"Фотография может убить или спасти жизнь". Рассказ сирийского фотографа

Абуд Хамам долгие годы вел фотохронику сирийской войны. Его фотографии появлялись на страницах мировых газет и журналов. Он, вероятно, единственный сирийский фотожурналист, кто сумел поработать на каждую из сторон конфликта - он снимал для президента Башара Асада и оппозиционных войск Свободной сирийской армии, курдского ополчения и джихадистов из "Джабхат аль-Нусра" и "Исламского государства" (обе группировки запрещены в России).

Начинал Хамам как официальный фотограф президентской четы Башара и Асмы Асада, годы спустя он снимал военный парад ИГ.

В ответ на просьбу описать самого себя он начинает смеяться. То, как он выглядит, и то, кем себя ощущает - результат сирийской войны, длящейся долгие девять лет, отвечает он.

"Как я ни посмотрю в зеркало, оторопь берет, сколько же у меня седых волос. Это все война и стресс", - говорит Хамам. Ему 45 лет, и он не женат.

"Фотография может убить, а может спасти жизнь", - философски рассуждает Хамам.

Сам он долгое время опасался ареста из-за его фотографий нападений повстанцев-оппозиционеров на заре сирийской войны. Тогда власти тщательно скрывали масштаб народных волнений и не хотели, чтобы люди знали, что оппозиционеры успешно ведут борьбу с официальным правительством. Чуть позже, напротив, фотоаппарат спас ему жизнь, когда джихадисты завоевали его родную Ракку, и он снимал триумфальный парад ИГ.

В молодости Абуд много снимал в родной Ракке, его отец был фермером, неудивительно поэтому, что поля Ракки часто попадали в его объектив.

"Если честно, мои родители и окружение с сомнением относились к работе фотографа или журналиста. Думали, что все это глупость. Они меня видели адвокатом или учителем".

Но когда брат подарил ему его первый фотоаппарат - "Зенит", назад пути не было.

Он окончил Школу фотографии в Дамаске и до начала антиправительственных протестов 2011 года, вылившихся в полномасштабную войну, стал руководителем фотоотдела главного сирийского госагентства "Cана".

В его обязанности входили в том числе официальные съемки всех протокольных мероприятий с участием президента Башара Асада и его жены Асмы.

"Фотографов на официальных мероприятиях всегда сопровождали высокопоставленные офицеры армии и разведки. Мне это было не по душе. Они ожидают, что ты перед ними расшаркиваться будешь, а я к этому не привык совсем", - вспоминает он.

Когда протесты приняли вылились в кровопролитное восстание, Абуд уже вел двойную жизнь. Днем он в своих фотографиях прославлял официальный Дамаск, а по ночам тайком снимал вылазки повстанцев-оппозиционеров из "Свободной сирийской армии".

Международным агентствам он отправлял фотографии под псевдонимом Нур Фурат. Фурат по-арабски Евфрат, река, протекающая через его любимую Ракку. Хамам верит в терапевтическую силу реки, частенько приходит на берег отдохнуть и набраться сил.

До сих пор, как говорит Хамам, публиковавшие его снимки агентства не знают его настоящее имя.

Долго такая двойная жизнь продолжаться не могла. "В кармане у меня была флешка с фотографиями. Фотографиями, которые я не должен был делать. Я все время думал, что эта флешка и станет той пулей, которая меня убьет, если обнаружат", - говорит Абуд.

В 2013 году он решил примкнуть к повстанцам. Они как раз тогда отбили у официального Дамаска его родную Ракку. Но и там риск был высок: ведь кто-то мог подумать, что Абуд работает на власти.

В 2014 году в Ракку вошли силы ИГ.

"По улицам ездили машины и мотоциклы с черными флагами. Кто-то из прохожих сказал мне, что это новый исламский халифат. Я впервые слышал об этом. Какой еще халифат?".

После захвата Ракки многие журналисты бежали из города. Абуд - бывший официальный фотограф Асада - оказался в еще большей опасности. Но он решил остаться.

На обнаруженной у одного из убитых боевиков ИГ видеозаписи в телефоне видно, как одетый в галабею (традиционная одежда, длинная рубаха с широкими рукавами) Абуд стоит на перекрестке и фотографирует проезжающих мимо боевиков.

Абуду было сделано предложение, от которого он не мог отказаться. ИГ назначило его фотографом победного военного парада. Абуд заснял, как по улицам Ракки триумфально проехалась захваченная бронетехника с огромными черными флагами.

ИГ использовало эти фотографии в пропагандистском ролике, отправленном международным новостным агентствам.

Абуд сделал еще множество фотографий о жизни в "халифате", хотя говорит, что ни разу не присутствовал при публичных казнях, и в эти дни просто оставался дома.

"Я не клялся в верности ИГ, и меня никто не заставлял этого делать. Я обещал себе не вставать ни на чью сторону в этой войне".

Он считает, что его не арестовали потому, что у него были связи со старейшинами арабских племен Ракки, которые присоединились к ИГ. Но в 2015 в дверь постучали двое боевиков и предупредили, что если он продолжит фотографировать, ему не сдобровать. В тот же год Абуд покинул Ракку и отправился в другой район на севере Сирии, где шли бои.

В Ракку он вернулся домой спустя два года, когда авиация возглавляемой США коалиции разбомбила позиции ИГ и выбила джихадистов. Город лежал в руинах.

"В первый день я просто молчал. Я не знал, что сказать, что мне вообще-то не свойственно, - вспоминает он. - На следующий день я принялся фотографировать улицы. Я плакал. Я бродил с фотоаппаратом и не мог сдержать слез".

Многие дни и месяцы он документировал, что произошло с городом. Сам он называет себя хранителем города - ведь теперь он знает каждую разбитую улицу, каждую раздавленную горем семью.

Почти все население Ракки бежало из города, где уцелело, по оценке ООН, около 20% домов.

Он вспоминает один, особенно тронувший его до глубины души снимок. На фотографии - полуразрушенный многовартирный дом с почти рухнувшим фасадом, а на подоконнике того, что раньше было квартирой, развевается бирюзового цвета платье.

"Я подумал тогда, до чего же грубо кто-то вмешался в жизнь людей. Ведь такие платья женщины носят только дома. А этой семьи больше нет, счастья больше нет, а платье так и осталось висеть. Оно качалось на ветру, как тело повешенного.

Жизнь постепенно брала свое, а город вновь обретал забытые краски: открывались магазины с разноцветными вывесками, а к голубым водам Евфрата вновь стали ходить люди.

Абуд решил отказаться от анонимности и псевдонима и показать фотографии под собственным именем, для чего создал в "Фейсбуке" страницу Abood without Barriers. Его цель: убедить людей вернуться в город.

"Это было как крик души. Я хочу показать всем, кто уехал из Ракки, что на город стоит посмотреть по-другому. Последнее время Ракка ассоциировалась только с серым цветом. Но я хочу, чтобы вы вспомнили, что Ракка может быть другой, как она выглядит в других цветах. И может быть, вы снова полюбите ее и подумаете о возвращении. Вы посмотрите, на всех моих фотографиях, пусть порой очень грустных, есть какой-то цвет, проблеск жизни", - говорит Абуд.

Фотографией маленькой девочки в голубом платье, скромно протягивающей тарелку со свежими сливами, он гордится больше всего.

Ее отец уехал в Саудовскую Аравию, но вернулся к семье в Ракке и помог восстановить местную школу. А сподвигли его фотографии Абуда в "Фейсбуке". Многие, посмотрев фотографии, сделали то же самое, добавляет Абуд.

Но сейчас фотограф не в своем любимом городе. Он снимает бои на северо-западе Сирии между турецкими военными и курдским ополчением. И он вновь опасается, что нынешние руководители Ракки - курды из Сирийских демократических сил (SDF) - решат, что он засланный казачок.

Абуд умудрился выжить при разных группировках, но сейчас больше всего боится тех, кто при помощи западных союзников освободили Ракку.

Пройдет ли когда-нибудь этот страх?

"Был ли за весь этот период хоть какой-то миг радости или спокойствия? Не могу вспомнить. Помню, я как-то снимал последствия авиаудара, а когда вернулся, мне сказали, что мой двоюродный брат под завалами того разрушенного дома. Я пересмотрел видеозапись и увидел его тело".

"Мне сейчас 45 лет, и из-за войны я не смог жениться. У меня нет семьи, нет жены. Грустно".

"Если бы в моих руках не было фотоаппарата, в них наверное было бы оружие. Я против оружия, но думаю, что если бы я принял участие в конфликте как простой сириец, мне было бы даже легче это вынести".

"Я буду и дальше документировать происходящее в Сирии, и грустные, и счастливые моменты. Я хочу, чтобы все это видели. Но будь у меня выбор, я бы снимал природу и животных где-нибудь в тихом месте. Я всегда хотел съездить в Швейцарию. Мне нужен мир и покой".

***