного взгляда на карту Африки достаточно, чтобы убедиться, что Абиссиния никоим образом не может служить помехою в стремлении англичан овладеть непрерывною полосою земли от Египта до Капских колоний. Такою помехою являются независимое Государство Конго и Германские колонии в Юго-Восточной Африке. Абиссиния же остается совершенно в стороне, да к тому же владения ея с северо-запада, запада и юго-запада уже отмежеваны от британских владений и граница при этом была, конечно, проведена так, как было угодно и удобно для англичан (см. донесение Надворного Советника Лихачева от 3 апреля 1906 г. за № 21).

Понятие «единоверная с Россией Абиссиния» коренится в нашем заблуждении относительно истинной религии этой страны. После изгнания в XV веке португальских католических миссионеров Абиссиния примкнула к коптской церкви и в церковном отношении стала епархиею Аликсандрийского коптского патриархата, от которого доныне получает себе епископов. Так как копты исповедуют ересь, осужденную

Вселенским Собором, то уже поэтому трудно говорить об Абиссинии как о единоверной с Россией стране. Если к этому добавить, что коптская религия настолько преобразовалась в Абиссинии, что приезжающие из Александрии епископы ея собственно не узнают, то окажется, что на деле никакого единоверия нет. Это признают и сами абиссинцы, и если иногда и употребляют выражения вроде «единоверные с русскими» или «братья с нами по вере абиссинцы», то только в надежде этим более расположить к себе русских. Выше уже было указано, как отнесся Менелик, «глава единоверных с русскими абиссинцев», к моральной поддержке русского Представителя, когда убедился, что поддержка эта лишена всякого материального характера.

Таким образом, мотивы, коими было вызвано учреждение постоянной нашей Миссии в Абиссинии, оказались на деле несостоятельными. Прямых русских интересов в этой стране не существует, если не считать концессии на разработку золота в провинции Джоти ²³, данную негусом Русскому Правительству. Но вряд ли существование Миссии в Абиссинии может быть оправдано наличностью этой концессии, точное местоположение и границы которой не определены: количество золота в ней неизвестно, а по отдаленности ея от центра страны и отсутствию удобных путей сообщения представляется сомнительной выгода ее разработки.

Рынком для сбыта русских товаров Абиссиния служить не может, так как, при всем желании, мы не можем конкурировать с Америкою, (Средством такого мирного завоевания в руках англичан является недавно учрежденный Абиссинский Банк (см. донесение Лихачева от 3 апреля 1906 года за № 21). Банк этот, действующий по всем указаниям Английского Посланника и имеющий главным акционером самого Менелика, всею своей деятельностью доказывает, что финансовые операции не имеют для него первенствующего значения, но что главная цель его быть, так сказать, казначейством, откуда Менелик и его приближенные черпали бы себе субсидии) [28] поставляющею главный предмет ввоза — хлопчатобумажную материю. Прочие же предметы ввозятся в сравнительно ничтожном количестве.

Русских подданных, кроме двух-трех авантюристов, в Абиссинии не имеется, да и эти последние состоят на службе или у Менелика, или у начальников областей и в покровительстве не нуждаются.

Может, пожалуй, возникнуть вопрос об инструкторах для абиссинской армии. Однако опыт подсказывает, что деятельность подобных инструкторов сводится в сущности к образованию маленьких отрядов, может быть, и хорошо обученных, но с абиссинскою армиею ничего общего не имеющих. Так, француз граф Лагибуржер составил отряд из негров-шанкалля, отряд этот участвует при всех парадных церемониях, но дело дальше этого не идет и влияния европейского обучения на чисто абиссинские войска не замечается. Далее поручик русского кавалерийского запаса Бабичев ²⁴ имеет отряд в 300 человек конницы. Но отряд этот не показывается и, по-видимому, составляющие его люди находятся скорее на положении слуг и рабочих у самого Бабичева.

В Абиссинии регулярного войска не имеется. В мирное время как сам негус, так и отдельные начальники провинций, имеют в своем распоряжении более или менее значительные охранные отряды. При объявлении же войны или вообще в случае надобности каждый начальник мобилизует население своей провинции и образуемое таким образом войско или вернее вооруженную толпу ведет по назначению. При таком устройстве армии существование инструкторов бесцельно, завести же регулярное войско, требующее крупных расходов, Абиссиния не в состоянии.

У нас были сделаны не раз попытки посылать в Абиссинию офицеров. Постоянную Миссию сопровождало 7 офицеров. Но пребывание свое в Абиссинии они употребляли или на охоту, или же на составление низкопробных фельетонных корреспонденций в разные журналы.

Из вышеизложенного следует, что существование нашей постоянной Миссии в Абиссинии не оправдывается ни теми мотивами, которые вызвали ея учреждение, ни какими-либо иными интересами <...>

Расходы же по ея содержанию представляются довольно значительными. В самом деле:

Министр-Резидент получает 22 500 р.

На канцелярские расходы 2 500 р.

Секретарь получает 6 000 р.

Драгоман получает 4 000 р.

Доктор, фельдшер и фармацевт 12 000 р.

Содержание конвоя из 8 казаков 2 920 р.

Закупка медикаментов, содержание госпиталя и проч. обходится в 7 000 р.
________________________________________________________________

                                                                                                Итого 56920 р

К этому следует добавить чрезвычайные по службе издержки, колеблющиеся между 10 000 и 15 000 рублей в год. Таким образом, общее содержание Миссии обходится от 65 000 до 70 000 рублей ежегодно.

И если обратить внимание, что из этой суммы 19 000 рублей тратятся на оказание бесплатной медицинской помощи населению Аддис-Абебы в то самое время, когда в самой России не только в деревнях, но и крупных центрах ощущается недостаток в больницах для неимущего русского населения, невольно возникает вопрос, стоят ли получаемые нами выгоды от оказания столь великодушно помощи чуждому и, [29] как всегда бывает, неблагодарному, населению… тельно крупной суммы, которая на нее тратится.

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 170, л. 92-95.

Докладная записка министра иностранных дел А. П. Извольского Николаю II о необходимости сохранения в Аддис-Абебе Постоянной российской дипломатической миссии

Санкт-Петербург, 22 декабря 1906 г.

Всеподданнейшая записка министра иностранных дел

Последние события в Абиссинии в связи с донесениями Российского поверенного в дел ах при негусе поставили на очередь вопрос, соответствует ли интересам России сохранение на будущее время Императорской Миссии в Аддис-Абебе или было бы целесообразно сократить ее состав, или совсем упразднить оную.

При тщательном обсуждении дела я пришел к нижеследующим заключениям.

Прежде всего надлежит иметь в виду, что в настоящее время, после пережитых Россией событий, сокращение поля деятельности Императорского Правительства в сфере международных отношений истолковано было бы в неблагоприятном смысле как признак умаления роли России как Великой Державы, естественно принимающей участие в решении всех мировых вопросов. Уже по этой причине упразднение Миссии, восстановление которой к тому же было бы впоследствии весьма затруднительно, не может быть признано удобным.

Но и независимо от этой общей мысли сохранение Миссии представляется весьма желательным. Хотя Россия и не имеет прямых политических и торговых интересов в Абиссинии, тем не менее Миссия в этой стране представляет значение как наблюдательный пост, позволяющий следить за соперничеством скрещивающихся там важных политических интересов и дающий возможность в случае необходимости с пользою для политического равновесия и международного мира иметь голос в разрешении могущих возникнуть на Абиссинской почве конфликтов.

<...> Несмотря на то что вследствие недавнего соглашения Франции, Англии и Италии по абиссинским делам ²⁵, антагонизм поименованных держав в этой области следует считать на время устраненным, однако, несомненно, что наряду с этими державами в Абиссинии действуют и другие политические и экономические силы, прежде всего Германия, уже учредившая Дипломатическое Представительство в этой стране и заключившая с нею торговый договор, а также Американские Соединенные Штаты и даже Австро-Венгрия, посылавшие в Аддис-Абебу чрезвычайные миссии. Таким образом, почва для конфликта существует и для Императорского Правительства чрезвычайно важно иметь неослабное наблюдение за ходом дел в Эфиопии, чтобы заранее быть осведомленным о готовящихся осложнениях и в этих случаях своевременно принимать меры, согласные с интересами России.

Извольский

АВПРИ, ф. Канцелярия, д. 1, 1906 г., л. 155.

Из донесения поверенного в делах Российской империи в Эфиопии Б. А. Чемерзина министру иностранных дел С. Д. Сазонову о положении российской миссии и трудностях, с которыми она сталкивается

19 октября 1910 г. Аддис-Абеба [30]

Русская Миссия занимает в Аддис-Абебе со дня ее учреждения исключительное положение и по отношению к Абиссинскому правительству и среди других европейских миссий. Вплоть до смерти министра Лишина Абиссинское правительство в лице императора Менелика II смотрело на русского представителя как своего советника и друга. Менелик II звал министра Лишина своим «отцом» и вставал ему навстречу — почесть, которая больше никому не оказывалась. Поддержка Абиссинии была общепризнанной функцией Миссии. Один из европейских представителей довольно удачно характеризовал это следующими словами: «Вы, русские, здесь тратите деньги. Мы ничего не даем, и все, что мы здесь приобрели, нам ничего не стоит». Смерть Лишина была трауром для Абиссинии: в этом году был заключен договор, известный под именем Traite du partage d’Abysinie ²⁶. Понятно, что договорные стороны не могли примириться с прежней ролью Русской Миссии в Аддис-Абебе. Австрия и Германия, устраивая здесь свои экономические интересы, смотрели на православную миссию как на опасного соперника. Армяне, греки, турки, не имеющие своих миссий, относились к русскому представительству особенно враждебно и являлись платными и часто добровольными агентами в распространении о России и русской миссии всяких инсинуаций <...>

Отношение европейских миссий к русскому представительству можно формулировать так:

1. Русская Миссия в Аддис-Абебе лишняя;

2. России не место в Африке;

3. Абиссиния не есть православная страна. Следовательно, и религиозная связь только натяжка.

Поэтому отношение к Русской Миссии всегда недоброжелательно, кроме тех случаев, когда Русская Миссия исполняет поручения и оказывает услуги той или иной европейской державе. Самостоятельной русской политики в Абиссинии не признают. Между тем Абиссинское правительство втайне рассчитывает только на Россию, не забывая старых услуг и зная русское могущество.

АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 176, л. 63-64.

Комментарии

1. Булатович А. К. С войсками Менелика II. М., 1971. С. 70.

2. Райт М. В. Русские экспедиции в Эфиопии в середине XIX — начале XX в. и их этнографические материалы//Африканский этнографический сборник. М., 1956; Васин И. И, Политика капиталистических держав в Эфиопии (80-90-е годы XIX века). М., 1974; Хренков А. В. Россия и Эфиопия: развитие двусторонних связей (от первых контактов до 1917 г.). М., 1992.

3. Артамонов Л. К. Через Эфиопию к берегам Белого Нила. М., 1979.

4. Булатович А. К. Третье путешествие по Эфиопии. М., 1987.

5. В. Ф. Машков — русский офицер, неоднократно бывал в Эфиопии, использовался в качестве курьера правительствами обеих стран. Под псевдонимом В. Федоров издал брошюру «Абиссиния. Историко-географический очерк». СПб., 1887.

6. 22 октября по европейскому календарю.

7. Приезд эфиопской дипломатической миссии в июне 1895 г. не был согласован с российским МИД и явился для правительства России полной неожиданностью. Формальной целью миссии было возложение золотой короны на усыпальницу покойного императора Александра III, фактически же эфиопская сторона стремилась добиться от России военной помощи и дипломатической поддержки в предстоящей войне с Италией. В целом эфиопской миссии был оказан радушный прием, что получило большой резонанс в нашей и зарубежной прессе. В декабре того же года Россия отправила в дар Менелику 30 тыс. винтовок и 5 млн. патронов. К несчастью для эфиопов, голландский пароход, перевозивший оружие, был задержан итальянцами неподалеку от Массауа, и в ходе итало-эфиопской войны 1895-1896 гг. она использовано не было.

8. 30 апреля по европейскому календарю.

9. Н. С. Леонтьев — отставной русс кий офицер, неоднократно бывал в Эфиопии. Некоторое время находился на службе у императора Менелика II, получив у него титул графа и пост губернатора Экваториальных провинций. Был замешан в финансовых аферах с рядом европейских компаний, вследствие чего был вынужден покинуть Эфиопию.

10. Гразмач — один из высших военно-феодальных титулов Эфиопии.

11. Фитаурари — также титул, несколько выше гразмача.

12. Рас — один из самых высших военно-феодальных титулов Эфиопии. Как правило, этот титул носили правители наиболее крупных провинций страны.

13. Шэмма (шамма) — эфиопская национальная одежда, вид широкой накидки из белой хлопчатобумажной ткани с полосой по краю.

14. Ныгус (негус) — дословно «царь», титул наиболее могущественных правителей областей. В отношении императора Менелика II правильнее употреблять титул ныгусэ-нэгэст — дословно «царь царей».

15. Дырго (дурго) — особая форма повинности в феодальной Эфиопии, обязанность местных жителей предоставлять ночлег и пропитание проходившим через местность государственным чиновникам и иностранцам, имевшим специальные грамоты от правителя.

16. Тэдж — хмельной медовый напиток.

17. А. А. Орлов — временный поверенный России в делах Эфиопии в период 1900-1903 г.

18. Имеется в виду англо-бурская война 1899-1902 гг.

19. Имеющаяся в деле аналитическая записка секретаря Постоянной дипломатической миссии России в Эфиопии Б. Н. Евреинова не снабжена ни датой, ни местом написания; на печатной копии имеется лишь год — 1906.

20. Абун, абуна — дословно «наш отец», титул главы эфиопской церкви.

21. Леон Лагард — французский дипломат, с 1892 г. дипломатический представитель Франции при Менелике II.

22. Речь идет о проповеднике Саиде Мохаммеде Абдиле Хасане, который в 1900 г. возглавил народное восстание сомалийцев против англичан, продолжавшееся до 1920 г.

23. В 1904 г. по просьбе императора Менелика для исследования золотых приисков в Эфиопию прибыла русская геологоразведочная экспедиция во главе с горным инженером Н. Н. Курмаковым.

24. И. Ф. Бабичев — отставной русский офицер, поступивший на службу Менелику II, его сын от брака с эфиопкой Мишка Бабичев был личным пилотом императора Хайле Селассие I, с 1943 г. входил в состав первого посольства Эфиопии в Москве.

25. Речь идет о подписанном в декабре 1906 г. Лондонском соглашении, в котором разграничивались сферы интересов Англии, Франции и Италии в Эфиопии. В то же самое время упомянутые державы гарантировали сохранение в стране политического и территориального статус-кво.

26. К. Н. Лишин умер в 1906 г., в этом же году было подписано Лондонское соглашение.