Путч-1991: свидетели событий оценивают прошедшие 20 лет

В августе 1991 года в России произошла попытка государственного переворота. События тех дней стали знаковыми в процессе распада СССР. Русская служба Би-би-си побеседовала с участниками и свидетелями тех августовских событий.

Как они оценивают процесс развития страны на протяжении последних 20 лет? Считают ли они, что Россия потратила эти 20 лет впустую? Причисляют ли они себя к лагерю "проигравших" или "выигравших" в результате этих перемен?

Юрий Рыжов

Накануне 19 августа я вернулся в Москву из отпуска. В понедельник с утра я решил заехать к своим друзьям и коллегам в Белый дом, а потом отправиться на работу - я в то время был ректором Московского авиационного института.

В Белый дом я приехал раньше, чем там появились какие-либо функционеры. Помощник Бурбулиса соединил меня с Архангельским, где тогда находились Ельцин, Хасбулатов и Силаев. Ельцин сразу взял трубку и стал говорить, чтобы я собирал пресс-конференцию, что они сейчас приедут.

Я ответил, что их не пустят, потому что, как мне сообщили, на улицах уже есть военная техника, из окна на Кутузовский что-то было видно.

Он сказал: "Нет! Собирайте, мы приедем!" Я ответил: "Дайте магнитофон". Включили его и говорю: "Зачитайте ваше послание". "Нет, мы приедем", - был его ответ. И действительно, часов в одиннадцать, они приехали.

В это время в одном из залов Белого дома собралось довольно много народу. Силаев вышел на авансцену и стал зачитывать послания, которые, как мне еще по телефону сказал Ельцин, они писали втроем: Хасбулатов, Ельцин и Силаев. Силаев все зачитал, мы постояли сзади за ним, потом Ельцин вышел вперед и, махнув руками в стороны, сказал: "А теперь разбегайтесь и разносите все это дело".

Публика стала расходиться, а Ельцин спросил у меня, были ли в толпе иностранные дипломаты. Я не был уверен. Но я заметил посла Венгрии, с которым был знаком, так что я подошел к нему и спросил, видел ли он кого-нибудь. Он ответил, что да. Я успокоил Ельцина. А потом начались дни, когда я больше домой не возвращался: 19-го – там, 20-го – там, и только утром 21-го я вошел домой к себе на Арбат, где я тогда жил.

Я не причисляю себя ни к проигравшим, ни к победителям. 21 августа мы считали себя победителями, а Союз все еще существовал, он просуществовал до декабря. Тогда можно было задаваться вопросом, и тогда мы бы сочли себя победителями в борьбе с путчистами. Что же касается сегодняшнего дня, то ситуацию можно оценивать лишь с той позиции, куда мы пришли сегодня. А пришли мы сегодня в полный тупик. Благодаря кому мы пришли в этот тупик – мы знаем.

Если говорить о потерях и находках, то в материальном плане, ни для меня, ни для моих близких с того времени ничего не изменилось. Не секрет, что профессионально я всегда был довольно успешен. Но то, что моральный климат за последние 10 лет упал "ниже плинтуса" - это очевидно.

В России ситуация меняется в моменты системного кризиса или от того, что когда-то называлось, и до сих пор называется, смутой. Последние два раза смуты были в двадцатом веке: в 1917 году резко изменилась ситуация и второй раз – в августе 1991 года.

Когда произойдет разрешение очередной смуты или системного кризиса, в который мы уже вступили – трудно сказать. Но, думаю, что это произойдет довольно скоро. Во что это выльется - предсказать никто не берется. Как никто не мог предсказать, что будет в январе 1917 года, и как никто не мог предсказать в июле того, что произойдет в августе 1991 года, а потом и в январе.

Я был главным редактором газеты "Завтра" и поддерживал ГКЧП. Я был знаком и дружен со многими членами ГКЧП и до сих пор жалею, что меня не ввели в его состав.

19-го августа, я находился в своей редакции, на Цветном бульваре, выпускал номера газет и находился на телефонной связи с некоторыми членами ГКЧП, такими как Бакланов и Варенников, например.

ГКЧП не мог остаться у власти, потому что ГКЧП не ставил себе такой задачи. ГКЧП – это последний этап огромной спецоперации под названием "перестройка". И задача ГКЧП состояла в том, чтобы создать в стране конституционный хаос на два-три дня, и во время этого конституционного хаоса перебросить полномочия от Горбачева, от союзного центра к параллельному центру, к Ельцину, российскому центру, что и было сделано.

Если бы не было разрушения Советского Союза, то мне кажется, была у Советского Союза альтернатива, которая могла быть похожей на китайский опыт. А поскольку Советский Союз 91-го года, конечно, был богаче, мощнее Китая времен Дэн Сяопина, то этот рывок обеспечил бы гораздо больше – больше возможностей и больший эффект, нежели китайский.

Я думаю, что сегодня Советский Союз был бы мощнейшим государством с развитой наукой, творчеством, культурой, и советская цивилизация перешла бы на качественно новый уровень.

Я думаю, что последние 20 лет были потрачены Россией впустую, потому что за это время в России создавалась мегамашина, которая работала не на развитие страны, не на создание новой постсоветской цивилизации, а на добывание и утилизацию остатков советского наследия.

По этой причине через 20 лет мы видим страну без индустрии, науки, страну практически без культуры, страну с узкой группировкой контрнациональной элиты, которая лишена всяких представлений о благе и благополучии, чьи интересы связаны только с хищением и разграблением остатков российских богатств.

Более того, в сегодняшней России возглавляемой вот этой контрнациональной элитой нет ни малейших представлений о будущем, о том будущем, в котором Россия может спастись и обрести долгожданный вектор развития.

Руслан Хасбулатов

Когда я прослушал "Лебединое озеро" 19 августа, потом первое скупое выступление по поводу создания органа ГКЧП, я сразу понял, что в стране происходит военный переворот. Мы были в Архангельском, и я бросился сразу к Ельцину, забежал к ним на дачу. Там растерянная Наина Иосифовна.

Я спрашиваю: "Где Борис Николаевич?". Она мне указала на спальню. На кровати сидит Ельцин растерянный, небритый, чувствовалось, что отнюдь не по-бойцовски настроенный. Пришлось его встряхнуть, мы поговорили и договорились начинать просто войну против этого ГКЧП.

Последние 20 лет для России оказались бесплодными, потому что с самого начала экономическая модель, принятая Ельциным, была неэффективна в отношении СССР. Он взял на вооружение западную модель, вашингтонский консенсус, который ему навязали специалисты, прибывшие из-за океана, а они как оказалось, не разбирались в российской экономике. Эта модель оказалась нефункциональной даже в более широком смысле, это стало ясно во время кризиса 2008 года.

Началась деиндустриализация экономики, что и привело страну к развалу в экономическом плане. А социально- экономическое состояние общество, в частности, здравоохранение, образование, наука, просвещение были отброшены на уровень, который бытовал два десятилетия тому назад.

Всему виной, не просто какая-то абстрактная модель, а люди, которые пришли к власти - неподготовленные, безответственные, у которых было желание набить свои собственные карманы - абсолютное отсутствие чувства ответственности перед историей, перед обществом.

К сожалению, то же относится и к современной элите в равной степени, как и к той, которая была у власти 20 лет назад.

Я не вижу никаких позитивных моментов в развитии России за последние 20 лет. Тем более, мы пережили две войны, которые унесли огромное количество жизней. На этих войнах воспитаны бандиты, милицейские отряды, поэтому преступность в стране велика. Остались в России только люди, которые страдают и их становится жалко.

В результате распада Союза я себя чувствую "проигравшим", более того, вся страна проиграла, общество проиграло, и мир проиграл.

Зачем миру слабая Россия? Всем выгодно иметь хорошо развивающуюся, выгодную, хорошо обустроенную Россию, тогда можно решать крупные мировые задачи. Америка изнемогает под тяжестью непосильных вопросов, касающихся безопасности, экономики и мировой политики. Раньше США и СССР были две ноги мировой цивилизации, поэтому некоторые проблемы было решать легче.

Что Западу дает слабая Россия во главе с какими-то двумя непонятными людьми, которые ничего позитивного не делают, а только говорят?

Евгений Киселев

19 августа я помню очень хорошо, потому что в тот день я проснулся от звонка своего главного редактора Олега Добродеева около 6 часов утра, что было очень необычно. Я тогда работал в программе "Вести". Он мне говорит: "Старик, вставай, в стране военный переворот".

Тут у меня весь сон как рукой сняло. Я включил телевизор, там сидели дикторы со скорбными лицами и, давясь, читали документы Государственного комитета по чрезвычайному положению. Я сразу перезвонил Добродееву, и мы стали решать, куда деваться, потому что нам в голову тогда не могло прийти, что здание ВГТРК на Ямском поле работает в нормальном режиме. Мы были уверены, что уже давно ОМОН, милиция, танки окружили здание.

Он предложил приехать ко мне на квартиру, которая в то время находилась в 15 минутах ходьбы от 5-ой улицы Ямского поля, где находится ВГТРК. Через полчаса он появился у меня на пороге, с несколько удивленной физиономией и сказал, что как-то странно - там все тихо и никого нет. В любом случае, было решено редакционную "летучку" программы "Вести" провести у меня дома.

Мы обзвонили по возможности всех коллег, но поскольку стоял месяц август, многие были на дачах. Кому дозвонились, говорили, мол, не ходите на "Яму" (так раньше, да и сейчас называют студии на Ямском поле), а приезжайте к Киселеву домой.

К 10 часам утра моя квартира была набита как бочка сельди. И вдруг совершенно неожиданный звонок. Нам звонят из приемной Добродеева и говорят: "Здесь народ собрался, спрашивают, будет ли летучка?" Многие вообще узнали, что в стране происходит, только по приезде на "Яму".

Росло чувство, что переворот был не хорошо продуманным планом, а что это какая-то импровизация. Самым главным событием дня стал тот факт, что начал действовать Борис Николаевич Ельцин: вышел к толпе у Белого дома, поднялся на танк.… Ну, а дальше все это слилось.… Многие ведь тогда в действительности не понимали, что же произошло на самом деле. Даже Горбачев, как мне кажется, до конца не понял.

Конечно, за последние 20 лет Россия изменилась до неузнаваемости. Но я всегда задаюсь вопросом, в какой мере эти перемены являются следствием изменений в мире или следствием падения коммунизма? И ответ, лично у меня, по крайней мере, достаточно грустный.

Несмотря на то, что у нас появился интернет, мобильная связь, безналичные деньги, рестораны McDonald's- это результат перемен, которые в принципе происходят в мире.

Я смотрю на постсоветское пространство и вижу, что есть только три страны, которые по-настоящему стали демократичными - это Эстония, Литва и Латвия. Там, прежде всего, был опыт жизни без коммунизма. Самое главное, что эти страны формально или даже фактически провели люстрацию. Я считаю, что тяжелейшей ошибкой российского руководства был отказ от проведения люстрации хотя бы в каких-то ограниченных рамках.

Несмотря на вышесказанное, я лично себя причисляю к лагерю "выигравших" в результате распада СССР, но дело же не во мне… Я – исключение, и несмотря на то, что таких исключений достаточно много, большинство населения России проиграло, потому что Россия могла стать совершенно другой страной и реализовать свой огромный потенциал.