Магия идеальной Грузии. За что получил приз на Берлинале новый фильм Александра Коберидзе

На Берлинском кинофестивале 2021 года фильм грузинского режиссера Александра Коберидзе "Что мы видим, когда смотрим на небо?" получил престижную награду ФИПРЕССИ - Международной ассоциации кинокритиков. Хотя заслуживал, на мой, пусть и не совсем беспристрастный взгляд, большего. Журнал Filmmaker Magazine назвал картину "большим открытием фестиваля". Магический реализм Коберидзе заставляет вспомнить "золотой век" грузинского кинематографа советской поры, и в то же время открывает совершенно самобытного, со своим почерком мастера.

Осторожно, спойлеры!

Возвращение к традиции

Говоря о небеспристрастности, я имею в виду свою, как, наверное, и всего поколения советских интеллигентов 1970-80-х годов, горячую любовь к грузинскому кинематографу. Фильмы Отара Иоселиани, братьев Шенгелая, Тенгиза Абуладзе, Александра Рехвиашвили и пусть и переехавшего в Москву, но со своей страной связи не утратившего Георгия Данелия были для нас не менее важны и дороги, чем картины Тарковского, Бергмана, Феллини или Антониони.

В этом кино были поэзия, лиризм, тонкий юмор и горячая любовь к своей стране и своей культуре, которой не мог не проникнуться и зритель, пусть даже никогда в Грузии и не побывавший.

За 25 лет жизни в Лондоне я по мере возможности следил за современным грузинским кино, не пропустил, наверное, ни одного фильма, которые приезжали на проводившиеся время от времени фестивали грузинского кино.

Фильмы эти были, как правило, очень хорошо и добротно сделаны - по всем лекалам современного европейского кино: умные, точные, с четко расставленными социальными, а то и политическими акцентами. Но из них ушло то романтично-сказочное ощущение, за которое мы так любили грузинский кинематограф.

36-летний выпускник Берлинской киноакадемии Александр Коберидзе и по возрасту, и по пройденной в суровой северной Европе школе должен скорее принадлежать к этому новому, жесткому, отбросившему прежний лиризм и ставшему на европейские рельсы современному грузинскому кино. Отчасти это так. Но в то же время он отчетливо ощущает себя частью славной традиции.

"Я вырос на этих старых фильмах, очень их люблю и постоянно пересматриваю, - говорит Коберидзе в интервью Русской службе Би-би-си. - Я не хотел идти против них, а хотел искать в них ресурс, который поможет сделать мне свое собственное кино. Это самая лучшая почва, на которой можно делать что-то новое".

Это новое - фильм "Что мы видим, когда смотрим в небо?", картина современным языком воссоздающая старые, славные традиции великого грузинского кино.

Гимн городу

В первую встречу двух главных героев картины - фармацевта Лизы и футболиста Георгия - мы видим лишь их ноги. Они сталкиваются друг с другом на перекрестке их родного Кутаиси, Лиза роняет книгу, которую она держала в руках. Георгий книгу поднимает, и, обменявшись парой ничего не значащих слов, они расходятся. Вторая встреча в точности повторяет первую. И вновь мы видим лишь ноги, но слышим голос Георгия: "Может быть, нам теперь не стоит полагаться на случай?" Даже не узнав имен друг друга, они договариваются встретиться на следующий вечер в кафе тут же на углу.

Но мимолетная встреча стала поводом для злого волшебства. Утром юноша и девушка просыпаются и не узнают себя в зеркале - их внешность полностью изменилась, они стали другими людьми. Оба тем не менее приходят в то самое кафе, но, как ни всматриваются они в лица сидящих за столиками, узнать друг друга не могут.

В отчаянии оба бросают свое дело: Лиза - аптеку, а Георгий - футбол, и поступают работать в это самое кафе. Она - официанткой, а он на соседнем углу привлекает посетителей нехитрым аттракционом. Каждый день они видят друг друга, но... магия утрачена.

Тем временем режиссер погружает нас в магию города. Летнего грузинского города, по улицам которого носятся дети, в каждом дворе и на каждом свободном пятачке играют в футбол, а телевизионный футбол страстно смотрят в каждом кафе перед телеэкраном. На горизонте горы, город перерезает река, через которую перекинут мост. Как и положено на юге, город пронизан воздухом, светом, теплом. Уютные дворики, живущие своей неторопливой жизнью, дружелюбно относящиеся друг к другу симпатичные люди - каждый кадр, каждая сцена сняты режиссером и иранским оператором Фаразом Фешараки невероятно любовно, с упоением и очарованием этой неброской красотой.

Мы давно привыкли к тому, что Грузия - страна "столицецентричная". Привыкли к тому, что Грузия, во всяком случае в кино, - это Тбилиси. А тут настоящего гимна любви и красоте удостоен не самый знаменитый, и, видимо, даже не самый красивый грузинский город. Логично предположить, что Кутаиси - родной город режиссера. Оказывается - вовсе нет.

"Свой предыдущий фильм я делал в Тбилиси, - рассказывает Александр Коберидзе. - Я снимал его очень долго, почти два года, снимал во всем городе, снял очень многое, что мне было важно. В какой-то момент у меня появилось чувство, что я пресыщен, здесь мои кинематографические возможности исчерпаны. И следующий фильм мне хотелось снять уже в другом городе. Написал сценарий для Батуми, который мы будем снимать, и для Кутаиси. Было нелегко и даже как-то страшно, потому что город этот для меня не родной, мои предки там жили, но я его не очень хорошо знаю, или, точнее, не знал. Мы провели там год перед съемками, прижились, и теперь у меня есть чувство, что я понимаю, что там происходит и как".

Футбол вне времени

При этом, какой бы этнографически точной ни выглядела в фильме картина города и страны, уловить хотя бы приблизительно время, в котором живут и действуют герои, практически невозможно. Это какая-то идеальная Грузия, с ее не поддающимися никаким социальным и политическим переменам пейзажами - горы, река, уютные улочки. С ее вечным и неизменно ароматным хачапури и красивыми людьми. Я тщательно всматривался в экран и вчитывался в субтитры диалогов, пытаясь уловить хотя бы самые приблизительные временные рамки происходящего - то ли это еще советский Кутаиси, то ли уже современная независимая Грузия. Безуспешно.

Единственная хоть сколько-нибудь позволяющая ориентироваться временная привязка - футбол. Георгий - страстный поклонник сборной Аргентины и ее главного героя - Месси, футболка с 10 номером которого висит у него на стене. Впрочем, не он один. Гоняющие мяч мальчишки снимают футболки и прямо на разгоряченных потных спинах выводят друг другу фломастером имя своего кумира - MESSI.

Город неотрывно следит за чемпионатом мира, в финале которого Аргентина побеждает со счетом 3:1, Месси забивает два гола, и любимая команда кутаисцев становится чемпионом. Я проверил - не было такого финала. Казавшаяся неоспоримо точной временная привязка оказывается иллюзией.

"Да, в фильме у нас Аргентина становится чемпионом мира, а Месси забивает два гола в финале. Такого никогда, к сожалению, не было. Это фантазия, проекция мечты. Но может быть, еще и будет. А если не будет, то будет в этом фильме. Это и фантазия, и надежда. Но важно, что относится это не только к футболу. Многое, что есть в этом фильме, - события, люди, отношения между людьми - показаны такими, какими бы нам хотелось, чтобы они были. А не такие, какие они есть, или какими они были. Это романтическое представление о времени, которое прошло".

Футбол занимает в фильме особое место, он часть того же поэтичного сказочного мира, в котором пребывают люди. Можно предположить, что и в жизни автора он тоже играет огромную роль.

"Да, я неудавшийся футболист, - признается Александр Коберидзе. - Серьезно я никогда не играл, но это несбывшаяся мечта, которую я компенсирую в кино. С другой стороны в какой-то момент стало понятно, что это очень интересно - смотреть за людьми, которые смотрят футбол. Там возникают - и с телом, и с лицом - эмоции, которые в другой момент не поймать. Эмоции всеподавляющие, но позитивные. Потому что это все-таки игра. Игра проходит, и проходят эмоции. И это, я думаю, большое благо, которое нам дает феномен игры - можно сойти с ума и через пять минут все забыть".

Музыка

Музыка звучит в фильме практически беспрерывно - яркая, эмоциональная, изобретательная. Часто она даже часто перекрывает диалоги - мы видим беседующих людей, но не слышим, что они говорят друг другу. Автор музыки - брат режиссера Георгий Коберидзе, и возникает такое ощущение, что музыку и изображение режиссер и композитор тщательно выстраивали просто кадр за кадром, мелодия за мелодией. Причем в музыке практически нет - за исключением одной песни - того национального грузинского колорита, с которым так часто у людей ассоциируется Грузия. Насколько сознателен был этот уход от привычной грузинской мелодики, спрашиваю я у режиссера?

"Да, это сознательное решение, - отвечает Александр Коберидзе. - Там есть одна грузинская песня, я еще при написании сценария решил, что мы ее возьмем. Есть еще одна песня, которую поют молодые люди, но это не было запланировано, возникло прямо во время съемок спонтанно, я не знал, что они будут петь, но сцена эта вошла в фильм".

"Но да, я конечно понимал, что нужно быть осторожным, чтобы не впасть в экзотику, в фольклор. И когда мой брат писал музыку, мы знали, что у нас уже есть эти две песни, и нам нужно найти какую-то другую сторону. Работали мы действительно вместе. При монтаже я нередко перемонтировал сцены - он давал мне какую-то музыку, и из музыки я уже представлял себе, куда это может идти. И наоборот. Я давал ему сцену, и музыка менялась. Для меня это был один из самых интересных моментов во всем процессе создания фильма. Для нас обоих это был первый такой опыт, и мы открыли для себя многое. Ты говоришь "веселее" или "романтичнее" или "больше грусти", меняется музыка, и с нею меняется фильм. Музыка от него совершенно неотделима".

"Хотелось дать место чуду"

Весь эмоциональный, пропитанный фантазией, лиризмом, музыкой и тонким ощущением родной страны и ее культуры строй фильма покоится на заложенном в самой сюжетной его предпосылке сказочной основе - разлученные злым волшебством герои ищут друг друга, пусть и не в сказочной, а насыщенной живой реальной повседневностью среде.

Избавиться от рокового наваждения героям помогает кино. В городе работает съемочная группа, режиссером и оператором которой выступают родители потомственного кинематографиста Александра Коберидзе. Лизу и Георгия приглашают на пробы в виде влюбленной пары. И хотя любовь их погребена злым заговором, они соглашаются. И, глядя на себя на экране, через волшебную силу искусства, они вдруг заново узнают себя.

"Думая о том, какое кино я хочу сделать, - объясняет свой замысел режиссер, - я понял, что хочу снять сказку. Я углубился в чтение сказок, старался понять, что такое сказки, что в них есть, и это конечно подействовало на то, какую историю я написал. Хотелось дать место чуду. Мы говорили об отношениях, которые хотелось, чтобы были, но сейчас их нет, и так же с чудом. Сегодня для этого мало места: все объяснимо, и все объясняется. Но хотелось найти в фильме место и для необъяснимого. А единственное необъяснимое чудо в нашем сегодняшнем мире - это искусство, в частности, кино".