Раз суд принял решение об ЛГБТ*-сообществах (признаны экстремистскими), а юристы растерялись, то сформулирую основной вопрос отечественного мировоззрения так: «Сидеть или не сидеть с ними за одним столом?». Я имел удовольствие вникнуть в правоверную глубь лучших толкователей этой доктрины.
На эту тему мне довелось побеседовать с крайне ортодоксальными представителями преступного мира. Как-то пил я чай с несколькими ворами, а среди них был «в законе». Причем он был образцом старой формации — этапом ходил на Воркуту еще по малолетке. Их черное учение замысловато, имеет расширенные толкования, вывороты в ересь. Когда вникаешь, будто общаешься с раввином. Мол, можно ли закрывать форточку в субботу или форшмак? Так и в блатной схоластике есть непознанные здравым смыслом запреты. Например, нельзя поднимать половую тряпку выше колена, а купюры всегда должны болтаться в кармане скомканными. Диссертационная тема. Но сейчас мы о самом важном коде поведения.
— Сидеть с п… за одним столом — нельзя. Так? — начал тогда я с очевидно небьющегося козыря.
— Еще бы! — возмущенно бросил мне вор.
— Брать что-либо у п… из рук — нельзя. Правильно?
— Глупый вопрос.
— Есть из тарелки, из которой ел п… — хуже стукачества?
— Ни разу такое не разбирали, но, думаю, так и есть, — задумался, но улыбнулся собеседник.
— А если ты не знаешь, что из этой тарелки ел п …, а ел?
— Виновен, — мгновенно приговорил он. Окружающие категорично закивали тоже.
— Но ведь должен быть умысел. Допустим, я купил с рук что-то, а не знал, что это некошерное. Меня нельзя наказать, — загнул я в сторону римского права.
— На воле закон ментовской, в тюрьме — воровской, — отбрили меня.
— Хорошо. А если тарелку продал п …, а потом из нее ели? — начал залезать я вглубь учения. За столом сначала засмеялись, потом аккуратно глянули на свою посуду и притихли.
— Мда… Тут надо подумать. Я бы такую канитель вынес на общее обсуждение.
— А если на заводе тарелку сделал п …, а потом продал ее нормальный, а потом из нее поели?
— Куда ты клонишь?! Ты еще сталевара припутай, кто железо для кастрюли замешивал! — начал сердиться мудрец.
— А у кого мне такими правилами интересоваться? Тут как с болезнью — ищу лучшего врача, — продолжал я строить из себя дурака.
Но разговор тек с людьми кручеными, звериного опыта, и меня раскусили (хорошо — не перекусили).
— Чего ты исполняешь? Что подкалываешь? Хочешь, я враз тебе все разжую? — чуть перегнулся через стол мой знакомец, инстинктивно сжав вилку в руке и направив ее немного в мою сторону.
— Хочу.
— Ты в зоне с п … за стол сядешь? Ты лично. Я спрашиваю только за лагерь. Ты же из мусоров и некоторые наши запреты тебя не касаются. Сядешь?
— В зоне — нет, — не соврал я.
Встать в касту так называемых опущенных в колониях, тюрьмах и следственных изоляторах РФ до сих пор — сидеть в мучительных условиях.
— Ну вот и все, — откинулся спиной к стене знаток этого канона.
Я бы даже сказал — истины.
До сих пор дружу со своим последним словом. Есть такая штука — время.
С толкованием решения суда об ЛГБТ* все еще сложнее.
Евгений Вышенков, Фонтанка.ру
