Буча два года спустя: раны по-прежнему не заживают

В феврале 2022 года вторгшиеся в Украину российские войска вошли в Бучу, пригород Киева. Их недолгое пребывание там оставило кровавый след из смертей и разрушений, потрясших весь мир. Спустя два года после их ухода корреспондент Би-би-си в Восточной Европе Сара Рейнсфорд вернулась в Бучу, чтобы узнать, как перенесшие тяжелую травму жители пытаются вернуться к нормальной жизни.

Оригинал этого материала на английском языке можно прочесть по этой ссылке

Когда российские солдаты убили мужа Людмилы, ей пришлось завернуть его в одеяло и похоронить в глубине сада. Затем она вместе с дочерью бежала из Бучи. На дворе был март 2022 года, россияне оккупировали этот небольшой пригород Киева. Солдаты заняли дом пенсионеров Людмилы и Валерия, загнали в его двор танк, а дом напротив использовали как штаб.

После освобождения Бучи Людмила смогла добиться перезахоронения мужа на местном кладбище и спустя два года наконец-то установила на его могиле мраморное надгробие с фотографией. Дом супругов, разрушенный во время боев, постепенно отстраивается заново, и Людмила высаживает во дворе яркие цветы. Но когда строительство закончится, она будет жить там одна.

Эта стройка — часть работ по восстановлению Бучи из руин, оставленных отступающими российскими войсками. Когда украинские силы отвоевали город, они обнаружили на Яблунской улице тела расстрелянных людей. Тогда внешний мир впервые узнал об ужасах, пережитых Бучей за 33 дня оккупации.

«Наш моральный долг — поддержать семьи, живущие на этой улице, ведь там были зверски убиты и замучены более 70 мирных жителей», — объясняет мэр города Анатолий Федорук.

Улица Яблунская и прилегающая к ней территория были очищены, приведены в порядок и местами восстановлены. Но россияне заняли тогда почти каждый двор или дом, говорит мэр. Он оценивает общую стоимость восстановления в 1,6 млрд евро.

«Конечно, у нас нет такой суммы. Но мы делаем все возможное, чтобы вернуть людей в их дома», — обещает он.

Новый дом Людмилы, расположенный в двух шагах от Яблунской улицы, — до сих пор всего лишь коробка. Строители обещали закончить его к лету, но она не видела их уже несколько дней. Не имея постоянного крова в течение двух лет и к тому же пережив тяжелую утрату, Людмила с большим нетерпением ждет возможности вселиться в свое новое жилье.

«Я пытаюсь справляться, но у меня высокое давление, чего никогда не бывало до войны, — говорит она, показывая мне стройплощадку. — Мне делают кардиограммы, есть признаки проблем. Это все от стресса. От воспоминаний».

В 2022 году, вскоре после ухода россиян, я видела сгоревшие обломки прежнего дома Людмилы. Во дворе все еще валялись бутылки из-под спиртного и обертки от солдатских пайков. Этот мусор оставили люди, которые выстрелили в голову мужу Людмилы, когда он на мгновение вынырнул из погреба, где прятались супруги. Тело Валерия она нашла позже той же ночью, он лежал лицом вниз на крыльце их дома.

Расследование все еще продолжается, это одно из сотен дел о предполагаемых военных преступлениях, совершенных в Буче. Недавно Людмилу вызвали полицейские, которые нашли новые записи с камер видеонаблюдения и надеялись, что она поможет опознать солдат, запечатленных на этих кадрах.

«Может быть, им смогут предъявить обвинение заочно. Я знаю, что Россия никогда их не выдаст, это маловероятно, что на моем веку кто-то понесет наказание», — Людмила реалистично оценивает шансы на привлечение кого-либо к ответственности за убийство ее мужа.

«Но это важно. Важно было бы мне самой взять его за горло и спросить: за что ты, подлец, это сделал?» — внезапно оживляется Людмила.

За белыми стенами церкви Святого Андрея, где во время оккупации многие украинцы были закопаны в одной общей могиле, теперь возвышается мемориальная стена из металлических табличек. На данный момент на них выбито 509 имен. Некоторые квадраты до сих пор пустуют, потому что на городском кладбище погребены более 100 неопознанных тел, выкопанных из неглубоких могил по всей Буче. Прежде чем их перезахоронить, у них взяли образцы ДНК в надежде на то, что однажды кто-то придет на их поиски.

На других памятных досках на стене нет даты смерти, указан только месяц март, когда Буча находилась под российской оккупацией. Напротив — табличка, на которой перечислены десятки людей, до сих пор числящихся пропавшими без вести. Среди них — Богдан Костаиренко, с женой которого, Натальей, я впервые встретилась в 2022 году. Я расследовала убийство пяти мужчин из Бучи, чьи тела были найдены под детским летним лагерем. Мужа Натальи забрали российские военные, и она боялась, что он может быть одним из погибших. Но среди них его не было.

«Его увезли в Беларусь, затем в СИЗО № 2 в Брянске», — делится Наталья последними новостями. После нескольких месяцев усилий ей наконец удалось отследить перемещения Богдана до тюрьмы в России.

Через бывших пленных украинских солдат, обмененных на россиян, она узнала, что он находится в заключении в Туле. «Россия официально подтвердила, что он в плену, но мне пришлось искать его через свои личные контакты, — говорит она мне. — Они должны просто вернуть гражданских обратно, но они этого не делают».

Богдан уволился из вооруженных сил в 2019 году с посттравматическим стрессовым расстройством. Наталья опасается, что шансы на его обмен как гражданского заключенного невелики, ведь до сих пор смогли вернуться лишь несколько десятков некомбатантов.

«Из Бучи пропало много гражданских — люди, о которых мы знаем, что они в тюрьме, но русские этого не подтверждают. Но по крайней мере они официально признали, что Богдан у них», — говорит она.

Наталья не получала никаких известий напрямую от своего мужа с тех пор, как его забрали. Но она знает от других задержанных в Брянске, что их там пытали. «Они говорят, что было очень тяжело — их не кормили, пытали током и избивали, в том числе, трубами, — рассказывает она. — Теперь я не знаю, что делать. Я не могу добиться его освобождения. Я не могу найти никакого способа сделать это».

Сама Наталья этнически русская. Оба ее родителя родом из той самой страны, в которой сейчас незаконно удерживают ее мужа и которую обвиняют в жестоком обращении с ним. Именно таких людей, как Наталья, Владимир Путин использовал в качестве предлога для вторжения в Украину. Он утверждал, что их нужно было спасать от жестокости и притеснений со стороны «нацистской власти» в Киеве.

Пока мы разговариваем во дворе, дети играют в футбол, смеются и шумят. Большая часть довоенного населения Бучи вернулась, включая многих, кто покинул Украину в качестве беженцев. Но Наталья опасается, что ситуация может снова ухудшиться.

«Вы же видите, что затеял Путин, обвинив Украину в московском теракте, — говорит она мне. — Я думаю, он хочет полной войны. Полной мобилизации».

Живущая на другом конце города Людмила тоже испытывает тревогу, особенно из-за участившихся в последнее время российских ракетных ударов. Она постоянно навещает свой дом, чтобы проверить, как идут дела, и быть ближе к своим воспоминаниям о временах до оккупации.

Она кормит Мурку, бездомную кошку, которую Валерий когда-то любил фотографировать, и занимается садоводством, чтобы отвлечься, когда на душе ей становится особенно тяжело. «По всей Украине такая разруха! Здесь, в Буче, всё отстраивают, и это такая радость. Но нет ни мира, ни стабильности».

Людмила показывает мне фиолетовые крокусы и колокольчики, выстроившиеся аккуратными рядами, а также зеленые побеги нарциссов. Затем она ведет меня мимо крыльца, где был застрелен Валерий, через деревянные ворота —  на участок, где она его похоронила.

«Смотрите, сколько тюльпанов распустилось! — Людмила показывает на место, где теперь снова аккуратная клумба. — Раньше здесь было так красиво. Скоро здесь снова будут цветы по всему дому».