После теракта в "Крокус Сити Холле" в России заговорили об отмене моратория на смертную казнь. Когда пожар в концертном зале еще тушили, зампред Совбеза России Дмитрий Медведев уже пригрозил убийством тем, кто открыл стрельбу в "Крокусе". Тогда он, правда, предположил, что за атакой может стоять Украина. В воскресенье Медведев еще раз написал, что все причастные к теракту – "легальная и главная цель". Практически сразу тему подхватили в Госдуме.
"Наша партия будет настаивать на проведении 8 сентября этого года, в единый день голосования, референдума о возвращении смертной казни для этих нелюдей, мерзавцев, которых не должна носить наша планета", – заявил руководитель парламентской фракции "Справедливая России – За правду" Сергей Миронов.
Фактически смертная казнь в России есть. Просто на высшую меру наказания введен мораторий. Последний раз расстрел применяли в 1996 году. Тогда в Москве казнили серийного убийцу Сергея Головкина. С тех пор после резонансных преступлений в обществе вспыхивали диалоги о возвращении смертной казни. Но к единому мнению так и не пришли. В 2021 году "Левада-Центр" публиковал такие данные:
– за возвращение смертной казни в том же объеме, что и в 1990-х годах, выступали около 40% опрошенных;
– за расширение высказались чуть более 15%;
– 20% выступали за продолжение действия моратория;
– 17% опрошенных – за полную отмену высшей меры наказания в России.
Статистика, на которую ссылается депутат Госдумы Сергей Миронов, на эти данные совсем не похожа. Но источник своей информации он не раскрывает: "Мы знаем, что есть социология, которая была сделана задолго до этого страшного теракта, до начала СВО, где 69% наших граждан выступают за возвращение смертной казни. В частности, для педофилов, террористов и их пособников".
Кремль устами пресс-секретаря Путина Дмитрия Пескова пока дистанцировался от этой дискуссии. Но не Госдума. Ее председатель уже сказал, что референдум не нужен. По словам Володина, достаточно решения Конституционного суда: "У нас и в Конституции, и в уголовном законодательстве никто смертную казнь не отменял. Есть решение КС, который отложил вынесение такого приговора. Поэтому не надо никаких референдумов". В Конституционном суде уже заявили, что возвращение смертной казни может стать предметом обсуждения.
О том, чем чревато возвращение высшей меры, в своем телеграм-канале написал вице-спикер Госдумы и экс-кандидат в президенты Владислав Даванков: "Главный аргумент против смертной казни – неизбежность судебных ошибок. Ни одна ошибка не стоит человеческой жизни. А когда в стране оправдательных приговоров 0,33%, ошибки просто неизбежны. В реестре террористов и экстремистов сегодня не только радикальные боевики, но и люди, которые никого не убивали. И список пополняется регулярно".
Станет ли в России безопаснее, если в стране снова будут применять смертную казнь? По мнению политолога Нины Хрущевой, главный бенефициар этой кампании – Владимир Путин. Именно его безопасность должно гарантировать возвращение высшей меры: "Каждый раз это только усиливает репрессии, потому что в конечном счете речь идет не о защите людей, а о том, чтобы режим выжил. Чтобы предотвратить протесты людей против режима. Таким образом они смогут контролировать протест, но в то же время им нужно немного повысить безопасность. Но это наверняка будет использовано на благо режима, для укрепления власти Путина".
Если смертная казнь для обвиняемых в терроризме будет введена, кого она коснется? Для этого достаточно прочитать список террористических организаций, который ведет ФСБ. Там, кроме по-настоящему опасных группировок, числится целый ряд подразделений ВСУ или даже выдуманных организаций, таких как "Террористическое сообщество "Сеть". Фигуранты этого дела – анархисты. Сразу несколько из них во время следствия заявляли, что свои признательные показания дали под пытками.
Иван Павлов: "Конституционный суд уже давно является органом, который стоит в позиции "чего изволите?"
О перспективе возвращения в России смертной казни Настоящее Время поговорило с адвокатом Иваном Павловым.
– В Конституции РФ есть статья, которая предусматривает возможность применения смертной казни. Есть ряд преступлений в Уголовном кодексе, которые также предусматривают в качестве наказания смертную казнь. В соответствии с Конституцией, смертная казнь вплоть до ее отмены возможна за совершение особо тяжких преступлений против жизни при условии, что подсудимому должно быть предоставлено право на рассмотрение в суде присяжных. Если речь идет о таких преступлениях как терроризм, то терроризм относится не к преступлениям против жизни, а против общественной безопасности. То есть получается, что надо вносить изменения в Конституцию и расширять категории преступлений, к которым допустимо применять смертную казнь. Кроме того, сегодня терроризм не относится к тем преступлениям, которые рассматриваются судом присяжных.
– Понятно. Вот что имеется в виду, когда говорится, что нужно менять Конституцию. По вашим оценкам, насколько судьи Конституционного суда в России независимы?
– Конституционный суд уже давно является органом, который стоит в позиции "чего изволите?" Если инициатива придет из Госдумы и будет понятно, что Кремль ее поддерживает, то уверен, что Конституционный суд ее одобрит. На сегодняшний день нет никаких препятствий к тому, чтобы Конституционный суд дал зеленый свет смертной казни.
– Но даже если Конституционный суд примет такое решение, то смертная казнь за теракт все равно будет невозможна согласно действующему законодательству Российской Федерации?
– Да, именно так.
– А не достаточно ли тогда будет изменить статью Уголовного или Уголовно-процессуального кодекса, где написано, что такое теракт, и просто там в объяснении к терроризму добавить, что это в том числе преступление, которое посягает на человеческую жизнь?
– Может быть такой подход.
– И таким образом не менять Конституцию.
– В общем такой подход хитрый возможен. Но все равно есть ведь еще условие: суд присяжных. Для власти это некоторая угроза: там все-таки будут работать юристы, независимые юристы, и в делах присяжных достаточно высокий процент оправданий, хотя, конечно, потом они на уровне Верховного суда отменяются. В первой инстанции может быть оправдательный приговор со всеми вытекающими отсюда последствиями, в том числе с немедленным освобождением людей из-под стражи.
Дмитрий Дубровский: "Растет уровень допустимого насилия, и государство хочет отреагировать на это"
О том, есть ли общественный запрос на смертную казнь в России, в эфире Настоящего Времени рассказал сотрудник факультета социальных наук Карлова университета Дмитрий Дубровский.
– Как вы понимаете, насколько всерьез российские чиновники сейчас заговорили о смертной казни?
– Логически, наверное, пора уже и о смертной казни поговорить. Они выжали из современной репрессивной машины все, что можно, и теперь надо пугать уже людей не только тюремным заключением, потому что оно уже и так бесконечное: за сотрудничество с нежелательными организациями – 15-20 лет.
Я думаю, что здесь действительно вот эта старая история с мораторием. Володин прав: никакой референдум в самом деле не нужен, к сожалению. Формально можно отменить мораторий, это может сделать Конституционный суд, который у нас стал резиновый. И то, что он в 2009 году этот мораторий продлил и подтвердил в 2010, ничто не мешает ему сейчас в связи с новой политико-правовой обстановкой, как Конституционный суд любит рассказывать, развернуть свое решение на 180 градусов.
Но я думаю, что здесь логика довольно простая. Растет уровень допустимого насилия, и государство хочет отреагировать на это.
– Есть мнение, что, показывая, как задержанным боевикам отрезают уши, рассуждая о смертной казни, силовики и чиновники в России так отвечают на общественный запрос. Можно ли судить, действительно ли есть такой запрос на жестокость среди масс российского общества?
– Трудно сказать. Сейчас показывали цифры "Левада-Центра". Я видел другие цифры 2019 года, где иначе задавались вопросы – там 52% были категорически "за", 30% были категорически "против". Поэтому я, честно говоря, не думаю, что такой запрос существует. Но то, что власть может его подбросить в этот огонь для дровишек, – это довольно понятно, потому что можно еще раз вернуться к этому.
Надо обратить внимание, что есть две позиции, по которым скорее будет поддерживаться возвращение смертной казни, а именно сексуальные преступления в отношении несовершеннолетних и терроризм.
– Это как раз те две темы, в соседстве с которыми начинается обсуждение смертной казни.
– Совершенно верно. Но дело в том, что вынесение смертной казни, если я не ошибаюсь, связано еще и с судом присяжных. А суд присяжных в Российской Федерации переживает не лучшие времена, прямо скажем, он уже сократился до маловидимого. При этом оказывается, что возвращение смертной казни формально-то можно – действительно ничто не мешает: просто отменить мораторий. Но ввести ее при этом все равно оказывается невозможно, потому что нет процедуры. Закон перестал прописывать нормальную процедуру сейчас.
Во-первых, это должен быть суд присяжных, во-вторых, это должна быть соответствующая процедура, которой, насколько я понимаю, сейчас нет. И это некоторая ловушка нынешнего режима. Они говорят: "У нас же верховенство закона, мы законно все вводим". Не верховенство права, а верховенство закона. Но в законе недостаточно и нетвердо прописана процедура, например, кто, где, когда и при каких обстоятельствах может быть помилован или не помилован. Я, честно говоря, думаю, что они, конечно, могут эту историю вернуть, но это не может быть прямо очень быстро.
– Андрей Клишас сказал, что смертной казни, по нынешним статьям Уголовного кодекса, для тех, кого обвиняют в терроризме, нет. Как это трактовать? Как то, что он предлагает это ввести, или как то, что даже не надо обсуждать смертную казнь в принципе?
– Нет, там просто есть такая штука, что нельзя применять смертную казнь при приготовлении или покушении на преступление. Получается, что если вы готовите террористический акт, даже если вернут смертную казнь, вас к смертной казни приговорить будет нельзя. А приговорить к смертной казни можно будет после. Но здесь возникает некоторый идиотический момент. Дело в том, что многие террористы – самоубийцы, они часто и хотят погибнуть. Не все, но часто. Они самоубийцы, они хотят погибнуть красиво и весело.
