«Потешить эго Путина». Как и зачем ФСБ посадила десяток физиков по делу о гиперзвуке

За последние шесть лет ФСБ обвинила в госизмене больше десятка ученых-физиков. Их начали активно сажать после того, как Владимир Путин с 2018 года стал публично рекламировать российское гиперзвуковое оружие. Ученым вменяют в вину передачу тайн о российских ракетах за границу. Но те были далеки от оружейных разработок и занимались вместе с зарубежными партнерами фундаментальной наукой, утверждают их коллеги. Би-би-си узнала, что за гостайны ФСБ находит в таких международных проектах. Мы рассказываем истории попавших за решетку физиков — со слов их родных.

Гиперзвуковое ружье на стене

«Мы впервые с вами создали такие системы ударного наступательного оружия, которых нет в мире. Теперь они [США] догоняют нас. Это вообще уникальная ситуация, такого не было никогда. Прежде всего я имею в виду, конечно, гиперзвуковые ударные комплексы», — хвастался Путин в 2020 году в интервью Андрею Ванденко из ТАСС.

Тот в ответ пошутил, что по Чехову «гиперзвуковое ружье на стене во втором акте должно выстрелить». Через два года Россия начала войну в Украине, где активно применяет гиперзвуковые ракеты.

Впервые о разработке комплексов, «которые будут работать на гиперзвуке», Путин рассказал в 2005 году. В 2018-м он презентовал «не имеющие аналогов в мире» российские гиперзвуковые ракеты в послании Федеральному собранию. Президент показывал парламентариям и высокопоставленным чиновникам анимационное видео с летящими в сторону США аппаратами и расхваливал оружие: «Оно будет практически неуязвимым, а скорость будет гиперзвуковой. Оно будет как метеорит».

Новый по тем временам стратегический ракетный комплекс шахтного и наземного базирования назвали «Авангард», авиационный комплекс — «Кинжал». Закончил Путин свое выступление угрозами Западу: «Нас никто не слушал. Послушайте сейчас». Поблагодарил он и разработчиков оружия: «Все они и есть настоящие герои нашего времени».

С тех пор Путин еще по меньшей мере 70 раз упоминал в публичных выступлениях российское гиперзвуковое оружие. За то же время, с 2018 года, десяток российских ученых, которые занимались и гиперзвуковой тематикой, оказались за решеткой. Все — по обвинению в госизмене (ст. 275 УК). Сразу по несколько человек ФСБ арестовала в подмосковных ЦНИИМаш и ЦАГИ, а также в новосибирском Институте теоретической и прикладной механики (ИТПМ) Сибирского отделения РАН.

«С таким подходом это очень скоро затронет и другие области науки. Сейчас взялись за одно из самых „перспективных“ направлений. Хотя толком даже не понимают, что это такое, и за гиперзвук выдают абсолютно другое», — сказал Би-би-си один из ученых, чьи коллеги сидят в СИЗО по ст. 275.

«Есть тема гиперзвука, по которой нужно сажать людей», — утверждает Евгений Смирнов из сообщества адвокатов и правозащитников «Первый отдел». Оно помогает фигурантам «шпионских» дел в России, а сам Смирнов до своего вынужденного отъезда из страны в 2021 году защищал в судах обвиняемых в госизмене, в том числе и ученых. По его словам, сотрудники ФСБ в частных беседах говорили адвокатам, что аресты по обвинениям в продаже тайн российского гиперзвукового оружия происходят «по высокому желанию».

«В материалах [дела] пишется, что у России есть передовые технологии в области гиперзвуковых вооружений, аналогов которым не существует во всем мире, — рассказывает Смирнов. — И якобы за этим охотятся представители иностранных разведок». Следователи, вспоминает он, прямо говорили, что докладывают Путину о каждом деле по госизмене в отношении ученых.

«[Арестованные] ученые из Новосибирска никогда „Кинжалом“ не занимались, — сказал Би-би-си бывший работник ЦНИИМаш Владимир Лапыгин, осужденный за госизмену и освободившийся в 2020-м досрочно. — Они занимались фундаментальными исследованиями и разработками. Все те, которые по гиперзвуковому оружию были арестованы, они близко не стояли к этому оружию».

Адвокат Смирнов тоже утверждает, что никто из десятка ученых, арестованных по обвинениям в передаче «тайн о российском гиперзвуке» за последние годы, оборонной тематикой не занимался. Специализацией арестованных по «новосибирскому делу» была аэродинамика гиперзвуковых потоков.

«Ученые изучают физические процессы. Вот есть тема исследования: как при гиперзвуковых скоростях будут деформироваться определенные металлы или какие будут зоны турбулентности. Это не про „сделать ракету“, это именно исследования физических процессов», — объясняет Смирнов. Потом их наработки, говорит он, мог использовать кто угодно. В том числе и военные институты при разработке оружия. Но в госизмене обвиняют авторов именно первичных исследований, тех, кто занят фундаментальной наукой.

Цель работы ФСБ — продемонстрировать, что за тайнами о российских ракетах охотятся шпионы, считает Смирнов: «Потешить эго, показать, что российские ракеты — лучшие и их пытаются украсть».

«Все бумаги с формулами забрали»

Когда весной 2023 года фигурантом дела о госизмене оказался уже третий работник Института теоретической и прикладной механики (ИТПМ) Сибирского отделения РАН, его коллеги публично забили тревогу. Они опубликовали открытое письмо в поддержку арестованных.

Именно из их обращения и стало известно имя очередного обвиняемого «шпионского дела» в ИТПМ — Валерия Звегинцева. Его единственного из троих обвиняемых сотрудников института суд отправил под домашний арест — в делах о госизмене такую меру пресечения применяют редко. Два других обвиняемых коллеги Звегинцева — физики-аэродинамики Анатолий Маслов и Александр Шиплюк — с лета 2022 года сидят в СИЗО.

«Их компетенции и профессиональная репутация позволяли им найти высокооплачиваемую и престижную работу за границей, но они не покинули Родину, посвятив свою жизнь служению российской науке», — писали о коллегах сотрудники ИТПМ. Но в их письме не упоминался еще один физик, которому Советский суд Новосибирска избрал меру пресечения в тот же день, что и Звегинцеву.

Об аресте доцента отделения нефтегазового дела Томского политеха Владислава Галкина по делу о госизмене первым сообщило лишь в середине декабря издание о науке «T-invariant». Кандидат физико-математических наук Галкин не работал в ИТПМ, но с 2017 года, как и трое других попавших в поле зрения ФСБ ученых, исследовал сверхзвуковые технологии.

В отличие от коллеги Маслова, которого отпустили под домашний арест, 68-летний Галкин с 7 апреля 2023 года — в СИЗО Новосибирска. О его деле стало известно публично лишь через восемь месяцев после его задержания.

«Пришли люди, в черных масках, с оружием, обыск в 4 часа утра, — описывает Би-би-си следственные действия в доме Галкиных в Томске его близкий родственник (он попросил об анонимности, так как опасается за свою безопасность). — Перерыли все, сказали: „Если бы было подозрение на наркотики, мы бы и полы вскрыли“. Все бумаги с формулами забрали, горы папок, все увезли».

Вдова арестованного в 2018 году по делу о госизмене ученого из ЦНИИМаш Владимира Кудрявцева — он умер, не дожив до суда — описывает обыск точно так же. «Пришли в пять-шесть утра, целая дивизия, 11 лбов, — вспоминает в разговоре с Би-би-си Ольга Кудрявцева. — Ну это же смешно, у нас ничего нет. Компьютер забрали, а так нечего. У меня письма были, в молодости писали молодые люди, один [сотрудник ФСБ] изучал их с интересом. Я даже пришла, встала за ним, говорю: ну что, интересно? Он сразу покраснел весь».

Силовики, вспоминает она, спрашивали, где золото, бриллианты. В гараже сотрудники ФСБ даже вскопали кучу лежавшего там песка.

Владислав Галкин сначала три месяца провел в одиночной камере СИЗО Новосибирска, говорит его родственник, потом 68-летнего ученого отправили в камеру с четырьмя заключенными. Сейчас он сидит с десятью соседями: «[У него] два сына, две дочери, всю жизнь положили на детей. Шесть внуков, и на склоне лет получили такую пилюлю», — сокрушается родственник арестованного.

«Нам запретили говорить на эту тему, приглашали в ФСБ и сказали, что пока идет следствие — никаких [интервью]. Я не буду рисковать, потому что и так каждый день молимся», — сказала Би-би-си супруга Галкина Татьяна. «Чем он занимался, я сказать не могу, я же не физик по образованию, я историк».

Гиперзвуковая уголовная прогрессия

Галкин в 1978 году закончил Томский государственный университет, в 1990 году стал кандидатом физико-математических наук. В 1993-м получил премию имени Куфарева, которую ежегодно присуждает Томский госуниверситет за лучшую работу в области механики и математики. До последнего времени преподавал в Томском политехе компьютерные технологии разработки нефтяных и газовых месторождений и исследовал численные методы в области механики жидкости, газа и плазмы.

Галкин — автор около сотни научных публикаций, в том числе более десятка в иностранных изданиях, опубликованных с 2002 по 2021 годы. Звегинцев был одним из соавторов Галкина в девяти публикациях из этого списка. Четыре их совместные работы опубликованы с 2015 по 2021 годы в иностранных изданиях.

В списке электронных ресурсов Томского политеха опубликованы ссылки на более чем 20 работ Галкина, в том числе в соавторстве со Звегинцевым, а также арестованным еще в 2022 году директором Института теоретической и прикладной механики (ИТПМ) Сибирского отделения РАН Александром Шиплюком. T-invariant отмечал, что у Галкина и Звегинцева, как правило, были и другие соавторы.

Как писал ТАСС со ссылкой на собеседника в ИТПМ СО РАН, дело против Звегинцева может быть связано с публикацией 2021 года в иранском научном журнале.

В этом журнале публиковался и Галкин, не только вместе со Звегинцевым, но и в другом составе соавторов. Работы Галкина и Звегинцева также выходили на английском языке в сборниках Международной конференции по методам аэрофизических исследований (ICMAR), которую институт теоретической и прикладной механики в Академгородке Новосибирска проводил с 1996 года, в том числе летом 2022 года, и собирается провести в 2024 году. «Давайте посмотрим, какое количество зарубежных участников приедет на эту конференцию», — сказали Би-би-си родные Шиплюка в ответ на вопрос о перспективах зарубежного сотрудничества ИТПМ.

Звегинцев в 2001 году основал и возглавил в институте лабораторию «Аэрогазодинамика больших скоростей». В 2006 году руководителем этой лаборатории стал Александр Шиплюк, будущий директор ИТПМ. Маслов больше 20 лет был заместителем директора института по научной работе, курировал аэродинамическое направление.

«Александр Николаевич [Шиплюк] очень близко к сердцу принял известия об аресте Маслова. Это был любимый учитель, научный руководитель, заведующий его родной лабораторией», — рассказали Би-би-си члены семьи Шиплюка. Они письменно ответили на вопросы.

Сын Шиплюка Михаил — аспирант и тоже работал в Институте, сейчас он в академическом отпуске, говорят родные арестованного. Сын Маслова, судя по телефонному справочнику ИТПМ, также работал в институте, по крайней мере, в 2020 году.

Кроме общей тематики исследований и общего места работы, троих арестованных ученых из ИТПМ объединяло участие в проектах седьмой рамочной программы Европейского союза FP7 — это европейская программа грантов на космические исследования. Ее координировал бельгийский Фон-Кармановский институт гидродинамики. В этой же программе, кроме ИТПМ СО РАН, участвовали еще две российских научных организации — Центральный аэрогидродинамический институт им. профессора Н. Е. Жуковского (ЦАГИ) и ЦНИИмаш. В эти институты в 2018–2021 годах ФСБ тоже приходила. Шесть их сотрудников оказались за решеткой — также по обвинению в госизмене.

Арестованные физики из разных институтов знакомы друг с другом. «Я их всех знаю — и Звегинцева, и Шиплюка, и Маслова», — сказал Би-би-си Владимир Лапыгин. По словам вдовы Владимира Кудрявцева, ее муж в ЦНИИМаш работал с Масловым из ИТПМ СО РАН.

«Забрали самых порядочных, тех, у кого была лучшая репутация за все время существования института», — прокомментировал аресты старший научный сотрудник ИТПМ, попросивший Би-би-си об анонимности в целях своей безопасности.

В институте семью Шиплюка поддержали и в личном общении, и сбором средств на адвокатов: «Мы, родные Александра Николаевича, работающие в институте, в первые дни боялись, что остальные сотрудники будут „переходить на другую сторону улицы“ при виде нас. Этого не случилось тогда и не случилось до сих пор. Самый искренний и глубокий интерес к процессу Александра Николаевича не утихает по прошествии полутора лет после его ареста».

По словам членов семьи арестованного, в одном из январских писем Шиплюк написал, что он получает «такое количество писем и открыток от самых разных людей, что хранить их в камере, по правилам ФСИН, более невозможно».

Связанные между собой обвиняемые в делах о госизмене — не редкость, а регулярная практика следователей ФСБ. Причины, по которым она складывается, объяснял журналист Иван Сафронов. Он сам оказался обвиняемым по такому делу. В сентябре 2022-го его приговорили к 22 годам строгого режима. По версии обвинения, он якобы передавал секретные сведения иностранным спецслужбам, хотя почти всю карьеру Сафронов работал журналистом и доступа к гостайне не имел.

Сафронов писал, что при расследовании конкретного дела о госизмене следователю ФСБ важно построить «уголовную прогрессию» — добиться, чтобы обвиняемый не только признал вину, но и дал показания на других людей. Тогда следствие сможет возбуждать новые дела.

Вдова Кудрявцева вспоминает, что, по условию сделки со следствием, муж должен был не только признать вину, но и «еще на одного человека показать». Кудрявцев от сделки отказался.

«Сначала гнали в зарубежные журналы метлой, а теперь сажают»

«По служебной обязанности можно стать изменником родины! — удивляется родственник арестованного Галкина. — В Политехническом университете у них контракт. Там написано, что он обязан вести научную работу. Всегда высоко ценили публикации за рубежом. Проходит какое-то время, начинается СВО, и хоп: „А вы, оказывается, публиковались за рубежом!“ Так вы же сами хотели, чтобы российская наука была международной. Как надо было — так он и делал. Запретили бы международные публикации, он бы не публиковался. Сначала гнали в зарубежные журналы метлой, а теперь сажают».

Авторы письма в поддержку арестованных ученых из ИТПМ подчеркнули, что в вину сотрудникам ставятся выступления с докладами на международных семинарах и конференциях, публикации научных статей в высокорейтинговых иностранных журналах, а также участие в международных научных проектах.

«Минобрнауки прямо предписывает институтам, во исполнение распоряжения президента, проводить всевозможные мероприятия, направленные на усиление международного сотрудничества. Александр Николаевич, со своей стороны, всегда добросовестно исполнял это распоряжение. Оценка рисков не была его задачей», — рассказали Би-би-си члены семьи Шиплюка. По их словам, он был лицом института, и представлять институт на международной арене входило в его прямые должностные обязанности.

В открытом письме сотрудники ИТПМ СО РАН отметили, что материалы арестованных физиков многократно проверяла экспертная комиссия института на наличие в них секретных сведений и не обнаружила там таковых. Смирнов подчеркивает, что и в ЦАГИ, и в ЦНИИМаш, чьих сотрудников ФСБ также ранее обвинила в госизмене, материалы институтов, выходившие за границей, до публикации проверяли несколько комиссий.

Ни в одном из случаев это не помешало ФСБ возбудить уголовные дела, использовав как повод международные проекты ученых. В случае с ЦНИИМаш — секретные документы нашли в проекте Transhyberian, он был связан с изучением влияния температуры стенки на переход при гиперзвуковом обтекании конуса посредством экспериментов и численного моделирования. В случае с ЦАГИ — ФСБ пришла из-за проекта по разработке гиперзвукового гражданского самолета HEXAFLY-INT (High-SpeedEXperimental FLY Vehicles — Высокоскоростной экспериментальный летательный аппарат). Бельгийца Йохана Стиланта, представителя Европейского космического агентства, который координировал международный проект и трижды приезжал в ЦАГИ, ФСБ посчитала шпионом.

«Мое личное отношение — резко негативное, — комментирует преследование коллег соавтор арестованного Владислава Галкина, сотрудник ИТПМ, общавшийся на условиях анонимности. — Минобрнауки многие годы обязывал нас делать публикации в иностранных журналах и сотрудничать с иностранными учеными, да и до сих пор эта наша обязанность не отменена. А ФСБ считает любые контакты с иностранными учеными и публикации в иностранных журналах предательством родины. Вот такой конфликт внутри системы». Разрешить его, по словам собеседника Би-би-си, Минобрнауки никак не пытается: «В списке Минобрнауки более 60% для публикаций — это иностранные журналы до сих пор».

ИТПМ СО РАН, говорит сотрудник, сама отстранилась от любого контакта и сотрудничества с зарубежными институтами и иностранными журналами и направление гиперзвука не изучает. «Работать в данных условиях сложно. Сложны не столько сами ограничения, а сколько отсутствие конкретных правил и внятных законов. Ждем, как время всё расставит, верим в здравый смысл», — резюмировал ученый.

В Кремле прокомментировали письмо из ИТПМ сразу после публикации, но дальнейшей реакции на него не было. «Видели это обращение, но работают российские специальные службы, они выполняют свои функции. Это очень серьезное обвинение», — сказал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. По словам родных Шиплюка, письмо ИТПМ произвело лишь краткосрочный шум в прессе.

Открытое письмо сотрудников ИТПМ — редкий случай публичной поддержки арестованных по делам о госизмене ученых. ФСБ удалось запугать российских физиков и их коллег за границей. Последних, по словам Смирнова, адвокаты безуспешно уговаривали выступить свидетелями по делам о госизмене в отношении их партнеров из России, помочь доказать, что те общались с академиками, а не со шпионами. Иностранцы, по словам, Смирнова, «после отравления Скрипалей панически боялись».

Сослуживцы арестованных россиян, говорит он, тоже редко соглашались выступить на судах свидетелями защиты и обычно не комментируют преследования. «Все боялись, сидели по углам», — вспоминает вдова Владимира Кудрявцева.

Боятся ученые и сейчас. «Давал подписку определенной организации, дать комментарии не могу», — сказал Би-би-си один из сотрудников ИТПМ, он опасается преследования ФСБ. Еще один его коллега предложил связаться с ним через месяц. Трое других не ответили на звонки и сообщения. «Меня после разговора с вами опять посадят», — сказал во время интервью Би-би-си бывший работник ЦНИИМаш Лапыгин.

«Я вам карандаш в глаз воткну — будет оружие»

Почти все уголовные дела по госизмене в отношении ученых в последние годы развивались одинаково, говорит Смирнов: сотрудники ФСБ приходили в институты и искали среди их международных проектов за 10-15 лет то, что им «максимально подходит». «Задача была не найти виновных, а в каждом институте посадить по несколько человек», — уверен Смирнов. Дальше ФСБ просила экспертов проверить на наличие гостайны интересующие их проекты и презентации.

«Корень проблемы — в заключениях экспертов, которые находят в работах секретность», — объясняет адвокат. По его словам, эксперты по запросу ФСБ изучают презентацию, показанную за границей, или работу в рамках международного проекта и ищут там то, что можно соотнести с секретными документами. Экспертами, говорит он, обычно выступают военные инженеры, часто из подведомственных институтов Роскосмоса — таких несколько десятков. «На одну и ту же работу посмотрят гражданский ученый и военный. Военный, естественно, везде будет видеть какую-то государственную тайну, хотя физические процессы в военной инженерии и гражданской похожи», — иронизирует Смирнов.

Гостайной эксперты признают чуть ли не информацию из учебников, говорит адвокат: «Условно, таблицу умножения использовали при создании презентации, а еще при создании ракеты „Буревестник“. Соответственно, использовались одни и те же технологии». Так ученый, выступивший с презентацией за рубежом или участвовавший в международном проекте, становится обвиняемым в госизмене.

Логика следствия именно такая, соглашается физик Лапыгин и вспоминает собственный допрос: «Были модели, испытывавшиеся в аэродинамических трубах, напоминающие по форме то ли боевые блоки ракеты, то ли формы обтекателей ракет. Формы же не секретные. Следователь мне говорит: «Ну это же головная часть ракеты!» Я брал карандаш и объяснял: «Вот карандаш — это предмет не секретный, не закрытый и не оружие. Но если я его вам воткну в глаз, то будет уже оружие. Но я же не втыкаю. Значит, карандаш не подпадает под секретность». То, что обтекатель ракеты — эллиптической формы, не делает сам эллипс секретной формой», — пытался доказать Лапыгин.

Форму ракеты следователи ФСБ увидели и в исследованиях Кудрявцева в ЦНИИМаш, которые он отправлял в Фон-Кармановский институт в Бельгии по проекту Transhyberian. Как вспоминает вдова ученого, институт по заданию должен был изучить поведение модели в форме острого конуса в турбулентных потоках. Эксперимент не получался, и тогда физики скруглили конус, чтобы получить турбулентный поток: «Им пришлось чуть ли не наждаком затупить нос». Исследование удалось, а ФСБ удалось найти в нем секретную информацию: конус с затупленным концом уже напоминал ракету, а военные инженеры согласились, что информация о поведении модели в турбулентных потоках им полезна, а значит — гостайна.

«Сиди тихо, не лезь в открытую печать, не встречайся с иностранцами. Пиши секретные статьи, будешь с зарплатой и почетом, — такой путь спасения от дел по госизмене видит для ученых отсидевший в колонии физик Лапыгин. — Просто для государства это плохо, потому что развития не будет. Но это же не всех интересует. Можно жить и так, ничего страшного».

Ученый, говоря о современной работе ФСБ, вспоминает, что в советское время в ЦНИИМаш трудился представитель КГБ, охранявший гостайну: «Он переписывал формулы из учебника в закрытую тетрадь, и они становились секретными. С головой было не очень хорошо». Он также убежден, что в советское время за те деяния, в которых ФСБ сегодня видит госизмену, ученый, скорее всего, отделался бы выговором, а в худшем случае потерял бы работу: «Пришивать за это измену родине не стали бы ни в коем случае».

***

В общей сложности силовики арестовали по делам о госизмене уже 12 ученых, так или иначе связанных с темой изучения физических процессов при гиперзвуковых скоростях. Трое уже умерли. Кроме Кудрявцева, это его коллега по ЦНИИМаш Роман Ковалев — его супруга умерла, пока он еще был в СИЗО, а сам он скончался через месяц после освобождения. Еще один умерший подследственный — заведующий лабораторией квантовых оптических технологий в Институте лазерной физики Сибирского отделения РАН Дмитрий Колкер, которого в СИЗО увезли из больницы на IV стадии рака поджелудочной железы. Он умер через два дня после ареста.

Анатолий Губанов и Валерий Голубкин из ЦАГИ получили по 12 лет колонии строгого режима. Губанов ждет апелляции на приговор. «Мы боремся за размер наказания», — сказала Би-би-си его адвокат Ольга Динзе. Сергея Мещерякова из ЦНИИМаш в 2021 году осудили условно на семь лет. «У него был рак. Он хотел отказываться от условного срока, рвался в бой», — вспоминает Лапыгин.

Звегинцев из ИТПМ СО РАН по-прежнему под домашним арестом в Новосибирске. Директор института 57-летний Шиплюк сидит в московском СИЗО «Лефортово». «Александр Николаевич никогда не жаловался на условия содержания. За полтора года мы приспособились к этой ситуации», — сказали Би-би-си члены семьи Шиплюка. У него двухместная камера, как он сам говорил семье, в ней хорошая вентиляция и нет проблем с отоплением.

«Мы регулярно либо приносим продуктовые передачи, либо отправляем посылки, чтобы поддержать его физическое состояние и силы. Из Новосибирска делать это — не всегда легко. Спасибо родственникам и неравнодушным людям в Москве!» — рассказали Би-би-си в семье арестованного.

В прошлом году у Шиплюка были три свидания с женой и одно свидание с детьми, разрешали ему и телефонные звонки родственникам — всего меньше десяти.

Вину Шиплюк не признает, рассказал Би-би-си его адвокат. Сейчас по делу ученого заканчивается стадия предварительного следствия: «Это единственная процессуальная информация, которая может быть предоставлена, так как не касается материалов дела и их содержания, — сказал защитник (он попросил Би-би-си не упоминать его имя). — Я дал подписку о неразглашении. Материалы дела, по мнению следствия, содержат гостайну, разглашать их я не вправе».

В «Лефортово» сидел и 77-летний сотрудник ИТПМ Маслов, но расследование в его отношении завершено, а его дело уже несколько месяцев слушается в суде Петербурга. Вину он не признает. Его тоже защищает адвокат Динзе. Дело Маслова, по ее словам, выделено в отдельное производство и формально никакого отношения к его коллегам по ИТПМ не имеет. В нем один эпизод. «Сфера его научной деятельности всегда была турбулентность, никакого отношения к гиперзвуку он не имеет. Попал под раздачу, одни умирают, а другие должны отвечать», — сказала адвокат.

Редактор — Анастасия Лотарева

Иллюстрации — Денис Королев

Подпишитесь на нашу имейл-рассылку, и каждый вечер с понедельника по пятницу вы будете получать самые основные новости за день, а также контекст, который поможет вам разобраться в происходящем.