ПоделитьсяВерсию о том, что жители Дагестана евреев не видели, можно обсуждать только в качестве гиперболы: на Кавказе евреи живут несколько столетий. И несмотря на то, что царское дискриминационное законодательство их не касалось, они тоже подвергались своим гонениям.
Кто они и почему на Кавказе их соседство снова вызывает протесты, «Фонтанке» рассказал Валерий Дымшиц, исследователь этнографии, истории, фольклора и искусства восточноевропейских евреев, сотрудник центра «Петербургская иудаика» Европейского университета в Петербурге.
Поделиться— Валерий Аронович, кто такие горские евреи? И где они сегодня живут?
— Давайте начнем с начала: еврейский народ — это совокупность этносов, объединенных религией (иудаизмом) и определенным самосознанием. Это множество еврейских этнических групп, сформировавшихся в разные эпохи в разных частях мира. Среди них — общность, которая называется «горские евреи». У них есть своя этническая территория, свой язык, свои обычаи. Они исповедуют иудаизм. Традиционно территорией горских евреев был Восточный и Северный Кавказ. Сейчас это Дагестан, Кабардино-Балкария, Осетия, Северный Азербайджан.
Если вы меня спросите, когда они обосновались на Восточном Кавказе, я скажу, что очень давно, несколько сот лет тому назад. Сейчас горские евреи живут в разных городах России, в том числе в Москве есть большая диаспора, и в разных государствах: в Израиле, в США, странах Европы.
— Случались ли в Дагестане проявления антисемитизма со стороны местных жителей прежде?
— Конечно, горские евреи, как евреи любой страны, переживали и кровавый навет — обвинения в том, что добавляют кровь мусульман в мацу. Переживали погромы до революции и после нее. Особенно жестокими они были во время Гражданской войны — сельские поселения горских евреев вырезали полностью.
— А в советские времена?
— Антисемитизм на бытовом уровне присутствовал всегда. Тяжелые эксцессы случались и в Советском Союзе. Но когда он развалился, в начале 90-х годов прошлого века, начались очень серьезные гонения — горским евреям угрожали, их похищали и убивали. Тогда Кавказ вообще был очень криминальной зоной. Многие общины вынуждены были бежать, часто бросая всё, — переселялись в другие места на территории России, уезжали за рубеж.
— Сколько их осталось на Кавказе сегодня? Где они живут?
— На Кавказе их около 10–15 тысяч. Живут в основном в городах. В Дагестане две общины — в Дербенте и Махачкале. Есть общины в Кабардино-Балкарии (Нальчик), Северной Осетии — Алании (Моздок), в Пятигорске — это Ставропольский край.
— Что произошло в Дагестане?
— В Дагестане абсолютное большинство населения — мусульмане. Это одна из самых мусульманских республик — и по численности мусульманского населения, и по степени его набожности. Здесь есть и радикальные группы. Поскольку палестинцы — мусульмане, а израильтяне — евреи, эта «солидарность» приобретает экстремальные формы.
— Почему такая «солидарность» проявилась именно сейчас? Это ведь не первый конфликт на Ближнем Востоке, в том числе между Газой и Израилем?
— Не всякий повод для конфликта превращается в конфликт. Мир меняется, и сегодня, благодаря социальным сетям, легко мобилизовать людей на митинг, с их помощью созывают и радикальные группы на массовые акции. Они активны в том числе потому, что Дагестан — один из самых бедных регионов Российской Федерации. Население Махачкалы растет очень быстрыми темпами за счет переезжающей в город молодежи из деревень. Это сказывается на росте безработицы, на росте исламских настроений, потому что сельское население более религиозное, чем городское. Мигранты из сёл не всегда находят в городе свою нишу, не всегда хорошо устроены. Это создает социальное напряжение, и проявляется в том числе вот таким, к сожалению, неприятным образом.
— Эти протесты проходят по принципу «все мусульмане против всех иудеев»?
— До известной степени да. При этом надо понимать, что когда вы говорите об активных участниках конфликта, это сравнительно небольшая группа населения. В Дагестане живут около 4 миллионов человек, Махачкала — большой город, в нем живет около 1 миллиона. В этих самых буйствах в аэропорту приняли участие около 2000 человек — компактное, но активное меньшинство. Все-таки 2000 человек от 4 миллионов составляет маленький процент.
— Но и 2000 человек надо как-то организовать, чтобы отправиться громить аэропорт.
— Чтобы их организовать, достаточно нескольких постов в социальных сетях. И они шли не громить аэропорт. Строго говоря, они пошли протестовать против Израиля, причем местом манифестации антиизраильские демонстранты выбрали аэропорт, потому что прибывал рейс из Тель-Авива. Им важно было таким образом продемонстрировать свой протест именно в том месте, куда прилетают пассажиры из Израиля. А когда возбужденная толпа собралась перед аэропортом, этот стихийный митинг перерос в акты насилия. Аэропорт был разграблен.
В Хасавюрте, где тоже пытались протестовать накануне, всё обошлось без насилия. По одной очень простой причине: в этом городе нет ни одного еврея.
— Если война между Израилем и ХАМАС затянется, нам стоит ожидать повторения таких «проявлений солидарности» в этом и других мусульманских регионах?
— В Нальчике, столице Кабардино-Балкарии, проживает небольшая горская еврейская община. Два дня назад там тоже были манифестации, попытка поджога (к счастью, неуспешного) недостроенного еврейского культурного центра. Была манифестация в столице Карачаево-Черкесии, Черкесске, где евреев практически нет, но антисемитский митинг тем не менее организовали. Протестующие требовали выселить евреев из Карачаево-Черкесии, хотя на самом деле выселять особенно некого. Да, в мусульманских регионах Кавказа, действительно, настроены против евреев.
Будет ли это продолжаться, зависит от властей, от действий правоохранительных органов, от тех мер профилактики, которые они предпримут.
— После такого публично выраженного неприятия по национальному признаку можно опасаться нового исхода горских евреев с Кавказа?
— Естественно, можно. Когда такое происходит, люди начинают задумываться о своей безопасности. Но кто и когда захочет покинуть свой дом, мы не знаем, пока это краткосрочные события.
— То есть отчасти это зависит от того, какие это протесты — антиизраильские (из-за войны) или антисемитские. Как вы их оцениваете?
— Как антисемитские в целом. События в Израиле и Газе послужили триггером, так сказать, спусковым крючком.
— Вы писали, что любите Дагестан. Как последние события скажутся на вашем отношении к региону?
— Люди, с которыми я там общаюсь, вызывают у меня огромную приязнь. Надеюсь, я у них тоже. Поведение даже двухтысячной группы дурно ведущей себя молодежи не может сказаться на репутации всей республики и всего ее населения. Тот факт, что в Петербурге проживают и гопники, и хулиганы, никак, по-моему, не роняет достоинство Петербурга и его жителей в целом. И напомню: в Дагестане — полиэтническое общество, в нем живет около 50 разных этносов.
— Сейчас обсуждаются разные конспирологические версии, будто бы объясняющие происходящее. Как вы оцениваете роль и поведение власти в этой ситуации?
— Никакая власть — ни местная, ни центральная не может быть заинтересована в таком безобразии. Есть общая политическая ответственность любой власти за то, что происходит в стране и регионе, а такие события для нее — это ЧП. Это первое. Второе — можно говорить о том, что в Дагестане ситуация довольно сложная. Это бедный регион с множеством социальных и экономических проблем, которые надо решать, — но это долгосрочные вещи. Несмотря на то, что из-за этого социальное напряжение нарастает, не в нем, думаю, причина эксцессов сегодняшнего дня.
Можно говорить о том, что назревает конфликт, он перешел в острую фазу. В таких условиях местные власти и правоохранительные органы должны были заниматься профилактикой, быть, что называется, наготове. Но я бы сказал, что они проявили некоторую халатность. Это, конечно, плохо, но они несут ответственность только за это, а не за благосклонное отношение к экстремистским акциям протеста. Его нет, не было и быть не могло.
Ирина Багликова, «Фонтанка.ру»
