1. М. и С. Дяченко «Казнь». Странная, но по-своему чарующая история о литераторше, отправившейся по просьбе знакомого за бывшим мужем в созданную им модель. Тот — большой социальный информатик, он моделирует миры, чтобы проверять свои теории. В данный момент его больше всего интересует смертная казнь. И, оказавшись в этой модели, Ирена тут же оказывается к ней приговорена. Но казнь ее растянута во времени и пространстве, и мир вокруг совсем не похож на схематичный набросок, он сложен и даже слишком сложен — для нее, медлительной, неуверенной, нелегкой. Мне не нравилась героиня: всю дорогу не нравилась, мне кажется, Дяченки специально написали ее такой, уж слишком много раз они делают акцент на ее тугодумстве. Но я не до конца понимаю зачем. Чтоб добавить контраста аморальному гению-демиургу? Мне кажется, демиург в этом не особо нуждается. Он вообще здесь пример того, как следует выносить божество за скобки. Реальными героями становятся Ирена и те мужчины, которых она встретит в пути, а моделятор — да шел бы он, этот моделятор.

2. В. Попов «Плясать до смерти». Эта повесть написана отцом, ленинградским писателем, о дочери Насте, с момента ее рождения и до ранней трагической смерти. Он, кажется, пытается этим текстом понять, как его крохотный милый пухляш превратился в спившуюся маргиналку, — но, по-моему, так ничего и не понимает. Записки о раннем детстве Насти порой напоминают «Нашу Машу» Пантелеева — то, что кажется отцам хорошими воспитательными моментами, образцовыми настолько, что они пишут о них с видимым удовлетворением, из наших времен воспринимается жестоким и странным. Здесь — буквально начиная с того, что Настя была с рождения отправлена к бабушке в область, а в родительском доме впервые побывала только в четыре года. Что же тут удивительного, что, вытесненная за неудобством из интеллигентской среды, девочка выросла не такой, как отец, которого видела мало. Зато пошла в маму: алкоголическая генетика. Дальше — описания все сгущающегося ужаса — грязные хаты, пьянки, собаки, муж-героинщик, цирроз. В общем, констатирует ленинградский литератор, что-то пошло не так. И теперь мне нести этот крест. Несет как умеет.

3. А. Аксельрод «Оживление без сенсаций». Эта книга рассказала мне о человеке больше, чем любая другая. Это повесть реаниматолога, по форме — лишь один день советской больницы, отделения интенсивной терапии. Но автор так подробно и внятно описывает процессы жизни и смерти внутри человеческого организма, в которые призваны вторгнуться он и его коллеги, что этот текст действительно учит. Самой жизненной базе — про кровь и кислород: как вращаются они в теле человека и где этот цикл может прерваться. И наконец мне становится ясно, от чего именно люди умирают, когда тонут, и почему так опасно отравление угарным газом. И как дышат люди на искусственной вентиляции — казалось, за прошлый год мы всё об этом узнали, а, оказывается, не всё. Для неспециалиста — лучшая книга именно про жизнь и смерть на уровне физиологии и обменных процессов. Ну и о том, как нелегко врачу этим всем рулить.

4. О. Васякина «Рана». Глубокая, поэтичная и очень нелегкая книга. Автобиографичная. Героиня, она же автор, многостранично теряет мать. Это книга не о самом умирании, а больше о том, что происходит после. О теле и прахе, о путешествии с урной. О диалогах с этой урной. О том, что может рождать внутри такое путешествие. Автор книги очень смела в обращении с неловкостью: замечая ее в теме или в себе, она тут же выдвигает ее на передний план. Жизнь сокровенностью наружу, нежными мясными лепестками души. Параллельно с историей мертвой матери в книге длится тема лесбийской любви — от первой мысли об ориентации до жизни с женой — и это тоже до болезненного откровенно. Лично мне в этих моментах было немного чересчур. Возможно, оттого, что в теме смерти я была союзницей, а в гомосексуальности всего лишь наблюдателем. Но в целом книга сильна и ёмка. Захотела ее подарить подруге — а у той она уже есть.

5. А. Платонов «Счастливая Москва». Москвой зовут героиню повести. Это имя дали в детдоме девочке-беспризорнице, оставшейся без родных. Метафорический текст об отношениях Москвы с чувствами, долгом и разными мужчинами. Сложносочиненный язык Платонова, который хочется смаковать, читая каждое предложение хотя бы дважды. Вот только в этот раз читала не глазами — слушала аудиоспектакль в исполнении Максима Суханова и Дины Корзун. Текст дан без сокращений, что я считаю важным, а звуковое его оформление великолепно — музыка и звуки, задающие атмосферу, двое чтецов, перекликающихся внутри текста. И когда предложение хочется повторить для закрепления, они как будто чувствуют это — и повторяют эхом! В общем, относятся к тексту ровно так, как мне бы хотелось. И все равно половину глав я ставила на репит.

6. К. Чуковский «Солнечная». Было когда-то очень горько узнать о судьбе Мурочки, младшей дочери Чуковского, которой он посвятил множество своих стихов и чьи детские высказывания мне с детства памятны по книжке «От двух до пяти». В возрасте девяти лет Мурочка заболела костным туберкулезом, и ее последние два года принесли много боли и ей самой, и ее семье. До последнего ее пытались лечить, в том числе отправкой в крымский санаторий, которому и посвящена эта книга. Это очень особенное место. Большинство детей там приковано к кроватям, но кровати эти стоят не в тесноте больничного учреждения, а на улице, на ветре, солнце и просторе. Круглые сутки и круглый год дети лежат без одежды, в одних трусах и гипсе: считается, что только так морской воздух сможет укрепить их тела. И никто не скорбит там о своей участи: в обществе ровесников, пораженных той же болезнью и точно так же лишенных дома и родных, дети продолжают жить свою детскую жизнь, переставая сосредотачиваться на страдании. С воздушными змеями и распрями из-за мастирок (длинных ниток с грузиком, которые позволяли лежачим подтянуть к себе какие-нибудь предметы), согласно времени — с пионерским задором, и в целом — с надеждой. У Чуковского, кроме повести «Солнечная», есть еще очерк на ту же тему «Бобровка на Саре». Он значительно короче и куда более резок: «Солнечная» написана для детей, «Бобровка» — для взрослых; но и в нем надежда присутствует. Не сыскалось ее только в жизни.

7. В. Кораблев «Дневник: закрытый город». Чертовски мрачная фантастика о городе-ящике Солнечногорске, куда главный герой отправился вахтовиком, чтоб заработать денег матери на лечение. Работа оказалась вполне посильна, коллектив в общаге — компанейский, куда сложнее — сопутствующий фон, раскрывающийся по мере знакомства с городом. После техногенных выбросов в воздухе периодически появляется черный пух, и не дай бог прикоснуться к нему или вдохнуть даже мельчайшую частицу. Впрочем, скорая смерть от пуха еще ничего по сравнению с другим распространяющимся в городе заболеванием, которое разжижает плоть и в последней стадии делает человека еще мыслящим, но уже желеобразным. Книга оказалась для меня максимально захватывающей — то самое чувство, когда просыпаешься утром и думаешь, как там обернется дальше. Хотя динамика в ней, конечно, своеобразная — сперва все длится небыстро, неярко (по отзывам, многие бросают книгу на первой трети),— а потом вдруг начинаются настолько стремительные виражи, что автор, кажется, сам не успевает договорить.

8. Х. Рафати «Я забыл умереть». Халил Рафати, американский сын польской еврейки и палестинца, рассказывает свою параболическую историю — от спуска на наркотическое дно, где он, изъязвленный, сутками лежит в канаве, до взлета, позволившего ему стать миллионером, построив свой бизнес по продаже, прости господи, органических соков. Он, вероятно, крайне харизматичен и удачлив, если даже в худшие времена на его жизненном пути то и дело встречались богачи, которым хотелось нанять его — хотя бы мыть машины и выгуливать собак. И даже когда он, пытаясь уколоться героином прямо за рулем, не удержал управление и врезался в чей-то двор, это оказался двор ведущего NA. В общем, в этой истории хватает полнейшего отчаяния и неожиданных поворотов к лучшему. Работа в рехаб-центре, потом открытие собственного рехаба, потом вот эта индустрия соков... Но есть в этом всем большой недостаток. Подруга Сонечка как-то рассказывала мне об одном товарище: «Был нормальный чувак — панк, наркоман. Потом пошел по кривой дорожке и занялся сетевым маркетингом». С момента выздоровления книга становится совершенно неинтересной.

9. А. Бруштейн «Дорога уходит в даль...». Наконец я впервые дотянулась хотя бы до первой книги знаменитой трилогии. Эта книга была написана в 1956-м, а период, нарисованный в ней, — это полгода из жизни девятилетней девочки в 1894-м, в городе Вильне. Репетиторы и гувернантки, ссыльные революционеры, классовая рознь: отец Сашеньки врач, не делающий в работе различий между богачами и бедняками, и сама она растет в широкой классовой среде — от мещанок-ровесниц до девочки-нищенки из соседнего подвала, которая чудесно поёт, но не может ходить из-за рахита. Все это душевно, просто — и ценно. Я мало читала о тех временах. Знакомство с трилогией собираюсь продолжить.

https://chto-chitat.livejournal.com/14619719.html

https://chto-chitat.livejournal.com/14344617.html

Жизнь состоит в том, что она исчезает. Если жить правильно — по духу, по сердцу, подвигом, жертвой, долгом, — то не появится никаких вопросов, не появится желание бессмертия и т. п. — все эти вещи являются от нечистой совести.

Андрей Платонов

Позднесоветские мифы и историческая правда. А. Фурсов. Н. Сапелкин

Это ария Ациса из оперы "Полифем" Пропоры. В 17 веке Никола Пропора сочинил эту невероятную песню для своего друга, знаменитого кастрата Фаринелли. Сама по себе опера тоже прекрасна. Там такой сюжет -  как у Тарантино. Полифем - влюбленный циклоп. Он живет на острове циклопов, который посетил корабль Одиссея. Одиссей прибыл в компании нимфм Каллипсо и Галатеи. Романтичный гигант-Полифем возжелал последнюю. Галатея же, отвергая его ухаживания, влюбляется в юного пастуха Ациса. В яростной ревности Поллифем берет Ациса за ноги и с рамаха тресккает его головой о скалу. Галатея молит Зевса даровать любимому бессмертие, и тут же из скалы начинает бить источник реки Аци, богом которой становится Ацис. Все поют и пляшут Ацис возносит Зевсу хвалу дар бессмертной жизни. Т.е не все слабакаи дохнут, есть и такие, которым  везет.

Текст для караоке-барокко-пати

О всемогущий Зевс,

великий дар бессмертной жизни,

что даровал ты мне указом своим высшим -

то признак милости твоей и славы.



Вернуть же мне мою любимую,

эту прекраснейшую богиню,

по которой я столько вздыхал,

то дар несравненный,

как твоё совершенство.,

великий дар бессмертной жизни,

что даровал ты мне указом своим высшим -

то признак милости твоей и славы.



 

О том как писатель Платонов хотел написать роман о наркоме Кагановиче и что из этого вышло.

Как Лазарь Каганович стал музой для Андрея Платонова

Классик отечественной литературы Андрей Платонов, 120 лет со дня рождения которого отмечается в эти дни, в середине 1930-х вдохновлялся личностью наркома путей сообщения Лазаря Кагановича и даже хотел писать о нём роман. Чем привлекал его железный Лазарь и почему замысел не был реализован – в материале "Нашей Версии на Неве".
Юбилей писателя, родившегося 28 августа 1899 года, прошел как-то совершенно буднично и незаметно. Разве что на его малой родине, в Воронеже, состоялись памятные мероприятия. Плюс несколько публикаций в СМИ и на специализированных литературных сайтах, да лекции в библиотеках по случаю круглой даты. И всё – звенящая пустота.
Между тем, его биография исключительно интересна не только сама по себе, но и в вопросе взаимоотношений с советской властью. Платонова в середине 1930-х весьма занимала фигура Лазаря Кагановича. И этот эпизод для жизненных путей как Андрея Платоновича, так и Лазаря Моисеевича вовсе не выглядит случайным.

Оборона красного Воронежа

Писатель появился на свет под занавес XIX века, в семье Платона Климентова – машиниста паровоза и слесаря воронежских железнодорожных мастерских. Это предопределило и судьбу самого Андрея: уже подростком он работает помощником машиниста, а в 1918-ом поступает в Воронежское техническое железнодорожное училище. Параллельно с 12 лет начинает писать стихи, затем – заметки для газет и рассказы. В Гражданскую войну Платонов идёт добровольцем в РККА и работает фронтовым корреспондентом, в частности, пишет заметки для "Известий совета обороны Воронежского укрепрайона".
К концу лета 1919 года положение этого самого укрепрайона становится отчаянным. В рамках большого наступления войск главнокомандующего Антона Деникина на южном фронте белые подходят к городу. И молодого, но уже известного в партии большевика Лазаря Кагановича ЦК посылает в город в качестве уполномоченного для наведения порядка.
На железных дорогах царил полный хаос, и часть пути Каганович проделал на "углярках" – в порожняковых товарных вагонах. Вид имел соответствующий, поэтому на одной из станций бдительные граждане приняли уполномоченного ЦК то ли за бездомного, то ли за шпиона, пробирающегося во фронтовую зону, и сдали в комендатуру. Потом, конечно, с извинениями отпустили.
19 сентября "Известия" публикуют стихотворение в прозе Платонова "Красному Воронежу":

Будем слитны и едины и безжалостны к себе.
Только с сталью, вместо сердца, с мудрым мужеством сознанья и восторгом вдохновенья мы победу, славу гордых, в лагерь Красный приведём.

А Лазарь упоминает в мемуарах, что в те же дни, добравшись до города, общался с редактором газеты Шестаковым, одним из немногих не сбежавших в тыл партийных работников.
В общем, молодой корреспондент фамилию Кагановича тогда точно слышал. А, может, и пересекались во фронтовом хаосе – чем чёрт не шутит? Было бы интересно посмотреть, сохранились ли номера "Известий" в местных архивах…
Осенью Воронеж переходит из рук в руки, но к 24 октября, собрав силы в кулак, красные во главе с Семёном Будённым выбивают части белых из города. Этот эпизод стал одним из ключевых, переломных в Гражданской войне, после которой белые армии уже только откатывались назад.
Каганович принимает активное участие в обороне города и восстановлении порядка. Затем возвращается в Москву, где продолжает свой подъём к высотам власти. Платонов же, помимо журналистики, успел вновь поработать помощником машиниста на военных перевозках и послужить бойцом в Части особого назначения – ЧОНе. В 1920 году он подаёт заявление о вступлении в РКП(б).

Ночной звонок наркома

Зенит могущества и влияния Кагановича, который входит в ближний круг вождя и выполняет его самые важные поручения, приходится на 1930-е годы. В качестве главы Москвы он чистит от "правых уклонистов" городскую парторганизацию, осуществляет грандиозные проекты строительства первой очереди метро и реконструкции столицы в соответствии с генеральным планом. Лазарь как-то даже заметил, что, если бы не стал политиком, с удовольствием занимался бы архитектурой.
В 1935-м его бросают на новый, ключевой для успеха экономического прорыва и весьма запущенный участок – железные дороги. Первым делом нарком ввёл строжайшие наказания, вплоть до расстрела, за опоздания поездов, которые были тогда обычным делом. Ну и произнесённый им в рамках борьбы с разгильдяйством и крушениями афоризм "У каждой аварии есть фамилия, имя и отчество", вероятно, будет актуальным всегда.

По поручению Кагановича было предложено подготовить сборник рассказов о железнодорожном транспорте. Платонов, ставший к тому времени одним из самых известных советских писателей, с радостью откликнулся и написал два рассказа. Для их создания "с натуры" он выезжал общаться с передовиками-железнодорожниками. В первом – "Бессмертии" – описывается начальник станции Красный Лиман Донецкой железной дороги Э. Цейтлин, выеденный под именем Эммануила Левина. Второй рассказ, "Среди животных и растений", посвящён стрелочнику-орденоносцу со станции Медвежья гора Карельской железной дороги.

Центральной сценой "Бессмертия" стал телефонный звонок Кагановича Левину. Он интересуется, почему тот так быстро подошёл, неужели не спал глубокой ночью:

– В Москве сейчас тоже, наверно, ночь, товарищ нарком, – тихо произнёс Левин. – Там тоже не с утра люди спать ложатся.
Нарком понял и засмеялся.
- Выдумали что-нибудь нового, товарищ Левин?
– Здесь людей заново приходится выдумывать, товарищ нарком…
– Самое трудное, самое нужное, – говорил дальний, ясный голос; слышен был тонкий, стонущий гул электрического усиления, напоминая обоим собеседникам о долгом пространстве, о ветре, морозах и метелях, об их общей заботе.

В перестроечные времена историк Рой Медведев осудил рассказ: мол, к сожалению такой выдающийся литератор включился в кампанию по восхвалению сталинского сатрапа. Однако же, надо отметить, что Лазарь, при всей своей суровости и резкости, немало времени уделял и престижу профессии. Скажем, значительно повысил зарплаты железнодорожникам, разрешил им иметь приусадебные участки и хозяйство, так что в целом они стали довольно-таки привилегированной прослойкой. И в человеческом измерении, в котором предстает у Платонова, был весьма популярной у подчинённых фигурой.



Кроме того, нарком и его ведомство были олицетворением духа устремившейся к новым горизонтам страны. На плакатах того времени видим машиниста Кагановича, разгоняющего локомотив СССР с портретами Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. И Платонов, отношения которого с советской властью складывались, мягко говоря, непросто, а иногда и трагически, однако пафос строительства нового мира, преобразования реальности с помощью техники и "придумывания человека заново" вполне разделял.

Более того. В 1934 году он оставляет удивительную запись в личном блокноте:

"Советская власть абсолютно права: в истории случилось обстоятельство (послевоенное и военное), когда люди – многоразличные звездюки (в оригинале нецензурно – А.Д.), не поддающиеся никакой коллективности (благодаря специфике этой самой "коллективности"), нуждаются в великом руководстве".

То есть, внутреннюю логику происходящего он прекрасно понимал. Сталин с Кагановичем, вероятно, могли бы подписаться под такой формулой. Тем более, что все 1920-30-е годы по международной и внутренней обстановке и были временем военным по сути своей.

"Мои заслуги не такие уж значительные"

В 1936 году Платонов отправляет в журнал "Две пятилетки" письмо с предложением о создании художественного произведения, где за основу героя взят образ наркома:

Наиболее ярким примером, образцом человечности, соединенной с творческой энергией, с беспрерывной работой по преобразованию людей и природы, с могучим собственным ростом является Л. М Каганович. В этом человеке лежит средоточие и прообраз действительно нового человеческого существа… По ряду обстоятельств, сознательных и биографических (уж не о Воронеже-1919 ли речь? – А.Д.) я давно интересуюсь Л.М. Кагановичем и слежу за деятельностью этих золотых рук партии.

Письмо попало в личный архив Лазаря, то есть, вероятно, он его прочитал, но оставил без ответа. Вообще в этом самом архиве находится немало писем с подобными предложениями.
К примеру, А. Кржановская из Ленинграда сообщает секретарю, что получен заказ на создание статуэтки наркома для массового распространения, и просит о личной встрече, чтобы "крепче запечатлеть образ Лазаря Моисеевича".
Салих Исмаил-зада шлёт привет из солнечного социалистического Узбекистана и желает написать произведение о "днях Вашей революционной борьбы" с особым упором на те периоды жизни, когда "Вы находились в Узбекистане". И даже уже получил санкцию местного руководства.
А некто Шмуль Бергман из Кисловодска желает "показать одного еврея – соратника великого товарища Сталина…" И подробно интересуется, "в какой семье Вы воспитывались, какой был ваш отец – верующий или неверующий, т.е. свободомыслящий, Ваша мать высокого роста или маленькая, а также верующая или нет?"

В резолюции на письме Бергмана Каганович написал:

"Книги пишут о людях, имеющих особые исторические заслуги. Мои заслуги не такие уж значительные".

То есть Лазарь, вероятно, счёл, что отдельный роман о нём – это уж чересчур. Что от Бергмана, что тем более от Платонова. В свете сложившихся правил игры и взаимоотношений в верхушке партии это могло быть воспринято как излишний самопиар и сам "хозяин" мог такого не одобрить. А вот бюстики в Ленинграде сделали и выпустили массовым тиражом.

Неснятое "Воодушевление"

Последнюю попытку вернуться раз к образу наркома Платонов предпринимает в 1938 году. Он пишет сценарий кинофильма о железнодорожниках "Воодушевление", где машиниста Фёдора, который "очень хорошо и шибко ездил", несправедливо делают виновником аварии и осуждают печально знаменитой "тройкой". Однако правда вскрывается и герой получает телеграмму от Кагановича: "Возвращайся работать домой суд ошибся просьба извинить наркомпуть". Такое иногда случалось и в жизни: Лазарь обращал внимание на личные письма и, хоть и подписывал расстрельные списки, иногда и помогал отдельным попадавшим под каток работникам.

Сценарий автор много раз переделывал, однако фильм на экраны так и не вышел. Уж больно злободневной оказалась тема репрессий. Возможно, работу положили на полку, поскольку на Платонова накатали донос в НКВД, где говорилось, что он пытается изобразить Кагановича несчастным человеком, который не знает, что ему делать и бродит по путям в угловатой железнодорожной шинели. Донос есть донос: ничего подобного в сценарии нет, а вот осуждение "перегибов" в репрессиях (под которые попал и сын писателя), безусловно, имеется.

Само же "Воодушевление" и сегодня читается отлично. Одна сцена, где начальник дороги беседует с паровозом как с живым существом, прижавшись к нему, наверняка весьма мощно выглядела бы не экране. Может, сценарий все-таки обретет жизнь в кино, хотя бы к следующему юбилею одного из главных наших писателей XX века?

А.Дмитриев

https://neva.versia.ru/kak-lazar-kaganovich-stal-muzoj-dlya-andreya-platonova - цинк

https://colonelcassad.livejournal.com/5522735.html

Андрей Платонов с женой Марией Кашинцевой



ПИСАТЕЛЬ ПЛАТОНОВ ДВОРНИКОМ НИКОГДА НЕ РАБОТАЛ

Жизнь состоит в том, что она исчезает. Если жить правильно — по духу, по сердцу, подвигом, жертвой, долгом, — то не появится никаких вопросов, не появится желание бессмертия и т. п. — все эти вещи являются от нечистой совести.

Андрей Платонов

Алексей Навальный
Опубликовано: 20 авг. 2019 г.

Никогда такого не было, и вот, опять. Мы нашли у сына депутата Мосгордумы Платонова недвижимости на 4,5 миллиарда рублей. Сын старейшего депутата — не известный бизнесмен и не инвестор, да и вообще не очень понятно на что он живет. Но это не помешало ему 1 июля 2019 года купить квартиру за 600 млн рублей. Сам депутат Платонов, кстати, тоже не бедствует.

Жуликов надо знать в лицо. Смотрите и запоминайте.https://www.youtube.com/watch?v=drRwebBmoqk

Розы и книга

Деревенский пейзаж с церковью, 1872

Художник Платонов Харитон Платонович  - украинский живописец русского происхождения, работал в Украине.родился в 1842 году в Ярославской губернии, в простой крестьянской семье.

✨ Месть Сталина, потеря сына и запоздалое признание: Трудное счастье писателя Андрея Платонова и его Марии

Андрея Платонова сегодня называют классиком русской литературы и ставят в один ряд с Достоевским и Толстым.

Андрея Платонова сегодня называют классиком русской литературы и ставят в один ряд с Достоевским и Толстым. Однако о признании своего таланта писатель и публицист узнать не успел: большинство его произведений увидели свет уже после того, как его не стало. Андрей Платонов всю жизнь был предан одной женщине, которую повстречал в юности. Тогда, окрылённый своими чувствами, он ещё не знал, насколько трудным будет его счастье. Семью ждало множество испытаний, в том числе изощрённая месть Сталина Андрею Платонову за инакомыслие.

Подробнее..

http://feedproxy.google.com/~r/kulturologia/~3/LM1WZ1KIyT0/

Смотреть это видео

1.

Посмотрели в театре Российской Армииt спектакль "Этот безумец Платонов" по пьесе А.П.Чехова «Безотцовщина»

Кто   такой Платонов?  Как выразился один из героев пьесы  Порфирий Семёнович Глагольев «Платонов, по-моему, есть лучший выразитель современной неопределенности... Это герой лучшего, еще, к сожалению, ненаписанного, современного романа..»

 Первое  действие  начинается в имении Войницевых, где живёт молодая генеральская вдова Анна Петровна Войницева (играет великолепная НатальяЛоскутова:)   В усадьбу приезжают в гости - соседи. Разговоры, пересуды обычное явление для людей незанятых каким-то полезным трудом - грустный портрет времени.

Почему-то всех интересует один господин по фамилии Платонов. Вот он появляется, провинциальный учитель,  вызывающим поведением и одновременно потребностью осознать свое назначение.  прекрасно(играет  Игорь Марченко - заслуженный артист России) все ему рады, с мужчинами  он на короткой ноге, женщины увлечены им, ловят каждое слово В своих монологах Платонов вершит суд над собой и окружающими.

Почему и за что Платонова так любят женщины? А потому что в целом уезде некого любить — нет людей умных,  ярких кроме  Платонова,  который является героем по своей природе.

Платонова любят верно и преданно — его любят все: обеспеченная Софья,  которую  филигранно сыграла Наталия Курсевич  впечатлила сцена, где  переживания Софьи  достигают апогея,  показала ту острую, незатихающую боль от того, что не может обладать объектом своего вожделения. 

Также  его любит развитая женщина Анна Петровна Войницева-, и  Мария Ефимовна Грекова, и жена Саша —  все живут  отраженным светом этой любви. Любовь, которой окружен Платонов, не заполняет и не заменяет жизнь. Кто же всё -таки Платонов? Мерзавец? Дон Жуан? Герой-любовник?

Ведь, он никого не соблазняет,  нет ничего похожего  на Дон-Жуана.  Любят и соблазняют  его, хотя он  сопротивляется этим деятельным  женщинам, которые готовы перестроить его жизнь на   свой лад. И получается в  этих  историях Платонов—мучающаяся   сторона и в первую очередь от своих поступков, совершая которые он не думает о последствиях.

Платонов в Самаре  - https://vk.com/page-146986477_54296865

Платонов в Самаре  - https://vk.com/page-146986477_54296865