15 лет отставке Евгения Примакова: поворотный пункт

15 лет назад, 12 мая 1999 года, президент Борис Ельцин отправил в отставку главу правительства Евгения Примакова.

В последние десятилетия в России вошло в моду слово "судьбоносный". Часто его употребляют всуе, но то решение Ельцина действительно было таковым. Его последствия мы переживаем и сегодня.

За 8,5 месяца пребывания на посту премьера Примаков завоевал популярность. Большинство народа и элиты рассматривало его как естественного и практически безальтернативного преемника.

При этом в 1999 году ему исполнилось 70 лет. По отзывам близко знавших его людей, Евгений Максимович относился к редкой человеческой породе: находясь всю жизнь во власти или очень близко к ней, он к власти особо не рвался, во всяком случае, готов был ради нее далеко не на все.

Скорее всего, Примаков отработал бы на посту президента один четырехлетний срок, а затем началась бы новая политическая эра.

Более того: Россия не знала и по сей день не знает кабинета министров в европейском смысле слова. Если не считать Ленина, Сталина и Хрущева, возглавлявших одновременно правительство и государство, и Владимира Путина, который в 2008-2012 годах фактически продолжал руководить страной, делегировав в Кремль "старого друга с одной группой крови", все российские и советские премьеры являлись техническими фигурами, исполнителями воли императора, генсека, президента.

Евгений Примаков был первым после Петра Столыпина сильным и относительно самостоятельным премьером, опиравшимся на парламентское большинство, имевшим собственный политический вес и базу поддержки. С него могла бы начаться новая традиция.

Премьер поневоле

Премьером Евгений Примаков сделался, в общем, случайно. Ему нравилось работать министром иностранных дел, он считал этот пост достойным венцом своей карьеры и не желал ничего иного.

Но финансовый кризис в августе 1998 года привел к падению правительства Сергея Кириенко. Ельцин хотел вернуть давнего соратника Виктора Черномырдина, но уперлись думские коммунисты.

Распускать палату в Кремле не хотели. Досрочные выборы в той обстановке могли породить еще более левую Думу, с которой, по конституции, в первый год сделать было бы ничего нельзя.

Лидер "Яблока" Григорий Явлинский неожиданно заявил с парламентской трибуны, что есть кандидатура, способная устроить всех: Евгений Примаков.

Ельцин пригласил кандидата на дачу.

Сперва тот отказался: "Такие нагрузки не для моего возраста. Хочу доработать нормально, спокойно. Уйдем на пенсию вместе в 2000 году".

8 сентября он сделал публичное заявление: "Признателен всем, кто предлагает мою кандидатуру на пост председателя правительства. Однако заявляю однозначно: согласия на это дать не могу".

Через три дня согласие последовало.

По данным хорошо осведомленного историка Леонида Млечина, больше всех уговаривали Примакова те самые люди из президентского окружения, которые спустя считанные месяцы начнут энергично под него подкапываться. Но тогда надо было любой ценой выйти из острого кризиса, прежде всего, политического.

В тот же день Дума 315 голосами из 450 утвердила Примакова на посту премьера.

Страна вздохнула с облегчением. По крайней мере, не повторится октябрь 1993 года.

Кутузов от экономики

Оставались тяжелейшие экономические проблемы. Граждане ждали массовых увольнений, гиперинфляции, краха банков, на все наличные деньги скупали съестные припасы.

Либеральные комментаторы панически говорили о "провале попытки построения капитализма в России".

На самом деле, августовский дефолт, наоборот, доказал, что рыночная экономика уже построена. У социализма другие проблемы: товарный дефицит и подавленная инфляция. Банковские и биржевые кризисы случаются как раз при капитализме, он за свою долгую историю пережил их десятки.

Поделюсь личными воспоминаниями.

О назначении Примакова я узнал, отдыхая в Турции. Если смотреть канал CNN, складывалось впечатление, что в России чуть ли не коммунисты к власти вернулись.

Увидев в зале прилета "Шереметьево-2" красные флаги, я едва не рванул обратно в самолет с криком: "Прошу убежища!". Оказалось, то были спартаковские болельщики. А увидев по обочинам Ленинградского шоссе не лозунги, а рекламу с портретами Клаудии Шиффер, окончательно успокоился.

Прощаясь 16 сентября с коллегией МИДа, Примаков заявил, что рассуждения о каком-то "красном реванше" и "окончании реформ" не имеют ни малейших оснований.

Примакова часто сравнивали с Михаилом Кутузовым. С победителем Наполеона его объединяли возраст, флегматичный темперамент, взвешенность и понимание того, что бывают моменты, когда лучшая тактика - предоставить события их естественному ходу.

Проводили параллели и с другой исторической фигурой - Дэн Сяопином, который, как известно, говаривал, что неважно, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила.

От нового премьера ждали программы, радикальных идей, и упрекали за их отсутствие, как некогда Кутузова за нежелание немедленно дать генеральное сражение.

Советские академики-экономисты Леонид Абалкин, Николай Петраков и Степан Ситарян, старые знакомые Примакова, страдавшие в 1990-х годах от невостребованности, опубликовали пакет предложений, в основном сводившихся к тому, чтобы напечатать побольше денег.

Пожалуй, главное, что сделал Примаков на посту премьера - удержался от этого соблазна.

"Я пришел к Примакову и полтора часа требовал у него денег на культуру, искусство и кинематограф, - вспоминал режиссер Станислав Говорухин, возглавлявший тогда думский комитет по культуре. - Он отказал мне по всем пунктам. И все подробнейшим образом объяснил".

И снова ассоциация с Кутузовым: Барклая де Толли за отступление до Москвы смешали бы с грязью, "своему" простили. Монетаристский курс вызывал у людей с советской психологией слепую ярость, если исходил от "чикагских мальчиков", и достаточно спокойно "проглатывался", когда его проводил Примаков.

Коалиционное правительство по составу вышло левым, но, справедливости ради, надо признать, что Виктор Черномырдин, Сергей Кириенко и Владимир Рыжков сами отказались в нем работать.

Явлинский соглашался на пост первого вице-премьера с правом формировать экономический блок, но это было бы уже правительство Явлинского, а не Примакова.

Новый премьер предложил должность своего зама по социальным вопросам Александру Шохину.

"У вас правительство будет левым, что мне в нем делать?" - сказал тот.

"Потому и будет левым, что вы все отказываетесь", - ответил Примаков.

Назначенный первым вице-премьером бывший глава советского Госплана коммунист Юрий Маслюков быстро заговорил на одном языке с представителями МВФ.

По мнению многих, секрет Примакова заключался в том, что все слышали от него то, что хотели услышать: либералы - что "возврата к планированию быть не может", коммунисты - что "мы не можем идти дальше, рассчитывая, что все решит рыночная стихия".

Между тем отложенный эффект девальвации рубля стал позитивно сказываться на отечественном производителе. "Невидимая рука рынка", в которой Примаков на словах сомневался, в условиях политической стабильности начала расставлять все по местам. Экономика мало-помалу заработала.

Объяснение, выдвинутое Борисом Ельциным сразу после отставки Примакова - мол, недостаточно у правительства экономических достижений - выглядело малоубедительно.

Политический фактор

В декабре 1998 года уровень поддержки Примакова составил 54% - по тогдашним временам растерянности и безверия, небывалый показатель.

Лидер коммунистов Геннадий Зюганов впоследствии рассказал "Независимой газете", что весной 1999 года предлагал премьеру фактически принять участие в государственном перевороте: придите в Госдуму, открыто скажите, что страну надо спасать, депутаты тут же с голоса объявят Ельцину импичмент, а вас провозгласят временным президентом.

Сценарий был нелегитимным. По закону, импичмент - долгая многоступенчатая процедура, смена власти никак не может произойти в один день. Расчет делался на то, что силовики, в отличие от 1993 года, откажут Ельцину в поддержке.

Примаков не захотел раскачивать лодку.

Тем не менее, для Кремля он оставался не своим.

Что ни говори, а впервые за все время пребывания на президентском посту Борис Ельцин поддался обстоятельствам, назначил премьером не того, кого хотел. В странах сложившейся плюралистической демократии с культурой компромиссов и коалиций политика в основном так и делается. Но в России это воспринималось как слабость.

Из уст министров периодически звучали слова об "управляемой эмиссии", "частичной национализации" и "господдержке ВПК".

По словам многих предпринимателей, силовики в приватных разговорах начали заявлять, что скоро для тех наступят унылые деньки.

Бизнес-сообщество и интеллигенция подозревали Примакова в том, что он просто осторожничает и тянет время до президентских выборов, которые не за горами, а, оказавшись в Кремле, себя покажет.

В отношении Ельцина премьер соблюдал субординацию, но, как утверждали осведомленные инсайдеры, игнорировал близких к нему влиятельных лиц.

Коммунисты твердили о поддержке правительства, однако проваливали в Думе вносимые им рыночные законопроекты, а "премьер парламентского большинства" не только не пытался надавить на них своим авторитетом, но не выражал даже словесного недовольства. Не приняли - и не надо.

Тревожный звонок

Выглядело это как игра с условиями, понятными всем участникам: "хожу под Кремлем", вынужден предлагать то, с чем не согласен, а вот скоро все изменится, и тогда мы с вами поработаем по-настоящему.

Особенно раздражали окружение Бориса Ельцина продолжительные консультации Примакова с руководством левых фракций в Госдуме, на которых представителей демократического меньшинства не приглашали. О чем они там сговариваются за закрытыми дверями?

Положение усугублялось тем, что Госдума еще в июне 1998 года создала комиссию по подготовке импичмента. Они не скрывают намерения свергнуть президента, а премьер с ними якшается!

Тревожный звонок для Примакова прозвучал 19 марта, когда главой кремлевской администрации был назначен Александр Волошин, профессиональный экономист и сильный администратор, сразу начавший искать в работе правительства недостатки.

12 мая во время очередного доклада Борис Ельцин предложил ничего не подозревавшему премьеру подать в отставку: "Облегчите мне эту задачу, напишите заявление с указанием любой причины".

"Облегчать никому ничего не хочу. У вас есть конституционные полномочия подписать соответствующий указ. Но я хотел бы сказать, Борис Николаевич, что вы совершаете большую ошибку", - ответил Примаков.

Тогда президент вызвал Волошина, который вошел в кабинет с готовым указом.

"Вот вам импичмент!"

По мнению исследователей, отчасти Примакова подставили левые фракции Госдумы, назначившие-таки на 15 мая голосование по вопросу об импичменте.

В глазах Ельцина, главным достоинством Примакова являлось умение находить компромисс с оппозицией. То, что он не смог или не захотел это сделать, вызвало у президента сильное недовольство.

Вопрос заключался в том, уволить ли премьера до или после голосования. С одной стороны, отставка Примакова могла обозлить депутатов и повысить шансы на прохождение импичмента. С другой стороны, казалось желательным заранее лишить оппозицию возможного лидера, обладавшего государственными полномочиями.

12 мая состоялось закрытое заседание Совета Безопасности. Правда, тогдашний секретарь Совбеза Владимир Путин утверждал, что обсуждалась ситуация в Югославии.

Так или иначе, импичмент делал отставку премьера неизбежной. Дело в том, что, согласно закону, Думу нельзя распустить с момента официального выдвижения ею обвинений против президента. Однако другой закон гласит, что Дума распускается после трехкратного отклонения ею кандидатуры нового главы правительства. Таким образом, возникла бы правовая коллизия, которой Кремль мог воспользоваться.

Но этого не понадобилось. Ни одно из пяти обвинений не набрало требуемых 300 голосов. Наибольшую поддержку (284 голоса) получил пункт о развязывании войны в Чечне.

Вообще, реакция на отставку Примакова оказалась на удивление вялой, хотя, согласно результатам проведенного по горячим следам опроса, ее одобрили всего два процента населения.

А ведь эксперты, в том числе сочувствовавшие Кремлю, практически единодушно уверяли: премьер настолько популярен, что трогать его нельзя ни при каких обстоятельствах, революция начнется.

По словам Уинстона Черчилля, профессия аналитика состоит в том, чтобы убедительно предсказывать будущее, а потом столь же логично растолковывать, отчего вышло наоборот.

Задним числом политологи объяснили случившееся тем, что эпоха Ельцина в глазах народа и элиты, так или иначе, шла к скорому и неизбежному концу. Пусть "Дед" чудит напоследок, как хочет. Все равно меньше, чем через год, Примаков будет избран президентом, а с поста премьера, или нет, неважно.

Но история, как известно, пошла иным путем.