Противники абортов надеются добиться их запрета в России

Противники абортов в России уверены, что 100 тысяч голосов, поданных прошлой осенью за петицию с требованием вывести эту операцию из бесплатной медицины, помогут им убедить власть поменять закон, невзирая на то, что правительство отвергло ее. Сторонники права на аборт называют ключевые аргументы своих оппонентов манипуляциями и подтасовками.

Из общего в двух лагерях - только убежденность в том, что беременная женщина должна быть уверена в достойном будущем своего ребенка.

В Москве прошел "круглый стол" с названием, исключавшим какие-либо дискуссии - "Почему нужно запретить аборты?" Ни физической формой, ни концептуально стол не был круглым: все собравшиеся убеждены в том, что прерыванию беременности в государственной медицине, да и в жизни вообще, места нет.

Сторонников 'pro-life' (те, кто считает, что жизнь ребенка начинается с зачатием и должна быть неприкосновенной) воодушевило то, что осенью прошлого года петиция с требованиям вывести аборты из системы обязательного медицинского страхования набрала 100 тысяч голосов, необходимых для ее обсуждения в правительстве.

Тогда реакция властей была более чем осторожной. Министр здравоохранения Ольга Скворцова заявила, что запрет может создать теневой рынок абортов, а вице-премьер Ольга Голодец сказала, что надо работать над устранением причин, которые побуждают женщину прервать беременность.

В декабре петиция была рассмотрена и отвергнута экспертами. Министр по вопросам "открытого правительства" Михаил Абызов назвал ее "людоедской". Но активисты считают, что импульс новым законодательным инициативам уже задан.

"Круглый стол" должен был пройти при модераторстве депутата Виталия Милонова. Однако парламентарий задерживался, и поэтому первое слово досталось представителю РПЦ иеромонаху Димитрию (Першину), сотруднику Синодального отдела по делам молодежи.

Дискуссия будет надолго

Учитывая, как накалены споры на эту тему, его речь была сравнительно мирной.

В вопросе о том, насколько радикальными и бескомпромиссными должны быть требования к властям, церковь, по мнению иеромонаха Димитрия, придерживается взвешенных позиций и понимает, что моментально изменить мировоззрение общества невозможно. Поэтому, говорит иеромонах, любая дискуссия на эту тему, даже если доказать правоту сразу не удается, "работает против абортов".

Иерей убежден, что именно позиция сторонников запрета, лоббировавших поправки в закон, позволила сократить число таких операций. В 2012 году число показаний для позднего (за пределами первого триместра) прерывания беременности было сокращено до одного - в случае изнасилования. Врачам было предоставлено право отказаться от работы с такими пациентками, а для самих беременных ввели "день тишины" - обязательную паузу между обращением в медучреждение и самой операцией.

"8% сокращений абортов связано именно с днем тишины", - заявил иеромонах Дмитрий, но никак не обосновал этой связи.

Священнослужитель предсказал, что ограничение прав на аборт в России вызовет "истерику на планете Земля", но заявил, что апелляции сторонников 'pro-choice' (права женщины выбрать, как поступить со своей беременностью) к западному и, в частности, европейскому опыту, лукавы. "Мы предложили воспользоваться опытом Германии, где аборты платные, и аборт считается убийством".

Аборт в Германии действительно не покрывается государственной медициной, но для женщин с низкими доходами сделано исключение. С теми, кто решился на эту операцию, должно быть проведено психологическое собеседование и их информируют о том, что у нерожденного ребенка есть право на жизнь. Но после этого аборт вполне допустим и как убийство не квалифицируется.

Через час появился депутат Милонов и прибавил градуса в обсуждениях. "Мы не вправе дискутировать о том, есть жизнь или нет. Мы не вправе признавать живого человека мертвым!" Депутат предложил "сторонникам убийства детей" внести поправки, просто допускающие такие убийства.

То, что для Милонова и его единомышленников представляется бесспорным (аборт есть убийство), закон трактует по-другому. Современные юридические нормы отсчитывают начало жизни с первым вздохом, с момента, когда младенец появился из материнской утробы на свет.

И даже среди участников "круглого стола" есть те, кто признает, что с юридической точки зрения прекращение беременности убийством не является. Но это временно, надеются они. Юрист Елена Варламова из Владимира отметила, что десять лет назад юридическое определение начала жизни почти не интересовало академическое сообщество, а теперь на эту тему "написано уже около 20 диссертаций". "Среди ученых можно наблюдать растущее количество тех, кто выступает за защиту жизни", - заявила госпожа Варламова.

Историк по образованию, представитель движения "За жизнь" Сергей Чесноков сообщил, что сто с лишним лет назад, в 1913-м, Двенадцатый Пироговский сьезд врачей заключил, что ребенок не является человеком до рождения и, следовательно, аборт возможен. 

В 2012-м, рассказал Чесноков, прошел похожий сьезд врачей со всей России. Там, при участии премьер-министра Медведева и министра Скворцовой, был принят кодекс профессиональной этики. Там, заявил Чесноков, содержался тезис о том, что "жизнь священна с момента зачатия" (на самом деле в преамбуле к кодексу была фраза "высочайшее уважение к человеческой жизни с момента ее зачатия"). Как бы то ни было, по мнению активиста, настал момент для дискуссии, в которой доводы ученых (тех из них, кто начинает отсчет человеческой жизни с зачатия) должны привести к изменениям в юриспруденции.

Но дискуссии кажутся ненужными Анатолию Артюху из движения "Народный собор" в Петербурге. "Если мы не скажем в ближайшее время, что этого быть не должно, страны вообще не будет. Никакие диалоги с либералами, неолибералами не допустимы. У них денег больше, они нас переговорят. Кто за то, чтобы убивать детей в утробе - видимо, перепутали место жительства. Пускай они едут в те страны, где это можно. Это не Россия, точно".

Позиция господина Артюха могла бы просто опустошить Россию. Согласно опросам, проведенным ВЦИОМ в октябре 2016 года и Левада-центром в 2015-м, больше 60% граждан выступают за то, чтобы оставить право на аборты в государственном здравоохранении и оставить за женщиной право решать, как быть с беременностью. Это - то самое общественное мнение, с которым, как предполагает представитель РПЦ иеромонах Дмитрий, предстоит долго работать.

Анатолий Артюх не очень верит этим опросам. "Кто задавал этот вопрос и какую информацию давал этим людям? Когда мы задаем вопрос и мы даем информацию людям, у нас нет такой статистики". Артюх верит, что безусловный авторитет президента Путина поможет переломить ситуацию. "Если бы Владимир Владимирович сказал "этого быть не должно", у нас резко, с этого дня уменьшается число абортов".

Туманная арифметика

Ситуация критическая - говорит Наталья Москвитина из всероссийского движения "Женщины за жизнь", и со ссылкой на главу Союза педиатров России Баранова добавляет, что в России совершается 5-6 миллионов абортов в год. Похоже, она прибавила миллион-другой к популярной в лагере pro-life цитате Баранова - летом 2014 года он называл цифру в 3-4 миллиона. Тогда Баранов сослался на некие "экспертные оценки", но ни авторов исследования, ни его методологию не раскрыл. А цифра в публичной дискуссии осталась.

Не все "про-лайферы" доверяют ей. Еще один общественник, руководитель проекта "Аист на крыше" Василий Худолеев расстроен тем, что единомышленники отвергают официальную статистику. Худолеев предпочитает ей верить и, со ссылкой на Росстат (он, в отличие от Минздрава, учитывает данные абортов и в государственных, и в частных клиниках), оперирует цифрой в 848 тысяч. Даже она, по мнению Худолеева, несколько завышена, ибо учитывает и число выкидышей. Без них, говорит он, в России делается около 630 тысяч абортов в год. Не Польша и не Ирландия с их почти абсолютными запретами, но все же и не многомиллионные показатели советских времен.

Сдержанность в оценках не мешает руководителю "Аиста на крыше" тоже требовать вывода абортов из системы ОМС. Причем, уверен он, сделать это можно даже не меняя федеральных законов, на уровне правительственных постановлений. Высвободившиеся деньги должны быть направлены на поддержание беременностей.

"Если женщина пользуется платными услугами в стенах госучреждения, врач за аборт получает три тыс. рублей, а за сохранение беременности - 800 рублей", - утверждает госпожа Москвитина. Ей видится, что финансирование, выделяемое сейчас на аборты, пойдет на именные купоны для покупки продуктов или лекарств для беременных. Да что там - на создание целой сети кризисных центров для тех, кто задумался об аборте.

Там будут пункты по обмену ненужных детских вещей и биржи труда, залы для лекций и благотворительных концертов, клубы знакомств для одиноких мам. "Типографии, дизайнерские бюро, студии видеозаписи... - увлеченно перечисляла общественница. - Этим всем должны заниматься мы".

Назад не вернуться

"Основную часть абортов у нас делают женщины-матери, женщины, имеющие одного или двоих детей. Это статистика. Женщина, уже в семейных отношениях, уже родившая одного или двух детей, забеременев случайно, понимает, что еще одного ребенка, еще один рот им не потянуть", - говорит Любовь Ерофеева из "Ассоциации народонаселения и развития".

Это - в опровержение одного из главных постулатов "про-лайферов" - о том, что абортами легкомысленно занимаются молодые девицы, просто не желающие усложнять себе жизнь.

Большинство, выступающее за то, чтобы оставить женщине право самой решить, рожать или нет - молчаливое. Активных групп,  защищающих право на аборт, в России почти нет, Ерофеева - одна из немногих, кто готов публично объяснять, что запреты никаких проблем не решат.

"Вся дискусся об абортах - она про что? Чтобы больше родилось? У нас с рождаемостью очень неплохо, у нас хорошие показатели рождаемости. Россия не вернется во времена многодетных семей никогда!", - восклицает Ерофеева и подчеркивает, что демографы давно, еще в советские времена, зафиксировали переход от многодетности и высокой смертности к низкой детской смертности и средним показателям в 1-2 ребенка на семью.

"Природа не будет стимулировать женщину рожать восемь, десять или даже пять детей. Запретом абортов никакая рождаемость не повысится. Научно доказанный факт - в Польше аборты запрещены, а рождаемость в Польше хуже чем в России, где аборты разрешены", - говорит она.

Позиция минздрава видится Ерофеевой половинчатой. Она обращает внимание на существующий между министерством и РПЦ договор, где борьба с абортами заявлена приоритетом. Но понимая, что запрет вовсе не будет означать прекращения спроса на эти операции и грозит созданием рынка нелегальных абортариев, государственная медицина пока предпочитает просто уговаривать беременных не избавляться от плода. И не вкладывается в доступные для бедных слоев контрацептивы, которые - так оценивает Ерофеева - на 20% снизили бы число нежелательных зачатий.

О чем этот спор - об охране здоровья или все же об идеологии? И то, и другое, считает она. "В конституции написано, что вопрос материнства женщина решает самостоятельно.... Про-лайферам не дает покоя то, что современая женщина стала свободной, они пытаются вернуть женщину в патриархальный уклад", - говорит Любовь Ерофеева.

"Злое добро" против "священной коровы"

"Мы знаем, как и кем и подо что писалась эта конституция", - заявляет Андрей Кормухин, руководитель движения "Сорок сороков". Он говорит, что его движение обратилось к теме борьбы с абортами недавно. Предыдущее приложение усилий активистов "Сорока сороков" - борьба с противниками храма в парке Торфянка - обещает противникам Кормухина противостояние, доходящее до физического.

Теперь, по словам Кормухина, "мы пляшем вокруг этой Конституции, как вокруг священной коровы, которую никак нельзя изменить".

"Хотя мы все знаем: когда надо было в области избирательного права - нашли возможность ее изменить", - говорит активист, намекая на то, как несложно было поменять основной закон, чтобы увеличить срок президентского правления.

Кормухин оперирует сложными образами. Разрешение на аборты он называет "добрым злом", маскирующимся под заботу о правах женщин. Пора переходить к "злому добру" - жесткому установлению правил, основанных на религиозных заповедях и представлениях о том, "какой была когда-то великая Россия". "Либо мы перейдем к доказательству того, что мы великая цивилизация, что мы потомки Достоевского, Толстого, Чехова и Гоголя, а не непонятных персонажей, которые прибивают генитали к Красной площади и современное искусство транслируют повсюду как тренд современного общества".

Это, говорит он, вопрос о том, стакан наполовину полон или наполовину пуст. Он поднимает со стола стакан с водой. Стакан Кормухина на две трети полон.

Сидящий рядом Сергей Чесноков из движения "За жизнь" тоже не стесняется ярких сравнений. 

"Когда Патриарх выступил с инициативой по законодательной защите жизни, сразу раздалось очень много негатива. Начал выходить тот гной, который существует в нашем обществе на протяжении целого столетия, гной невысказанных проблем. Любое обсуждение проблемы абортов полезно... Чем больше мы говорим, тем больше людей задумывается, тем больше эта проблема выходит из народного бессознательного в сферу поиска конкретных решений".

Хорошо говорить об этом в компании единомышленников. Но если две трети опрошенных не хотят запрета абортов, то готов Чесноков допустить до этого обсуждения своих оппонентов?

Готов. Вот только надо определиться с терминами. "Может произойти хотя бы четкое наименование - да, общество согласно идти на пренатальный инфантицид, - повторяет он идею Милонова. - Потому что оно хочет решать какие-то проблемы за счет детей до рождения. Оно может убивать преступников, может и ребенка до рождения назначить лишним, тем, кто мешает обществу".

Дискуссия на таких условиях вряд ли случится.

Женщины, занятые выживанием

Наталья Биттен, координатор инициативной группы "За феминизм" говорит, что споры по вопросу об абортах последние годы накаляются, но иногда ее единомышленникам все-таки дают выразить свою позицию в федеральных СМИ. Эта ситуация не очень типична для вопросов, в которых приходится противостоять позиции церкви и консерваторов, но помогает, видимо, то, что власть пока не готова заявить о полной солидарности с религиозным взглядом на аборты.

Но Биттен не сомневается, что в целом направление государственной политики и религиозная точка зрения совпадают. "Ситуация обострилась в последние лет пять-семь, когда проблемы депопуляции стали сказываться на экономике, появились проблемы на национальной почве. Церковные дела жестко привязаны к интересам государства.  Я считаю, что это государство использует религиозные организации, для того чтобы свои интересы проводить".

Сопротивляться этому, говорит она, все сложней и сложней. "Есть экспертное сообщество, еще науку не всю унитожили, поэтому какая-то оппозиция этому еще существует даже внутри тех кругов, где принимают какие-то решения".

Перевес молчаливого общественного мнения в этом споре защитникам права на выбор не сильно помогает. "Немногие женщины решаются высказаться в защиту своих прав. Только те, кто обладает личным, персональным ресурсом, с другой стороны не связаны с правящими элитами. Остальные женщины заняты выживанием".

Те, кто выступает за свободу выбора в вопросе абортов, говорят, что их число радикально уменьшит доступная контрацепция и повышение уровня жизни будущих матерей. В лагере их противников многие согласны с тем, что такие меры желательны. Но ждать, пока российская медицина станет щедрой, а Россия - более богатой, большинство из них не хотят и рассчитывают, что государство поможет приблизить отказ от абортов прямыми политическими мерами в ближайшие годы, если не месяцы.