Цитата сообщения Полковник_Баранец
ПИСЬМО ОФИЦЕРСКИМ ЖЕНАМ (МОЕ ЕЖЕГОДНОЕ ПОСЛАНИЕ БОЕВЫМ ПОДРУГАМ НАКАНУНЕ 8 МАРТА)
ПИСЬМО ОФИЦЕРСКИМ ЖЕНАМ
Виктор БАРАНЕЦ,
военный обозерватель «КП»
Кто-то сказал, что офицер может лишь в трех случаях становиться на колено: перед Боевым Знаменем, перед Матерью и перед родником. А я добавлю — и перед своей Женой.
Ира, ты помнишь первый гарнизон своего детства — Монгохто, стоявший на самом краю суровой дальневосточной земли, на каменных задворках России у Тихого океана? Там, где почти 30 лет служил твой отец в полку морской авиации и каждый раз после полетов приносил тебе шоколадку, пахнущую керосином…
Там, где в доме офицеров полковой оркестр часто играл на танцах веселые фокстроты и мазурки, а порой — и рвущие душу похоронные марши. А убитые горем молодые жены погибших в океане летчиков рвали над гробами мужей свои враз поседевшие волосы на голове и дико, страшно голосили дети над прахом своих отцов.
Морские разведчики на своих самолетах обнаруживали в океанских глубинах иностранные подводные лодки и отгоняли их от наших государственных кордонов. И не раз так случалось, что пилоты, выполнив боевое задание, возвращались на базу с предельно опустевшими топливными баками, а в бухте, где надо было садиться на воду, свирепствовал шторм.
Не каждому экипажу удавалось добраться до берега. А выросшие без отцов гарнизонные пацаны потом тоже (с благословления матерей) стали офицерами морской авиации. И тоже порой не дотягивали до берега...
Валя, а ты помнишь, как еще первоклассницей в пахнувшем сапожной ваксой солдатском клубе среди тайги раз двадцать подряд смотрела фильм «Офицеры» и плакала от восхищенья высокой красотой офицерской чести? В том самом солдатском клубе в забытой богом забайкальской «дыре», где тысячу раз показывали фильмы про кочевую и тяжкую офицерскую жизнь. А уже после выпускного в школе и во время учебы в институте ты много раз слышала от девчат: «Стать женой военного? Да в гробу я видела такую судьбу! Всю жизнь по стране мотаться! За кого угодно замуж выйду, но только не за офицера!».
А однажды на сером заборе у автобусной остановки ты увидела аккуартно написанное явно женской рукой объявление: «Молодая и красивая женщина ищет спутника жизни. Офицеров просьба не беспокоиться».
Но ты, дочка сменившего тринадцать гарнизонов офицера, стала тоже женой офицера. И по мамкиной привычке через окно каждый день крестила в спину своего лейтенанта, убегающего на службу до рассвета. А когда его отправили на войну в Чечню, ты купила в церкви икону и, часто вставая перед ней на колени, просила Бога уберечь мужа от смерти. Твои молитвы спасли его. Хотя он вернулся с войны контуженным. И с Орденом Мужества. «Я бы и тебе орден дал, — сказал он в шутку однажды, — «За замужество»...
Люда, ты помнишь, как ваш танковый полк вывели из Германии под Воронеж, в Богучары, и бросили в холодную и липкую, как смола, черноземную грязь, где ты жила с мужем и детьми в дырявой брезентовой палатке с прогоревшей буржуйкой? Где ты собирала по полигону и колола тяжеленным топором дрова, когда мужа отправили в командировку. Где ледяная изморозь покрывала по утрам байковое одеялко твоего крохотного грудничка, которого ты грела своим теплом, а он кашлял кровью…
Кто он теперь? Уже — лейтенант?! Поздравляю!
Наталья, ты помнишь, как однажды в новогоднюю ночь на краю Камчатки (наступал 1995-й) собрались за праздничным столом офицерские семьи? Да-да, в том самом крохотном гарнизоне на острове, где стояла отдельная радиолокационная рота, куда зимой редко летали вертолеты и только летом заглядывали суда с провиантом. И ты произнесла тост:
— Выпьем же за то, чтобы дети наши почаще радовались колбасе… Чтобы они когда-нибудь увидел, наконец, бананы и научились отличать арбузы от дынь...
Галя, а помнишь, как в середине тех же «лихих» 90-х мужу (как и всем другим офицерам) в Борзе полгода не платили денежное довольствие и ты, как и другие офицерские жены, по маминому рецепту времен голодовки 1946 года варила суп из лебеды и крапивы, чтобы семья не умерла с голода...
Лида, а помнишь, как ты в те же годы пекла пироги, а ночью, оставив деток под присмотром соседки, бегала на железнодорожную станцию к пассажирским поездам, чтобы продать выпечку и хоть немного заработать, чтобы хоть каким-то рублем помочь мужу?
Оксана, а помнишь, как ты, беременная, жила с мужем в приамурской Екатеринославке, а его в тот день отправили на учения? А тебя схватило среди ночи, но не оказалось машины, чтобы довезти тебя до роддома. И тогда прапорщик Селюченко завел громко чихающий бронетранспортер, положил тебя на рваный и замызганный солдатский матрац и успел-таки довезти до районного роддома. И ты родила Лешку… И первой его пеленкой была теплая байковая офицерская портянка мужа… Лешка уже служит майором?… Как время летит!
Таисия, а помнишь, чем чаще всего пахло из окон домов офицерского состава? Жареной картошкой… Я бы многое сейчас отдал за то, чтобы вернуться с твоим мужем в нашу (хоть на десять минут!) офицерскую компанию. Туда, где жареная картошка и килька в томатном соусе вкуснее, чем самое изысканное и дорогое блюдо во французском или итальянском ресторане... Туда, где слезы наворачивались на глаза не только у офицерских жен, но даже у самых матерых мужиков, когда кто-то из друзей-однополчан с семьей уезжал в другой гарнизон…
Я тоже переживал такие минуты, когда душу выжигает невыносимая собачья грусть, когда ты потом понимаешь, что не было лучше и чище жизни, чем в этом «диком» гарнизоне...
Людмила Ивановна, помните, как в середине 80-х вашего мужа — генерал-лейтенанта Игоря Николаевича Родионова, отправили на войну, командовать воюющей в Афганистане 40-й армией? А Вы, еще не успев распаковать чемоданы в съемной московской квартире, бросили все и улетели в Ташкент и долго жили там в затрапезной гостинице с тарканами, — чтобы быть поближе к «фронту», чтобы муж через недалекую границу чувствовал Вашу поддержку. А когда министр обороны России генерал армии Родионов в мае 1997-го был снят с должности импульсивным и разъяренным Ельциным, Игорь Николаевич первым делом позвонил Вам и все рассказал. Помните, что Вы ответили ему в ту минуту?
— Ну вот и хорошо, Игорек. Ты свое честно отслужил Родине, а теперь отдыхай. А ну быстро приезжай домой! Суп стынет!…
Часто простое слово поддержки жены становилось самой мощной опорой для измотаннного служебными невзгодами офицера.
Оксана Балтина, я еще расскажу о том, как ты, жена адмирала Балтина, в одной ночной сорочке еле успела выбраться из подожженного национаистами севастопольского дома
командующего Черноморским флотом и босиком бежала через город к мужу в штаб. Как тебя пыталась выкрасть украинская равзедка. Я еще расскажу, Оксана, как ты упала в обморок в тот момент, когда президент России Ельцин по телефону приказывал Балтину отдать украинцам часть береговых сооружений нашего флота, но был категорически послан адмиралом по известному адресу…
Катя Прохоренко, я знаю, что ты бережно хранишь «Красную звезду», с заметкой о подвиге в Сирии твоего мужа Александра, старшего лейтенант Сил специальных операций, вызвавшего огонь на себя. С его последними словами - «Поторопитесь! У меня очень мало боеприпасов!». Его хоронили Героем России. И когда рванул над могилой траурный залп, ты вздрогнула вместе с дочкой в твоем материнском чреве. Виолетте уже сколько? Пятый годок?
И я знаю, что когда ты с ней смотришь на бронзовый памятник мужу в центре Оренбурга, дочка спрашивает, - «А почему папа не идет домой?»…
Гелена Пешкова, и тебе, матери двоих детей, оставшихся без кормильца, тоже досталось черное горе - мужа-пилота, предательски сбитого турком и расстрелянного бандюками при катапультировании, привезли из Сирии в гробу. А потом тебе, вдове Героя России подколковника Олега Пешкова, пришлось со слезами выбивать в военкоматовских кабинетах и судах положенную надбавку к пенсии… Впрочем, как и некоторым другим вдовам героев-орденоносцев.
Я гляжу на вас, девчата, и думаю: за что же вам всем досталась такая каторга с нами?
Сколько раз мотало по гарнизонам, а у многих до сих пор нет своего угла… Те девчата, что вышли за гражданских, давным-давно имели крышу над головой, а вас все бросало-мотало…
И не было своего родного угла, и дети поменяли десять школ, даже имена учителей и друзей не успевали запоминать…
А ведь и у вас, и у них могла по-другому сложиться судьба.
И я благодарно молюсь Богу, что все Вы есть — Офицерские Жены. Слабые, которых крепче нет.
И дороже.
Однажды на пирушке жена полковника Бориса Михайловича Самсонова предложила:
— Ну, мальчики, за генералов тыла!
Это о Вас, конечно, дорогие, святые мои.
И благодарю Всевышнего за то, что быстро вымело из наших семей слабодушную и неверную накипь, что остались навеки с нами Офицерские Жены.
(МОЯ БЕСЕДА С ВДОВОЙ БЫВШЕГО КОМАНДУЮЩЕГО ЧЕРНОМОРСКИМ ФЛОТОМ, ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА АДМИРАЛА ЭДУАРДА БАЛТИНА БУДЕТ ОПУБЛИКОВАНА ЗДЕСЬ В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ.
"ОКСАНА БАЛТИНА: МЕНЯ ПЫТАЛАСЬ ПОХИТИТЬ УКРАИНСКАЯ РАЗВЕДКА").
