"Понимаем, что творим, но работать где-то надо": как пилят сибирский лес

Масштабные соглашения по аренде лесов под вырубку китайским заготовителям вызывают протест у жителей сибирских и дальневосточных регионов. В Томской области попытки выяснить, кто и как рубит лес даже в небольших объемах, убеждают местных активистов в необходимости радикальной реформы лесного хозяйства.

"Знаменитой сибирской тайги считай, что и не осталось, всю повывели", - говорит охотник по имени Сергей Косков, отгоняя комаров от лысины. Здрасьте. Стоило лететь из Москвы в Томск, потом ехать 400 км на машине, затем час плыть по Оби на катере до селения Нарым и еще час колыхаться в телеге по чудовищной грязи в сторону заброшенной деревни Тюхтерево, сломав по дороге колесо. Чтобы такое услышать.

Если знаменитой тайги нет, то что же тут? Вот же слева плотная сосновая роща. Косков делает безнадежный жест рукой - "все скоро вырежут". Так, как прошлой зимой порубили по правой стороне. Справа валяются сучья и верхушки попиленных деревьев и под странными углами стоят сосны, свалившиеся просто так, от ветра.

Вот ради этой вырубки в сибирскую глушь приехала группа активистов-защитников тайги из Томска. Они считают, что подход к деревьям тут хорошо иллюстрирует то, что творится с лесами по всей области. Томичи, собравшие во "Вконтакте" группу под названием "Защитим Томскую тайгу", собирают информацию о нарушениях.

То, что в этом случае именно нарушение, им кажется очевидным. "Тут стоит молодняк, ему максимум лет 50, рубить его нельзя. По закону, по нормам рубки, здесь можно будет рубить лет через 70 в лучшем случае. И это молодняк, он и на изделия-то толком не пойдет. Кто-то захотел поживиться", - говорит один из приехавших, Денис Литвинов.

Поляна вырубки усеяна верхушкам спиленных деревьев и сучьями. "Все должны были убрать, но их просто косили, им дешевле. Под мусором ничего не будет расти. Под ветками и стволами ничего расти не будет", - констатирует Юлия Попова, еще один лидер этого неформального объединения.

Подняв в воздух квадрокоптер и сняв неровную вырубку, протянувшуюся дугой вдоль дороги (косили как попало, лишь бы было удобней вывозить, считают Денис и Юлия), активисты уезжают обратно в Нарым, собирать местных жителей. Чтобы узнать, где еще рубят с нарушениями и призвать нарымцев к сплоченности.

Два лесника на четыре Москвы

Представим, что, совершив положенный промышленный круговорот, какая-то часть томской древесины попадает в виде бумаги на стол к нарымскому леснику Сергею Уфимцеву. Ему требуется очень много бумаги. Лесник не носится день-деньской по своим владениям, большую часть рабочего времени Сергей проводит за столом, оформляя многостраничные договора на вырубки.

В домике лесничества на одной стене портрет Сталина, на другой - Брежнева. В золотые времена отечественной лесоохраны, вздыхает Уфимцев, в штате лесничества были десятки человек. После реформы и принятия нового Лесного кодекса в 2006-м году осталось всего двое. Лесник и его заместитель контролируют 820 тысяч гектаров леса вокруг Нарыма. На этой территории уместятся четыре Москвы. Подходящим транспортом для облета таких владений был бы вертолет, но транспорта лесникам не положено. Вообще никакого. Уже давно лесничество ничего не сажает на месте вырубленных "делян", в ходу выражение "естественное восстановление". Уфимцев вздыхает: "Ни посадки, ни охраны. Прав нет. На бумажке-то есть, а так - нету…"

Но на месте той самой рубки он был, и утверждает, что она вполне законна. Согласно последнему акту лесоустройства, подписанному в 1990-м, на участке у деревни Тюхтерево были сосны возрастом от 80 до 100 лет. И березы с осинами. По документам лес заготавливать можно.

Народные защитники тайги уверены, что бумаги эти липовые. Никаких лиственных деревьев в этом участке леса не видно, а тем соснам, что еще стоят, на вид больше 50 лет дать нельзя. Подлог, утверждают они. Выводы об увиденном сразу идут в дело и становятся еще одним аргументом в агитации местных жителей подняться на борьбу за свой лес и свои права.

Что может сказать местный житель Василий Роот, получивший доверенность на рубку леса от местных жителей (у них есть квота на заготовку дров и бревна на строительство)? Василий уверяет меня, что лес был не просто взрослый, а "перестойный", уже начавший гнить. У защитников тайги термин "перестойный" ничего кроме скепсиса не вызывает, но Роот настаивает - рядом болото и долго этот лес не продержался бы.

Устало перемежая ответы одним и тем же нецензурным междометием, лесоруб обещает, что делянка будет убрана, как только кончится пожароопасный сезон и в тайгу можно будет загнать бульдозеры, и будет сдана леснику в полном порядке в начале следующего года, когда договор на вырубку истечет. Нарымчанин говорит, что прибыли такая работа ему почти не приносит, и он ищет лес, где можно было бы заработать по-крупному.

Действительно, по меркам томских лесозаготовок треть гектара, полученная Василием по договору под эту конкретную вырубку - что хвоинка в сосновом лесу.

Убыточные инвестиции китайцев

Томская область попала в новости благодаря масштабному контракту по аренде лесов, который в конце прошлого года достался китайской компании "Цзинье". За право спилить 137 тысяч гектаров леса в течение 49 лет китайцы заплатили 1,26 млрд рублей. Критики (в их числе был Никита Михалков со своей программой "Бесогон" и лидер ЛДПР Владимир Жириновский) поделили гектары на рубли и годы и пришли в ужас: вышло, что китайцы заплатили по 16 рублей за право работать в течение месяца на одном гектаре тайги.

Томский губернатор Сергей Жвачкин заявил, что такой подход некорректен, и считать надо было не гектарами, а кубометрами условного леса, растущего на этой земле. По его словам выходило, что это цена за условный куб в соглашении с китайцами выросла минимум в десять раз по сравнению со средними значениями на рынке заготовок. Кроме того власти упирали на то, что "кругляком" из Томской области лес почти не уходит, а значит миллионы полученных кубометров древесины будут переработаны и помогут региональной экономике.

Более въедливые критики отметили, что леса в аренду были выставлены на конкурс четырьмя крупными лотами, у местных компаний не было шансов составить конкуренцию китайцам. И еще всех волнует, что будет расти на очищенных от леса гектарах.

Теоретически, компании-арендаторы обязаны вложиться в восстановление леса. На практике, уверяют активисты из Томска, этого почти нигде не происходит. Чиновники областного лесхоза тоже говорят о естественном лесовосстановлении: мол, если почва уцелела, новые деревья вырастут сами. Вырастет не то и не скоро, тайга будет уничтожена, заявляют несогласные с ними.

Предыдущее масштабное соглашение с китайцами вызвало массу критики. Еще в 2008 году было решено создать в городе Асино "лесопромышленный парк", где на заводах, построенных на китайские инвестиции, миллионы кубометров леса перерабатывались бы в фанеру, шпон и плиты МДФ.

Десять лет спустя даже региональные власти признают, что проект на 90% не выполнен. Большая часть предприятий так и не построена, и в официальных показателях компания "РусКитИнвест", хозяин этого "парка", постоянно убыточна (убытки за последние два года - 467 и 601 млн рублей).

А лес, тем не менее, рубят и рубят так масштабно, что текущие выработки уже находятся за десятки километров от Асино. Несколько раз, не в силах переработать бревна, производители бросали их гнить на открытых свалках. Часть спиленного и вовсе спалили. Завод МДФ начал работать, но томские фирмы, строившие его по подряду, долго жаловались, что не получили денег от "РусКитИнвеста".

Всего, по данным областного департамента лесного хозяйства, переданным в июле порталу vtomske.ru, китайские фирмы арендуют почти четверть лесных площадей, где разрешены заготовки. Полагают, что если учесть скупку леса, спиленного чисто российскими арендаторами и заготовителями, присутствие китайцев на рынке древесины окажется еще значительней. Кроме этого, серьезные объемы леса уходят в Казахстан и Узбекистан.

Лесное богатство и людской ресурс

"Нужны нам тут иностранные компании? Зачем эту работу давать иностранцам?" - спрашивает Юлия Попова местных жителей, пришедших на встречу в райцентре Колпашево, на берегу Оби. Ответ ей кажется очевидным. Местным жителям - тоже. Слово "китайский" никаких смыслов, кроме негативных, тут не имеет. Хотя собственными глазами китайцев на лесосеке никто не видел (ехать в районы промышленной рубки долго и трудно), почти все уверены, что ничего хорошего их проникновение в тайгу не даст.

Запрет иностранцам рубить томский лес - в числе списка из одиннадцати требований, которые Попова и ее единомышленники предлагают местным жителям подписать. Список потом передадут губернатору Жвачкину как наглядное выражение народного недовольства и рецепт для исправления ситуации.

Но в Колпашево послушать активистов пришли человек семь. Примерно та же картина была и в Нарыме, и в Парабели, еще одном райцентре на Оби. Зажигательные речи Юлии и Дениса разбиваются о глухой пессимизм местных. Они им про то, что народ - хозяин тайги и должен заставить власть прислушаться. Местные - про то, что власти обязаны выполнять правила. Активисты - про то, как важен успех в борьбе хотя бы с одним локальным нарушением закона. Жители - про то, что писать письма в прокуратуру бесполезно, так как все, кто что-то решает, "в доле".

Томичи - про возрождение прежнего института лесной охраны, увеличение штата лесников и необходимость нового обследования лесов, которое покажет, наконец, что и где еще растет. Местные - про то, что это вопросы, которые должны решать в Москве. Звучат слова "Путин", "правительство" и для горстки собравшихся вопрос окончательно переходит в плоскость нереального. "Вы замахиваетесь на федеральный бюджет!" - восклицает щуплый местный житель по имени Юрий Алиулин. "Мы можем потребовать выполнения конституционного права распоряжаться своими ресурсами", - парирует Попова.

Активисты рассказывают жителям, что предыдущий визит в Колпашево, в начале августа, привел к тому, что прокуратура приехала разбираться с одним из местных заготовителей, который под предлогом санитарной рубки леса вывез как раз здоровые деревья, а больные оставил стоять. "Мы показываем своим примером, что это можно сделать. Как раз отсюда приходил сигнал о нарушениях, есть люди, которые в это верят и хотят перемен", - говорит Литвинов.

В современной России разговоры о власти народа хоть над чем легко привлекают внимание правоохранителей, но Юлия подчеркивает, что незаконных призывов кампания за сохранение тайги не допускает. Денис глядит на вещи более реалистично. "Какой бы благовидной ни была наша деятельность, все равно к нам придут, в России везде так происходит, - говорит он. За самым аполитичным движением приходит ФСБ, отдел "Э" или кто еще. Рано или поздно будет команда на нас наехать. Чтобы этого не было, должен быть людской ресурс, который за нас встанет".

Группа набрала во "ВКонтакте" 1700 последователей. Сколько сторонников у нее "в реале", будут выяснять вот такими визитами. Учитывая масштабы Томской области, сбор "ресурса" может затянуться.

Эпидемии, пожары и бизнес

"В прошлом году в глубине уже было поедено, а тут я еще шла по дорожке и собирала шишку, хоть и помельче. А нынче вообще ничего тут нет, - горестно вздыхает Ирина, пока мы идем по краю опушки мимо почерневших кедров. Кедровую рощу на окраине села Тугур съел шелкопряд. Эти деревья уже не спасти.

Статистика томского обллесхоза сообщает, что площадь распространения сибирского шелкопряда увеличилась в последние два года в десять раз, в 2017-м гусеницы уничтожили 463 тысячи гектаров леса. В областном департаменте лесного хозяйства заявляют, что причина - аномально теплая погода в последние два года и лесные пожары, которые якобы подтолкнули насекомых к тому, чтобы подниматься за влажной пищей на стволы.

Столь же значительны в статистике потерь и сами пожары. В 2016 году огнем в Томской области были уничтожены более 20 тысяч гектаров леса. Впрочем, полностью сгоревшими они числятся лишь на бумаге. Удивительно, но обе природных напасти оставляют лес пригодным для получения деловой древесины: пожар обугливает лишь кору дерева, а кедр или сосна, пораженные шелкопрядом, остаются живыми еще год-два, прежде чем обессилевшее дерево не примется дырявить жук-короед. И в том, и в другом случае деревья еще представляют товарную ценность.

Пораженный лес выпиливают по заключению о санитарных рубках. Чаще всего рубки объявляются сплошными - выкашивают все подряд в определенном квадрате. Защитники тайги с этим категорически не согласны и говорят, что пожары и эпидемии шелкопряда - отличное прикрытие для того, чтобы пилить лес, который приглянулся нечистым на руку заготовителям. Еще один пункт в их списке требований - запрет на сплошные санитарные вырубки. С этим требованием и остальными пунктами своего списка они пришли знакомиться к руководителю одного из районных лесничеств на севере области.

Сотрудник лесхоза (он попросил не называть его имени) считает народные претензии напрочь нереальными. "Чтобы мне убрать одно дерево, надо сделать лист сигнализации, подать заявление в департамент, провести обследование по лесопатологии, сделать "отвод" участка… Месяц все эти документы будут висеть на сайте, потом мы получим одобрение Сибирского федерального округа и только тогда, по аукциону, это дерево можно будет спилить", - говорит он.

Вот этим всем его лесничество с 14-ю единицами персонала должно заниматься на площади в полтора миллиона гектаров. Это примерно как Фарерские острова или парочка Бахрейнов. Районный лесник убежден, что сплошные рубки - единственный реалистичный подход к последствиям природных бедствий.

Рискованные бревна

В начале осени на дорогах томской области лесовозов почти не видно, "вал" вывоза древесины с удаленных делянок начнется в январе, когда будут проложены зимние дороги по рекам и болотам. Но то, чем загружены лесовозы сейчас, действительно выглядит не очень солидно - редкое бревно на срезе будет больше 20 сантиметров.

Похожая картина и на складе лесопилки в Тугуре. Замдиректора Наталья Леонидова признает, что по-настоящему взрослые деревья попадаются не так часто. Ее компания с говорящим названием ООО "Риск" заготавливает лес сама, и Леонидова сетует, что получить хороший контракт на вырубку становится все трудней.

"Вот стоят горельники, мы просили их. И лес надо чистить, и мы бы заготовили себе, а нам отказывают, - объясняет она. - Нам проблематично выписать деляну, получить тот объем, что мы хотим. Предлагают лес в аренду, на 10 лет, но это нам страшновато, мы хотим закупать объем ежегодно". ООО "Риск" не хочет рисковать.

С каждым годом на рубки приходится уезжать все дальше и дальше, и, судя по всему, приход крупных китайских заготовителей сделает ее жизнь еще сложней. "Они берут большие объемы. Они все будут увозить себе, а здесь будет нехватка леса. Лес у населенных пунктов отдать на вырубку по закону нельзя. Значит, они пойдут дальше и будут брать большие объемы. А если нам будут выделять лес за 200-300 км, то это уже будет невыгодно".

Беседа с Леонидовой вносит нюансы в черно-белую картину лесного бизнеса, которую рисуют томские активисты. Замдиректора говорит, что под вырубку "Риску" выделяют только отдельные, "созревшие" деревья, а не целые массивы. И что фирма тратит значительные - до 30% стоимости работ - ресурсы на то, чтобы выполнить все требования по очистке делянок. Лесники, по ее словам, четко следят за порядком и нещадно штрафуют даже за мелкие нарушения. Она тоже сходила на встречу с активистами, но предпочла там ничего не говорить.

Цифры и эмоции

Михаил Малькевич, начальник областного департамента лесного хозяйства, дипломатично говорит, что готов отвечать на любые вопросы неравнодушных граждан, даже те, что, по его словам, задают "некорректно". Заявления о том, что лесная служба не в состоянии адекватно реагировать на нарушения при заготовке леса, он называет риторическими - какие деньги выделило государство на штат лесничих, с теми и живут. Возможно, помогут новые технологии, вот, говорит он, Томский госуниверситет выделил время для полетов своего беспилотника. Правда, пока беспилотник всего один.

Большинство упреков, которые активисты адресуют его организации, он отвергает. Начальник департамента уверен, что лесоустройство советской поры по-прежнему дает его подчиненным достоверную картину того, что и где растет.

Естественное лесовосстановление, за которым активисты из Томска видят просто брошенные на произвол судьбы вырубки, по мнению чиновника, часто представляет вполне разумный подход к эксплуатации лесов.

"Например, пошла сплошная рубка, но искусственное лесовосстановление на этом участке невозможно из-за высокой влажности. Высадка саженцев приведет к тому, что они вымрут. Будут проведены мероприятия по содействию лесовосстановлению - лесная пахота. Открываем землю навстречу семечкам, и березы, которые остаются по краям лесосеки, дадут семена и начнется восстановление", - объясняет он.

Запрос в обллесхоз о том, какая доля из вырубаемых в области лесов восстанавливается вот таким образом, на момент публикации остался без ответа.

Заявления о том, что томскую тайгу выкашивают полным ходом, Малькевич считает голословными, так как пока регион и близко не подходит к пределу так называемой "расчетной лесосеки". Критики государственного подхода к лесам, в частности, "Гринпис", подчеркивают, что эта концепция безнадежно устарела и опирается на подходы к рубкам, практиковавшимся еще в царской России. Но другого параметра у лесных чиновников нет. Расчетная лесосека в Томской области составляет 39 миллионов кубометров древесины. В прошлом году, сообщает обллесхоз, вырубили пять миллионов. К 2020-му, как говорит Малькевич, будут вывозить из леса 10 миллионов "кубов".

Активисты продолжают собирать подписи под своими требованиями о реформе лесного хозяйства. Юлия Попова говорит, что на прошедшем недавно в Томске фестивале народных ремесел подписать петицию очень хотели даже те, кто занят в лесной индустрии - лесорубы и те, кто выписывает постановления на вырубки. "Приходили люди и говорили: "Мы понимаем, что творим, но денег нет, а работать где-то надо", - рассказывает она.

Несколько дней назад на городском празднике в Томске сборщики подписей наткнулись на самого губернатора Жвачкина. И он… тоже подписал их петицию. Впрочем, уверена активистка, их дело от этого более простым не станет. Но от борьбы за лес она не откажется. "Ты же будешь защищать своего ребёнка всегда, даже если он вырос. И свой дом. Так и тайга - мы тут живём, она нам и дом, и дитё, и мать. Сколько будем с ней на этой планете, столько и будем защищать".

.