Круче, чем футбол, скандальней, чем рок-н-ролл? Когда-то этот вид спорта собирал полные стадионы

Соперничество здесь достигало эпических масштабов, зарплаты - тоже, воспаленный национализм разжигал страсти на трибунах, атлеты-звезды обладали харизмой и славились вздорным характером, время от времени случались допинговые скандалы… В общем, всё как сейчас. Но речь не о футболе.

Вы что-нибудь слышали о педестрианизме? Не просто о любви к путешествиям пешком, а об изнурительном состязании, которое длилось шесть дней, в течение которых спортсмены проходили 450 миль по овалу стадиона?

Мы вам расскажем о героях и злодеях этого странного вида спорта, ныне полностью забытого.

Усатые, в рейтузах и с хлыстом в руке

В воскресенье 21 сентября 1879 года состязание открывалось в час ночи, и, кажется, это никого не удивляло.

13 атлетов (усатые, в гамашах и тесно обтягивающих рейтузах, в коротеньких шортах поверх, собрались под высокими сводами старого Мэдисон Сквер Гардена в Нью-Йорке, а вокруг бушевало 10-тысячное море болельщиков.

События ожидали с таким нетерпением, что, казалось, это уже превратилось в манию, которой раньше не ведала спортивная история страны.

Все участники уже были международными знаменитостями, и каждый прибыл в Нью-Йорк со своей свитой, состоящей из диетологов, врачей, поваров, массажистов и тренеров (которые часто рекомендовали своим подопечным утолять жажду шампанским по ходу состязания).

Накануне у Мэдисон Сквер Гардена собралась большая и возбужденная толпа, и более чем 200 человек пытались проникнуть в здание, выдавая себя за персонал атлетов.

Например, одна женщина кричала: "Впустите меня! Я - педикюрша Питера Пенчета! Я ухаживаю за его ногами!", писала газета New York Herald.

Рассказывали, что те, кто не нашел одного доллара, чтобы заплатить за вход, вполне могли выломать двери, чтобы попасть на гонку.

Соревнования эти были серьезным бизнесом: атлеты имели корпоративных спонсоров, например, производителя соли.

На стадионе торговали всякими закусками, в том числе жареными каштанами и маринованными яйцами. Из кранов разливали пиво. Играл военный оркестр, придавая событию в какой-то степени националистическую атмосферу.

На спортсменов делались ставки - порой самые экстравагантные. В толпе размахивали флагами и шейными платками, газетные репортеры были готовы отправить в редакцию первые сообщения.

И это был не футбольный или баскетбольный матч, не теннисный турнир. Это было состязание по педестрианизму. Люди платили за то, чтобы увидеть, как другие люди идут круг за кругом по стадиону.

Состязание, о котором мы рассказываем, было уже пятой по счету Большой шестидневной гонкой, организованной британским политиком и ценителем спорта баронетом сэром Джоном Эстли.

Правила были - проще некуда. Участники должны идти шесть дней подряд по кругу стадиона, пока не пройдут дистанцию как минимум в 450 миль (724 км).

Они могли бежать трусцой, могли передвигаться не спеша, зигзагами, шатаясь - да хоть ползти! Однако им не разрешалось покидать посыпанную опилками овальную дорожку стадиона до тех пор, пока гонка не закончена.

Спортсмены ели, пили, спали (и, надо полагать, совершали иные жизненно важные для организма отправления) в установленных тут же маленьких палатках, некоторые из которых были искусно украшены.

Как и звезды спорта сегодняшнего дня, ходоки зарабатывали баснословные суммы денег. Тот, кому за шесть дней гонки удавалось преодолеть самое большое расстояние, получал 25 тыс. долларов (около 679 тысяч в нынешнем эквиваленте) и серебряный пояс с гравировкой "Чемпион мира".

Как возникло, откуда взялось это спортивное помешательство? Как вообще возможно для человеческого организма выносить такие нагрузки? И почему эти соревнования теперь прочно забыты?

Глупая ставка

Педестрианизм родился именно таким, каким он и дальше оставался: ставки сделаны - и вперед!

Случилось это в 1859 году, когда Эдвард Пейсон Уэстон был тощим 19-летним рассыльным в газете New York Herald - издании, которое затем освещало все этапы его спортивной карьеры.

Уэстон должен был забрать из фургона доставки корзину с цветами и затем послать от имени своего начальника девушке, но… забыл. Фургон приехал и уехал, и цветы вместе с ним.

Чтобы исправить свою ошибку, юноша преследовал доставщика по всему городу, в итоге настигнув в районе Западной 70-й улицы.

Коллеги Уэстона наблюдали за ним с восторгом, и за свои героические деяния он получил на следующий день оплату за труд в двойном размере.

Сообразив, что наткнулся на золотую жилу, Уэстон через год заключил пари с другом на результат предстоящих президентских выборов (1860 г.), договорившись, что проигравший пойдет пешком в Вашингтон, чтобы увидеть церемонию инаугурации.

При этом он явно сглупил, поставив на соперника Авраама Линкольна - мало известного демократа Джона Брекинриджа. Что ж, Линкольн победил, а Уэстон отправился в дорогу, которая заняла у него 10 дней и враз прославила его.

Вскоре он стал пионером соревнований по ходьбе на выносливость. Его достижения крайне интересовали как врачей, так и широкую публику: причем медики самым подробнейшим образом исследовали его, вплоть до анализов мочи и кала.

По мере того, как этот странный вид спорта развивался, он приобретал все больше и больше черт, присущих современному спорту.

У звезд были прозвища: так, уроженца Лондона, переплетчика Уильяма Гейла, ставшего чемпионом, называли Неутомимым ходоком, а самого Уэстона - Уэстоном-Скороходом.

Как объясняет Мэттью Алджио, написавший книгу Pedestrianism: When Watching People Walk Was America's Favorite Spectator Sport ("Педестрианизм: когда наблюдение за тем, как люди ходят, было любимым спортом американских болельщиков"), хотя наблюдение за тем, как другие люди кругами ходят по стадиону, сегодняшнему болельщику, избалованному современными зрелищными видами спорта, может показаться, мягко говоря, пресноватым, пешие гонки того времени представляли из себя живое и красочное зрелище.

"Уэстон по ходу дистанции мог трубить в рожок, всегда был при параде, в накидке и с хлыстом наездника".

У каждой звезды был свой, узнаваемый стиль ходьбы. Уэстон прославился своей вихляющей походкой, а Дэниэл О'Лири был известен тем, что на дистанции двигал руками, как поршнями, и в руках сжимал кукурузные початки, которые, как он утверждал, помогали впитывать пот.

"Дети подражали своим любимым ходокам", - говорит Мэттью Алджио. Именно тогда в пачках сигарет (поначалу в качестве ребра жесткости) появились первые спортивные карточки с изображением атлетов - как потом выяснилось, ими можно было обмениваться, их можно было продавать (некоторые из них со временем превратились в коллекционные экспонаты, стоящие сейчас больших денег).

По мере того, как слава атлетов росла и ширилась, они приобретали привычки и черты капризных примадонн. Во время одной из гонок в Лондоне тогдашний чемпион потребовал, чтобы в бутылках была вода из его родного Честера (в 200 милях от Лондона) - просто потому, что он пил именно эту воду во время тренировок.

Состязания рождали ожесточенное соперничество между некоторыми атлетами - например, между О'Лири и Джоном Хьюзом. Когда последний похвастался, что победил бы О'Лири, если бы только смог себе позволить поездку в Британию, богатый чемпион ему ответил: "Я построю тебе мост". (После этого Хьюз называл О'Лири не иначе как "тот жулик, который предлагал мне построить мост").

Случались даже допинговые скандалы: в 1876 году Уэстон был застигнут на дистанции за жеванием листьев коки. Это растение люди с древности применяли в качестве стимулирующего средства (инки в Южной Америке пользовались им, чтобы победить усталость и голод).

Сегодня кока запрещена во многих странах из-за того, что вызывает привыкание, но в то время жевание ее листьев, строго говоря, не нарушало закон - просто это выглядело не по-спортивному.

Оправдание Уэстона было классическим: ему прописал это доктор.

"Вспомним, какими темпами шла тогда индустриализация, - рассказывает Мэттью Алджио. - Люди мигрировали в города, чтобы работать там на фабриках и заводах, у них были регулярные ночные смены, смены рано утром - а тут им предлагались соревнования, которые шли безостановочно шесть суток подряд".

Это способствовало популярности педестрианизма: можно было прийти в любое время и поболеть за своего любимого ходока. Да и цена билета была очень невысока.

Идиотские гримасы, судороги и сомнительный триумф

А теперь вернемся на 5-ю Большую шестидневную гонку. Ходоки уже вышли из своих палаток и расположились на старте. Среди них были и американцы, и англичане, и даже спортсмены из тогдашней Пруссии. Зрители придирчиво разглядывали атлетов, громко обсуждая их достоинства, словно речь шла о лошадях рысистых пород.

По мнению некоторых, физические кондиции Чарльза Роуэлла были не на уровне - слишком худой, наверное, перетренировался. Другие строили догадки по поводу полученных ранее травм Пенчета и Джорджа Хазела.

Ньюйоркцы фаворитом считали Джона Энниса, в то время как бостонцы ставили на своего ходока - Фрэнка Харта (который впоследствии стал одной из первых звезд спорта среди чернокожих атлетов).

После многочисленных рукопожатий и сбрасывания с себя излишних предметов туалета ходоки наконец были готовы стартовать. Прозвучал сигнал к началу состязания, и они отправились в свой долгий путь, вызвав этим восторженную реакцию публики - здание буквально содрогнулось от рева болельщиков.

Джордж Хазел первым завершил начальный круг и поддерживал лидерство в течение еще 12-ти. Каждый раз, когда ходоки удалялись к дальнему концу стадиона, болельщики устремлялись за ними, толпясь на другой стороне трека, пихаясь локтями и чуть ли не снося оградительные барьеры.

Спустя 24 часа впереди был уже Роуэлл, который по ходу соревнования заслужил солидный бонус и массу серебряных побрякушек. К 36 часу гонки он побил предыдущий рекорд.

Мерритт, Хазел и Гийом боролись за второе место, отставая от лидера примерно на 30 миль (48 км). Между тем Уэстона болельщики обвинили в "идиотских гримасах и нелепых выходках".

В течение следующих дней гонки соревнующиеся постепенно сходили с дистанции, и было похоже, что победа Роуэлла - дело решенное. И вдруг утром в пятницу он - неожиданно для всех - буквально рухнул от изнеможения.

Роуэлл провел в своей палатке шесть часов и когда вышел из нее, его тело сотрясали судороги - что сильно напугало болельщиков (особенно тех, кто ставил на его победу).

Однако спортсмен пришел в себя и присоединился к гонке, которая продолжалась всю следующую ночь. В последний день Роуэлл достиг отметки в 500 миль и затем добавил еще 30.

После этого он внезапно ушел в свою палатку - это случилось за более чем два часа до того, как время, отпущенное на гонку, истекло. Впрочем, это никак не отразилось на его лидирующей позиции.

Гонка продолжалась, и чем ближе к финишу, тем больше толпа болельщиков превращалась в неуправляемую массу: толкая друг друга, наиболее рьяные старались прорваться на поле стадиона.

Всё закончилось около 10 часов вечера - Роуэлл стал победителем, вторым пришел Хазел, третьим - Харт. С трибун атлетов забрасывали букетами цветов, а газеты поместили репортажи о гонке на первых страницах.

Интересно, что чемпион подвергся резкой критике. Многие болельщики посчитали, что он вполне способен был пройти и 531 и даже 535 миль (861 км), если бы остался на треке еще на один час (и таким образом не дал бы им проиграть крупные суммы денег).

Нью-йоркская газета Sun написала даже, что Роуэлл таким поведением бросил тень на свой триумф.

Эволюционные преимущества - на стороне человека?

Отвлечемся на время от Большой шестидневной гонки и задумаемся: как такое самоистязание вообще возможно с точки зрения нашей биологии? Откуда у человека такой запас выносливости?

Ведь и сейчас в мире проходит достаточно состязаний, которые давным-давно уже превзошли по жесткости испытаний те гонки XIX века - взять хотя бы супермарафоны или 52-дневную Гонку самопревосхождения (самопреодоления) на 3 100 миль, где от участников требуется пробегать по 60 миль в день.

Как такое вообще возможно? Одна теория, весьма горячо обсуждаемая, предлагает свой ответ: такие качества организма современного человека были заложены еще в раннюю пору его эволюции.

Возьмем хотя бы охоту настойчивостью (или выносливостью). С древних времен люди при такой охоте преследовали крупных диких животных до тех пор, пока те не падали от усталости.

Некоторые народности до сих пор используют эту технику - например, племя сан (бушмены), одно из самых древних в Африке.

Считается, что умение настойчиво, без устали, преследовать дичь дано именно человеку - безволосой обезьяне, способной обильно потеть. И в этом мы обладаем решающим преимуществом над, скажем, копытными, которые (например, олени) не могут с таким же успехом охлаждать свое тело, активно потея. Поэтому при преследовании на длинной дистанции тело оленя перегревается быстрее.

Вопрос "кто выносливее - человек или животное?" волновал человечество на протяжении веков. Ходоки и тут сыграли свою роль, и началось все, как обычно, с пари.

В 1818 году английский атлет Джей Барнетт побился об заклад, что обгонит лошадь в ходе 48-часового забега (заезда?). Лошадь тогда выиграла у человека, проскакав за двое суток 179 миль (288 км). Барнет пробежал 158 миль (254 км).

Но по времени ту гонку расценили как короткую, поэтому поражение человека сочли неубедительным. Следующим был уже знакомый нам Гийом, и это случилось 60 лет спустя. Но и ему не удалось победить животное - за 52 часа он проиграл 50 миль (в своем проигрыше Гийом винил холодную погоду).

Ну и наконец состоялась шестидневная гонка. В 1880 году в Чикаго на дорожку вышли 15 мужчин и пять лошадей, чтобы окончательно решить вопрос о том, кто выносливее.

Состязание вызвало громадный интерес у публики, трибуны были заполнены. Поначалу лошади побеждали, ко второму дню одна из них прошла 354 км (лучший из атлетов преодолел к тому моменту 313 км).

Но затем случилось нечто неожиданное.

На пятый день гонки лидирующая черная кобыла по кличке Бетси Бейкер прекратила реагировать на хлыст и на два часа сошла с дорожки. Было совершенно очевидно, что она выдохлась, и ничто не могло ее заставить продолжать гонку (за исключением шампанского).

А победил тогда житель Нью-Йорка Майкл Бёрн. Он пробежал 578 миль, а Бетси Бейкер - 563.

Такие соревнования между человеком и животным сохраняли странную популярность вплоть до сегодняшнего дня. И в прошлом году группа ученых решила разобраться в том, что на самом деле происходит во время таких гонок.

Исследователи проанализировали результаты трех ежегодных гонок "человек против лошади" и сравнили с условиями, в которых они проводились. Оказалось, что скорость, с которой скачут лошади, падает быстрее (по сравнению со скоростью человека), когда стоит жаркая погода.

Как полагают авторы исследования, это подталкивает нас к мысли, что люди, вероятно, лучше приспособлены к бегу на длинные дистанции при высоких температурах, требующему особой выносливости.

Между тем, другое исследование, проведенное раньше, показало, что те атлеты, которые успешно выступают в соревнованиях на выносливость, как правило, длинноногие.

Как считают ученые, это может быть признаком того, что такое строение тела выбрано в ходе эволюции - оно наиболее подходит для продолжительных физических нагрузок.

Резкий спад популярности

Педестрианизм купался в лучах популярности недолго. После гонки, проведенной в марте 1881-го, интерес к этому виду спорта резко упал. Газета New York Times описывала то состязание так: "шесть убогих бедолаг, утомленно тащившихся по дорожке в присутствии жалкой кучки болельщиков, у которой явно не хватало энтузиазма, чтобы хоть как-то подбодрить этих шестерых".

И когда ходоки-звезды Хьюз и Харт ушли из спорта, общественный интерес к состязательной ходьбе окончательно пропал.

У педестрианизма были свои постыдные тайны. Хотя со стороны передвижение по треку на протяжении шести дней могло выглядеть вполне безопасно, на самом деле соревнования чаще всего превращались в шоу боли, исступления и горячечного бреда, а не спортивного мастерства.

Не имея возможности ни отдохнуть, ни нормально поспать, перебрав по ходу дистанции шампанского, с незалеченными травмами, во второй половине гонки участники обычно передвигались шатаясь, зигзагами, с трудом держась на ногах.

"Выглядело это ужасно, и в то время люди воспринимали это как развлечение", - говорит Мэттью Алджио.

Дерек Мартин, аспирант Городского университета Манчестера, изучающий феномен педестрианизма, сравнивает его с помешательством на танцевальных соревнованиях, которое охватило Америку во время Великой депрессии.

"Пары танцевали до тех пор, пока на ногах удерживалась хотя бы одна из них, - говорит он. - По-моему, наблюдать за таким было капельку жестоко".

Последний гвоздь в гроб педестрианизма забило изобретение велосипеда. "Везде, где до этого проходили шестидневные гонки ходоков, их заменили шести- или восьмидневные заезды на велосипедах", - рассказывает Алджио.

"Жажда наблюдать, как на треке другие люди испытывают мучения, никуда не делась, однако на скорости в 20 миль в час столкновения и падения становятся куда более впечатляющими, чем у пешеходов", - подчеркивает он.

Конечно, соревновательная ходьба не исчезла полностью. Этот вид спорта эволюционировал в нечто более приемлемое для сегодняшней публики - в спортивную ходьбу, знакомую нам по Олимпийским играм.

Теперь мужчины соревнуются на дистанциях до 50 км (все-таки это не шесть дней), а женщины - до 20 км. Чтобы ходьба отличалась от бега, требуется постоянный контакт хотя бы одной ноги с землей.

Возможно даже, мы рано похоронили педестрианизм. "Подобные состязания на выносливость появляются и исчезают на протяжении истории", - отмечает Дерек Мартин.

Возьмем хотя бы марафон, который стал олимпийской дисциплиной в 1896 году. Изобретатели его вдохновлялись легендой о древнегреческом воине Фидиппиде, который бежал от поля битвы при Марафоне до Афин, чтобы принести весть о победе греков над персами (12 сентября 490 года до н. э.). Прибежав, он успел только крикнуть "Радуйтесь, афиняне, мы победили!" - и упал замертво.

Начальный интерес к марафону быстро прошел, и затем он долго оставался уделом узкой группы спортсменов, участвовавших в соревнованиях. Однако в 1970-80-х мир проникся свежим интересом к марафону - его стали бегать не только спортсмены, но и обычные люди, желающие испытать себя.

"Раньше никто и не думал, что обычный человек может пробежать марафонскую дистанцию (42 километра 195 метров - Би-би-си), - рассуждает Мартин. - А теперь просто нет отбоя от коллег, которые постоянно пристают к тебе с дурацким вопросом: "Станешь моим спонсором? В следующем году я бегу марафон в Париже!"