«Импортный, пальцы шевелятся». Какие протезы получают российские военные

Западные компании поставляют в Россию комплектующие для протезов, которые получают в том числе и участники войны в Украине. Такие поставки могут нарушать европейские санкции. Би-би-си выяснила, как устроен этот процесс.

Бывший боец ЧВК «Вагнер» 43-летний Сергей в 2020 году оказался в колонии. За грабеж и разбой ему дали шесть лет, но 21 июля прошлого года Сергея одним из первых на зоне завербовала ЧВК. Оставшийся срок, четыре года, обнулился: Сергея помиловали, в конце июля новобранец поехал воевать в Украину, а еще через две недели он лежал в больничной палате луганского госпиталя — уже без правой ноги.

«Думал, если не суждено будет вернуться, бывшей супруге и дочке, чтоб компенсацию заплатили», — рассказывает он корреспонденту Би-би-си.

Ногу Сергей потерял во время эвакуации однополчанина. Он служил в группе, которая забирает убитых и раненых с поля боя.

«Мы шли своего „двухсотого“ забирать, я наступил на „лепесток“ (противопехотная мина советских времен, есть на вооружении России и Украины — Би-би-си). У нас группа была четыре человека, двое только остались. Я и товарищ, который меня вытаскивал. Ну, у него тоже легкого нету, селезенки нету. И стома висит, мешок, короче, на животе» — описывает Сергей в разговоре с Би-би-си свой короткий фронтовой опыт.

После госпиталя в Луганске вагнеровца возили по разным больницам — всего он упоминает пять. Сергею провели четыре операции, включая ампутацию и повторную реампутацию. В итоге он оказался в Анапе — там наемники «Вагнера» массово проходили реабилитацию.

Об этом впервые стало широко известно в начале января, когда появилась новость о том, что глава ЧВК Евгений Пригожин навестил раненых бойцов в отеле, переделанном под реабилитационный центр на примерно сто человек, судя по видеорепортажу оттуда. Об этом писало и издание «Верстка». Госпитали в Анапе закрылись в конце июля — после неудавшегося мятежа Пригожина.

ЧВК «Вагнер» — одно из самых жестоких вооруженных формирований, ответственное за многие предполагаемые военные преступления в ходе российского вторжения в Украину. Наемники ЧВК «Вагнер» захватывали Бахмут, почти полностью уничтожив город, принимали участие в оккупационных военных операциях, совершали внесудебные казни военнопленных и своих сослуживцев.

Журналист Би-би-си Илья Барабанов так описывает «Вагнер». За восемь лет своего существования ЧВК «Вагнер» несколько раз меняла свой функционал. В 2014–2015 годах во время первого кризиса на востоке Украины малочисленный отряд наемников выполнял роль «чистильщиков», устраняя пророссийских, но слишком несистемных полевых командиров. В Сирии они масштабировались, превратившись в неофициальных штурмовиков российской армии.

После начала российского вторжения в Украину ситуация снова кардинально изменилась. После начала массовой вербовки зеков в состав ЧВК она превратилась по сути в полноценную теневую армию.

Внесудебные казни, «кувалдинг» и расстрелы дезертиров стали обычной практикой для пригожинских наемников уже в ходе этой войны. Работа за деньги и личную выгоду — основные признаки «Вагнера». При этом «Вагнер» — добровольческое соединение, куда люди вступают осознанно и самостоятельно.

Бывший вагнеровец Сергей рассказывает, что провел в Анапе полгода и за это время его нога зажила — все это время он ждал протез. Первое время он мог выходить гулять по городу на костылях, ходить на море, а потом, по его словам, запретили вообще выходить из реабилитационного центра, под который был переделан анапский отель.

«По какой причине запретили, мне неизвестно. Люди не выдерживали и уезжали. Я тоже не выдержал и уехал без протеза», — объясняет Сергей.

На вопрос о том, зачем было ходить на войну, которую начал Владимир Путин, Сергей отвечает, что не думал о том, что надо убивать мирных людей, а шел «защищать», потому что поддерживает политику Путина. «Если бы можно было снова записаться добровольцем, я бы снова записался». Но более важный мотив для него был — отмыться от статуса уголовника и заработать денег.

За потерю ноги Сергею выплатили миллион рублей, которые он еще из Санкт-Петербурга отправил жене.

Немецкое качество для «Вагнера»

В результате развязанной Россией войны с Украиной около 30% российских военных, по прогнозам Минобороны, станут людьми с инвалидностью, которым понадобится высокотехнологичное лечение, в частности — протезирование.

В основном будут необходимы протезы нижних конечностей — это наиболее частная травма во время современной войны; военные подрываются на минах.

В высокотехнологичных протезах используются микропроцессоры, которые попали под европейские санкции. В России их пока не делают.

В середине марта 2023 года в Анапе открылась компания «Индрайв» — это единственная компания в городе, занимающая протезированием. Ее владелец Сергей Сазонов в конце января открыл бизнес в Калининграде, а в середине марта перерегистрировал его в Анапе, где находились тогда еще работавшие реабилитационные центры «Вагнера». По оценкам предпринимателя, рынок протезов в России проблем не испытывает, а импортозамещение постепенно развивается.

«Сырье, которое шло из-за границы для ортопедии, так же и идет. Есть и проблемные моменты. Например, у компании Ottobock есть система вакуумного активного крепления Harmony (современные протезы, которые позволяют вести активный образ жизни и рекомендованы при некоторых заболеваниях — Би-би-си). В Германии она попала под санкции, просто под запрет импорта, потому что там написано "вакуумные насосы". Никто не разбирается, что это. Но эти моменты тоже прорабатываются», — рассказал Би-би-си Сазонов, который сам живет с протезом уже шесть лет.

Протезы в «Индрайв» собирают из российских и импортных комплектующих, которые заказывает в крупной российской компании по производству комплектующих для протезов «Метиз», объясняет Сазонов. Он довольно четко описывает и круг своих клиентов: «военные, прошедшие СВО».

Родственники вагнеровцев также подтверждают, что они с помощью ЧВК и «Индрайв» смогли получить импортные протезы. «Делали протез в „Индрайв“ от компании ЧВК „Вагнер“, все сделали замечательно, подгоняли каждый миллиметр, люди, кто не знает, даже не понимают, что он на протезе ходит», — написала Би-би-си жена одного из вагнеровцев, попросившая об анонимности.

В мире есть две лидирующие в протезировании компании: Ottobock и Оssur.

Российский филиал крупной немецкой компании Ottobock, которая считается мировым лидером в области производства протезов и средств реабилитации, по словам Сазонова, продает в Анапу комплектующие к протезам.

От комментариев Би-би-си в российском офисе компании отказались. В немецком головном офисе Ottobock сообщили, что работают с Социальным фондом России и не работают с Минобороны, а также внимательно проверяют клиентов и поставщиков в санкционных списках и поставляют «только те изделия, для которых получены соответствующие разрешения».

После сообщений Би-би-си о том, что изделия Ottobock могут получать наемники ЧВК «Вагнер», компания провела внутреннее расследование, которое показало, что один раз компании «Индрайв» все же продали свою продукцию.

«Это было небольшое количество коленных суставов и протезов стоп. Больше никаких отношений у нас с этой компанией нет. Если выяснится, что клиенты в России действительно используют или продают нашу продукцию в военных целях, мы немедленно прекратим деловые отношения с соответствующей компанией», — написала Би-би-си глава отдела коммуникаций немецкого офиса Ottobock Мерле Флорстед.

Через шесть дней после ответа Флорстед представитель московского офиса Ottobock Максим Федотов выступал на научно-практической конференции «Жизнь после Z», где участники рассказывали о том, «как повысить качество и доступность реабилитации для жителей России - участников СВО».

«С 1998 года выделилась структура, которая занимается обеспечением комплектующими всех российских предприятий. Нет ни одного предприятия в России, которое что-нибудь производства Ottobock не приобретала бы для своей деятельности», — рассказывал Федотов во время презентации протезов и комплектующих для них немецкого качества.

В офисе российского филиала компании на звонки не отвечают. В немецком офисе компании сообщили, что российские военные не закупают комплектующие в Ottobock, в гостендерах для военных нужд компания не участвует, коленные модули военным не продает и не имеет связей с российской армией.

«Насколько нам известно, эту конференцию проводили не военные. Наш сотрудник сообщает, что его пригласил клиент, чтобы рассказать о современных услугах реабилитации для людей с ампутированными конечностями в целом. В приглашении не было явного упоминания военных» — объясняет Мерле Флорстед в письме Би-би-си свое понимание ситуации.

Cерые схемы для обхода санкций

На дефицит коленных суставов в конце июня жаловался министр здравоохранения Татарстана Марсель Миннуллин, отметив, что спрос будет расти каждый год из-за раненых на войне в Украине военных.

«Мы, по крайней мере в Татарстане, испытываем определенные проблемы. Тазобедренные суставы — худо-бедно, более-менее. Но коленных суставов сейчас конкретный дефицит», — цитировало министра издание «Бизнес-газета».

О том, что российский рынок протезов находится на уровне позднего Советского Союза, рассказывает в разговоре с Би-би-си генеральный директор «Трансперенси Интернешнл Россия» (признана властями РФ нежелательной организацией и «иноагентом») Илья Шуманов (он тоже признан властями РФ «иноагентом»).

«Очевидно, что российские поставщики, покупатели этого оборудования вынуждены использовать серые схемы для обхода санкций. Объем поставок, который происходит в России именно для производства протезов, если мы говорим про электронику, он не сильно значителен, и очевидно, что разовые поставки можно получать и через третьи страны» — говорит Шуманов.

На медицинские товары и технологии двойного назначения европейские антивоенные санкции не распространяются, если они предназначены для чрезвычайных ситуаций в области здравоохранения, гуманитарных и медицинских целей для невоенного использования.

Но компании, конечными пользователями продукции которых являются, например, Минобороны России, его структуры, сотрудники или служащие, для поставки любого оборудования должны получить лицензию. Этого требует Бюро промышленности и безопасности США, и вагнеровцы отдельно оговорены в их документах.

По оценкам Шуманова, товары двойного назначения приобретают через Арабские Эмираты, Турцию, Гонконг или Китай. Западные производители в своих контрактах указывают конечным получателем не Россию, а какую-то другую юрисдикцию.

«Это проверить невозможно. Мы видели, что произошел всплеск поставок товаров двойного назначения в Центральную Азию и в страны, которые с Россией до сих пор имеют торговые отношения, так называемые „дружественные страны“. Исходя из этого, это самая простая модель [обхода санкций], она практически непобедима», — объясняет Шуманов.

Отслеживать цепочку своих поставок — задача любого бизнеса. У компаний, которые продают товары двойного назначения, есть обязательства перед государством, что они не распространяют свои товары в странах, на которые наложены торговые ограничения. Но вопрос, насколько государство контролирует эти процессы, остается в каждом индивидуальном случае открытым, поясняет Шуманов.

По его словам, на рынке протезов есть китайские микропроцессоры, но свою надежность они пока не доказали, поэтому о полной замене европейской электроники на китайскую говорить преждевременно.

«Микроэлектроника, особенно в медицинском высокотехнологическом оборудовании очень зависима от конкретных деталей. Это было и понятно на примере томографов и [приборов] искусственной вентиляции легких, что да, действительно, существуют аналоги, но мы видим, как они горят в больничных палатах», — говорит Шуманов.

Сто тысяч ног в год

В России 79% производства медизделий для ортопедии закрывают иностранные компании, две трети из них — американские и немецкие. Об этом в конце июня докладывали представители Института медицинских материалов (ИММ) при российском Минпромторге.

Это общая цифра по рынку ортопедии, в нее включены производители протезов, ортезов, корсетов, костылей и проч.

Некоторые из российских компаний продолжают поставлять импортные протезы ведущих иностранных компаний в этой области. Чаще всего, это комплектующие двух мировых лидеров в области протезирования, исландской компании Ossur и немецкой Ottobock.

Крупные российские производители протезов в основном аффилированы с государством. Например, «Моторика» существует с 2015 года, в компанию вложили деньги государственные Роснано и Российский фонд прямых инвестиций. Она производит бионические протезы рук — изделия, по утверждению самой компании, уже на 90% состоят из отечественных комплектующих.

Старейшая российская компания по производству протезов «Металлист» с 2016 года находится под контролем «Ростеха», а в этом году получила 1 млрд рублей на производство высокотехнологичных протезов.

До начала войны в России проживало 1,5 млн человек с инвалидностью, которым нужны технические средства реабилитации — коляски, протезы, ортопедическая обувь и прочее.

«Ежегодно 6-7 тысяч человек получает простые механические протезы рук, а ног — около 100 тысяч», — приводит примерные довоенные цифры по России основатель «Моторики» Илья Чех в разговоре с Би-би-си. Он оговаривается, что его оценки предположительные, а российские ведомства в стране не выкладывают статистику в открытом доступе.

Те же цифры приводит генеральный директор компании «Салют Орто» Иван Худяков. Спрос на протезы, по его оценкам, в России вырос, но не сильно. «Максимум до 5000 человек. Это в любом случае не более 5% от всего рынка», — говорит Худяков в разговоре с Би-би-си.

Эти цифры соответствуют оценкам «Медиазоны» (признана властями РФ «иноагентом»), которая публиковала в середине июля данные по статусу военных инвалидов из Федерального реестра инвалидов.

«Салют Орто» работает с Социальным фондом России и обеспечивает протезами российских военных. По словам Худякова, ветераны СВО получают и механические, и высокотехнологичные протезы.

«С товарищами, которые ранены, я со всеми знаком, кто у нас проходит протезирование, и один из наших товарищей мне фоточку отправил, и он показывает, что он весь в амуниции и на протезе. Есть те, кто продолжает службу в тыловых каких-то районах. Но есть те, кто и „за ленточкой“ тоже на протезе», — рассказывает Худяков.

Микродвигатели к высокотехнологичным протезам раньше производили только западные компании, но после войны на рынке их стали заменять китайские. Должно пройти три-четыре года для того, чтобы появились микропроцессоры отечественного производства, утверждает Чех.

В России компания «Салют Орто» делает свои коленные модули полностью из российских материалов, но без микропроцессоров. По словам Худякова, компании их продавать выгоднее, но коленные модули с микропроцессорами Ottobock «тоже берут».

«Военным, я сам видел своими глазами, что [Ottobock] ставят», — рассказывает Худяков.

На сайте «Салют Орто» представлены коленные модули исландской компании Ossur. Но Худяков уверяет, что с начала войны компания их не закупает — причем не только российский ее филиал, но и казахстанский.

В исландском офисе компании Ossur сообщили, что приостановили все продажи в Россию, когда началась война в Украине.

«Мы не поставляем напрямую протезные изделия, управляемые микропроцессором или иным образом, компаниям или другим организациям в России. И я могу подтвердить, что Ossur не продавал продукцию „Салют-Орто“ в Казахстане», — написала в ответ на вопрос Би-би-си вице-президент по корпоративным коммуникациям Эдда Х. Гейрсдоттир.

Протез на «Госуслугах»

Один протез — в зависимости от качества — может стоить от 200 тысяч до 6 млн рублей, по оценкам участников рынка. Ждать протезы придется от двух месяцев до одного года.

С 1 июня 2023 года протезы верхних и нижних конечностей людям с инвалидностью можно получать по электронному сертификату, в котором указана сумма компенсации от государства, сообщал Минтруд России.

Электронный сертификат — это по сути платежный документ, который можно получить онлайн через «Госуслуги». Предполагается, что с его помощью можно подобрать на рынке именно тот протез, который необходим — до этого протезы можно было получить либо «в натуральном виде» от Социального фонда в России или купить самим и потом попытаться вернуть часть средств. Эта система сохраняется и сейчас — сертификаты лишь ее дополняют.

Летом в России появился фонд «Защитники Отечества», который Путин просил создать во время послания Федеральному собранию в феврале и который возглавила двоюродная племянница российского президента и жена губернатора Кемеровской области Сергея Цивилева Анна Цивилева.

Фонд должен помогать военнослужащим, обеспечивать нуждающихся протезами и программами реабилитации. На эти задачи фонду выделили почти полтора миллиарда рублей из бюджета, но скольким военнослужащим организация смогла помочь за время своего существования, неизвестно.

Пока же, как утверждало российское издание «Ведомости», большая часть расходов фонда «Защитники Отечества» связана с организацией его работы и зарплатами сотрудников.

Запрос Би-би-си на комментарии остался без ответа.

С начала полномасштабного вторжения России в Украину Би-би-си совместно с изданием "Медиазона" и волонтерами составляет списки погибших по открытым источникам. На конец августа удалось установить поименно 31 313 российских военнослужащих, в том числе 8 338 вагнеровцев.

На основе длительного наблюдения за ситуацией на 70 российских кладбищах в разных регионах страны мы пришли к выводу, что реально число погибших, скорее всего, в два раза выше, чем данные нашего списка.

Эксперты оценивают соотношение раненых и погибших с российской стороны, как 3,5 к 1. Получается, что сейчас раненых военных может быть 219 191, а людей с инвалидностью, если брать оценки главного травматолога Минобороны — около 66 тысяч.

*****

Через месяц Би-би-си снова разговаривает с Сергеем, он рассказывает, как ходил на костылях за электронным сертификатом в соцподдержку, дали сертификат на сумму 165 тыс., а протез стоит 645 тыс.

Пенсия по инвалидности у Сергея, который служил в ЧВК, — 13 тысяч рублей ежемесячно, у добровольцев, призывников и контрактников в зависимости от группы инвалидности от 12,5 до 21,5 тыс. рублей. Помощи от Минобороны или фонда “Защитники Отечества” он пока не получил.

«С протезом все очень долго, все очень затянуто, еще два месяца протез ждать», — вздыхает Сергей.

На вопрос, как нога, Сергей отвечает, что дело плохо, колено здоровой ноги стало разваливаться. «Нагрузка-то вся на одну ногу идет», — говорит бывший наемник, который уже почти год ходит на костылях.

Подпишитесь на нашу имейл-рассылку, и каждый вечер с понедельника по пятницу вы будете получать самые основные новости за день, а также контекст, который поможет вам разобраться в происходящем.