Учитель не для России: как живут педагоги в эмиграции

В 2022 году из России уехали сотни тысяч человек - из-за войны и мобилизации. Среди них и школьные учителя - многие из них были против войны, не хотели рассказывать детям о "героях спецоперации" и насаждать "патриотизм". Каких педагогов потеряла Россия и как оказавшиеся в эмиграции российские учителя продолжают заниматься своей профессией?

3 марта руководителю московской Школы-мастерской Наталии Сопруновой позвонил ее взрослый сын Матвей и рассказал о слухе: в России вот-вот введут военное положение и объявят мобилизацию.

Школа-мастерская - экспериментальный проект, маленькая частная школа с особым подходом к детям. В школе в тот день должны были быть педсоветы. Но вместо этого учителя принялись искать авиабилеты в безвизовые страны.

"Мы оказались единомышленниками и в этом вопросе: у нас уехало 50% учеников и 75% учителей", - вспоминает теперь Сопрунова.

Когда в тот день Наталия вернулась домой, перед ней встала абсолютно незнакомая задача: за ночь собрать вещи навсегда.

"Нас четверо - и восемь маленьких чемоданчиков. И я не понимаю, что это такое - собираться в такую эмиграцию. То ли зимнее пальто дочке взять, хотя мы едем в Ереван и там уже тепло, то ли снять портрет дедушки со стены… Мы считали, что никогда сюда не вернемся, не увидим, не услышим. Самолет был переполнен людьми, все бодрились, даже шутили, но видно было, что все растеряны и испуганы. Еще ковид был, под маску хорошо затекали слезы, их можно было спрятать".

Из Армении семья Сопруновой перебралась в Ригу, где у них родственники. Школы-мастерской - какой ее семь лет строили педагоги - больше нет. Оставшихся в Москве детей приняла другая школа. Впрочем, учителя Школы-мастерской продолжают преподавать онлайн: и своим ученикам, разъехавшимся по миру, и другим детям эмигрантов. Учебу в местных школах эти уроки не заменяют: они охватывают лишь ту часть российской программы, которую сами педагоги считают актуальной и ценной.

Привыкать к обычным школам их бывшим ученикам, вероятно, непросто. Школа-мастерская была особенной. Они полностью отказались от соревновательности и конкурентности в преподавании: Сопрунова уверена, что учеба как бесконечная гонка за пятерками подходит далеко не всем детям. От традиционных школьных оценок старались уйти, заменяя их специальными табелями или письмами родителям. Влиться в коллектив детям помогали многочисленные психологи. Уроки были совместными исследованиями, обсуждениями: Сопрунова строила занятия как дискуссионный клуб, а учитель дирижировал дискуссией.

"Не могу работать там, где окна украшают буквой Z"

В России Наталия Сопрунова ходила на протестные митинги, но уже не питала иллюзий о происходящем в стране: "Болотная площадь [большая акция оппозиции 6 мая 2012, завершившаяся беспорядками и уголовными делами] и убийство Немцова [27 февраля 2015 года] убедили меня, что страна никогда не будет такой, как мы мечтаем. Хотя я думала, что возможны отдельные всплески свободы, чего-то хорошего. В 2014 году я открыла новую школу. Я верила, что можно, нужно и важно хотя бы что-то локальное делать".

Школа-мастерская была камерной: она занимала всего один этаж в здании, а каждый год набирали класс всего из 14 человек. Поначалу она формально была частью известной московской 57-й школы, но потом, как говорит Наталия, ее проект "отпочковался".

Так Школа-мастерская жила и развивалась семь лет. Но после начала войны у Наталии рухнула надежда на то, что хотя бы маленькие хорошие проекты могут в России выжить. Сопрунова убеждена, что если бы они с коллегами не уехали в марте, после слуха о военном положении, то к лету Школа-мастерская все равно бы перестала существовать.

"Я не верю больше. Затягивать [отъезд] - это было бы как отрезать хвост по частям", - говорит она.

Школы в России - и частные, и государственные - много лет сталкивались с нарастающим давлением государства. А после полномасштабного российского вторжения в Украину многие учителя поняли, что в образовании начнут закручивать гайки. И оказались правы. Уже в апреле министр просвещения Кравцов пообещал ввести классные часы о "текущих событиях", чтобы не оставлять детей "наедине с информационной войной". Так в школах появились "Разговоры о важном". Учебная неделя теперь начинается с поднятия российского флага под гимн, а в курс по истории для девятиклассников вошло признание независимости самопровозглашенных ЛДНР и даже строительство Крымского моста.

"С самого начала войны я ждал, что скоро будут запрещать с детьми разговаривать на эту тему. И так оно и получилось, - вспоминает учитель физики Даниил из Тюменской области. - Буквально через неделю-две нам рассказали, что надо быть аккуратнее в выражениях. Начали происходить такие а-ля политические беседы, связанные с разъяснением педагогам, что на самом деле ситуация нормальная, правительство наше выполняет свою функцию, вот это все. Аргументы были из телевизора".

Даниил считает, что с учениками нужно быть максимально честным, чтобы построить нормальные отношения. Врать он не хотел, в России больше в безопасности себя не чувствовал. Весной они с девушкой решили уезжать.

"Честно говоря, было очень тяжело расстаться с детьми, - вспоминает он. - Я должен был понять, что я их не просто бросаю, что дети без меня не пропадут. И к этому выводу я, конечно же, пришел, когда в детском коллективе видел детей, которые не поддаются на пропаганду. То есть они понимают, что то, что делает Россия, - неправильно, что это нужно остановить".

Для учительницы младших классов Марии Гожей из Ростова-на-Дону последней каплей стал "Дневник школьника Ростовской области", который она увидела в мае. На каждой странице там был изображен герой: космонавт, спасатель или военный. В основном это были бойцы времен Великой Отечественной, но нашелся и участник Первой чеченской, и сержант, погибший в "миротворческой миссии в городе Цхинвал в 2008 году". Школа Марии настаивала, чтобы родители покупали именно этот дневник детям.

"И это меня ужаснуло. А учитель обязан еще рассказывать каждую неделю про одного этого героя. Я до этого момента думала, что останусь, потому что детям нужны учителя, которые будут нести свет и учить думать. Тут я это увидела и поняла, что нет, я не смогу".

Один из основателей проекта "Учитель для России" Федор Шеберстов тоже уехал. Идея проекта в том, чтобы отправлять молодых педагогов в глубинку, чтобы они приносили в сельские школы новые идеи, свежую кровь. И до войны "патриоты" вроде Никиты Михалкова обвиняли проект в сотрудничестве с Западом, но он все-таки продолжил действовать в России. А Федор теперь работает в Ташкенте. После начала войны он перестал понимать, к какому будущему они готовят детей в России.

"Что ты сможешь сделать с этой своей математикой, ради чего идти в спецшколу или на физтех?" - рассуждает он.

Андрей, учитель английского из Брянска, уволился в марте. "Я, как я понимаю, единственный, кто из школы ушел. Я уволился и буквально через пару недель встретил коллегу. У нас были очень хорошие отношения, я помогал ей с некоторыми вопросами, в том числе и личного характера. Она поинтересовалась, чего это меня давно не видно было. Я напрямую сказал, что я не могу работать там, где окна украшают буквой Z. Она фыркнула и быстрым шагом удалилась. То есть, я так понимаю, меня заклеймили предателем".

Учителя в своих опасениях были правы. Если бы они остались работать, то стали бы свидетелями того, как программа становится все более идеологизированной: министр просвещения Кравцов пообещал, что раздел про спецоперацию в Украине будет включен в школьные учебники истории. И, возможно, им бы пришлось руководить написанием писем на фронт. Школьники теперь занимаются этим регулярно. Написанное детьми цензурируют: это обнаруживается, когда кто-то из детей желает солдату никого не убивать вместо благодарности за "защиту Отечества", и поднимается скандал. Так произошло, например, с пятиклассником из Екатеринбурга.

В Костромской области школьницы шьют платки для армии с молитвами и буквой Z. А в Карелии учительница заставила семиклассника просидеть весь урок лицом к стене из‑за худи с флагом США.

Впрочем, чаще такие случаи бывают инициативой отдельной школы или местных чиновников. Хорошие школы (и государственные, и частные) все еще существуют и ухитряются оградить детей от пропаганды: например, использовать те же "Разговоры о важном" как лишний час подготовки к ЕГЭ.

И, разумеется, уехали не все несогласные с войной педагоги. Учителей в России регулярно штрафуют за дискредитацию вооруженных сил - то за высказывание на уроке, то за антивоенную аватарку в соцсети. 45-летняя учительница в Челябинской области получила штраф за пацифистские плакаты, которые развесила в подъезде дома. А на учительницу английского в Москве составили протокол за одиночный пикет со словом "Мир".

"Ходишь по улицам, встречаешь знакомых учителей"

Один из основателей "Учителя для России" Федор Шеберстов переехал в Узбекистан. Он уже запустил проекты "Учитель для..." в Казахстане, Узбекистане и Кыргызстане.

Возможностей в новой стране много: "Прекрасная жизнь здесь. Страна развивается семимильными шагами. Вот все, что запрещали в России последние полгода, здесь многое из этого за последние полгода разрешили, - рассказывает Федор. - Российские учителя в почете, и части [переехавших] здесь легко найти работу. Жизнь все-таки существенно дешевле, чем до сих пор еще в Москве и в Европе. Здесь великолепное учительское сообщество. Просто ходишь по улицам, встречаешь знакомых учителей".

Даниил из Тюменской области устроился в частную школу в Алматы. Ученики любознательные и открытые даже к малознакомым людям, заметил он.

Андрей, учитель из Брянска, перебрался в Бишкек. Он тоже попал в частную школу, причем работу нашел вообще случайно: в маршрутке услышал разговор двух педагогов. "Деликатно вмешался в разговор. Поинтересовался, а нет ли в их школах вакансий? И они мне порекомендовали одну из частных школ, в которой работает их коллега. Как раз они переезжали в новое здание и расширялись. Я откликнулся на вакансию, пришел на собеседование и, в общем-то, меня приняли".

В Центральной Азии российским учителям так легко найти работу в том числе потому, что русский остается там популярным языком межнационального общения. В Кыргызстане на нем говорит 48% жителей. В Казахстане, согласно переписи 2009 года, русским и вовсе владеет больше людей, чем казахским. Во всех трех странах много школ и вузов, где преподают на русском.

Собеседники Би-би-си устроились в частные школы, где и зарплаты выше, и дети из благополучных семей. Скорее всего, их опыт отличается от картины мира обычного учителя в этих странах.

К тому же нельзя сказать, что педагоги переселились из российской диктатуры в развитые демократии. В Казахстане в 2022 году были протесты против власти, закончившиеся гибелью более 200 человек. Узбекистан занимает 133-е место в рейтинге свободы прессы: это внизу списка, после Южного Судана и Уганды. Впрочем, Россия в этом рейтинге стоит еще ниже.

В Кыргызстане со свободой слова дела получше: страна стоит на 72-м месте в рейтинге, рядом с Японией. Зато сейчас там судят 30 правозащитников и активистов, выступавших против передачи Кемпир-Абадского водохранилища Узбекистану. Их обвиняют в подготовке к массовым беспорядкам, но общественники называют это дело политическим.

И если Казахстан экономически развит примерно как Россия (не считая последствий санкций), то Кыргызстан и Узбекистан - бедные страны с низким уровнем жизни.

Учителя и ученики вместе красили стены

Бывает, что учителя на новом месте не встраиваются в местную жизнь, а строят школу с нуля. Так поступила Марико Монахова - учительница географии из московской школы "Белая ворона".

Монахова - географ, она долго работала в корпоративном секторе: в компаниях, которые занимались космической съемкой, также работала в госструктурах. Однако в своей работе она видела бесконечные попытки коллег "обворовать государство вместо того, чтобы сделать что-то классное". Тогда Монахова решила уйти на более осмысленную работу - в школу к детям.

"Я поняла, что это единственное, что я могу сделать для страны. Я могу взять поколение детей, которых я изначально воспитаю так, что они будут профессионалами, что им будет интересно. Они будут понимать, что они делают и зачем…. Им будет классно, они будут счастливыми людьми. А счастливые люди никогда не будут воевать", - говорит Монахова.

Эти надежды рухнули 24 февраля. Оставаться в стране, развязавшей войну, Марико не могла, и в марте она уехала в Черногорию.

Весной Монахова продолжала заниматься со своими учениками онлайн: чтобы у детей оставалась какая-то стабильность и не было чувства, что мир рухнул. А затем договорилась с местной частной школой - единственной в Черногории русскоязычной школой с аккредитацией, которая выдает выпускникам черногорские аттестаты - что откроет ее филиал в городе Херцег-Нови. Мэр города, к которому обратилась Монахова и команда, предложил им здание бывшей начальной школы, которая уже несколько лет не работала - после тендера удалось его занять. Так появилась школа Adriatic Novi, где дети могут учиться на русском и при этом получить черногорский аттестат.

Старому зданию школы требовался ремонт, и в августе учителя, ученики и родители вместе красили стены, дети нарисовали граффити на стенах спортплощадки. Школа должна быть пространством, где детям классно, уверена Марико. А идти в сентябре в новую школу уже не страшно, если в августе ты помогал это пространство создать, объясняет она.

Сима Власова переехала в Тбилиси на третий день войны: беременная, с мужем и семилетним сыном. Поначалу было вообще непонятно, как жить. Сын-первоклассник оказался за границей посреди учебного года. В марте Сима отдала ребенка в местную школу, но ему там было некомфортно. К тому же из-за наплыва приезжих школа была перегружена. Грузия - одна из самых популярных стран у тех, кто покинул Россию по политическим причинам: и до, и после начала полномасштабной войны.

Поначалу Власова хотела договориться с другими родителями-эмигрантами и нанять учительницу для их детей. Но желающих отдать детей на такую учебу оказалось гораздо больше, чем могла бы вытянуть одна учительница. Так появился Your Way: русскоязычные курсы для детей начальных классов. Теперь там учатся россияне, белорусы, армяне и даже граждане Израиля.

Власова училась когда-то в педагогическом, но никогда не работала в школе: последние годы в Москве она занималась дизайном в Сбербанке. "Я не методист", - сразу признается она. И добавляет, что в Тбилиси удалось собрать классную команду из российских, грузинских, украинских педагогов - и вместе создать что-то получше обычной началки.

Your Way - центр Симы - школой назвать нельзя: у нее пока нет аккредитации в Грузии, хотя Власова и надеется ее получить. Это значит, что аттестаты Your Way не выдает. Но можно дистанционно прикрепиться к российским школам и раз в четверть сдавать аттестацию. А можно - по российским законам - вообще только в девятом классе сдать экзамены и продемонстрировать, что все эти годы ребенок действительно учился.

Некоторые семьи, с которыми работает Сима, не знают, где окажутся через несколько лет: вероятно, дети продолжат обучение в другой стране с другими правилами. Во многих европейских странах дети поступают в школы на основании экзаменов: значит, главное, чтобы у них были реальные знания.

"У нас такое место, откуда дети не хотят уходить. Центр в шесть закрывается, а дети говорят: ну еще 10 минут! Мы не заставляем их сидеть, надевать форму, зубрить. Мы все проводим на играх", - говорит Сима. Она вспоминает, как четвертому классу объясняли дроби: учитель с детьми прямо в классе испекли пиццу и отрезали от нее треть, четвертинку, одну шестую.

Одна из учительниц у Симы Власовой, Мария Гожая, недавно закончила институт и перед эмиграцией всего год успела поработать в российской школе. Но разницу замечает огромную. "Я очень люблю с детьми разговаривать, от них такое услышишь, о чем взрослый бы никогда не задумался, - говорит она. - Знания надо накладывать на базу, а база - это когда детям нравится учиться. Хотя в моей школе [в Ростове-на-Дону] все учителя - в два раза меня старше - говорили: нет, надо только заставлять, иначе они тебе на шею сядут". Мария была в восторге, когда в Тбилиси ее взяли в Your Way - и оказалось, что ее подход к детям там поддерживают все.

Впрочем, детской учебой дело не ограничилось. Вокруг курсов выросло сообщество: "У нас есть группа поддержки для переехавших: помогаем найти жилье, врачей, сделать документы. Проводим встречи для мам, которые страдают в изоляции, лагерь для детей, которые скучали на каникулах", - рассказывает Власова. Для нее важно, чтобы русскоязычные школьники не жили в изоляции: грузинских детей на праздники и ярмарки тоже приглашают.

Наталия Сопрунова живет в Риге и собирается делать начальную школу в рамках международного образовательного проекта Le Sallay: эта школа предполагает онлайн-обучение с выездными встречами учеников и учителей каждую четверть.

Одна из коллег Наталии, которая в панике брала билеты из России в начале марта, осела в Ереване. Елена Чегодаева организовала там "Свободную школу" для детей российских эмигрантов. Поначалу она думала, что это временное решение: детей нужно было побыстрее пристроить учиться, пока родители решают вопросы с документами, работой и осваиваются в новой стране. Но желающих становилось только больше: вначале учеников было всего 40, к концу июня записалось около 100, а сейчас набралось 200. В Ереван приехало много россиян, и русские классы в местных школах переполнены.

Так что Елена нашла помещение побольше, и "Свободная школа" продолжила жить. Хотя в Армении у нее и нет аккредитации - для этого пришлось бы преподавать по-армянски. Дети могут числиться на семейном обучении в России. Между Арменией и Россией заключено соглашение о взаимном принятии документов об образовании. То есть, в Армении с российским аттестатом проблем не будет.

Зато здесь у детей складываются дружеские компании, преподаватели находят единомышленников, складывается сообщество. "Ереван - небольшой город, и сюда приехало очень много русских. Они объединяются, а наша школа - один из факторов", - замечает Чегодаева.

"Растить послушных взрослых - не вариант"

Ереванская школа называется "Свободной" не просто так. Здесь тоже ставят целью учить без крика, без наказания оценками.

"У меня есть главная ценность - воспитание свободно мыслящей личности, которая может критически относиться к осмыслению событий, - говорит учитель истории в "Свободной школе" Владислав Повышев. - Но это было бы довольно сложно реализовать сейчас в общеобразовательной школе [в России]". Повышев, как и большинство его коллег, уехал из России после начала войны: и очень рад, что смог найти учителей-единомышленников в Ереване.

"Идея наших классов родилась как раз из ситуации в стране. Тогда мне стало ясно, что растить послушных взрослых не вариант", - рассказывает Сима Власова из Тбилиси. В обычной российской школе как раз учат быть послушными, считает она: делать так, как старшие сказали, а задавать вопросы - только когда разрешат.

"У нас нет ни одного запрета, который мы не могли бы доступно объяснить ребенку. Это бывает очень тяжело, особенно с бунтарями и с шестилетками. Но мы сознательно на это пошли. Конечно, растить послушных, шуганых ребят очень удобно. Но вот что из этого вышло", - говорит она, имея в виду войну в Украине и то, что часть россиян ее поддерживает. А если и не поддерживает, то все равно покорно идет в военкоматы.

На своих уроках математики Наталия Сопрунова учила детей критическому мышлению. "Почти каждую неделю я устраиваю провокации: говорю ложное утверждение. Например, чем больше число, тем больше у него делителей. Очень разумно звучит!" Дальше она наблюдает, кто из учеников заметит ошибку. Так дети обнаруживают, что учитель не всегда прав и его словам не стоит слепо верить, объясняет она.

"Образование играет вдолгую, - уверен учитель "Свободной школы" в Ереване Владислав Повышев. - Работая сегодня с ребятами из России, я хотел бы надеяться, что каким-то образом я на ситуацию влияю". Понятно, что прямо сейчас обучение детей истории не остановит войну. Но эта война - поколенческий конфликт, убежден Повышев, а он как раз тем и занимается, что растит новое поколение. "Дети, которых я обучаю, намного лучше нас, - уверен он. - У меня было много учеников, и ни разу я не встречал детей, на которых нельзя было бы надеяться в будущем".