Петр Шида Инженер. Был обстрелян советскими военнослужащими в Либереце
Фото из личного архива Петра Шиды
Как в СССР реагировали на события в Чехословакии?
Генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев, посетивший Чехословакию в конце 1967 года, когда в КПЧ назревала смена руководства, произнес ставшую знаменитой фразу: «Это ваше дело». Поначалу советское руководство приветствовало избрание Александра Дубчека, но уже к марту 1968 года усомнилось в правильности взятого им курса. «Методы и формы, которыми сейчас ведется работа в Чехословакии, очень напоминают венгерские»,— заявил на заседании политбюро председатель КГБ Юрий Андропов, который был послом СССР в Будапеште во время восстания 1956 года.
Я живу в городе Либереце в часе езды от Праги. До вторжения мы любили русских и верили, что на Западе враги. Мой дед был одним из основателей либерецкого отделения Компартии, а его лучший друг работал там бухгалтером, так что какое-то время они заправляли всем в городе. Правда, в 1946 году дедушка из партии вышел. Мои родители владели несколькими булочными в Либереце, но после прихода коммунистов к власти пекарни национализировали: отец стал работать на автомобилестроительном заводе, мама — в столовой железнодорожников, потом тоже перешла на завод. Из-за их «буржуазного» прошлого я не мог получить высшее образование и выучился на электромонтера.
В 1968 году мы с товарищем зарабатывали строительством колодцев. Утром 21 августа поехали на мотоцикле за стройматериалами. Радио мы не слушали, да и вставали довольно поздно. Мы оставили мотоцикл в центре города рядом с ратушей и только тогда заметили что-то странное.
По узким улочкам, ведущим на главную площадь, двигалась колонна бронетехники.
Первыми у ратуши встали машины. Увидев их, какие-то ребята, так же, как и мы, случайно оказавшиеся в центре, пошли в ближайшую лавочку за помидорами. Окна в одной из машин были открыты, и они начали кидать помидоры прямо туда. Водителю не пришло в голову ничего другого, как поднять автомат и начать стрелять в воздух.
Бронетехника у ратуши в городе Либерец.
Фото: Helmut Hoffmann/ullstein bild via Getty Image
Следом ехала колонна танков — всего их было около 20. Командир одного из них, услышав стрельбу, подумал, что их обстреливают из окон близлежащих домов, вылез из люка и начал по ним стрелять. Из соседних танков тоже начали вылезать солдаты, им на головы посыпалась штукатурка с обстреливаемых домов. Они не поняли, что происходит, и тоже открыли стрельбу.
Чехословацкая газета, август 1968.
Фото из личного архива Петра Шиды
В меня попало семь пуль — все прошли насквозь. Не помню, как попал в больницу: я упал и потерял сознание. Помню только, что рядом со мной стоял парень — его звали Йиндрих Кулиш, пуля попала ему в живот и разорвала кишки. Я пропустил его на скорой вперед себя, а сам уехал на следующей. В больнице повсюду лежали убитые и раненые — места не было, и меня положили на пол. Я приподнял одну из простыней и увидел под ней Йиндриха — он был мертв. В тот день погибли 9 человек и еще 45 получили ранения.
Мне повезло: пули не задели жизненно важные органы. Одна попала в колено, другая — в икру, еще одна прострелила ступню через ботинок.
Когда мне прострелили ноги, я думал, что это какой-то страшный сон. Чтобы убедиться, что все наяву, я засунул палец в дырку в колене и прокрутил. Конечно, занес инфекцию: колено распухло, из простреленной голени торчала кость.
Операционные располагались на третьем этаже. Электричество отключили, лифты не работали. Но мне повезло во второй раз: среди санитаров был мой друг, который увидел меня и вместе с коллегой поднял наверх на носилках. Я потерял сознание и очнулся только после операции. Когда медсестра пришла меня проведать несколько часов спустя, я уже снова умирал: лицо побелело, нос заострился. Оказалось, что они не заметили ранение на ягодице, где пуля прошла насквозь, а осколками разорвало мясо. Из-за него я потерял больше всего крови. Меня прооперировали второй раз.
Я лежал в гипсе от ступней до поясницы. Единственное открытое место оставили для уколов, которые делали 13 раз в день. Нога почернела и начала гнить. Трижды в день приходили врачи и решали, ампутировать ее или оставить. Наконец я смог пошевелить большим пальцем, и ногу сохранили.
Чехи написали обращение к советским солдатам на дороге в Либереце.
Фото: CTK/Коммерсантъ
Угроза социалистическому блоку действительно была?
Речь шла о реформировании действующей системы, а не о строительстве новой. Исследователи отмечают, что ни в одном документе Пражской весны не говорилось о выходе из Организации Варшавского договора и в целом социалистического лагеря: Чехословакия лишь хотела стать более самостоятельной, как это удалось Румынии и Югославии. Александр Дубчек подчеркивал, что «не может быть и речи» об использовании нового курса «антисоциалистическими силами».
Я провел в больнице полтора года. Первые полгода мне каждую ночь снились сны, в которых я был здоров. После я был болен даже во сне. Когда гипс наконец сняли, я увидел свою ногу и заплакал. Колено было опухшее и выгнутое. Раньше я занимался дзюдо и подавал большие надежды. Теперь об этом можно было забыть — я хромал и ходил с палочкой. Мой друг, который был боксером и выступал за Чехию, тоже поставил крест на спортивной карьере: ему прострелили левую руку. Позже колени мне заменили металлическими суставами.
Я понимаю, что все происшедшее со мной было случайностью: я оказался не в то время не в том месте. Но если бы я встретил человека, который в меня стрелял, спросил бы, зачем он это сделал.
Я представлял себя на их месте: тоже служил в армии и знаю, что для солдата означает приказ. Я простил, но ничего не забыл.
А вот жена не простила до сих пор.
После выхода из больницы я вернулся на то место, где меня расстреляли. Пришел на костылях. Там лежала гора цветов, и каждый день люди приносили новые. Я видел, как подъехал трактор вместе с полицейскими и начал сгребать эти цветы в кузов.
Петр Шида у мемориала погибшим во время стрельбы 21 августа 1968 года в Либереце
Сейчас возле ратуши небольшой мемориал: гусеница танка, на которой выгравированы имена погибших. Раньше приходивших туда людей фотографировали сотрудники КГБ. Я приходил каждый год 21 августа, и меня тоже фотографировали. Когда после этого я обратился за разрешением на выезд за границу, сотрудники госучреждения спросили, почему напротив моего имени стоит черная точка. Из-за этого меня не выпустили из страны.
В 1973 году, когда граждан, работающих на предприятиях, проверяли на благонадежность и спрашивали про стрельбу 21 августа, оказалось, что многие о ней не знали. Я рассказал об этом, и меня арестовали. Только благодаря дяде-генералу не посадили в тюрьму. На работу меня тоже не брали, так что работал где придется.
Три года назад на улице в Либереце меня догнала пожилая женщина и спросила: «Это вы тот человек, который утверждает, что советские солдаты в вас стреляли? Я всю жизнь живу в этом городе и ни разу не слышала выстрелов. Вы бессовестный человек и все придумали». Я хотел показать ей свои шрамы и все объяснить, но она назвала меня лжецом, плюнула мне под ноги и ушла.
Ян Кованич Школьник. Видел, как советские солдаты стреляли по горожанам
Борис Шмелев Десантник. Находился в Праге с первых часов вторжения.
Карел Вайнлих Радиорежиссер. Был в здании Чехословацкого радио во время его захвата
Юрий Синельщиков Радист. В ночь на 21 августа на танке пересек границу Чехословакии
Ленка Прохазкова Дочь известного писателя. После ввода войск долго не могла вернуться на родину
Владимир Лукин Редактор журнала в Праге. Из-за несогласия с вводом войск был выслан в Москву
Йиржина Шиклова Преподаватель. Осудила ввод войск и была уволена из университета
Андрей Фозикош Переводчик в представительстве советского командования в Праге
