Создатель эпохи. 60 лет Борису Гребенщикову
- Александр Кан
- Русская служба Би-би-си
Не так давно один из моих знакомых – из числа тех, кто к Борису Гребенщикову и "Аквариуму" относятся, мягко говоря, сдержанно, а то и со скепсисом – спросил меня с искренним неподдельным удивлением: "Скажи, почему все же именно "Аквариум" стал такой легендарно-мифической группой в нашем роке? Ведь были же, и есть и многие другие?"
"А потому, - ответил я, - что именно такую задачу: создать новый миф, новую мифологию поставил перед собой где-то в самом начале своего пути Борис Гребенщиков".
Артемий Троицкий когда-то на заре существования "Аквариума" точно подметил, что группа являет собой сборище просвещенных рок-фанов.
Видимо Троицкий, не без основания считавший себя в ту пору чуть ли ни единственным по-настоящему просвещенным рок-знатоком на просторах отрезанной от большого рок-мира родины, был поражен, увидев в Гребенщикове и его товарищах знание рок-музыки и понимание ее сути под стать своему собственному. Примерно тогда же в написанной по просьбе того же Троицкого "Автобиографии Аквариума" Гребенщиков выдал ставшую с тех пор классической формулу: "Аквариум" не группа, это образ жизни".
Эта формула гораздо точнее, но тоже не совсем полно отражает причины столь невероятной силы образа "Аквариума" и - чем дальше, тем больше фокусировавшего мифологию группы на себе лично - Гребенщикова.
Все дело, как мне кажется, именно в слове "мифология". БГ как-то признавался, что, услышав еще подростком великую музыку и, главное, ощутив своим невероятным чутьем мир создавших ее людей, он стал оглядываться вокруг в поисках чего-то подобного в окружающей его действительности. Не найдя, пришел к решению это подобное создать.
Создать не только песни – что само по себе было уже колоссальным достижением, требовавшим не только незаурядного таланта, но и той самой остроты и точности понимания и чувствования стиля и сути рок-музыки, которое имел в виду Троицкий. Но и создать вокруг себя новый, полноценный и ничуть не уступающий тому, другому, который за железным занавесом, мир.
Мир этот, однако, был для него не столько вещественно-материальным, сколько возвышенно-мифологичным.
В отличие от нас многих, нередко не менее просвещенных его сверстников, БГ осознавал, что имеет дело с мифом, с мифологией, в которой Джон и Пол, Хендрикс и Дилан – боги, обычные боги, живущие на обычном божественном Олимпе.
Мы быстро, просто и понятно объясняем, что случилось, почему это важно и что будет дальше.
эпизоды
Конец истории Реклама подкастов
Боги, как и полагается богам, сотворили главный для него мир, в котором пребывало его сознание. Как и положено богам, их физическое бытие было столь далеко и недоступно от окружающей физической реальности, что с нею почти не соприкасалось.
Своя, советская реальность, тем не менее, существовала и существовала очень ощутимо, и БГ, со свойственной юношам решимостью, взялся ее преобразовать.
Избранный метод был для него предельно логичен, но по дерзости своей абсолютно фантастичен. Он решил в окружающей его действительности, с помощью горстки ближайших друзей-единомышленников, главным из которых тогда был его друг детства, соратник по поэтической студии, поэт-абсурдист и со-основатель "Аквариума" Анатолий Гуницкий по прозвищу "Джордж", - создать такой же Олимп, такой же миф, такую же религию, такую же культуру.
Характерно, что опирался он при этом – не в создаваемых артефактах, а в методологии построения - не только на рок-мифологию, но и на мифологию куда более древнюю и развитую, почерпнутую им, впрочем, через то же рок-сознание. Я имею в виду древнеанглийские, кельтские сказания и легенды и их воплощение в культуре ХХ века – эпосе Толкина, с которым Гребенщиков познакомился благодаря друзьям-студентам из Британии и США и который он читал взахлеб тогда, когда о Толкине в СССР знали лишь считанные специалисты по английской литературе.
Поразительно было уже то, что обычный советский юноша, пусть и из физматшколы, пусть и из интеллигентной ленинградской семьи, смог поставить перед собой такую задачу. Еще более поразительно, что он сумел ее реализовать.
Придуманный мир требовал, однако, реального материального воплощения. Так родились "альбомы" - не просто набор песен, но первые в советском роке концептуальные, по образцу любимого "Сержанта", альбомы.
Более того, сотворенные в полуподпольной студии Андрея Тропилло записи переносились на катушки с пленкой "Свема", на которые фотохудожник Андрей "Вилли" Усов обычным канцелярским клеем наклеивал отпечатанные на обычной фотобумаге черно-белые фотографии, сделанные в обычных интерьерах и экстерьерах. И вся эта обычная советская реальность внезапно преображалась, превращалась в образ - стильный, загадочный, образ уже не из жизни, а из мифа.
Да ленинградско-петербургская фактура помогала – заброшенный дворик на Литейном преображался в аристократично-загадочный Пале-Рояль; Инженерный замок, служивший в советские годы заурядным офисным помещением, перерождался в величественный Замок; самая обычная песчаная коса на Финском заливе становилась уединенным и таинственным островом Сент-Джордж.
Новый мир требовал фиксации и документации – не только песен в магнитозаписи, но и "образа жизни". Гребенщиков придумал "Рокси" - первый в СССР самиздатовский рок-журнал. Да, печатался он на обычной машинке, да, фотографии приклеивались тем же канцелярским клеем, да, поначалу "тираж" его составлял в лучшем случае пару десятков экземпляров. Все это было неважно – важно было, что на страницах "Рокси" "Аквариум" и их друзья из бренчавших на гитарах самодеятельных музыкантов превращались в подлинных рок-героев.
Подлинный Олимп требует многобожия, и БГ стал населять его не только соратниками по "Аквариуму", но и наделенными таким же героически-божественным статусом Майком, Цоем, Башлачевым.
Мир мифа стал стремительно разрастаться: Владимир Шинкарев придумал сначала Максима и Федора, а потом и "Митьков", которые вплелись в "Аквариум" так же, как "Аквариум" вплелся в них, захватывая по касательной в свою орбиту и новых, подтягивавшихся из провинции героев типа Шевчука или Бутусова.
Конечно же, фантастически повезло. Как "Битлз" повезло с революционными на Западе 60-ми – каждый их новый шаг открывал новую дверь и ломал старые стены, - так и БГ с "Аквариумом" в переломные 80-е каждым словом и каждым делом рубили окна в советском сознании.
Созданная мифология оказалась настолько мощной и убедительной, что в нее верили даже те, на чьих глазах она совершенно сознательно и целенаправленно создавалась. Столкновения могущественных эго Бориса Гребенщикова и Сергея Курехина в "Аквариуме" середины 80-х казались (и были) по своему творческому и человеческому накалу ничуть не менее напряженными и содержательными, чем конфликты внутри легендарных пар Леннон-Маккартни, Джаггер-Ричардс.
Я помню заключительный концерт "Аквариума" на фестивале Ленинградского рок-клуба в 1986 году. Мне 32 года – солидный мужчина вроде бы... Но во время экстатичного (так, увы, по настоящему в записи никогда и не зафиксированного) "Рок-н-ролл мертв", когда на сцену неожиданно выскочил вроде бы в очередной раз ушедший из группы виолончелист Сева Гаккель и когда зал вскочил в едином восторженном порыве, я, человек, неверующий, воздел глаза к небу и произнес благоговейно: "Господи, ты не дал мне увидеть живьем Led Zeppelin или Rolling Stones. Но благодарю тебя, Господи, за то, что ты дал мне шанс побывать на великом рок-н-ролльном концерте!”
Борису Гребенщикову 60. Казалось бы, не так много, но годы эти насыщены событиями и людьми так ("мы выросли в поле такого напряга, где любое устройство сгорает на раз"), что хватит на много жизней.
Ему не всегда просто мирить прошлое с настоящим. Одно время он с чуть ли не яростью отбивался от вопросов и просьб публики и друзей петь старое. С напряженным вниманием следил за реакцией на новое и чуть ли не с ревнивой враждебностью – на старое. Разумеется, в таком отношении он не одинок. Маккартни в эпоху Wings столь же яростно отмахивался от песен "Битлз". Теперь, кажется, БГ, так же как и старина Макка, успокоился.
Все это его песни. Иногда кажется, что сейчас на единицу времени шедевров меньше чем раньше. А может быть, мы сами разучились слышать? Да, такие времена, как 60-е на Западе или 80-е в СССР случаются крайне редко. Однажды, в очередной раз при встрече с приехавшим в Лондон Александром Липницким, я вспоминал, как было здорово, и сокрушался, что теперь, мол, все не так.
"Не гневи Бога, - ответил мудрый Саша. - Скажи спасибо, что нам хоть это досталось. Не всем достается".
И то правда.
Нередко, несмотря на признанный статус БГ как классика, мне приходится вновь и вновь защищать его от критики. Поверьте, говорю я, я могу предъявить к нему претензий - и весьма обоснованных - много больше вашего. Человек прожил черт знает какое количество лет в искусстве, создал тьму тьмущую песен, через его группу прошли более сотни музыкантов. Да, он натворил кучу ошибок и не всегда оказывался на высоте.
Но он создал эпоху. Он создал культуру. Он создал миф и среду. Русскую культуру нового времени без него представить невозможно.
С днем рождения, Боря.