Закончился столь неприятный для Русской православной церкви 2012 год. Она входила в него триумфатором – демонстрирующим обществу и власти неожиданно для нее самой организовавшиеся многочасовые очереди к очередной "гастролирующей святыне". А выходила в истерическом состоянии, судорожно вспоминая о "холодной весне", запугивая недовольных строительством храмов москвичей устами лучших своих священников и одновременно публично жалуясь, что верующих недостаточно, чтобы без 28 молочных лавок можно было содержать храм в центре Москвы.

При этом с формальной точки зрения дела у РПЦ выглядят неплохо. Церковь за двадцать пять лет "возрождения" отстроила ту православную Россию, о которой в советское время могла только мечтать. Церкви продолжают открываться, пусть и существенно более низкими темпами (2 процента прироста в год), чем в 1990-е. В Москве реализуется программа строительства двухсот новых храмов, и есть шансы, что она перерастет в чаемую патриархом программу строительства шестисот. Множатся часовни при государственных и образовательных учреждениях, при крупных предприятиях. Темпами, опережающими строительство новых храмов, рукополагаются новые священники, что уменьшает нагрузку на действующих и позволяет приходам развивать новые виды активности. Осуществляется комплекс внутрицерковных реформ, задуманных патриархом Кириллом. В их числе административная реформа, приведшая к появлению в России в 2011-2012 годах десятков новых епархий и нового поколения молодых и энергичных епископов. В городах сложились общины верных прихожан, ведующие миссионерскую, катехизаторскую и благотворительную деятельность, существуют (пусть и единичные) православные гимназии, куда эти прихожане могут отдать своих детей, открылись сотни монастырей и десятки семинарий, нет никаких препятствий для издания церковной литературы и печатных СМИ, создания сайтов в интернете. Российские дороги покрываются сетью поклонных крестов, устанавливаемых местным духовенством и группами энтузиастов. Команда относительно молодых церковных администраторов, сложившаяся за последние годы вокруг Кирилла, вполне эффективно управляет всем этим сложным хозяйством и может не только "работать со СМИ", в большинстве случаев скрывая невыгодную для церкви информацию, но и иногда мобилизовывать довольно значительные группы прихожан на совместные акции, что показало, например, "молитвенное стояние" у ХХС 22 апреля.

В то же время события прошлого года - в первую очередь скандальные истории (с "нехорошей квартирой" и "исчезнувшими часами") вокруг патриарха, дело Pussy Riot, кампания в СМИ по поводу пьяных священников на дорогих автомобилях и массовое сопротивление москвичей мегаломанской программе строительства храмов - наглядно продемонстрировали РПЦ ее реальный статус и влияние. Оказалось, что можно наслаждаться присутствием первых лиц государства на пасхальном богослужении и проправославными передачами на государственных каналах, но невозможно (во всяком случае пока) заткнуть рот всем СМИ и уж тем более вездесущему интернету. Что можно десятилетиями строить перед интеллигенцией и Западом имидж гонимой церкви и последнего прибежища европейской сакральной культуры и потерять все это за пару недель из-за неадекватной реакции на нескольких молодых женщин с гитарами. Что можно пробить в московской мэрии разрешения на строительство сотен церквей, нагнуть городской бюджет и неизвестных "благотворителей" на финансирование, но "общественную поддержку" проекту создать не удастся. И малочисленные прицерковные фрики не в силах бороться с разгневанными местными жителями - во всяком случае когда речь идет о строительстве на земельных участках, имеющих для них реальное значение.

А причиной всего этого является отсутствие в России реального интереса к православию. РПЦ за 20 лет так и не удалось существенно увеличить процент населения, посещающего храмы. Более того, по некоторым показателям наблюдается откат: сокращается число монашествующих, исчез конкурс при поступлении в семинарии (и оттого часть из них на грани закрытия), разрушается из-за невостребованности (и низкого уровня преподавания) система православных гимназий, договоры церковных структур с государственными о "взаимодействии" под постоянной угрозой разрыва. Представители Московской патриархии и сочувствующие им политики могут бесконечно повторять тезис о 80% православного населения в России, но большинство священников имеет четкое представление о количестве окормляемой ими паствы.

В октябре я проводил исследование современного состояния РПЦ в одном из регионов центральной России, где доля этнически русского населения превышает 90%. В областном центре, по данным настоятелей приходов, на 350 тысяч населения насчитывается не более 3,5 тысяч прихожан. В третьем по размеру городе региона с населением 42 тысячи человек, по словам благочинного, всего 400 прихожан (зато мэр и многие другие городские чиновники – адвентисты седьмого дня). Получается, что к прихожанам РПЦ относится только около одного процента горожан. В деревнях же, по общему мнению, ситуация сейчас хуже, чем в городе: "бабки", на которых держались приходы в советское время, вымерли, а нынешнее сельское население православием интересуется мало. Каждое второе крупное село в этом регионе не имеет православного прихода (а там, где они есть, на службу приходят 20-50 человек), зато в них стоят разрушающиеся дореволюционные храмы.

Поэтому, отчитавшись об успехах своего православного хозяйствования, показав свежеотремонтированные храмы, классы для воскресных школ и приходские библиотеки, священники, многим из которых нет и сорока, как один начинали задавать мне туманные вопросы об имеющихся "на Западе" "сценариях развития России", сводившиеся по сути к одному: "Когда будет революция – что будет с нами?". Так меня прямо и спросил один из самых влиятельных и богатых священников епархии. В ответ я мог только сказать ему, что, на мой взгляд, результатом "революции" будет сокращение экранного времени для патриарха Кирилла (хотя, конечно, полностью я в этом уверен не был).

2012 год в действительности стал годом размежевания между церковью и российским обществом. Московская патриархия предпочитает считать "кампанию против патриарха" и события вокруг Pussy Riot местью "либералов" патриарху за поддержку Путина на выборах. Между тем и в Москве, и в регионах общественность, причем далеко не только либеральная, сейчас, как и раньше, мало интересуется позицией Московской патриархии по политическим вопросам. Но на нее произвели болезненное впечатление корыстолюбие и лживость человека, претендующего на роль духовного лидера нации, а затем и его жестокое отношение к молодым матерям. Ну, и добавило жару его настойчивое стремление воткнуть москвичам в каждом сквере по "храму шаговой доступности с причтовым домом и приходским центром". (Попробовал бы он, кстати, это сделать в родном Питере!)

Разрушение иллюзии насчет церкви как в целом благотворной для общества институции, осознание того, что она находится по ту сторону "линии фронта", что единственная ее опора - замыкающаяся в самой себе авторитарная власть, что даже лучшие ее священники - примитивные расисты и шовинисты, - все это действительно важное открытие. И это открытие очень нервирует сейчас РПЦ. Ведь теперь только от ее действий зависит, что будет с нею дальше. После революции.