Лучше всех о Платонове сказал Бродский, сравнивая их с Набоковым как двух гениальных писателей XX века. Но если Набоков — искусный канатоходец, то Платонов — покоритель Эвереста.

Пафос платоновского творчества определяют идеи победы над Небытием, которым подчинено  его  обширное  наследие, представленное  лирикой,  прозой  и драматургией.

   Платонов (настоящая фамилия Климентов) в статье “Пролетарская поэзия” писал: “В мире есть вещи, а в человеке есть образы, эхо этих вещей <...>. В таком деле, как искусство, начинать работу прямо с материи, стремиться без предварительной подготовки изменить действительность до наших дней, не по силам человечеству <...>. Поэтому человечество и принялось за организацию, за приспособление к внутренней природе не материальных вещей, не действительности, а только образов, символа этих вещей, например, слов.  

  Детство и отрочество Андрея Платоновича Платонова совпало с Первой мировой войной, юность - с революцией и Гражданской войной, а революция была им воспринята как начало новой мировой эры торжества истины и правды.  Платонова интересовала политика и русская религиозная философия, вопросы современной науки, классическая и новейшая эстетика,  пролетарская литература, изобретательство и концепция «производственничества»,  «Философия общего дела» Н. Федорова и работы марксистов, чтение романов Достоевского и прозы В. Розанова. 
   В 1920 году стихи, статьи, рецензии, политические передовицы и рассказы Платонова активно печатались. В этом же году он стал слушателем совпартшколы, постоянно выступал в дискуссиях Коммунистического союза журналистов, его приняли кандидатом в члены РКП(б). Николай Задонский посвятил Платонову – коллеге и другу, ряд воспоминаний. Он так описывал молодого писателя тех лет: «Андрей Платонов в те годы был заправским газетчиком, живо откликался на все злободневные, в том числе и международные, политические события, но его отличали от всех нас оригинальность и глубина мышления и необычайный стиль - любую его самую рядовую статью или заметку можно было узнать по этим признакам, так писать мог только Платонов. Были, разумеется, в этих статьях и неясности, и много наивного и даже путаного, но все, за что ни принимался Андрей, отличалось самобытностью… Андрей Платонов очень увлекался в те годы гидрофикацией, часто выступал в печати на эту тему, написал позднее великолепную повесть «Епифанские шлюзы», и мне запомнился его чудесный доклад, глубокий и обоснованный, сделанный для журналистов и работников печати в клубе «Железное перо». Познания Платонова в области гидрофикации были огромны, и, в конце концов, его пригласили на работу в земельные органы. Он стал председателем комиссии по гидрофикации области…  

ЗА ВСЕ ТРИДЦАТЬ С НЕБОЛЬШИМ ЛЕТ СОСУЩЕСТВОВАНИЯ ПЛАТОНОВА И СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В СТРАНЕ НЕ БЫЛО БОЛЕЕ ГЛУБОКОГО ЕЕ КРИТИКА, ПОЛАГАЕТ СЕРГЕЙ НИКОЛЬСКИЙ

  В недавно изданном Корниенко и Шубиной томе писем Андрея Платонова есть ужасающие строки двадцать седьмого года: «Тоска совсем нестерпимая, действительно предсмертная. Все как-то потухло и затмилось. <…> Всюду растление и разврат. Пол, литература (душевное разложение), общество, вся история, мрак будущего, внутренняя тревога — всё, всё, везде, вся земля томится, трепещет и мучается». Относится не только к непростым взаимоотношениям писателя с Марией, в то время гражданской женой. Работая мелиоратором в Воронежской и Тамбовской губерниях, в аппаратах Наркомзема в Москве и на местах, автор хорошо представлял себе коммунистическое мировоззрение, знал большевистскую реальность. Осмысление времени большевиков — в его большой прозе.  

Андрей Платонов с женой

  В издательстве АСТ вышел сборник писем Андрея Платонова, охватывающий всю его творческую жизнь – с начала 20-х годов до самой смерти в 1950. Трудно назвать эпистолярий великого писателя органическим дополнением его творчества – как, например, можно это сказать о Чехове или Флобере. Самостоятельной эстетической ценности они не представляют. Есть ряд писем, совершенно необходимых для изучения творческой биографии Платонова в контексте эпохи: это в основном письма в официальные инстанции или в "Литературную газету", в которых он откровенно и безбоязненно отвечает на тогдашнюю его критику. Ни одно из этих писем напечатано не было, хотя они предназначались Платоновым как раз для печати. Есть письмо к Сталину с признанием ошибок повести "Впрок" и обещанием перестроиться. Собрание платоновских писем – чтение необходимое, конечно, но, повторяю, новых граней в нем не открывающее. Это в общем, но есть одна поразительная частность: письма Платонова к жене, и даже еще не к жене, а к любимой девушке, на которой он только надеется жениться. Это действительно откровение. В этих письмах – весь проект его творчества и откровение экзистенциальных глубин гениального писателя. 

   Андрей Платонович Платонов однин из самых самобытных и больших писателей 20 столетия.  Ни великий роман Платонова "Чевенгур (1929), ни повести" Котлован" (1930) и "Ювенильное море " (1931) не увидели света при жизни писателя и стали известны читателю лишь спустя десятилетия после его смерти, в 90- е годы 20 века.
  Платонов Андрей (настоящая фамилия Климентов) родился 1 сентября 1899 в, Воронеже, в многодетной семье слесаря железнодорожных мастерских. Учился в церковно-приходской школе, затем в городской. С 14 лет начинает овладение рабочими профессиями (слесаря, литейщика, помощника машиниста паровоза) - нужно было поддерживать семью. Мотив паровоза прошел через все его творчество, а трудное детство описано в рассказах о детях. Рано проявляет интерес к техническому изобретательству и одновременно - к литературе. Первая проба пера - юношеские стихи, вошедшие в его поэтический сборник "Голубая глубина" (1922). В 1918-1921 годах активно занимается журналистикой, совмещая ее с работой на железной дороге и учебой в Воронежском политехническом институте.

    В 1922-1926 Платонов работал в Воронежской губернии мелиоратором и на строительстве электростанции. Он увлечен делом преобразования хозяйства и продолжал заниматься литературой. Печатал публицистические статьи, рассказы и стихи в воронежских газетах и журналах и даже в московском журнале "Кузница". В публицистике Платонов этих лет - мечтатель-максималист, борец со стихийными силами в природе и жизни, призывающий к скорейшему превращению России "в страну мысли и металла", к подавлению влечений пола как препятствию на пути ко всеобщему братству. Вместе с тем, напряженные философско-этические искания Платонова этих лет (на него оказали влияния идеи Богданова, Циолковского, Федорова, Розанова) не позволяют ему слиться с пролетарской литературой.

– Любите ли вы пролетариат в целом и согласны за него жизнь положить?

– Люблю и кровь лить согласен, только чтобы не зря и не дуриком.

    Так, двумя фразами из повести «Сокровенный человек» я бы дал концепцию платоновского жизнеполагания.

   А вот как, коротко, Платонова изображает Шкловский: «Платонов прочищает реки. Товарищ Платонов ездит на мужественном корыте, называемом автомобиль… Платонов – мелиоратор. Он рабочий лет двадцати шести. Белокур… Товарищ Платонов очень занят. Пустыня наступает». – Да, невыносимая затяжная борьба с пустыней, её тягучими песками была синонимом непрекращающейся до конца дней битвы Платонова за место под солнцем.  

              Виктор Шкловский: "Познакомился с очень интересным коммунистом. Заведует оводнением края, очень много работает, сам из рабочих и любит Розанова"

ДЕРЕВО РОДИНЫ

Рассказ

Мать с ним попрощалась на околице; дальше Степан Трофимов пошел один. Там, при выходе из деревни, у края проселочной дороги, которая, зачавшись во ржи, уходила отсюда на весь свет, - там росло одинокое старое дерево, покрытое синими листьями, влажными и блестящими от молодой своей силы. Старые люди на деревне давно прозвали это дерево "божьим", потому что оно было не похоже на другие деревья, растущие в русской равнине, потому что его не однажды на его стариковском веку убивала молния с неба, но дерево, занемогши немного, потом опять оживало и еще гуще прежнего одевалось листьями, и потому еще, что это дерево любили птицы, они пели там и жили, и дерево это в летнюю сушь не сбрасывало на землю своих детей - лишние увядшие листья, а замирало все целиком, ничем не жертвуя, ни с кем не расставаясь, что выросло на нем и было живым.

Степан сорвал один лист с этого божьего дерева, положил за пазуху и пошел на войну. Лист был мал и влажен, но на теле человека он отогрелся, прижался и стал неощутимым, и Степан Трофимов вскоре забыл про него.

Отойдя немного, Степан оглянулся на родную деревню. Мать еще стояла у ворот и глядела сыну вослед; она прощалась с ним в своем сердце, но ни слез не утирала с лица и не махала рукой, она стояла неподвижно. Степан тоже постоял неподвижно на дороге, в последний раз и надолго запоминая мать, какая она есть - маленькая, старая, усохшая, любящая его больше всего на свете; пусть хотя бы пройдет целый век, она все равно будет его ждать и не поверит в его смерть, если он погибнет. 

“Некуда жить” и “не во что читать”

Андрей Платонов

Имя Андрея Платонова скажет среднестатистическому “подготовленному” читателю куда меньше, чем имя Достоевского. Неподготовленному – вдвойне меньше. Удивительно, но даже литературоведы не имеют однозначного представления об этом загадочном феномене

23—25 сентября 2019 года Институт мировой литературы РАН  совместно с Литературным институтом им. А. М. Горького проводит IX Международную научную конференцию «Андрей Платонов в мировом культурном пространстве», приуроченную к 120-летию со дня рождения писателя.

Мы расспросили Наталью Васильевну Корниенко о Платонове.

— Почему мы вообще отмечаем 120-летие Платонова? Чем важен, интересен и нужен современному читателю этот писатель?

Наталья Корниенко: Зачем нам всем нужен Платонов? Я бы сказала так: чтобы спастись в нашем «прекрасном и яростном мире», чтобы насладиться воздухом прекрасного русского языка платоновской прозы… Чтение Платонова — это познание мира, нашей истории, ушедшего ХХ века, познание самого себя и огромное эстетическое наслаждение. Зачем нам нужен Толстой? Зачем нам нужен Достоевский? Зачем нам нужен Пушкин? Платонова я ставлю в этот ряд. И если мы отвечаем, что нам нужна русская классика, то нам нужен и Платонов. А то, что Платонов представляет одну из вершин русскоой литературы, я думаю, ни у кого не вызывает сомнения.

— В обыденном сознании Андрея Платонова сейчас чаще встраивают в другой ряд: не с Толстым и Достоевским, а с Джорджем Оруэллом, с Евгением Замятиным. Насколько вам такой контекст кажется уместным и правильным?

Леопольд Эпштейн

Список

Бетховен чрезмерный и Бах настоящий,

 О летних долгих днях

«На станциях ночью верещат сверчки, сейчас с утра уже жарко, крупные мухи жужжат над нечистотами, — встает в памяти почему-то детство, летние долгие дни, прошедшее утро жизни, прошедшее навсегда».

Из письма жене Марии и сыну Платону. Самара, 27 августа 1931 года

Андрей Платонов родился 28 августа 1899 года в семье слесаря железнодорожных мастерских Платона Фирсовича Климентова (псевдоним писателя образован как раз от имени отца) и домохозяйки Марии Васильевны Лобочихиной. В семье было много детей, Андрей был старшим. Детство прошло в Ямской слободе, пригороде Воронежа:

«В Ямской были плетни, огороды, лопуховые пустыри, не дома, а хаты, куры, сапожники и много мужиков на Задонской большой дороге. Колокол „Чугунной“ церкви был всею музыкой слободы, его умили­тельно слушали в тихие летние вечера старухи, нищие и я…»   

Окончив церковно-приходскую школу и мужское четырехклассное училище, Андрей Климентов занимается и мелкой бумажной работой в губернском отделении страхового общества «Россия» и Обществе Юго-Восточных железных дорог, и тяжелым физическим трудом на трубочном заводе.

Осенью 1918 года он решает продолжить обучение и поступает в Воронежский университет на физико-математическое отделение, но вскоре переводится на историко-филологическое. Через год начинающий писатель снова кардинально меняет планы и становится студентом электротехнического отделения Воронежского рабочего железнодорожного политехникума. Учебный процесс прерывает Гражданская война: Платонов сначала служит помощником машиниста, затем — рядовым стрелком в железнодорожном отряде и даже участвует в боях с казаками. Диплом электромонтера он получит в мае 1921 года.

Около тысячи исследовательских работ посвящено творчеству одного из самых неоднозначных и самобытных авторов первой половины 20 века Андрея Платонова. Писателем высокого напряжения называли русского советского писателя, поэта и публициста.

У Платонова была на редкость сложная судьба. Это выражалось не столько в плане материального благополучия, сколько в том, что у мастера такого масштаба не было ни единой возможности публиковаться на родине. За ее пределами в то время его имя было никому не известно, хотя объемы и разнонаправленность его творчества впечатляли – из-под его пера, помимо романов выходили и рассказы, и пьесы и очерки. Имея рабочее происхождение и бунтарский революционный склад души, Платонов оставался человеком мирным и доброжелательным и не мог понять, «почему он не нужен своей земле».

«И теперь исполняется моя долгая, упорная, детская мечта - стать самому таким человеком, от мысли и руки которого волнуется и работает весь мир ради меня и ради всех людей».

Андрей Платонов о религии:

Жизнь пока еще мудрее и глубже всякой мысли, стихия неимоверно сильнее сознания, и все попытки замещения религии наукой не приведут к полной победе науки. Людям нужно другое, более высшее, более универсальное понятие, чем религия и чем наука. Люди хотят понять ту первичную силу, ту веселую буйную, мать, из которой все течет и рождается, откуда вышла и где веселится сама эта чудесная бессмертная жизнь, откуда выросла эта маленькая веточка — религия, которая теперь засыхает, и на месте ее, на одном с ней стволе вырастает другой цветок — наука, память.