ПоделитьсяДепутат петербургского ЗакСа Виталий Милонов снова оказался в топе новостей благодаря своим противникам: напавшему на него в переулке Антоненко гражданину и двум невестам разного пола. И то, и другое ему пришлось обильно комментировать. В студии «Фонтанки.live» Виталий Милонов рассказал о своих агентах, внедренных в ЛГБТ-сообщество, и поделился агентурными данными.
"Фонтанка.ру"
- В Евангелии от Матфея есть призыв любить врагов наших, потому что они уменьшают наши наказания за грехи. Товарищ, который вчера на Вас напал в переулке Антоненко, насколько уменьшил Ваше наказание за грехи, по Вашим субъективным ощущениям?
– Товарищ, который на меня пытался напасть, — человек явно психически больной. И я нахожу для себя ответ, почему это происходит. Ибо когда ты пытаешься беса чуть-чуть ухватить за лапу, он тут же начинает извиваться и мстить. И как только ты начинаешь задаваться какими-то вопросами, только пытаешься противостоять определенным сатанинским поползновениям, тут же приходят всякие искушения. Достаточно вспомнить утреннее правило, которое читает каждый православный христианин, начиная день, – отдельная благодарность, отдельная молитва за тех, кто тебя гонит. За врагов, за недругов. Чтобы они в своей ненависти не захлебнулись и не погибли.
- Есть информация, что целился-то молодой человек не в Вас, что у него был другой объект интереса. И в процессе нападения он назвал это имя.
– Ну, на самом деле, достаточно сложно, целясь в меня, целиться метафизически в депутата Шишкину... Какая-то у него была неприязненная реакция на эту фамилию, я не знаю, почему. Я рад, что нам удалось этого смутьяна скрутить и сдать в полицию. Он довольно давно бывал замечен у ЗакСа, но мер никто не принимал, пока не произошло то, что произошло.
Ну, наверное, и хорошо, что именно со мной была эта попытка, потому что я был не один, а с помощниками. И мы смогли его безболезненно для себя задержать. Но если бы это была женщина-депутат? Он же достаточно поджарый. Сухощавый такой, жилистый. Чуть что — сразу куртку с себя срывает: «Давайте, кого тут здоровья лишить?». К сожалению, подход у нас стандартный к таким случаям: его задержали, выписали ему административку и выпустили. А на самом деле его надо отправить в ГПДН какое-нибудь, в Кащенко.
- Станет ли это поводом для законопроекта?
– Нет. Я был категорически против этой информации. Я узнал, кто из моих соратников поделился с вами этой информацией, и сказал: не дай Бог еще раз!
- А это первое нападение на Вас?
– Первый раз. Обычно у меня такие вещи в Москве происходят. Идешь по Тверской. Мимо тебя проходят два таких щегла голубых. Отойдут метров за пятьдесят-сто и начинают кричать: «Гомофоб! Чтоб ты сдох!». А в Петербурге не так. В Петербурге очень много людей подходят и благодарят. Вот действительно приятно. Это искренняя реакция. И ради этой реакции я готов дальше работать.
- Вы в одиночку по улице ходите?
– В основном я один хожу. У меня нет охраны. У меня есть один охранник — Архангел Гавриил. Очень надежный, поверьте. Потому что если захотят убить — убьют. Никто еще никого не спасал. Вот в Америке надо было грохнуть президента — и его грохнули. А потом еще грохнули того, кто его грохнул, хотя его тоже охраняли. Бессмысленно для меня тратить деньги на свою собственную охрану.
- Может и чиновникам Смольного надо намекнуть, что бессмысленно тратить деньги на свою охрану? Тем более в бюджете города дефицит увеличился до 55 млрд.
– У нас только одно охраняемое лицо в городе — это губернатор. Ему положена охрана ФСО. Это не городская казна платит, а федеральный бюджет. Полковник Вячеслав Макаров, кстати, ходит без охраны. И все видят, что он поджарой своей походкой активно идет. Я думаю, ему и не нужна охрана. Когда мы идем в церковь на третий этаж Мариинского дворца, я за ним еле успеваю. Он через две ступеньки перепрыгивает. И я думаю: «Вот, полковник какой активный». И приходится тоже бежать.
- Вы уже познакомились с новыми вице-губернаторами, которые приходят в Смольный, Владимиром Кирилловым и Игорем Албиным. С кем будет легче работать?
– Я с ними не знаком.
- Были же встречи с фракциями?
– Фракция «Единая Россия» встречается с соискателями этой должности обычно в день заседания. Мы встречаемся 12 ноября. А так я видел в коридоре этих людей. Я считаю, что здесь по большому счету надо не быть с ними знакомым, а понимать политику губернатора. Ведь это же вице-губернаторы. Они его представители. Поэтому они будут делать то, что хочет губернатор в этой отрасли. Поэтому не надо так критично относиться к вопросу, имеет Кириллов отношение к культуре или не имеет. Василий Николаевич (Кичеджи, экс-вице-губернатор по культуре и СМИ. — Прим. ред.) тоже не был деятелем искусства. Он был скорее менеджером в области массовых коммуникаций. И ничего, нормально работал. И Кириллов, надеюсь, будет нормально работать. Самое плохое, если бы дрогнули под натиском вот этого артистического лобби. Этих людей искусства. И взяли бы какого-нибудь представителя современного искусства на эту должность. Содомита, не дай Бог. Слава Богу, что все нормально.
- Игорь Албин сменил фамилию перед тем, как прийти в Смольный. Как Вы думаете, меняется судьба человека при смене фамилии? Трепещет ли чиновник перед переездом в Петербург?
– Это личный вопрос, как мне кажется. Я лично не понимаю, что может заставить человека сменить фамилию. Ну, историческую фамилию вернуть. Возможно, да. У меня вот тоже есть историческая фамилия. По маме я Лорх, потому что дедушку звали Фердинанд Карлович. Это очень личный вопрос. У каждого есть свои предпосылки. Я, например, ничего не собираюсь менять.
- А смена пола — не личный вопрос?
– Когда вы рождаетесь, вам дают имя. Например, Светлана. А когда вас батюшка крестит, то он крестит вас с другим именем, потому что Светлана — не церковное имя. Например, Фотинья. Это то же самое, что Светлана, от слова «фотос» – «свет». Мы можем сменить имя, фамилию, потому что по большому счету это условность. На небесах мы будем зваться такими именами, какие получили при крещении или при монашеском постриге. А пол — это то, что человек не может сменить. Смена пола — это вообще признак острого психического заболевания. Это полная потеря самоидентификации. Ты не можешь определить, мужчина ты или женщина. Или будучи мужчиной, тебе кажется, что ты женщина. Ты псих, тебе лечиться надо.
- Но когда-то люди и цвет волос не могли сменить. А сейчас не может женщина определиться, брюнетка она или блондинка.
– Дорогая Венера, я даже если выкрашусь в зеленый цвет, все равно буду рыжим. Даже если вымажусь ваксой или загорю, не буду негром. А пол невозможно поменять. Это почти такой же случай, как художник Павленский. Он псих, у него размытое самосознание. Не случайно он себе части тела начал отрезать. Мочку уха.
- Но, тем не менее, все комиссии признавали его вменяемым.
– Потому что они боятся.
- Чего боятся? Лобби психов? Если у нас есть, как Вы говорите, лобби людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, может, и такое есть?
– Это то же самое, это одна на самом деле сатанинская грядка. Одни и те же черти. Павленский себе мочку уха отрезал, и все стали возмущаться: как же так! А человек, который не просто мочку уха себе отрезает, а кое-что еще, причем достаточно важное в организме, – это человек, который из-за своего психического отклонения наносит себе... членовредительством занимается, в прямом и переносном смысле слова. Поэтому смена пола — это что-то, что к нам затесалось в начале 90-х. В Советском Союзе нельзя было сказать, что ты женщина. Ты женщина? Хорошо. И еще Наполеон Бонапарт — хорошо, тебя уже ждут.
- В царской России женщинам нельзя было брюки носить. Если по этой логике пойдем, может, надо абсолютизировать правила.
– Есть вопросы культуры, а есть вопросы традиции. В разные времена есть разные нормы приличия, которые различаются в нюансах. Раньше женщина курить не имела права. И к чести многих российских политиков-женщин, которые курят, они никогда с папиросами не попадались. Никогда. Хотя, казалось бы, что такого: ну, курят и курят.
- Но сейчас и мужчинам нельзя попадаться в кадре с сигаретой.
– Я не про кадр, я про жизнь. Вот раньше было неприлично, чтобы женщина шла по улице и курила. Теперь спокойно: идешь по улице, впереди тебя идет дамочка и дымит. Это вопрос культуры и деградации общества. Раньше нельзя было женщине появляться в брюках, сейчас это стало возможным. Меняются времена, меняются предпочтения. Но неизменным остается одно: нельзя мужчине одеваться как женщина, а женщине — как мужчина. Даже джинсы женские отличаются в покрое от мужских. А мужик, одевающийся как женщина, если он не шотландец и в юбке, ненормальный.
- Вот мы и подошли к теме двух невест в загсе на канале Грибоедова. Одна из них по паспорту является мужчиной по имени Денис, и с точки зрения законодательства заключение брака стало возможным. Как Вы собираетесь предохранять Петербург от таких браков в будущем? Может, казаков выставлять на входе в каждый загс?
– Давайте не будем использовать такие популярные а-ля православные, а-ля патриотические штампы. У казаков, знаете, иногда лосины бывают такие, что просто смешно, шашки и медали бывают непонятного происхождения. Просто закон надо соблюдать.
- А где в законе сказано, что мужчина не может прийти в загс регистрировать свой брак в платье?
– Во-первых, это хулиганство.
- По каким юридическим признакам это трактуется как хулиганство? Это же не обнажение публичное?
– Хорошо. Почему публичное обнажение — это хулиганство? А чего стесняться: ты таким родился, там брюхо — не брюхо, неважно. А приход в женской одежде — не хулиганство. Вот представьте, выдаете вы замуж дочь или сына...
- Я надеюсь, я его женить все-таки буду.
– Извините, я путаю постоянно эти понятия. Одним словом, у вас свадьба. Вся семья готовится, костюмчик ему купили, салатов тазик нашинковали, котлеток пожарили. Разные бывают свадьбы, необязательно пафосные в элитном ресторане. Вся родня приехала, из Брянска приехала тетка, из Бердянска дядька. И вам на входе встречается вот это животноводство, эта мерзость. Ваш лучший день в жизни испорчен навсегда. Кто дал им право это делать? К тому же лицо, которое выполняет государственную функцию, не с улицы берут. Он удостоверяет свободное волеизъявление граждан, которые по закону должны находиться в здравом уме. Мужик, который приходит и говорит, что он женщина, он же психически нездоров.
- Есть разница, говорим мы в юридических категориях или обывательских.
– Да в гражданских категориях мы говорим. Мы же не можем описать нормы приличия законами.
- А почему, когда речь идет о шумных соседях, у которых собака ночью воет, музыка играет, с ними можно справиться только с помощью закона.
– Вы говорите о подходе, который сейчас широко на Западе практикуется. Что все, что я делаю, и что не мешает другим, позволено. Идя по этому пути, мы отказываемся от культуры. Культура есть самое жесткое насилие над натурой. Самовоспитание, самосовершенствование, учение перед экзаменами, учеба, служба в армии — все это насилие над натурой.
- А как же личное пространство?
– Такого понятия, как «личное пространство», в России никогда не было и не будет. Как только оно появляется, тут же появляются представители всяких сообществ и все прочее.
- А православие как религия вообще о чем? О том, как быть добрыми и любить друг друга? Вот – люди друг друга любят. И не просто где-то за забором или под забором, а хотят официально оформить свои отношения.
– Любовь к нам в русский язык пришла в виде одного слова, но есть три значения: агапе, филия и эрос. Любовь в плане агапе — это божественная любовь. А любовь в плане эроса — это не божественная любовь, это, извините меня...
- Отлично — не пора ли запретить секс?
– А почему? Это нормально. Ведь это же Господь сказал мужчине и женщине: будьте во плоти едины. Дети так появляются.
- Молодые люди, которые сочетались браком, объяснили, что это сделано, например, чтобы супруга могла навещать Ирину-Дениса в больнице.
– Это бред сивой, вернее, голубой кобылы в лунную ночь. Это отмазка, которую им американские или европейские инструкторы придумали, чтобы они могли лепить горбатого перед средствами массовой информации. Они и так имеют право это делать — достаточно написать доверенность, и вот это второе существо будет за ней ходить повсюду, могут в могилу вместе лечь, когда они помрут от сифилиса или СПИДа. Важно другое. Вы знаете, кто делал эту акцию? Если они имеют какие-то отношения, они могли эти отношения оставить у себя в квартире. Никто не лез к ним в постель. Курировала эту акцию женщина, которая сама является лесбой, которая также курирует проект «Дети Петербурга». Этот проект пытается втиснуться в систему средних школ и, как бы рассказывая о правах детей, говорит им о ювенальной юстиции, что они должны быть как в Финляндии, как в Европе, жаловаться на родителей, если им что-то не дают. Жаловаться на маму и папу, если они получили по попе.
- А Вы своих детей наказываете физически?
– Если ребенку дать по попе, это нормально. Я не говорю избивать. Я воспитываю своих детей, как миллионы россиян их воспитывали и воспитывают. Эти люди же прикрываются "домашним насилием". А на самом деле их интересует полный отрыв детей от традиции, от семьи. Чтобы они выросли такими кроликами, которые будут потреблять все продукты этого общества.
А прошедшую акцию мы изучаем очень серьезно. Еще будет две попытки провести свадьбы между двумя геями.
- Разведка донесла?
– Да, там стукачи, агенты уже задействованы.
- У вас есть агенты среди...
– Да. Это стойкие партийцы, которые под видом правозащитников, журналистов, рукопожатных неполживцев трудятся. Благодаря этому мы многие акции срываем. Будут две акции. Придут два мужика, один из которых физиологически будет женщиной. Мы пытаемся понять, где они хотят это сделать. В Петербурге, я думаю, уже ни один директор загса ни за какие коврижки не пойдет на то, чтобы зарегистрировать, потому что иначе придет Милонов, Артюх, казаки, будут их пикетировать.
- А системно этот вопрос решать?
– Системно будет законодательная инициатива, которая запретит вступать в брак лицам, сменившим пол.
- Это же ущемление конституционных прав.
– Каких конституционных прав? Брак у нас между мужчиной и женщиной. Мужчина, что бы он себе ни отрезал, остается мужчиной. С точки зрения этики и религии пол нельзя менять. Можно только в одном случае — когда пьяный акушер, принимая роды, бирки перепутал. Все остальное, как бы мы ни относились, богохульство.
- А если произошла смена паспорта?
– Ну и что. Надо, чтобы сведения о смене пола были известны.
- А как же закон о персональных данных?
– На раздумья после подачи заявления дается две недели. Сотрудник загса должен проверить. И сказать: нет, Мария Петровна, мы выяснили, что вы не Мария Петровна.
- А если Мария Петровна захочет жениться — по своему прежнему полу?
– Тоже нельзя. Больные извращенцы должны понять, что они — больные извращенцы.
- Что в ближайшее время из приятного, но вредного и извращенского нам запретит Виталий Милонов?
– Я вообще ничего не запрещаю. Я вроде рабочего, который ставит вешки, ограждения вокруг открытого люка, чтобы люди туда не упали. Разве можно запретить содомитов? Содомиты неприятны людям. Мы запрещаем аду проходить к нам сюда.
- Накануне ад практически пришел в Москву. Даже демонологи комментировали выброс сероводорода над столицей. Почему вы на это не реагируете, ведь такие вещи причиняют ощутимый вред большому числу людей.
– Разве это кто-то считает нормой? Это техногенная катастрофа. Мне трудно говорить о причинах, я же не федеральный политик, я скромный регионал. Нужно искать какие-то знаки. Господь посылает знаки. И это знак для развращенной, извращенной столицы, которая погрязла в Содоме и Гоморре, в бабле и ростовщичестве. По Москве идешь, смотришь: один банк, другой банк, кредитная организация, микрокредиты. Государство обязано человеку сказать: это плохо. А оно нигде не говорит, что микрокредиты — это плохо. Точно так же на региональном уровне алкоэнергетики запрещены, а на федеральном нет.
- Может, все-таки говорить, что хорошо, что плохо должны человеку в семье?
– Это либеральный подход. Наши учителя проигрывают, потому что в школе нет идеологии. Вычитать и умножать в школе учат. А идеология где?
- Я про семью спросила.
– Мы семью оставили как Брестскую крепость, а вокруг толпа безбожных орков. Семья обороняется: с одной стороны государство что-то требует от семьи в виде ювенальных технологий, отнимают детей органы опеки. Раньше, оставляя детей дома, ты знал, что достаточно газ не включать, дверь незнакомым не открывать. Мы семью оставили один на один с искушениями, миром разврата, похоти. Государство должно обратить внимание на то, что происходит в Интернете, и признать, что мы утратили контроль. Я своему сыну запрещаю включать газ и таскать конфеты, залезать в сатанинский айпад. Вопрос культуры — это вопрос внутренних запретов.
- А что Вам сложнее всего себе запрещать?
– Вы видите, какой я толстый. Это значит, что я человек слабохарактерный. Я бы хотел мало есть. Борюсь с собой, но не получается. Не ем целый день, а прихожу домой в 8-9 вечера и могу первый раз поесть только в 9 вечера. Единственное, что курить бросил. Курил 16 лет, но помог Великий пост. Даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати брата моего. Часто сталкиваюсь с тем, что многие люди меня не понимают. И коллеги меня не понимают, даже те, с кем у меня отличные отношения. Считают, что аборт — не убийство. Кстати, при Иосифе Виссарионовиче аборты были запрещены, и страна восстановилась ой как быстро.
Беседовала Венера Галеева
