Виктор Горенко

 

В 1970-е годы Лев Николаевич Гумилёв, сын Анны Ахматовой и Николая Гумилёва, время от времени обнаруживал в своём почтовом ящике в Ленинграде письма из Нью-Йорка.

Это были письма от настоящего американского дяди, Виктора Андреевича Горенко, младшего брата Анны Андреевны Ахматовой.

Виктор родился в 1896 году, и был младшим ребёнком в семье Андрея Антоновича Горенко и его жены Инны Эразмовны Стоговой.

В июле 1916 года Виктор Горенко окончил Морской Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича корпус — это оказался последний предреволюционный выпуск офицеров Российского флота.

По окончанию обучения мичман Горенко был направлен на службу в Черноморскую флотилию, получив назначение на эскадренный миноносец «Зоркий».

Когда «Зоркий» в 1916 году уходил в море, Анна Ахматова и её сестра Ия провожали миноносец с Графской пристани Севастополя. Это была их последняя встреча с братом.

Инна Эразмовна Горенко с детьми.
 

Шла Первая мировая война. «Зоркому» было предписано нести охранную службу у берегов Чёрного моря. В декабре 1917 года на флоте начались кровавые революционные события.

Восставшие матросы арестовывали и расстреливали офицеров. Во время этих событий мичман Виктор Горенко исчез. Семья была уверена в его гибели — Анне рассказали, что «тела расстрелянных сбросили с мола в море». Сестра посвятила брату стихи:

Для того ль тебя носила
Я когда-то на руках,
Для того ль сияла сила
В голубых твоих глазах!

Вырос стройный и высокий,
Песни пел, мадеру пил,
К Анатолии далекой
Миноносец свой водил.

На Малаховом кургане
Офицера расстреляли.
Без недели двадцать лет
Он глядел на Божий свет.

Но ему удалось спастись. Моряк-вестовой, пожалевший юного мичмана, предупредил его об опасности. Виктор незаметно сошёл на берег и пешком, в штатском, добрался до Бахчисарая.

Оттуда он перебрался во Владивосток. Служил в Морской роте Штаба командующего колчаковской Сибирской флотилией. После расстрела Колчака оказался в Александровске-на-Сахалине.

Здесь он познакомился с Ханной Вульфовной Райцын, дочерью аптекаря, во время Гражданской войны потерявшей всю свою семью. В 1922 году они поженились.

Ханна Вульфовна рассказывала, что Виктор был человек невозмутимый, решительный и с большим чувством юмора.

Однажды, на Сахалине сосед по дому позвал её с мужем в гости. Стояли пасхальные дни, и у соседа был родственник из деревни, крестьянин. Беседуя с Виктором Андреевичем, этот крестьянин неожиданно спросил: «А вы не из жидов будете?» — «Нет, — мягко ответил Виктор Андреевич, — мы из людоедов».

В мае 1925 года Северный Сахалин стал советским и воссоединился с Россией. Только теперь у Виктора появилась возможность сообщить родным, что он жив. Однако при новой власти он, бывший офицер, стал «лишенцем».

Виктор не мог найти работы, а опасность ареста нарастала с каждым днём. И, перейдя границу, они с женой оказались в Шанхае. Ханна Вульфовна освоила английский и работала фармацевтом. Виктор Андреевич ходил на торговых судах помощником капитана, работал на берегу в торговых фирмах.

Живя за границей, Виктор Андреевич по доходящим новостям с трепетом следил за судьбой сестры. Он не писал ей писем, понимая, как это опасно.

Но, узнав о блокадном голоде в Ленинграде, они с женой отправили Анне Андреевне несколько продуктовых посылок, наивно полагая, что они могут дойти. Он знал и о роковом постановлении ЦК ВКП(б) 1946 года, грубо оскорбляющем сестру, и глубоко переживал это.

В 1948 году Виктор Горенко решил круто изменить свою жизнь и уехал в США. С женой они разошлись и больше никогда не виделись. В Штатах он стал security guard — сотрудником охраны личной безопасности.

Например, в 1949 году Горенко охранял Дмитрия Шостаковича, который принимал участие в Американском конгрессе деятелей науки и культуры. Именно через Шостаковича Виктор впервые дал знать о себе сестре.

Виктор Андреевич Горенко

Ханна Вульфовна Райцын уехала из Шанхая в Ригу, где у неё были родственники. В 1960-е она каждое лето приезжала из Риги в Ленинград, жила вместе с Ахматовой в Комарово. Их трогательной дружбе Иосиф Бродский посвятил следующие строки:

В деревянном доме, в ночи
беззащитность сродни отрешенью;
обе прячутся в пламя свечи...

Теперь Виктор мог посылать Анне Андреевне весточки и подарки. Правда, получив в конце 1950-х первое письмо, Анна Андреевна испугалась и, чтобы предупредить неприятности, отнесла его в КГБ.

Там ей в вежливой форме ответили, что «переписываться или нет с американским родственником — это её личное дело». Однако брату она тогда так и не написала — считала, что это письмо в Америку стало бы реальной угрозой для только что вернувшегося из ГУЛАГа сына. Лишь в 1963-м, прислушавшись к совету Эренбурга, она коротко ответила брату.

Это было её первое письмо за 37 лет — предыдущее она писала брату ещё на Сахалин. Сдержанный тон этого письма, а также предшествовавшее ему долгое молчание обидели брата.

«Моя родная сестра, которую я очень любил, относилась ко мне с наплевательной точки зрения. То, что я остался живой в декабре 1917 г., она, бедняжка, понимала как какой-то скандал, о котором лучше не говорить. Когда я из Нью-Йорка писал ей и посылал подарки, она не хотела даже мне писать...». «Моя дорогая сестра, которую я очень любил, к сожалению, жила по принципу «Пляши, враже, як пан каже». Для моей дорогой сестры было большой неожиданностью найти меня живым после стольких лет, но, чтобы не разгневать строителей социализма, она решила не отвечать на мои письма. Она закаменела, словно стена».

Гораздо более близкие отношения у Виктора Андреевича сложились с племянником Львом, которому он начал писать сразу после известия о смерти Ахматовой в 1966 году. Они вели довольно активную переписку, при этом Виктор живо интересовался жизнью в СССР:

«Мне, конечно, интересно, как ты живешь и как вообще жизнь в твоей деревне». «Правда ли, что в Ленинграде активно работает «самиздат?».

«Мы много читаем в газетах об Аквитании (так иронически Виктор называл СССР) и евреях, которые хотят выехать в Израиль. Трудно понять, что правда, а что пропаганда».

До него доходили сведения об ужасах сталинских репрессий — и он спрашивал, как же сами жители «Аквитании» могли их допустить.

«Какое счастье, что я с аквитанцами никаких дел не имею. Какое счастье, что я гражданин Соединенных Штатов и умру под флагом полос и звезд»,

— писал он с гордостью.

Оборвалась переписка незадолго до смерти Виктора Андреевича, последовавшей 4 февраля 1976 года.

Одно из последних своих писем он подписал: «Твой стрелянный, но не дострелянный дядя».