Все друг с другом перессорились. Адвокаты Pussy Riot покидают своих подзащитных, доругиваясь на ходу. Умеренные несогласные остро полемизируют с неумеренными. МВД России дает суровую отповедь "пиар-структурам" Следственного комитета.

Адвокатов и их бывших клиенток можно понять. Самое скандальное дело уходящего года, если не десятилетия, измотало их всех, и хочется верить, что с новыми защитниками Алехиной и Толоконниковой повезет больше. Еще легче понять рассерженных горожан. Эти дискуссии проходят в рамках старых добрых традиций, заложенных еще в декабристские времена. О том, как освобождать глухо молчащий народ, спорили и народовольцы с постепеновцами, и социал-демократы с кадетами, и самые мирные из правозащитников с самыми решительными из диссидентов советских времен. Андрей Пионтковский и Ксения Собчак ничего нового пока не придумали.

Смысл разборок в силовых ведомствах постичь куда сложней. Как говаривал один член политбюро, размышлявший вслух об армяно-азербайджанском конфликте в эпоху ранней перестройки, "чего не поделили между собой два братских мусульманских народа?". Иными словами, что делят между собой господа Бастрыкин и Колокольцев?

Можно предположить, что они делят славу и почет в нашумевшем деле "Оборонсервиса". Ордена и награды. Шкуру неубитого Сердюкова, образно выражаясь. Не зря же в "разъяснении" СК с такой ревнивой презрительностью сказано, что "роль полиции в этих уголовных делах сводится лишь к выполнению отдельных оперативных поручений следствия". То есть в переводе с ведомственного на русский СК просит МВД не путаться под ногами. А полицейские, пораженные такой грубостью, выдают свой пресс-релиз, сообщая, как много у них "работает достаточно компетентных и профессиональных сотрудников", и добавляя, что намерены и дальше знакомить общественность с подробностями расследования.

Однако можно предположить и нечто куда более печальное.

Дело в том, что публичное выяснение отношений между частными лицами – явление обычное, хотя если говорить об адвокатах и приговоренных, то не слишком нормальное. Что же касается силовых ведомств, то гласные, с привлечением прессы разборки между ними во все времена при любых режимах весьма нежелательны. А шумные споры о том, кто главнее в деле о миллиардных, как говорят, хищениях и кто сажает, конфискует и допрашивает, а кто караулит на стреме, – они попросту неприличны. Поневоле начинаешь думать, что при виде денег, драгоценностей и антиквариата в обысканных 13-комнатных квартирах силовиков охватил коллекционный азарт и они никак не могут между собой договориться. Во всяком случае нравам, царящим в отечестве, картина не противоречит.

На этом фоне дебаты, охватившие оппозиционный лагерь, могут показаться слишком академическими и оторванными от родной почвы. Получается, покуда несогласные, переходя на личности, дискутируют о способах переустройства российской жизни, режим пожирает себя сам. И если так дальше пойдет, то скоро ничто уже не станет отвлекать органы правопорядка от борьбы с коррупцией в том виде, в каком она протекает сейчас, и каждый протестующий гражданин в любое время дня сможет безбоязненно выходить на площадь. Хоть в Юрьев день, хоть в Рождество, хоть 8 марта. И сметать эту власть, погруженную во взаимоистребительные войны, не понадобится – она ликвидируется сама собой.

Разумеется, такой прогноз выглядит излишне оптимистичным, и что-то вроде исторического чувства подсказывает, что силовикам пока хватает всего: и дубинок для рассерженных граждан, как революционеров, так и адаптантов, и пресс-релизов для внутренних разборок. В том числе и примирительных, после очевидной взбучки в Кремле, где еще не утратили чувство самосохранения. Однако система явно идет вразнос, а это значит, что дискуссии в оппозиционном лагере не должны затягиваться. Кто-то должен стоять на подхвате, если борьба между кланами примет совсем уж братоубийственный характер.