Я помню вопрос, который задал в детстве воспитательнице из нашего детсада.
-Скажите, вы умеете писать двумя руками одновременно?
-Ну, -она улыбнулась, -я могу писать правой, и если очень постараюсь, наверняка смогу написать что-нибудь левой.
-Нет, я не о том, -продолжал я, -В смысле, взять в каждую руку по карандашу, и начать писать одновременно обеими руками.
Она фыркнула в ответ:
-Нет, конечно. Такого никто не умеет.
Я ничего не ответил.
Сейчас я пишу это двумя руками одновременно. Слово - правой, слово - левой. Да, разумеется, определенный интервал есть, но всё же.
До сих пор помню, как звали ту воспитательницу. Миссис Ханниган. Она никогда не любила говорить о том, что по её мнению было невозможным. Спросишь её например: «Скажите, миссис Ханниган, вы когда-нибудь бегали по потолку?», а она тебе: «Что за глупости ты говоришь? Нет. И не собираюсь. И тебе не советую, если ты еще не совсем спятил», а потом понижала тон и бормотала себе под нос: «нужно будет сказать родителям, чтобы не давали ему смотреть телевизор». И еще помню её улыбку. Притворную, как у тех восковых копий знаменитостей из музея мадам Тюссо. Словно приклеенная намертво и закрепленная болтами улыбка. Миссис Ханниган никогда её не снимала. Мы всегда поражаемся подобным людям. Говорим: «Вот, стойкий человек. Сколько неприятностей, а он находит силы улыбаться». Глупости. Он просто не может принять этих неприятностей. И принять себя. Поэтому он цепляет к лицу эту улыбку и ходит с ней, как робот с надписью «Я живой». Все понимают, что он ничуть не живой, но, глядя на подобную надпись, они на секунду задумываются: «А, может, я неправ, и он вправду живой - настоящий?». Абсурд, но, уверен, вы поймёте.
Однажды родители отвели меня в цирк. Вот там люди могли всё. Они глотали огонь, балансировали на канате, голыми руками лезли в пасть тиграм, подымали немыслимые тяжести… Интересно, миссис Ханниган их видела? И блекла ли её улыбка хотя бы на миг, когда она смотрела, как люди делают невероятные вещи? А, может, она так и не побывала в цирке за свои восемьдесят семь лет. Я слышал, говорили, она умерла от старости. Но я знаю, это не так. Она умерла от своей улыбки. Та стала настолько натянутой, что кожа начала лопаться по швам. И всё.
Но это был далеко не конец.
Несколько недель назад я встретился со своей бывшей одноклассницей. Мария – вот, как её звали. Когда мы вместе учились, у неё была мечта. Прекрасная мечта – стать актрисой. Она всем рассказывала о том, как однажды поступит в киношколу в Голливуде, как потом станет известной и как отправит нам всем по диску с фильмом, в котором она снялась, и её автографом. Но это была всего лишь мечта. Со временем родители втемяшили Марии, что быть актрисой не прибыльно. «Посмотри, сколько вокруг безработных, -говорила её мать, -И ты такой стать хочешь? Из тысячи актёров только один становится действительно известным. Тебе не пройти». И знаете, что они сделали? Они её сломали. Вчера она сказала, что поступила на экономиста, а когда закончит учиться, будет работать в компании своего отца. Но почему? Им ведь никакой выгоды от этого нет. Они ломают человека только потому, что его мечта не вписывается в их представления. А человек так легко ломается под их давлением.
Я хотел поставить Марии в пример себя, но что-то меня остановило. А ведь моя мечта сбылась. Ну, почти. У меня всегда хорошо получалось писать стихи, и в классе эдак восьмом я решил стать поэтом. Меня все отговаривали. Даже те, кому было, в общем-то, плевать. А я решил никого не слушать. Сейчас я поэт и профессиональный писатель. И зарабатываю, кстати, довольно не плохо. Какой бы не была ваша мечта, вас всегда будут отговаривать, если вдруг окажется, что она в чём-то не соответствует понятиям нормального общества. Но, если честно, не так уж страшно закрыть уши и продолжать идти по своему пути. Намного страшнее, когда тебя ведут по пути, выгодному кому-то другому. Может, на твоём собственном тебя и будут поджидать монстры, но они, по крайней мере, не станут притворяться твоими лучшими друзьями. Из тысячи известным становится один не потому, что лишь он талантлив и действительно на что-то способен, а потому, что остальные девятьсот девяносто девять либо останавливаются на полупути, либо не начинают его вообще.
«Не всем на такое хватит сил» -говорил мой друг, когда мы затевали разговоры на подобные темы. «А что там силиться? –думал я, -Сложнее всего сесть на велосипед и вовремя остановиться. А ехать может каждый». Хотя теперь на велосипедах катаются единицы. Остальные катаются на самосвалах. Валятся в них, и едут чёрт знает куда. Причём, валятся по своей же воле. А самосвалами управляет общество. Все они объединены в единую сеть и едут в одном направлении. Вы никогда не пытались посмотреть, что у вас под ногами? Если окажется, что это самосвал, спрыгивайте, пока он не разогнался до такой скорости, когда прыжок смертелен. Но, знаете, в таком случае это уже не важно. Тебе просто снесет голову. На конечной остановке сходят всадники без головы(если они вообще в состоянии сойти).
Так или иначе, Мария такая не одна. Сотни тех, кого я когда-то знал, падают в такие самосвалы.
Я помню многих своих друзей детьми. Детьми, которые понятия не имели о границах и пределах. Которые не делили вещи на возможные и невозможные. Которые были не сломаны.
У нас в школе была столовая. Моя мама говорила, что там пекли самые лучшие булочки в городе. Да, они и вправду были вкусными. Булочки с изюмом. Вернее, не совсем с изюмом. Просто раньше они стоили буквально пару центов. Это были просто сдобные булочки. И однажды к нам в школу приехал представитель правительства. Толстый такой лысый дяденька с ехидной улыбкой. Он смотрит на булочки и спрашивает у буфетчицы:
-Что это у вас такое?
Она отвечает:
-Это булочки с… С изюмом.
Дело в том, что к одной из таких булочек приклеилась изюмина, и буфетчица решила воспользоваться ситуацией и продать их в два раза дороже. А министерскому толстяку, по всей очевидности, было плевать. С изюмом, без изюма, главное – съедобная.
Собственно, детям из той школы тоже было плевать. Да и мне тоже. И дело даже не в булочках.
Родители пытаются вырастить заботливых безразличных детей. Которые бы заботились о них самих в старости, но в то же время не беспокоились о проблемах посторонних. Общество говорит нам быть альтруистами, но в то же время воспитывает в духе непримиримого эгоизма. Мне всегда было интересно посмотреть на тот момент, когда человек начинает ломаться. Что ломается в нём первым? Вера? Надежда? Нет. Просто слова «я другой» разбиваются об асфальт социума и разлетаются на миллионы мелких кусочков. А спустя пару дней сливаются с асфальтом. Присмотритесь. Почему он, по-вашему, так блестит? Всё потому, что в него втоптано невероятное количество мелких стёклышек с чьей-то историей. Присмотритесь. Быть может, вы увидите там своё отражение.
Хотя, наверное, лучше вам не смотреть. Мне хватило одной секунды, чтобы загреметь в психушку. Да, лучше не смотрите. Вы ведь не хотите, закончить, как я. Никакого будущего. Одиночество. Бессмысленное существование. Ведь именно так вы это представляете? Так представляете сумасшедшего? И вы знали, что я такой, до того, как я сам признался. Кто еще может нести такую чушь? Только псих. Что ж, не будем ему мешать, пусть продолжает волочить за собой бремя существования.
Существование… Знаете, я бы назвал это жизнью. Самой настоящей из всех жизней. Жизнью с открытыми глазами. Такой, которой никогда не было у большинства из вас. И никогда не будет.
Но если вы вдруг узнали в моём рассказе себя, а под вашими ногами нет земли – только самосвал. Подумайте, хотите ли вы спрыгнуть? Хотите ли смотреть на асфальт? Хотите ли оказаться там, где сейчас я?
Выбор за вами.
Может, я и вовсе не псих.
Может, эта история никогда не происходила. Но разве это мешает ей быть правдой?

В колонках играет - Framing Hanley - Hear me now (Acoustic version)
Прошло пару дней с тех пор, как мы проснулись. Если кто и выжил там, на Земле, они считали, что мы умерли. Но это не так. Мы проснулись в совершенно ином мире. Теперь многие считают, что мы уже жили здесь прежде. И всё, что создано в этом мире – создано нами.
Поначалу никто не замечал никаких перемен. Мы могли жить в новом мире точно так же, как жили на Земле. Ничего нового. Ничего удивительного. Вот только потом все стали замечать, что люди здесь безумно похожи друг на друга. Ты мог позвать кого-то на улице, а на твой зов откликнулись бы все прохожие. Никто не помнил здесь наших имён. И еще здесь не было зеркал. А даже если бы и были, мы не смогли бы увидеть своего отражения. Так говорили те, кто начинал вспоминать своё прошлое здесь.
Люди не получали удовольствия от этой жизни. Хотя изо всех сил пытались делать вид.
Не удивительно, что все они погружались в столь долгий сон. Если бы я мог, то заснул бы еще раз. Но здесь мы не спали. Вернее, имели право заснуть всего один раз. До того, как умрём в том мире. А потом мы просыпались, и уже были обречены на вечное бодрствование. Ну, не совсем вечное. Жили мы около ста лет – не многие выдерживали больше. Наоборот, многим жизнь здесь становилась невмоготу, и они прекращали её раньше времени.
Признаться, сегодня утром я тоже об этом думал. Но потом что-то произошло. Словно сбой, случайная помеха, после которой всё становится ярче и чётче. Я начал вспоминать. И вспомнил всё.
Не только свою жизнь, а и бесконечное количество других жизней во всех мирах и вселенных, которые когда-либо существовали. Я видел начало и закат миллионов разных эпох. Наблюдал рождения и смерти тех, кому суждено было изменить мир. В моём крохотном сознании каким-то образом уместилась вся бесконечность. Ответы на все вопросы. Истины и правды. В какой-то момент мне начало казаться, что я знал это всегда. Ведь нельзя просто так узнать. Я должен был родиться, зная всё это. Но как я не пытался вспомнить начала, ничего не получалось. Начала не было. У бесконечности нет начала.
Я вышел на улицу. Установить, какое сейчас время года, было невозможно. Небо по-прежнему серое, ветер прохладный, все цветы и деревья искусственные, система оснащения кислородом – штучная. Никто понятия не имел, как устроен наш мир. И никому не было интересно.
А я продолжал идти. Сотни серых лиц смотрели на меня, а затем безразлично отворачивались и уходили прочь. Я знал о них всё. О каждом из них.
Отвращение. Вот, что охватывало меня при каждом взгляде прохожих. Я не чувствовал больше ничего. Я пытался вспомнить любовь, зависть, злобу, надежду, волнение, но все эти эмоции были словно стёрты из моей памяти. Как будто ничего кроме отвращения никогда не существовало и даже не могло существовать.
Казалось, время остановилось. Или ускорилось настолько, что я его попросту не ощущал.
Скажите, вы можете вспомнить тот момент, когда вы заснули? Мы закрываем глаза, придаёмся размышлениям..а затем просто просыпаемся. Просыпаемся утром. И никто не может вспомнить того момента, когда он заснул. Мы порой можем вспомнить наши сны, даже можем передать то, что чувствовали в том или ином сне. Но никогда и ни при каких условиях не можем вспомнить тех ощущений, которые испытывали в тот самый момент отключения нашего сознания. Пожалуй, этому есть объяснение. Собственно, оно есть всему. О да, всему. И сотни явлений остаются без объяснения вовсе не потому, что его нет, а потому, что людям выгоднее считать, якобы его нет. Так всегда проще.
Я хотел, чтобы сейчас же что-то произошло. Чтобы хотя бы что-то отвлекло моё внимание. Заставило прекратить попытки проснуться еще раз. Это не могло быть реальностью. Не могло. Слишком просто. И в то же время слишком сложно. Но дело вовсе не в контрасте, а в том, что всё это свободно умещалось в моей голове. Всё существование. Прошлое, настоящее и будущее. Но для меня всё было одинаковым. Словно я уже прожил каждое из этих событий. Они все были в моих воспоминаниях. Вот только меня уже не существовало. Существование теряло всякий смысл.
Кто я? Откуда я? Я забывал самого себя. Утопал в бесконечном количестве событий.
-Какая ирония, -вдруг сорвалось из моих уст, -Я вспомнил всё, и потерял себя. Теперь я погребён в бесконечности.

В колонках играет - Lifehouse - Falling in
Случалось ли вам когда-нибудь смотреть на свои вещи, и ощущать, что они вам больше не принадлежат? Приходилось ли, оказываясь в собственном доме,слышать шепот сердца «нет, здесь живёшь не ты»? Доводилось ли смотреть на знакомые лица, и осознавать, что они всегда были чужими?
А приходилось ли вам обрести дом в совершенно незнакомом прежде месте? Хотелось ли когда-нибудь доверить все мысли едва знакомому человеку?
И почувствовав что-либо из этого, вы наверняка считали себя безумцем, и решали поскорее забыть, выбросить глупые мысли навеки из головы, больше никогда к ним не возвращаясь. О, в тот день вы обрели и утратили себя.
Он открыл дверь своей квартиры, и прошёл в комнату, сбросив пальто, проходя мимо дивана. Он сделал вдох и осмотрелся. Чего-то не хватало. Чего здесь никогда не было, но чье отсутствие почувствовалось только сейчас. Пока не вспоминаешь о потерянной вещи, тебе кажется, что она у тебя есть, или, по крайней мере, что ты в ней не нуждаешься. И лишь когда обнаруживаешь пропажу, начинаешь понимать, что именно без этой вещи нормальная жизнь невообразима.
Он включил свет. По его телу прокатила волна дрожи – октябрьский холод всё еще ощущался, хотя в комнате было довольно тепло.
Это был самый обычный день. Вернее, вечер. Такой же как и вчерашний, и каким наверняка окажется завтрашний. Череда постоянно повторяющихся событий, влекущих за собой одинаковый результат. Он, такой, каким является сейчас – не более, чем результат своих собственных действий и решений. Эта мысль приводила его в ужас, и в то же время давала призрачную надежду. Он еще способен всё исправить. Совершить хотя бы один крохотный поступок, который изменил бы всё.
В тот вечер он решил, во что бы это ему не стало, найти тот недостающий осколок мозаики, без которого вся жизнь представляла собой лишь кучку разноцветных стекляшек. И сердце подсказывало ему, что поисков в родном городе для этого мало.
Сесть на автобус, не спрашивая маршрута, а затем выйти на любой из остановок. И продолжать так до тех пор, пока не найдёт.
Собрав всё самое необходимое, он отправился на автовокзал. Это был самый дешевый рейс, и в автобусе было всего четыре человека, включая водителя. Автобус двинулся спустя пару минут.
На одном из задних сидений расположилась пожилая женщина весьма внушительных габаритов, с ярко-красными губами и такими же пунцовыми щеками. Когда-то он видел таких на картинках. Искусственные, с тонной макияжа на лице и жабьей ухмылкой, как он часто мысленно называл их улыбки. Они воплощали всех женщин мира. Фальшивых снаружи, и постепенно превращающихся в таких же изнутри. Такие были ему не по нраву. Он отвёл взгляд. Недалеко от женщины сидел плешивый мужчинка лет тридцати. Одной рукой тот придерживал чемодан, постоянно соскальзывающий с его колен, а другой – очки. Он решил сесть рядом с ним. Мужчина посмотрел на него, робко улыбнулся, и спросил:
-Вы тоже едете в…
-Нет, -перебил он собеседника, -По правде говоря, я понятия не имею, куда еду. И не говорите мне. Если я приеду, куда нужно, то сразу же пойму.
-Зачем Вы вообще куда-то едите? –мужчина недоуменно уставился на него, заморгав слезящимися глазками
-Хочу кое-что найти
-Что же?
-Не знаю
-Чудак, -фыркнул тот, -Как вас зовут?
-Дэйв
-Рад знакомству. А меня назвали глупым именем, которым, как правило, нарекают крыс или котов. Тэмплтон.
-Ну, лично я бы ни за что не назвал так своего кота.
-Знаете, лучше уж кота, чем сына
-И для котов существуют более достойные имена. Не в обиду
-Нет, что Вы. Я уже привык, -Тэмплтон вновь изобразил на своём лице подобие улыбки
-Когда мне было пять, родители позволили мне самому придумать имя для котёнка. Мне захотелось назвать его Монти. Соглашусь, тоже дурацкое имя. Но что я точно знаю, брата или сына я бы этим именем точно не назвал, -Дэйв замялся, -Постойте. Я это вслух?
Собеседник кивнул.
-Простите. Я часто страдаю от неумения держать мысли при себе. Ей богу, не обижайтесь.
Потом они молчали. Тэмплтон вышел на ближайшей остановке – в получасе езды от покинутого им города. На прощание он пожелал Дэйву удачи, и найти то, за чем он едет неведомо куда.
А Дэйв решил выйти на следующей.
В этом городе не было автовокзала. Автобус припарковался у погнутого дорожного знака. Из-за темноты изображения на нём видно не было. Улица практически не освещалась, а тусклый свет одиноких фонарей превращал ночной мрак в густой зеленоватый омут. Выйдя из автобуса, Дэйв направился к самому, как ему показалось, большому зданию на улице. Это был трёхэтажный отель-ресторан. Над дверью висела красная неоновая вывеска: «Добро пожаловать в Сэнт-Инкок», а каждая из оконных рам была оформлена чем-то на подобии гирлянды.
-Сэнт Инкок, -пробормотал Дэйв
Помещение показалось ему просторным. К потолку была подвешена огромная хрустальная люстра, светящаяся сотней маленьких свечей. По периметру комнаты были расставлены деревянные столы, за которыми сидели посетители. В углу находился бар, а над стойкой висела деревянная таблица с вырезанной ножом надписью: «Сэнт-Инкок – лучший город и отель в штате. Пища и ночлег по приемлемым ценам».
-Желаете перекусить? –к нему подошла девушка, по всей очевидности, официантка
Дэйв кивнул.
-Вот свободный столик, можете присесть. А я вам сейчас принесу меню
Дэйв бросил на деревянную лавочку сумку с вещами, и сел. Ждать пришлось не долго. Спустя пару минут официантка принесла меню, где предлагалось около пятнадцати видов супов, десяти видов гарнира и сорока видов напитков.
-На вашем месте я бы не заказывал оленью голову
Напротив Дэйва сидел статный бородатый человек в твидовом костюме. С верхнего кармана его пиджака свисала цепочка от часов, а на пальце незнакомца красовалось кольцо-дракон.
-Простите, что?
-Говорю, голову оленью лучше не заказывать. Вечно напичкают её чем-то. Платишь кучу денег, а есть не можешь
-А что она собой представляет?
-Ну, обычная себе голова. Даже рога на месте. Они, как правило, обвешивают их листьями салата и натирают базиликом.
-Зачем?
-Чтобы пахло вкусно
-По правде говоря, мне казалось, это просто блюдо так называется. А состояло оно, в моём представлении, из мяса и фасоли
-И причём же здесь оленья голова?
-Мясо вполне могло оказаться оленьим
-Слишком скучно, -фыркнул незнакомец
-Так что вы посоветуете заказать?
-Закажите «Везувий». Лучший напиток в мире. Это особый сорт виски, который подают в чаше из застывшей лавы вулкана
-Смешно.
-А я и не шучу, молодой человек. Официант! –вскрикнул он, -Два «Везувия» пожалуйста
-Безумие, -пробормотал Дэйв
-Простите, что? –переспросил господин в твидовом костюме
-Здесь как-то..странно
-Не стану отрицать. Это, пожалуй, самое странное место на Земле. Но напитки здесь отменные, -незнакомец ухмыльнулся
-Я, кстати, интересовался, что заказать из еды…
-Ах да, из еды. Вы пробовали здешний мясной рулет? Самое нормальное блюдо.
Как раз в этот момент официант принёс напитки.
Незнакомец сдержанно кивнул и поблагодарил официанта.
-А теперь, угощайтесь, -обратился он к Дэйву, -Могу поспорить, Вы такого никогда не пробовали
Дэйв отпил:
-И вправду, никогда. Оно имеет какой-то приторный вкус.
-Это всё из-за сосуда, в котором его подают. От него, кстати, на сон клонить начинает. Поэтому, я свой лучше возьму в номер…
Дэйв стоял посреди разрушенного города. Если это еще можно было назвать городом. Весь он занимал около двадцати метров, а дальше всё казалось просто белым. Словно бы кто-то начал рисовать, но еще не успел завершить. И, кажется, уже никогда не завершит. Наоборот, он тщательно стирал каждый штрих своего творения, возвращая листу его привычную белизну. С каждой секундой городок становился всё меньше, и теперь Дэйв балансировал на куске земли, словно на льдине среди безграничного океана. Бумажная льдина прогнулась под ним, заставив упасть в белую пропасть. И падать.. Нет, лететь. Когда место не имеет верха и низа, ты не можешь определить, падаешь ты или летишь. Тебе кажется, что ты попросту завис в невесомости, хотя сознательная часть тебя шепчет о том, что ты всё же движешься. И в таком случае есть лишь один выход – закрыть глаза. Так проще проснуться.
-Прости, что не предупредил насчёт «Везувия». Думал, ты покрепче будешь –послышался уже знакомый Дэйву голос, -И даже не думай спрашивать, как ты здесь оказался. Всё очевидно. Тебя сюда принесли.
Дэйв робко кивнул.
-Я, кстати, заказал мясной рулет, - продолжал мужчина в твидовом костюме. О, тебе непременно понравится..
-Нет, -перебил его Дэйв, -Я, пожалуй, пойду. В гостинице мне вряд ли удастся найти то, что я ищу
-И неужели тебе совершенно не интересно, куда ты падал?
-Когда?
-Не когда, а где. Ставь правильные вопросы. Во сне, разумеется.
-Что? Это же..
-Твой сон, да. Можешь считать, что у меня врождённый дар. Или же, если ты склонен к чем-то более рациональному, рано или поздно ты бы пришёл к занимательному выводу. И состоял бы он в том, что в первую ночь пребывания здесь всем снится один и тот же сон. –после секундной паузы незнакомец продолжил, -Так тебе интересно?
-Да, -Дэйв кивнул
-Скажи, тебе знакомо то место?
-Нет
-Уверен? –незнакомец прищурился, -Ведь порой мы узнаем вещи лишь тогда, когда снова их видим.
-Не знаю. Может, мне когда-то уже снилось подобное. Но я всё равно не помню.
-Хорошо. Так что же это по-твоему значило?
-Без понятия. Есть предположения?
-Предположений нет, потому как я знаю ответ. Мне просто любопытно, найдёшь ли ты его.
-Я не знаю. Это просто сон. Один из тысяч подобных снов, которые каждую ночь снятся людям. Это ничего не значит
-Да, картинка из подсознания. Признаться, некоторые начинали рассуждать о том, что этот сон наверняка вещий и несёт в себе мистическую силу. Чушь. Но он что-то значит. И самое забавное то, что ответ изначально заложен в твоём подсознании. Но, чтобы его вспомнить, нужно заснуть. И не просто заснуть, а увидеть тот же сон
-Бесполезно
-Верно. Как бы там ни было, ты близок к разгадке.
-Допустим, я разгадаю. И что мне это даст? Должно быть, ничего. Так почему бы вам сразу просто не сказать ответ?
-Среди толпы ты один из немногих, кто умудряется найти и идти в верном направлении. Но тут же повторяешь ошибки большинства, когда сворачиваешь обратно, и начинаешь следовать за толпой. Это похвально и в то же время прискорбно…
-Да кто бы, собственно, вообще такой?
-А вот это как раз таки не важно. Так что лучше вернёмся к поиску верного ответа. Белый фон. Помнишь его?
-Да, помню
-Когда-то он был городом. Как думаешь, почему город превратился в белый фон?
-Его стёрли?
-В какой-то мере, да. Но зачем?
-Захотели сделать на его месте что-то новое?
-Можно было просто перестроить, а не стирать.
-Он стал не нужен тому, кто стирал?
-Верно. А кто же стирал?
-Откуда мне знать?
-А ты подумай. Чей это был сон?
-Мой
-Кто стёр город?
-Я? Нет. Я же находился там. Зачем мне уничтожать себя вместе с ним?
-Может, тогда ты об этом не подумал? Итак, мы пришли к выводу, что ты сам стёр город. Что это был за город?
-Мой город
-Разумеется, твой. Зачем он тебе?
-Я там жил?
-И сейчас, смею заметить, тоже живёшь. Так вот белый фон. Его заполняли люди и события из твоей жизни. Но рано или поздно все они растворяются на тле прошлого, и остаётся пустота. Ну, это в том случае, если ты не стремишься к будущему. Ты пытаешься балансировать на несуществующей линии между прошлым и будущим, превращая своё настоящее в ком из ностальгии и воспоминаний. Но они тебе не нужны, и поэтому ты их стёр. Тем самым уничтожив себя, потому как существовал только вместе с ними.
-Но я ведь жив
-А сон всего лишь картинка из подсознания. Ты уничтожил себя там, а не здесь. Здесь еще не поздно что-то менять
Человек в твидовом костюме порылся у себя в кармане и извлёк оттуда письмо.
-Вот, -протянул он его Дэйву, -Когда приедешь домой, можешь открыть. Но только в том случае, если не найдёшь себя.
-И что мне делать?
-Просто ехать домой. Автобус ходит каждые полчаса. До следующего автобуса, -он покосился на часы, -семь минут. Я бы на твоём месте поспешил.
Белый фон. Ему казалось, вот-вот, и весь мир утратит краски. Станет таким же, как город из его сна. Бумажным и нарисованным. Того, что стёр, уже не восстановить, так что придётся взять в руки карандаши, и рисовать заново.
Автобус из Сэнт-Инкока подьехал прямо к дому Дэйва.
-С возвращением, -пробормотал он едва слышно
Придя домой, он разжег камин.
-Об этом путешествии можно написать рассказ, -подумал он, -Вот только хорошо бы узнать расположение Сэнт-Инкока
Он пересмотрел все карты, в поисках загадочного города, но его нигде не было. Интернет-поисковики просили повторить запрос, а знакомые, у которых Дэйв спрашивал о Сэнт-Инкоке, лишь удивлённо смотрели на него и хмыкали. Города не существовало. Впрочем, и не важно. Теперь перед Дэйвом стояло задание поважнее – воссоздать свой город.
Дэйв вспомнил о письме, которое дал ему незнакомец, и поспешно вбросил его в камин. Бумага темнела и сжималась, порой позволяя тексту письма проступать на поверхность. Но он не смотрел. В этом не было нужды.

В колонках играет - Johnny Cash - Hurt
А что, если бы вы могли изменить историю одним словом? Ну, или парой таких. Что, если бы несколько слов смогли отменить прошлое и создать новое будущее? Заставить мир вращаться вокруг вас или же по нелепой случайности вычеркнуть вас из списка тех, кто когда-либо жил в этом мире. Одна запятая способна изменить суть предложения. Ну, а одному слову под силу изменить весь рассказ.
Я тогда снимал квартиру у какой-то старушки. Прошло всего несколько недель, но, боюсь, её имени мне уже не вспомнить. А, быть может, её и не было никогда. Это не существенно.
Так вот если на секунду вообразить, что та старушка и вправду существовала, это была самая…бессмысленная из всех старух. Она просыпалась около семи утра, брала часы и садилась в кресло. Каждые несколько минут она посматривала на эти часы, а затем спрашивала меня, не изменилось ли что за эти несколько минут. Я советовал ей выйти посмотреть, но она отказывалась. Немощной рукой нащупывала газетку или журнал, лежащий на ручке кресла, складывала его у себя на груди и продолжала смотреть на часы. Знаете, её действия, дыхание, взгляд голос – всё это вызывало у меня какое-то отвращение. Нет, не к ней самой. К её жизни. Чего она ждала, глядя на эти часы? Наверное, для неё время замедлялось в сотни раз. Может, поэтому она и жила так долго. Старуха была уже вне времени, и поэтому оно больше не влияло на неё. Она всегда останется такой, -думал я. Не сотлеет, не станет старше, даже в лице не изменится. Разве что часы перестанут идти и прирастут к её руке. Мне казалось, когда-нибудь она застынет в этой позе. Или будет двигаться настолько медленно, что обычному человеку попросту не под силу заметить её движений. Если она еще будет в состоянии думать, наверняка будет представлять, что еще жива. И в доказательство этого будет дышать. Но, я знаю, её дыхание будет напоминать скрип старого матраса.
Я её даже спросил однажды:
-Хотели бы вы что-то изменить в своей жизни? –говорю
А она:
-Нет-нет. Я бы прожила её точно так же. Здорово было бы..
-Глупость, -думаю я, -Если бы мог, изменил бы свою жизнь, -а потом продолжаю вслух:
-А я бы хотел
-Так напиши об этом, -хрипит она и вновь посматривает на часы
-О чём?
-О том, что хотел бы изменить. Напиши новую историю.
Я ей ничего не ответил. Сказал, что хочу прогуляться. Разумеется, я солгал. У нас и гулять-то негде.
Город называется Нью Бридвик. Лет восемьдесят назад здесь было безумно красиво. А сейчас вся жизнь перебралась на так называемый второй ярус. Жилыми были только вторые этажи домов. А первые использовали только как пропускные пункты для только что прибывших в город. Все вторые этажи соединялись системой мостиков и своеобразных лифтов, которые ездили вправо-влево. Из-за грязи и смога внизу было невыносимо жить. В жаркие дни вонище стояло такое, что даже центральные улицы были абсолютно пусты. Не то, чтобы наука стояла на месте, но систему очистки кислорода так и не изобрели. В каждом доме поставили фильтр, который должен был защищать нас от ядовитых газов и испарений, но их приходилось часто менять, да и сами они выходили из строя раньше времени.
Парков и лесов в нашем городе не было. Некоторые пытались разводить растения дома, но те по большей части засыхали. Были разве что штучно созданные аллеи. Единственные места, где воздух был относительно чист. Правда, вход туда был платным. И находиться там разрешалось не дольше двух часов.
В любом случае, смог мне казался гораздо приятнее старухи-матраса.
Я заплатил за получасовую прогулку по аллее. Пожалуй, самое занимательное в таких местах то, что куда бы ты ни шёл, ты всё равно никуда не попадаешь. У тебя нет пункта назначения. Ты идёшь, чтобы идти. И не можешь стоять на месте, потому что выложил крупную сумму за прогулку здесь. Вне зависимости от того, сколько людей находится радом с тобой, здесь ты всё равно будешь один. Даже мыслям не всегда под силу проникнуть следом. Они остаются там, в грязном мире, поделенном на ярусы, а самые отчаянные из них судорожно бьются о стеклянные стены аллеи в надежде просочиться вовнутрь.
Я пытался думать о прошлом. Что заставило бы сердце забиться быстрее от ощущения приятной ностальгии, что заставило бы хватать ртом воздух в попытках отыскать среди настоящего частицы прошлого и вдохнуть их, запечатлев таким образом в себе. Думать о том, что теперь казалось сказкой. Зря я тогда задал старушке вопрос. Она не могла ответить иначе. Менять и меняться на самом деле гораздо сложнее, чем может показаться. Мы часто говорим, что хотим быть другими, но как только замечаем в себе какие-то изменения, тут же начинаем пытаться вернуть всё на прежние места. Но если бы у меня был шанс, я переписал бы историю заново. Не всю. Хотя бы свою.
Когда я вернулся домой, спросил, нет ли у старухи какого-нибудь блокнота или хотя бы листа бумаги. В ответ она протянула мне пару помятых страниц, вырванных из какой-то тетради.
-Значит, хочешь что-то изменить?
Что ж, проницательно, как для матраса.
Я кивнул.
-Главное, не навреди себе же. Ну, и остальным тоже.
-Зависит от того, где ты остановился.
Впервые за долгое время она не мямлила и не косилась на свои часы. Слово она всё время жила лишь для того, чтобы помочь мне переписать историю.
-Подожди… -вдруг проговорила она
-Что?
-Я тогда глупость сказала. Лучше не пытайся.
-Почему?
-Потому что прошлое нужно оставлять в прошлом. Нужно отпускать. Иначе последствия будут ужасными.. –она на секунду замялась, -А впрочем, пиши, -её узкие губы растянулись в подобии улыбки и слились с многочисленными морщинами на лице
-Почему вы вдруг…
-Не вижу ничего, -перебила она меня, -что бы мешало тебе это делать
-Это глупость, -я вздохнул и опустился на кровать, -По крайней мере, просто так оно работать не может
-Надо же. Какой смышленый.
-Я обещаю ничего не делать, если вы мне расскажите, как работает..это
-В таком случае, не вижу смысла тебе об это рассказывать
-Как это? Для интереса
-Для интереса сходи в библиотеку и почитай книгу
-Нет, это не то. Не так увлекательно…
-Говорю же, сходи в библиотеку
Кажется, я понял. А старуха обнажила свои зубы, вернее, протезы. И матрас вновь заскрипел. Из её груди вырывалось что-то, напоминающее смех.
Она, наверное, продолжала смеяться несколько минут. Но я уже мчался в центральную библиотеку. Я нашёл там самого старого сотрудника и решил расспросить его о переписывании историй. Это был чернокожий уборщик по имени Энджел. На вид он казался древнее библиотеки, в которой работал. Он уже давно ничем здесь не занимался, но его держали как своего рода местную достопримечательность. Энджел был единственным, кто знал историю этого здания. Он жил до Коллапса и ему посчастливилось запомнить мир другим. А Коллапсом мы называли крах мировой экономики и переход к другому политическому ладу, но в своём рассказе это я, пожалуй, опущу.
Я вбежал в коморку, где старый уборщик попивал чай, и спросил:
-Вы, должно быть, знаете что-то о том, как можно переписать жизнь?
Это напоминало ребенка, который узнал о чём-то, что прежде представлялось совершенно невероятным и сказочным, а теперь искал объяснений и подтверждений существования пресловутой вещи или явления.
Энджел отставил чашку в сторону и вопросительно посмотрел на меня:
-Ты о жизни настоящего человека или вымышленного?
-Конечно же, вым..настоящего.
-Вот как, -задумчиво протянул тот
-Так вы знаете?
-Не имею ни малейшего понятия, -а затем он встал и извлёк с книжной полки тетрадку без обложки, -Но ты можешь почитать это на досуге
-Что это?
-Думаешь, я знаю? Почитаешь, расскажешь
-Да что за чушь вы несёте? Я просто…
-Простите, ничем помочь не могу, -ответил он, повысив голос и протягивая мне тетрадь
Я не мог не взять её. Там могло быть что угодно. И мне хотелось верить, что в тетради именно то, что я ищу.
Когда я вернулся домой, старуха спала. Я пробрался за письменный стол и стал рассматривать тетрадь. Первая страница была пуста. В нижнем правом углу красовалось жирное пятно, а чуть выше – цифра один. На следующей странице каллиграфическим почерком было выведено: «Дневник Кристофера Джона Гриффитса». Последующие страницы были заполнены более небрежно с большими пропусками между записями, а некоторые и вовсе пустовали.
Я включил светильник, висящий на стене рядом со столом, и начал читать.
Как меня зовут, я написал на предыдущей странице и не думаю, что читатель жутко обидится, не повтори я своего имени еще раз. Я мог жить в любую из эпох, а мог и не существовать вовсе. Но, заверяю вас, все истории из этого дневника абсолютно правдивы. Просто абсурдность моих суждений не располагает доверием к моим словам. Но, к счастью, или, к сожалению, этого я исправить не могу.
Я не собираюсь передавать свою историю в подробностях. Можете считать это опорным конспектом моей жизни. Хотя я бы предпочёл назвать подобное «кратким описанием».
Собственно, подробностей я уже не помню, так что, надеюсь, светлую читательскую голову не посетит мысль об уличении меня в скупости на жизненные факты. Честное слово, надеюсь. А теперь можно писать попроще…
Я родился в первую неделю сентября. Года не назову, дабы не создавать очередной абсурд и не противоречить фразе о возможности моего существования в любой из эпох. Родители хотели, чтобы я оказался девочкой, но в какой-то мере им всё же повезло, ведь иначе они бы не смогли назвать ребёнка Кристофером. А отцу безумно нравилось это имя.
Ни одно из событий моего детства не стоит того, чтобы рассказывать о нём здесь. Хотя многие их них я помню отчётливо, словно они происходили вчера.
Людям часто кажется, что в прошлом цвета были темнее. Часто, проводя аналогию с черно-белыми фильмами, многие представляют себе прошлое таким же черно-белым. Быть может, дело в том, что всё это происходило слишком давно и уже утратило свой цвет под воздействием времени. Но мне всегда казалось, что причина в другом. Может, вам просто не было место в этом прошлом? Как бы это абсурдно не звучало, даже в своём. И поэтому вы не в силах представить все его цвета.
Но моё прошлое не было таким. Оно было ярким, а порой даже контрастным. Временами краски воспоминаний резали мне глаза, а до боли знакомые звуки заставляли закрывать уши руками. И это не было ностальгией. Скорее дежавю.
Как правило, дневник предназначается для того, кто его ведёт. А он, по всей очевидности, писал это для читателей. Вернее, для читателя. Должно быть, я первый, кому приходилось это читать. Я понятия не имел, зачем старый уборщик дал мне это, но дневник мог вполне заменить неплохую книгу, так что отказываться от его прочтения я не стал.
Еще несколько страниц были отведены под отрывки воспоминаний из его детства. Одно было о том, как он пытался вырастить из косточки грушу, а другое о дедушке, который больше всего на свете любил чесать свой нос. А еще одно… Впрочем, сейчас сами узнаете.
Тогда была одна из самых прекрасных летних ночей, -писал он, -В новостях пообещали невероятный звездопад и посоветовали запастись кофе на сегодняшнюю ночь. Дед взял свой телескоп и отправился на самый высокий холм смотреть на звёзды, а я поплёлся за ним.
-Кажется, -сказал он, устанавливая телескоп, -мы и без него всё сможем увидеть. Звёзды будут падать чуть ли не нам на голову
-Уже… -сказал я
-Что, уже?
-Я по дороге сюда уже видел несколько
-И как? Понравилось?
-Не знаю. Я не успел загадать желания
-О, -сказал он и рассмеялся, -Это далеко не самое примечательное в звездопаде. К тому же, известно ли тебе, что загадывать желание можно не только на падающую звезду.
-Правда?
-Разумеется.
-А как?
-Всё очень просто. Посмотри на небо и выбери любую понравившуюся тебе звезду, а затем протяни руку и зажми её между пальцев.
Я выбрал звезду, названия которой не знали ни я, ни дед. А, быть может, у той звезды его и не было.
-А теперь закрой глаза. Чувствуешь её тепло?
Я кивнул.
-Она на расстоянии сотен километров от тебя, но ты всё же чувствуешь её. Дыхание звезды, -он вздохнул, -Каждая из них обладает своим неповторимым голосом. И, знаешь, это голос Вселенной. Старше, чем хруст земной коры, чем шорох марсианской пыли, чем любой из звуков, наполняющих планеты нашей солнечной системы… -он на секунду замялся, а затем продолжил, -Едва не забыл сказать, самое время загадывать желание.
Странно. Я отчётливо помню это событие, но желания вспомнить не могу. Но мне хочется верить, что оно сбылось.
***
Рано или поздно ты осознаёшь, что поиски человека, который бы понимал тебя во всём, всегда будут заканчиваться ничем. По мере того, как твоё сердце разбивают снова и снова, ты всё сильнее в этом убеждаешься. Однажды, в очередной раз, собирая осколки, и пытаясь склеить их в единое целое, ты понимаешь, что всё это время было потрачено зря. И что, если бы мог, вернулся бы назад во времени и всё изменил. Должно быть, именно в этом и заключается ценность слов и действий. Когда настоящее, перешагнув тонкую временную грань, обращается в прошлое, ни тебе, ни кому-либо другому не под силу его изменить. Ведь грань действительно призрачна. Настоящее – самый длительный и в то же время самый незначительный период нашей жизни. То, что секунду назад было для тебя настоящим, сейчас уже в прошлом, и такая же участь ждет все последующие секунды твоей жизни.
Да, однажды ты приходишь к такому выводу, и начинаешь судорожно хватать воздух настоящего, в страхе, что весь он вот-вот обратится в прошлое.
Я спрошу у вас о кое-чём. И до последней секунды своей жизни буду надеяться, что вы всё же ответите на мой вопрос.
Приходилось ли вам убегать, испытав разочарование? Ведь спустя много лет ожидания результат не всегда способен оправдать надежд. Единственное, в чём нельзя разочароваться – в самом ожидании. Ты просто ждёшь. И тебе не с чем сравнивать. Ты не можешь сказать, что вчера ждал хуже, а сегодня лучше. Сам процесс, как правило, приносит удовольствие, и оттого, что само ожидание не несёт в себе результата, а является лишь прелюдией к нему, тебе и в голову не приходит в нём разочаровываться. А вот итог – дело другое. Он является фактом, который изменить или переписать, увы, нельзя. Пожалуй, именно это делает его ценным и в то же время лишенным всякого смысла.
Кажется, сейчас самое время поделиться с тобой, читатель, чувствами, переживаниями и, разумеется, историями о людях, которые были близкими мне в тот или иной период моей жизни. Но я всё равно не могу. Не могу раскрыться даже перед дневником.
Но раз уже затеял это всё, придётся продолжать. Правда, конкретики и подробностей не обещаю.
Вам, должно быть, кажется, что этот дневник пишет какой-то старик с трясущимися руками. У которого за длинную-предлинную жизнь накопилась куча историй, которые нуждаются в том, чтобы их поведали. Не знаю, разочарует это или обрадует, но я не так уж стар. Просто, как мне кажется, мемуары нужно писать не когда жизнь подошла к концу, а когда ты еще в силах что-что изменить. Когда ты можешь перечитать, увидеть свои ошибки и броситься их исправлять. По крайней мере, мне так кажется…
Но я не об этом. Сейчас время историй.
На самом деле настоящее, каким бы фатальным оно не казалось, самая хрупкая в мире вещь. Прошлое можно сравнить с камнем, из которого ты можешь тесать что угодно при помощи слов и мыслей, но он всё равно не изменит своей сути – останется камнем. А будущее можно сравнить с ветром. Ты его не видишь, не можешь взять в руки или хотя бы прикоснуться, но всё же ощущаешь его неизбежное присутствие и осознаешь, что именно этому ветру суждено унести тебя прочь от настоящего. От песка. Который врезается в камень, суть которого ты изменить не способен, и развеивается ветром будущего во все стороны. Вот так.
И, должно быть, я относился к этому песку безумно безответственного. Я разрушал своё настоящее, при этом не теряя надежды на светлое будущее. Самый глупый оптимизм, который только можно вообразить.
Пожалуй, именно благодаря ему я потерял самых любимых и близких.
Когда мне было семнадцать, я познакомился с девушкой по имени Оливия. Она собиралась стать журналисткой..или писательницей. Не помню. В любом случае, она просила называть себя только «рассказчицей историй». Согласитесь, здорово звучит. Мне тоже нравилось.
Если я и мог вообразить с кем либо из живущих на Земле своё совместное будущее, так только с ней. Что-то привлекло меня. Но сейчас оно уже не играет никакой роли. Это словно искра, из-за которой начался пожар. Ты никогда не можешь сказать, какая из искр, отскакивающих от костра, была той первой.
В общем, я всячески пытался обратить на себя внимание, а когда мне это удалось, я начал рассказывать… О себе, о том, что меня беспокоит, о том, что будет беспокоить меня в будущем, и о том, на что мне абсолютно плевать. Я не любил слушать. Хотя, наверное, должен бы. Но мне просто хотелось, чтобы она знала меня. И когда вдруг оказалось, что я ничуть не знаю её, я свалил всё на недостаток времени.
Наверное, именно так и можно охарактеризовать любовь. Даже когда ты осознаешь, что у вас впереди чуть ли не вечность, всё равно продолжаешь воровать секунды из настоящего.
И всё же эти секунды рано или поздно заканчиваются. А вечность оказывается лишь призраком необъятного будущего.
Я потерял Оливию только потому, что превысил лимит времени в настоящем. Я слишком много брал в долг. А когда пришлось расплачиваться, я не смог балансировать на шатком мосте, соединяющем меня и Оливию. Пришлось прыгать, пока мост не провалился под нами обоими.
Старуха начала храпеть. Хотелось встать и расшевелить её, но я этого не сделал. Просто продолжал сидеть. Мне всегда нравилось думать о том, что где-то, в сотне световых лет от нас, Вселенная продолжает существовать. Что она не обрывается подобно куску суши, захлестываемому океаном со всех сторон. И, должно быть, самое волшебное здесь то, что как только ты пытаешься представить себе подробнее Вселенную с её многочисленными галактиками и планетами, тебя что-то останавливает. Словно так и должно быть. Ты должен смотреть сквозь стекло, но права прикоснуться не имеешь. Интересно, Кристоферу это удалось?
И тогда я начал понимать. Я попросил у старика что-то для переписывания историй, а он протянул мне дневник. Дневник, рассчитанный на читателя. Дневник, где пропуски сделаны словно бы специально. Где история пересказана не целиком. Я сам мог дописать, что угодно. Сам мог создать эту историю. Глупость какая, мост. При желании вечность можно провести, балансируя на нём. К чёрту историю.
Я взял ручку и зачеркнул последние строки. Я давил на ручку так сильно, что бумага прорвалась в нескольких местах. Дописывать пришлось на полях.
…и недостаток времени пришлось наверстывать, -начал я.
Писателем я никогда не был, но старался изо всех сил.
Нужно было что-то изменить, и я начал c себя. Пришло время слушать…
Больше не поместилось. Я забыл об ограничении и начал писать слишком крупными буквами. Но ведь для начала не так уж плохо?
Я перевернул страницу и продолжил читать:
С друзьями отношения складывались тоже не многим лучше. Идя к будущему, некоторое следует оставлять позади. Людей тоже. Не удивлюсь, если вы возненавидите меня за эти слова. Но я всегда поступал именно так. Оставлял людей из прошлого в прошлом.
Жалею ли я? Не знаю. Нельзя жалеть о том, чего не произошло. Его нет. И ты не знаешь о последствиях того или иного случая. Другое дело жалеть о том, что уже произошло…
Здесь я ничего менять не стал. Как сказал серьёзный старик из только что придуманного мной фильма: «В любой истории должно быть немного горечи».
Интересно, изменился ли текст на последующих страницах из-за того, что написал я. В любом случае, мне хотелось в это верить. А еще хотелось верить в то, что от скуки у меня у меня не развилось какое-то нервное расстройство. Хотелось думать, что я не псих, возомнивший себя господом богом, а везунчик, которому представилась невероятная возможность.
Но, пожалуй, именно здесь нужно было остановиться. Одно единственное переписанное событие.
Я не хотел читать дальше. Точно так же, как не хотел знать наверняка.
На следующий день я вернулся в библиотеку и вернул уборщику дневник.
-Это ведь всего лишь дневник, да? –спросил я
-Да, -кивнул тот
-И если что-то переписать, в реальности ничего не изменится?
Старик засмеялся:
-Откуда ты знаешь?
-Это слишком просто
-Ничего подобного. Просто некоторые истории нуждаются в том, чтобы их переписали, а другие – нет. К примеру, чтобы изменить эту историю, я вписал тебя в свою, -его губы растянулись в широкой улыбке
А я ничего не ответил. Просто закрыл дверь и зашагал прочь.
И всё же мне хотелось думать, что один из счастливцев, которых я встречал, расхаживая по улицам города, окажется именно ним – владельцем того дневника.

-Он сказал: «Мне нужны люди с двойным прицелом»…
-Погоди, кто сказал?
Они шли по безымянной улице по направлению к ближайшему метро, названия у которого, кажется, тоже не было.
-Ты меня слушаешь вообще? Голос. Голос в моём сне так сказал.
-Хм, -задумчиво протянул его собеседник, -Может, ты не то расслышал? Ну, я имею в виду, может, этот голос говорил не «люди» или хотя бы не «с прицелом»?
-Нет-нет, -тот смахнул с рукава пальто несколько снежинок, -Именно люди. Именно с двойным прицелом.
-Как ты можешь быть уверен?
-Да потому что потом голос обрел форму и плоть. И на лице у него было написано, что кроме людей с двойным прицелом ему больше ничего не нужно.
-Буквально?
-Что, буквально?
-Ну, прямо так и написано?
-Нет же. Просто я не могу представить, что человеку с таким взглядом может понадобиться что-то еще.
-Может, они и мне нужны, эти твои люди с двойным прицелом? -проговорил второй, -Как знать…
-Тебе не нужны. И мне тоже. Они только ему нужны.
-Интересно, это ты с чего взял?
-Да потому что я чувствовал в том сне, кому они нужны.
-Ты даже не знаешь, что это вообще такое, -один из них фыркнул и потёр руки, -Пришли, -он указал на метро
-Куда ты меня везёшь вообще?
-Никуда везти я тебя не собираюсь. Просто хочу показать кое-что.
В переходе оказалось холодно и довольно темно. Узкий туннель освещала лишь тусклая лампа, привинченная к потолку. Людей практически не было. Нищий в рваной синей куртке стоял, облокотившись на костыль. У противоположного входа стояла старая цветочница с двумя последними букетами(а, может, у неё их было всего два?). А у дверей, отделяющих туннель от турникетов и платформы, спал пёс с кровоточащей лапой.
Один из мужчин подошёл к стене и подозвал товарища в пальто к себе.
-Видишь этот кирпич?
Кирпич, на который он указал, слегка выпирал из стены.
-Знаю, глупый вопрос, -вздохнул тот, -Разумеется, ты его видишь.
-И что?
-Попытайся его выдвинуть.
-Зачем это?
-Сейчас ты сам всё увидишь.
-Бред… -проговорил мужчина в пальто, но всё протянул руку и прикоснулся к кирпичу, -И что дальше?
-Ты не выдвинул.
Несмотря на то, что кирпич должен был находиться под сильным давлением, особых сил, чтобы выдвинуть его, не потребовалось.
-И? –настойчиво повторил он, -Может, ты объяснишь хотя бы.
-Прости, я не могу, -его собеседник промолчал, а затем продолжил, -Еще раз прости…
12 декабря
Не то чтобы я что-то помнил. Вернее, я должен бы помнить какое-то перемещение или телепортацию. Ну, или как часто любят это изображать киношники, метро должно было разобраться по кирпичикам, но так, чтобы ни одна составляющая не упала… Они должны были зависнуть в воздухе, а затем попросту испариться, предоставив мне… А, впрочем, рано еще об этом рассказывать.
В общем, я ничего такого не помню. Я просто вышел из метро и увидел до боли знакомый мир, но словно бы искаженный – попавший во временную дыру и таким образом соединивший в себе фрагменты прошлого, настоящего и будущего. Место, посреди которого я очутился, напоминало своего рода ярмарку или рынок. Люди здесь были одеты в то же, что носим мы в 21 веке, но их лавки и товары, которые они предлагали, представлялись несколько устарелыми. К примеру, практически у каждого из них была телега, а вместо электрических ламп или фонариков торговцы подвешивали к ним керосиновые фонари. Что выглядело довольно странно, потому как практически на всех прилавках можно было увидеть электронные часы или радиоприемники.
А затем я посмотрел вверх… Надо мной парили десятки летательных аппаратов, которых я никогда не встречал прежде ни в реальной жизни, ни на изображениях. Они просто парили в невесомости, не издавая каких-либо звуков. И если долго на них смотреть, начинало казаться, что там, над землей, время и вовсе отсутствует. Они были сделаны из материала, напоминающего наше железо, но, даже находясь на довольно большом расстоянии от них, я знал, что этот материал в десятки, а, может быть, и в сотни раз легче железа. Крылья этих аппаратов имели некое сходство со спутниковыми антеннами. А между крыльями была зажата овальная кабина, из которой, должно быть, и велось управление. Как только солнечный луч попадал на одну из таких машин, она словно бы поглощала его всей своей поверхностью, таким образом, приобретая оранжевый окрас.
Я тщетно пытался подобрать слово, чтобы назвать их. Закончив с простыми эпитетами и существительными, я взялся соединять несколько слов сразу, дабы создать новое, в точности описывающее данный предмет. Но нашим словам была не подвластна магия этого мира. А, быть может, мне просто не хватало ощущений и фантазии, чтобы найти подходящее.
Я закрыл глаза и глубоко вдохнул. Холодный ветер пробрал моё тело насквозь и, невольно вздрогнув, я вновь вернулся к происходящему вокруг.
Спустя пару минут я зашагал по направлению к газетной лавке. Продавцу было лет 40, а его лицо обрамляли густая каштановая шевелюра и седоватая борода.
На самом прилавке лежали десятки газет и журналов, датированных годами начиная с 1980 и заканчивая нашим временем - 2011.
-Ваши газеты кто-нибудь покупает? -спросил я
Не знаю, что в тот момент подначило спросить меня об этом. Идя к прилавку, я мысленно репетировал вопросы, которые задам. Где я? Что со мной произошло? Как вернуться обратно? И вообще, возможно ли это? Все эти вопросы представляли для меня намного больший интерес, нежели тот, который задал я. От ответа на них зависела моя жизнь, а, может быть, и что-то большее, хотя мне, как и любому человеку, довольно сложно представить что-то, что значило бы больше, чем его собственная жизнь. Но этот бессмысленный вопрос всё же сорвался с моих уст и теперь я застыл в ожидании ответа на него.
-Иногда, -скупо ответил продавец. Словно бы именно это слово было лишним в его запасе и он уже давно собирался выбросить его, а подходящий момент подвернулся лишь сейчас.
-Здесь даты начиная с 1980... -начал я
-Сынок, -он поднял на меня взгляд, а затем вновь перевел его на раскладку, -я знаю. Я за этим прилавком уже пять лет стою.
-Значит, газеты у вас покупают и вправду очень редко..
-Прости, что?
-Не важно. -вздохнул я, -Должно быть, следующий мой вопрос прозвучит довольно странно, но всё же.. Где я?
-Ты откуда свалился вообще? -губы мужчины вздрогнули и на секунду мне показалось, что он усмехнулся. Но затем его лицо вновь окаменело и улыбка уже казалась совершенно с ним несовместимой.
-Из метро. Вернее, я был в той подземке, а потом вышел сюда, -я указал на вход, который, как я полагал, служил входом в метро.
-Смеешься что ли? Там же стена. Или ты обладаешь какими-то способностями, о которых еще не успел рассказать?
-Да нет же, -я слегка встряхнул головой, -Я вышел оттуда несколько минут назад. Или часов...
-А я тебе говорю, что там стена. И ничего кроме неё. Вообще не знаю, зачем нужно это помещение. Там ничего нет и никогда не было. По крайней мере, за всё время моего проживания здесь. Хотя... -его речь становилась медленнее, а затем он и вовсе замолчал
-Что?
-Погоди-ка -заговорил он вновь полушепотом, -Вот старый дурень. Не догадался сразу-то. Ну, конечно же ты там прошёл. Нужно будет поблагодарить Бриквела, как только его увижу.
-Бриквела? Кто это?
-Да так. Парень из вашего мира. Мы отпустили его в замен на то, что каждый месяц он будет приводить к нам человека.
-Бред какой-то. Зачем вы его поймали? Ну или почему вы его отпустили в таком случае? И зачем вам тогда рассказывать об этом мне?
-Да потому что ты всё равно уже ни с кем услышанным поделиться не сможешь
-Почему это?
-Скоро сам узнаешь. А теперь извини, мне нужно возвращаться к работе..
-К работе? -закричал я, -Да к какой еще работе? Я, наверное, первый человек за последние несколько лет, который подошёл к этому прилавку. Нет у вас никакой работы.
-Да? И что с того? Чем предлагаешь мне заняться? Отвечать на твои вопросы? Лучше уж наслаждаться отдыхом. А ты пойди-ка погуляй, пока еще время есть.
Если я пишу этот рассказ и говорю о себе в прошедшем времени, значит, в тот момент ничего ужасного со мной не произошло. Но, возможно, некоторым из вас всё же будут интересны события того дня, а, вернее, вечера.
Продавцу газет удалось от меня избавиться, так что я вынужден был искать кого-то другого, кто смог бы дать ответы на волнующие меня вопросы. Людей на улице было много, но они словно проходили сквозь меня. Как будто я просто смотрел фильм. Даже когда взгляд героев кинокартины устремлен в экран, они смотрят не на вас, а в камеру..
Я беспомощно слонялся по улице, пытаясь обратить на себя внимания прохожих, но те удостаивали меня лишь беглым взглядом, после чего возвращались к своим делам. И когда ноги уже просто не держали меня, голова раскалывалась от уличного шума, а перед глазами всё плыло, ко мне подошёл человек с громкоговорителем.
-Что-то ищешь? -спросил он
Я инстинктивно закрыл уши руками:
-Не мог бы ты эту штуку спрятать куда-нибудь? И без того голова раскалывается
-Что? -спросил он, приставив громкоговоритель ко рту
-Убери это, говорю!
-Убрать? -засмеялся он, -Куда же? У меня отродясь таких карманов не было
Я убрал руки от ушей. Вместо того, чтобы защищать меня от шума, они усиливали шум в моей голове, делая его в десятки раз отчётливее.
-Тогда, сделай милость, не говори в него.
-Зачем?, -пожал он плечами, -Мне нечего стесняться. Пусть все слышат.
-Да меня не беспокоит твой стыд. Просто у меня голова болит. И если ты не прекратишь так говорить, клянусь, я тебя ударю.
-Ладно-ладно, как скажешь. Это был веский аргумент. Хотя в нашей схватке победил бы я. Помимо того, что эта вещица усиливает звук, она еще может служить замечательным оружием. Ну, или щитом. Зависит от ситуации..
-Ты о чем-то спрашивал.
-Нет. Кажется, это ты о чём-то хотел спросить.
-С чего ты взял?
-У тебя на лбу написано: "Хочу о чём-то спросить". Еще кепки с вопросительным знаком не хватает.
-Если бы я надел кепку, вопроса на моём лбу было бы не видно.
-Нужно было отрезать козырёк..
-Какой еще козырек? У меня вообще нет кепки, если честно. И вообще, хватит этой чуши.. Да, я хотел спросить. Где я?
-А мне нравилась эта чушь, -он вдохнул, -И еще ты задал неверный вопрос. Нужно было начинать с "Кто ты?"
-Кто я?
-Тебе виднее.
-Но ты ведь сказал, чтобы я спросил.
-Да. У меня.
-Я и спросил.
-Ты спросил о себе. А нужно было обо мне.
-Кто ты?
-Я Квентин. Этот мирок еще не успел оказать на меня сильное воздействие, так что на определенное время мне удалось сохранить способность к коммуникациям. Большинство здешних не очень-то общительны. Да и правильно. К чему общительность, если ты инвалид? О, и еще я забыл предупредить, что в моём присутствии люди начинают нести всякий бред
-Я заметил. Погоди.. Ты сказал инвалид?
-Да-да. Но об этом немного потом. Сейчас пришло время ответа на твой первый вопрос. Ты в Доме-Без-Крыши. Этот мир очень похож на ваш. Потому что оба они были созданы приблизительно в одно и то же время. Если так уместно говорить.. Ведь наш, с момента его создания, оставался вне времени. Вернее, мог совмещать любые времена без вреда для себя. Каждый из здешних жителей мог создать локальное временное поле и жить там, как сам пожелает. Но потом фундамент, на котором всё держалось, дал трещину и наши миры начали соединяться. Причём, наш оказался своего рода симбиотиком. Чтобы существовать он теперь вынужден черпать энергию из вашего. И, кстати говоря, именно поэтому он теперь так похож на ваш мир. Эх, видел бы ты это место в лучшие времена, не узнал бы.. Жаль, времени не вернуть. Но и это не главная проблема. Эта трещина задела не только сам мир, а и его обитателей. Каждый из них лишился чего-то, что для вас, людей из другого мира, кажется настолько привычным и обыденным, что вы уже попросту не придаёте этому значения. К примеру, Боб, газетчик, не может улыбаться; Долорес, цветочница, не может смотреть на солнце; Карл, который постоянно ходит в одном ботинке, не способен доверять кому-либо... Ну и так далее...
Я смотрел на парня с громкоговорителем и изо всех сил пытался поверить всему тому, что он говорит. На вид он был довольно молодым. Первым делом я подумал о том, что именно в таком возрасте проявляется шизофрения. Да, и ведь поначалу галлюцинации кажутся довольно правдоподобными. Хотя, при таком раскладе, я тоже сбрендил. Новый мир, летательные аппараты, станция метро, которая вдруг исчезла...
-И так абсолютно со всеми? -спросил я
-Да.
-А что с тобой?
-Не знаю. Ничего не изменилось. Хотя мне всегда казалось, что это своего рода бомба замедленного действия. Однажды время истечёт и она взорвётся. Но пока что у меня есть время. И пока оно есть, я пытаюсь каким-то образом вытащить наш мир из этой трясины. Пытаюсь отговорить наших от этой их бредовой затеи…
-От какой затеи?
-Ну, они решили, что всё то, чего у них не хватает, можно восполнять за счёт вас. Когда сюда попадает кто-то из вашего мира, это место начинает высасывать из него силы и возможности. Благодаря вот тем штукам, зависающим прямо над твоей головой. А банальное прикосновение способно исцелить любого здешнего жителя. Но действует это всего один раз, поэтому довольствоваться приходится малым. -он перевел дыхание, после чего вновь продолжил, -Когда трещина в фундаменте только появилось, несколько людей и нашего мира перебралось в ваш и расставило ловушки. Своего рода лазейки, по которым люди теперь могут попадать сюда. И, признаться, это единственное, что нас спасает. Но можно попытаться найти другой выход.. Заштопать трещину в фундаменте.
-И как это сделать?
-В том-то и дело. Я не знаю. Подумать только... -вздохнул он, -До чего же всё просто.
-Что?
-Прикосновение, энергия, лазейки между двумя мирами. О таком пишут в книгах.
-Чаще в комиксах.
-Намекаешь на то, что мы герои комиксов?
-Нет. На то, что их срисовывают с таких, как мы.
-Кажется, издатели должны нам серьёзную сумму.
-Ну вот. Опять говорим ни о чём.
-Я говорил, это всё отрицательное воздействие моей безумной личности на твою более или менее нормальную.
Я кивнул:
-Возможно, стоит всё же попытаться найти выход из вашей ситуации? Вернее, из ситуации, в которой оказался ваш мир.
-Пожалуй. Но это потом. Сейчас будет кое-что другое.
-Что же?
-Полное лунное затмение. Наблюдал когда-нибудь?
-Нет.
-Думаю, тебе понравится. Погоди-ка..
Квентин вновь приставил ко рту громкоговоритель и заорал во всё горло:
-С минуты на минуту начнётся лунное затмение. Не знаю, заинтересованы вы в этом или нет, но зрелище просто бесподобное, поэтому настоятельно рекомендую отложить в сторону любые дела и посмотреть на небо… Занимайте места и приготовьтесь к зрелищу
-Говорят, в момент полного затмения можно загадать желание, -обратился он уже ко мне, отложив громкоговоритель в сторону
-И это правда? -спросил я, -Как думаешь, они сбываются?
-Наверное. Но, пожалуй, не чаще, чем любые желания. Всё зависит от того, как сильно ты этого хочешь.
-Обычно, только этого мало…
-Этого более чем достаточно. Просто многие уже разучились действительно чего-то желать. В последний раз я искренне загадывал желание на Рождество. Когда мне было десять..
-Рождество? Оно и у вас есть? И еще имена… Это вроде бы два разных мира, но и имена у вас такие же, как и у нас.
-Да, верно. Потому что наши миры соединяются в один. В нашем мире времени, как такового, прежде не было, так что мы уже попросту не можем вспомнить, когда именно эти изменения начались. Чем больше времени проходит, тем сильнее мы уверены в том, что вещи из вашего мира были здесь всегда. Звучит странно, понимаю. Но это правда.
-А… -начал я
-Потом, -перебил он меня, а затем указал на небо, -Началось. Загадывай желание.
Я не стану описывать затмение, потому как сам практически его не помню. Оно длилось считанные минуты…или секунды. Не помню. В нём не было ничего особенного, но в то же время я начал ощущать какую-то особую магию здесь, на земле. Должно быть, именно так возникает магия. Когда сотни простых земных желаний устремляются в космос, за секунду преодолевая расстояния в сотни световых лет.
Правда, сам я ничего не загадывал. Ничего не желал. Я смотрел на луну и тщетно пытался придумать желание… Но всё, что приходило мне в голову, не было желаемым мной и уж точно не стоило того, чтобы просить об этом. Список и десятков ежедневных потребностей и ничего того, к чему действительно хотелось бы стремиться, во что хотелось верить, за что хотелось бороться. И это вовсе не потому, что у меня уже всё было. Нет-нет. Просто мой собеседник был прав. Мы разучились действительно чего-то желать.
А потом люди начали вновь возвращаться к своим прилавкам. Не переговариваясь, не встречаясь взглядами, не оборачиваясь. Словно бы кто-то остановил время, а затем вновь запустил его. Всё было в точности таким же, как и несколько секунд назад. Должно быть, на небе что-то всё же переменилось, но никто на него не смотрел. И я тоже.
-Ты загадывал что-то? –спросил я у Квентина
-Разумеется. А ты? –безучастно спросил он, разглядывая свои башмаки
-Нет.
-Нет? –переспросил он, подняв на меня взгляд
-Я не знал, чего пожелать.
-Ах да, точно. Думаю, тебе следует посетить антикварный магазин.
-Зачем? Нет, погоди.. Ты ведь говорил, что можно что-то исправить. И, возможно, следует напомнить тебе о том, что я не из этого мира. Так что мне желательно поскорее отсюда смыться, пока все обо мне забыли.
-Они не забыли. Просто лунное затмение их истощило. Слишком много энергии они отдали, чтобы чего-то пожелать. Так что даже если они все сейчас бросятся сюда и начнут хватать тебя за руки и за ноги, ничего не произойдёт. И до затмения они тоже не могли ничего с тобой сделать. Иначе им не хватило бы сил на желание. К тому же, они уверены, что ты никуда от них не денешься, так что спешить им и вправду некуда.
-Ааа.. –протянул я
-Ладно, а теперь пошли. Ты должен увидеть старичка Парадокса.
-Он может чем-то помочь?
-Нет. Просто я хочу, чтобы ты его увидел.
Возражать я не стал, просто пожал плечами и сказал:
-Ну, как скажешь.
Антикварный магазин представлял собой небольшое двухэтажное здание, верхний этаж которого был отведен под жилые комнаты. На первом этаже стоял стол с кассовым аппаратом, окруженный множеством полок со всякими вещами. Это место больше походило на свалку, нежели на магазин, тем более антикварный. Казалось, кто-то обошёл все свалки и, собрав всё, что только можно продать, принёс его сюда, а затем прицепил на крышу здания вывеску «Антикварный магазин».
За кассовым аппаратом сидел бородатый старик в кожаной шляпе. В правой руке он держал гитару, а левой чесал затылок.
-Здравствуй, Эрн, -обратился к нему мой спутник
-И тебе не хворать. Значит, ты всё изменил своё мнение и решил что-то прикупить в моей лавке?
-Боюсь тебя разочаровать, но нет. Просто хотел тебя познакомить с одним человеком. Он здесь совсем недавно..
-Недавно? –задумчиво повторил Эрн, -Откуда же он приехал?
-Тебе и самому прекрасно известно, откуда.
-Ах, -старик покачал головой, -Еще один.
-Нет-нет. У меня на этот счёт есть одна идея..
-От меня-то что требуется?
-Спой одну из своих песен. Думаю, ему понравится.
Всё это время я стоял и молчал. Никто из них не обращался ко мне и даже не переводил на меня взгляд. Возможно, это и к лучшему. Сам бы я ничего не объяснил.
Старик кивнул и заиграл какую-то мелодию в стиле кантри.
-Солнце всходит на луне, поздно ночью, в пять утра, -голоса у него не было, но даже я, человек, который никогда не увлекался музыкой, понимал, что он и вправду старается, -Ты вчера заснул во сне, в нашем будущем – вчера. Помню всё, что я забыл. И могу сказать без слов, что бессонным я прослыл из-за постоянных снов.
-Думаю, эта песня представит меня вам лучше любых рекомендаций и документов, молодой человек, -наконец-то обратился он ко мне, -Но, если что, я Эрл. Можно просто Парадокс.
-Рад знакомству, -представляться самому мне не хотелось, так что я просто промолчал, в надежде, что меня не попросят назвать собственное имя
-Вы, должно быть, сочли меня выжившим из ума маразматиком, поющим песни о всём, что только попадается на глаза. Но, знаете, я такой только когда пою. Многие считают, что творец должен быть похожим на свои творения, но, поверьте, это не так. Просто людям нравится думать, что они способны увидеть истинное лицо человека сквозь призму его произведений. Пфф. Не удивительно, что они ничего не видят.
-Эрн, -начал вдруг Квентин, -ты уж прости, но нам пора. Нужно кое-что завершить.
-Как всегда. Удачи вам что ли.
-И тебе.
-Да, -пробормотал я
Мы вышли из магазина и направились обратно к месту моего прибытия. Место прибытия. Мне нравится так его называть. Наверняка у этой улицы есть какое-то название, но для меня она навсегда останется местом прибытия и не более. Возможно, кто-то, кто оказывался там по таким же обстоятельствам, что и я, дал ей такое же название. Хотелось бы мне, чтобы так и оказалось…
-Итак. У нас есть один небольшой шанс вернуть тебя обратно. -говорил Квентин, -Скоро все они разбредутся по домам. На улице останется только страж, и охранять он будет, как ты уже догадался, подземный переход. Ну, а дальше всё как в мультфильмах. Я его отвлекаю, ты быстро забегаешь в переход и пытаешься повторить те действия, благодаря которым оказался здесь.
-И всё? –спросил я
-Всё. Только вот… Почему ты не спрашиваешь «зачем ты мне помогаешь?». Я всегда ждал, чтобы мне задали этот вопрос, но никто так и не спросил.
-И я не спрошу. Мне всё равно. Главное, что я вернусь домой.
-Да уж. Это главное.
Мы прождали около часа, прежде чем все начали закрывать свои лавки и расходиться по домам. Когда на улице остались только мы и стаж, Квентин подбежал к нему и завопил, что срочно нуждается в его помощи. Потом ему пришлось понизить голос, так что самого разговора я так и не расслышал. Но охранник и Квентин начали отдаляться. И как только они скрылись за одним из домов, я рванул к переходу.
Всё было предельно просто. Найти нужный камень, повернуть его и готово. Переход начали заполнять люди, и теперь я был уверен, что вернулся домой. Мне не нужно было знать наверняка. Просто некоторые ощущения никогда не подводят.
Я шёл домой и думал о сотнях вопросов, которые я так и не успел задать, о мире, который рано или поздно исчезнет или же поглотит наш… И, конечно, о человеке, который меня спас. Вряд ли я смогу когда-нибудь поблагодарить его, но забыть подобное мне вряд ли удастся.
Кажется, сегодня я лишился лучшего друга. Хотя, при таком раскладе, я лишился его уже давно. В любом случае, мне неизвестно, когда он оказался в том мире и заключил местными договор.
Жаль, я не смог спасти тот мир, но я и не надеялся. Как правило, нам встречаются истории, в которых всё решается. В которых финал означает не только конец повествования, но и логическую развязку. Я же в этой истории оказался лишь случайным наблюдателем. Пассажиром-неудачником, которого посадили не в тот поезд. Я проехал пару остановок, но сейчас, кажется, пора выходить и пересаживаться на свой. Подумать только, сколько людей застряло на остановке без возможности купить билет.

Сложнее всего найти того, кто будет петь твою собственную песню. Нет, я не говорю о мире шоу-бизнеса, где за определенную плату отыщется желающий полить твою обувь горчицей и съесть перед миллионами камер. Я о повседневности. Напиши песню, подбери к ней музыку, дай ей название, непременно связанное с каким-либо периодом твоей жизни, и жди результата… Никто не захочет петь твою песню. Какой бы душераздирающей она не была. А всё дело в том, что у людей полно таких песен. Возможно, не все из нас успели втиснуть свои истории в рамки рифмы и ритма, быть может, далеко не все положили свои песни на ноты, но, убеждаю вас, такие песни есть у всех. И когда кто-то начинает их петь, окружающие разворачиваются и уходят прочь. Они не желают слышать ваших песен, ибо сами они хранят уже изрядное количество текстов и музыкальных зарисовок. Они предпочтут найти никем не занятый уголок, обосноваться там и запеть о своём. И как только вы подойдете к ним в попытке всучить собственный текст, они возьмут самые высокие ноты и закроют глаза, дабы не видеть вас и не слышать.
В этом нет ничего обидного. В какой-то мере подобный подход даже можно назвать справедливым. Ибо он лишен того лживого альтруизма, коим руководствуются многие из нас в своих поступках. Так честнее. Да, честнее петь свою песню вблизи универмага с разбитыми окнами, нежели демонстрировать кому-то свою лжедоброту во всей красе.
Я вовсе не говорю о том, что среди нас нет хороших людей. В ровной же мере не имею ничего против альтруизма. Просто если вы осознаете, что чужая песня вам не под силу, убегайте прочь и начинайте петь свою.
А всё дело в том, что существует два типа товаров, на которые всегда будет огромнейший спрос – лекарства и гробы. У магазинов, предоставляющих их, выстраиваются очереди длиной с китайскую стену, а стоимость этих товаров никак не влияет на их популярность даже среди самых бедных покупателей.
Люди, покупающие лекарства, видят, как другие покупают гробы, и прекрасно осознают, что рано или поздно им самим придётся перейти в другую очередь, но это не мешает им продолжать стоять у магазинов с лекарствами. Они не перестают надеяться на то, что лекарства уничтожат потребность в гробах. Но вы, должно быть, и сами уже догадались, что подобное невозможно. Нужду в лекарствах вызывает лишь страх оказаться в гробу. Проще говоря, это бизнес с тысячелетней историей.
В те времена, я стоял в очереди за лекарствами, а всякого рода гробы, каменные плиты, склепы и саркофаги меня не беспокоили. У меня была мечта, и я твёрдо верил, что смогу её осуществить.
Я вовсе не был самоуверенным, просто знал, что эта мечта должна непременно сбыться. Она как раз была из разряда тех вещей, о которых просто знают, но никогда не задают вопросов и не сомневаются. Гравитационная постоянная. Шесть запятая шестьдесят семь моей уверенности в том, что всё произойдёт именно так, как представляется мне.
В общем-то, как и многие другие, я был одержим идеей карьерного роста. С детства всё в этой жизни казалось мне предельно простым. Будущее мне представлялось эдаким сценарием того, что мне еще предстоит сыграть. Я закончу школу, поступлю в университет, а потом «Смотрите, -скажет, посмеиваясь, какой-нибудь лысеющий хрыч с пивным животом, -парень достиг небывалых высот. В отца, наверное, пошёл. Я, кстати, говорил, что знал его отца?».
Так должно произойти с каждым. Это залог благополучия. И, несмотря на то, что во многих случаях события варьируются (к примеру, некоторые из нас так и не поступают в университеты, а кое-кто и в школу не попадает), в конце концов, каждый из нас занимает своё место в обществе и с этого самого момента намертво прирастает к нему. В этом, разумеется, есть и плюс. Каждого участника подобной программы ожидает бонусный абонемент во все аптеки плюс -20% к оплате за место на кладбище. Кстати говоря, последнее – само по себе довольно занимательный факт. Люди готовятся к смерти чуть ли не с самого рождения. Некоторые даже планируют свои похороны. Порой причиной подобному поведению являются всякого рода религиозные предрассудки, но вне зависимости от природы его происхождения, все это можно описать одним словом – страх. Довольно таки объективный страх, с этим я даже не спорю. Но, согласитесь, это всё равно, что играть в гольф человеческой головой и думать о подборе шампуни. Представьте только: играет человек в гольф, размахивается, бьёт со всей силы по этой голове… Она уже катится в лунку, как тут у игрока проскакивает мысль: «Нужно бы купить шампунь от перхоти. Или завивку сделать. Да и вообще нужно этой голове немного волос нарастить – уж больно редкими они выглядят с этого расстояния».
Собственно, я понятия не имею, зачем заладил о человеческой голове и приготовлении к смерти.
Просто к слову пришлось.
К счастью, в то время таких серьёзных проблем у меня не было. В любом случае, вопрос о жизни и смерти не поднимался. Тогда у меня были совершенно другие проблемы, которые хотя и были не такими уж страшными, доставляли море хлопот. Я постоянно пытался найти своё место в жизни. И основная проблема состояла в том, что везде, где бы мне ни хотелось себя применить, меня отвергали.
-Вы очень талантливый человек, -говорили они, -Но опыта вам не хватает. У вас грандиозные цели, но для их осуществления еще придётся потрудиться.
Не то чтобы я был против труда, просто мне хотелось всего и сразу. Я не хотел начинать с ноля.
И вот, спустя несколько месяцев тщетных поисков, когда собственная квартира начала казаться мне кинодекорацией, а любые вспышки света воспринимались моим уставшим мозгом как сложнейшие спецэффекты… Сюда нужно добавить еще парочку красноречивых фраз, но я что-то не могу подобрать нужные, так что, пожалуй, сразу приступлю к сути. Итак. Я получил письмо. Отправитель представился как некий Элфиас Масгроув. И хотя о роде своих занятий он мне ничего не говорил, я был уверен, что уже слышал о нём под другим именем. Быть может, всё дело в типаже, но эта мысль надолго засела в моей голове и не давала мне покоя до нашей с ним встречи. Масгроув по какой-то неведомой мне причине от всей души желал помочь. Он пытался всячески содействовать моим поискам себя в этой жизни и даже разработал план, благодаря которому пресловутые поиски наконец-то увенчались бы успехом.
В течении нескольких дней Элфиас носился по заранее выбранному нами городу и расклеивал объявления о пропаже его дочери. Я же должен был выступить в роли детектива, сумевшего отыскать пропавшую и вернуть домой. Но здесь-то мы с мистером Масгроувом серьёзно просчитались. Дело в том, что дочери у него никогда не было. Более того, не существовало ни одной близкой родственницы, подходящей на эту роль. Так что нам действительно пришлось её искать. Сами объявления, разумеется, были без фотографии, но с довольно подробным описанием, так что на поиски плода воображения Масгроува ушло намного больше времени, чем на составление плана и расклейку объявлений.
К счастью, у Элфиаса был друг, работающий в цирке, по имени Гарольд Дингл. Дети Гарольда всего говорили, что он работает там карликом. Но если задуматься, он не только там работает карликом. Собственно, это его пожизненное звание, лишить которого его можно будет только посредством убийства. Причем, звание это имеет огромный плюс, потому как передается по наследству.
Так вот этот Дингл всё же смог отыскать нам подходящую девушку на роль дочери Элфиаса. Я не помню её имени, но мне кажется, это было что-то связанное с русалками. Сама она работала ассистенткой фокусника и, судя по её реакции, рада была избавиться от ежедневного распиливания напополам.
Городок был небольшой, да и к проблеме Элфиаса отнеслись довольно серьёзно, так что документов наших никто не проверял.
Ну, а девушка вполне сошла за его дочь, и, когда я пришёл в участок, заявив, что нашёл пропавшую с объявления, никто даже не посмел усомниться в правдивости моих слов. Это был хороший день, и он должен был завершиться хорошо.
Так началась моя карьера детектива, и, несмотря на то, что продлилась она всего несколько месяцев, этот столь короткий период много значит для меня. Знаете, в городишках, подобных этому, всегда нужны люди вроде меня. И дело вовсе не в огромном количестве бандитов, похитителей и воров – их там практически нет. Просто людям приятно знать, что есть кто-то, кто сможет найти виновного и всегда за них постоит.
А потом начался Крах. Крах… Вы когда-нибудь замечали, как странно и бессмысленно звучат эти буквы, но в, тоже время, какой огромной разрушительной силой они обладают? О, это не просто четыре буквы – это смерть эпохи.
Больше никакой валюты, никаких границ, никаких государств, никаких фондов или рынков. Эдакая смерть системы, повлекшая за собой рождение системы еще более жесткой.
Должно быть, все мы однажды мечтали об этом. Шли по улице и представляли мир без всяких правил и порядков. Мир, в котором, больше нет границ, мир, где больше не нужно платить.
И начало новой эры, как всегда, было захватывающим. Люди, охваченные новыми идеями, добивали старые правила, дабы установить новые. Границы государств были стерты, а к власти пришли зеркальщики – единственная и самая огромная в мире организация. Они предложили ввести систему зеркал. Разместить по всему земному шару отражающие поверхности, обладающие памятью. Ты проходишь мимо зеркала, а оно запечатлеет каждое твое движение вплоть до миллисекунд. Идеальная система слежки. Делай, что хочешь, иди, куда хочешь, но в случае чего за тобой придут, отведут в один из центральных офисов и покажут запись с подобного зеркала. Что происходило с такими людьми дальше, не знал никто.
Вследствие исчезновения валюты как таковой, отпала нужда во многих профессиях. Собственно, поначалу так было абсолютно со всеми. Сами подумайте, зачем работать, если тебе за это не платят, а получить всё, что желаешь, ты можешь просто так. Но и тут зеркальщики предложили новый ход. Они приходили к вам домой, и устанавливали свои зеркала. Они обклеивали этими зеркалами потолки, пол, стены, шкафы, холодильники, даже помещали под кроватью. Хочешь чувствовать себя свободным, работай. Разумеется, были введены и льготные группы людей. Но дабы получить подобного рода льготы, нужно было пройти кучу инстанций и получить подпись одного из представителей правящей организации.
Вы, должно быть, решили, что это ужасно, но лично я, даже пройдя через всё это, ничего сказать не могу. На моих глазах вершилась история, а сам я казался себе невероятно значимым. Ощущение причастности к происходящему опьянило меня и заставило забыть о реальности. Передо мной мелькали кадры из фантастического фильма, и, как любой мальчишка, желающий попасть на страницы любимой истории, я больше не мог думать о рутине повседневных дел.
Теперь я не знал, чего хотел. То, к чему нас готовили в школе, больше не существовало в том понимании, в котором его когда-то воспринимали мы. Больше не было ничего недоступного или недостижимого. Осуществление даже самого невероятного желания было лишь вопросом времени. И все мы знали это. Знали, но не могли понять, почему, в таком случае, время идёт так быстро, но больше не сдвигается с места. Пульсирующая зафиксированная точка, связавшая всех нас на сотни лет.
Именно поэтому так тяжело попросить кого-то спеть твою песню. Особенно, учитывая то, что заплатить певцу ты больше не можешь. Остаётся разве что выучить ноты и петь самому, в надежде на то, что однажды её услышат и не сочтут за ложь.

В общем-то, это был сон. И повторялся он уже несколько лет.
Я падал в какую-то нору и орал во всё горло. Орал так, что сам себя не слышал. В какой-то момент мои уши закладывало, а мой же крик становился словно бы фоновым звуком. Мой рот был открыт, голосовые связки напряжены, и я даже чувствовал, как крик вырывается из моего горла. Еще чуть-чуть, и я смог бы ощутить его на вкус. Но услышать… Увы, услышать я его больше не мог. Он стал каким-то подобием тишины, которой вроде бы и нет, но, если прислушаться, начинаешь осознавать, что этот звук(вернее, его отсутствие) является самым громким изо всех.
В голове у меня повторялось: «Я всё тебе открою, и всё тебе навру, давай-ка лучше я пойду просплюсь…». Эх, слышал бы это Томас Уэйтс. Но он не слышал. Да и я особо слышать ничего не мог. Основная часть моего внимания была сконцентрирована на иррациональной боязни. Я не знал, боялся я смерти, высоты или самого падения – я лишь знал, что при страхе возникают именно такие ощущения. Просто страшно было вот так падать во сне в бесконечную постоянно сужающуюся нору, при этом мысленно проигрывая Тома Уэйтса…
А что было дальше, я не помню. Помню лишь, что однажды проснулся и допустил самую серьёзную ошибку в своей жизни: рассказал о своем сне и о своём страхе. Всё началось с одного человека. Он с перекошенной от сочувствия и сострадания физиономией разнёс благую весть всем родственникам, так что за пару дней о моем пустяковом кошмаре знали уже все, кого со мной связывало хотя бы какое-то кровное родство. За исключением мертвых, правда. Хотя, уверен, будь у этого заботливого вестника больше времени, он бы и для беседы с покойниками выкроил минутку.
Родственники у меня были странные, но удивительно дружные. Все решения они принимали единогласно. По крайней мере, когда рядом не было дяди Эда. Он-то всегда начинал вопить что-то невнятное, глотая гласные и согласные, и тем самым сливая все слова воедино. Дядя Эд считал своим долгом никогда ни с чем не соглашаться, даже если на самом деле был согласен. Ему попросту не нравилось это единогласие, и он пытался хотя бы как-то его нарушить.
Но в тот вечер даже он с ними согласился. Мне срочно нужно показаться специалисту. Под словом специалист, конечно же, подразумевался какой-то дед, когда-то приходившийся другом одному из моих родственников. И звали этого деда Абрахам Уилкинс. Он специализировался на фобиях и прочих боязнях, способных со временем перетечь в фобии.
Наверное, если бы меня звали Абрахам Уилкинс, я бы тоже выбрал такую специальность. Ну или стал бы охотником на вампиров.
Я ему так и сказал при первой встрече. Вместо приветствия, классического рукопожатия или кивка я спросил: «А вы случайно по выходным за нечистью не охотитесь?» . В ответ на что он лишь рассмеялся и сказал: «По выходным? Нет, что Вы. У меня свободна только суббота».
И всё равно, когда он выспрашивал у меня что-то, мне всегда представлялось, как он в длиннющем плаще скачет по крышам ночного города, преследуя упырей. А ведь, признаться, это довольно странно. Обычно старики ассоциируются с креслами качалками, дешевыми телепередачами, грязными кухнями и остывшим чаем, а этот был каким-то совершенно другим, не похожим на остальных старикашек. Может, таких специально находят, чтобы они избавляли людей от страха посредством его внушения?
Но об этом я его так и не спросил. Теперь вопросы задавал он сам. Расспрашивал о детских травмах, о снах, об отношениях с родными и друзьями. А потом сказал: «Да ну его» и спросил:
-Вы боитесь бабочек?
-Что? –переспросил я
Должно быть, любой переспросил бы на моём месте. Ощущение было такое, словно в пиццерии тебе принесли десерт с мороженым, кусочками фруктов, калуа, корицей и мятой. «Что? Это мне?» -спрашиваешь ты. И лишь когда последнее слово уже сорвалось с твоих уст, осознаёшь – следовало молчать. Десерт стоит в два раза дороже пиццы, к тому же, вероятность выудить оттуда кислый ананас или испорченную креветку ничтожна. Теперь тебе остаётся лишь надеяться, что официант не расслышал твоего вопроса. Ты переводишь на него взгляд и ждёшь…
-Так боитесь или нет? –переспросил Абрахам
-Бабочек? Нет. По-моему, они красивые. Разве они не должны нравиться?
-Да, пожалуй. Но некоторым и они внушают страх. Вот к примеру, Вы слышали о Энди Бермуте?
-Нет. Кто он?
-Один из самых сильных людей на планете. Таскал за собой автомобили, принимал участие в экстрим-шоу, ел тараканов, занимался серфингом во время шторма. И боялся бабочек. До потери сознания боялся…
Интересно, какими представлялись бабочки Энди Бермуту? Быть может, его глаза улавливали какие-то незаметные черты, свойственные этим существам? Быть может, он мог видеть их невидимые щупальца или клешни? А, может, он видел просто бабочек, но именно это и пугало его больше всего?
Я знаю, ученые посвящали целые годы попыткам описать механизмы страха. Но я никогда об этом не читал, и если мои предположения о сущности фобий далеки от действительности, прошу меня простить. Я лишь пытаюсь понять то, что сейчас происходит со мной.
-Вы знаете, как называется ваш страх? –продолжал мистер Уилкинс
Кажется, я выпал из действительности на минут двадцать. Нить предыдущего разговора была бесповоротно утеряна, но и до этого я знал, что клубка мне из неё не связать.
-Мне кажется, это акрофобия, -ответил я
-В какой-то мере, -задумчиво протянул он, -но не совсем так.
-Тогда что это?
-Я не скажу. В любом случае, это ничего не изменит. Почему бы Вам не назвать свой страх Джонатаном, к примеру?
-Джонатан? –фыркнул я
-Отличное имя. Но если Вам не нравится, можете выбрать любое другое. Подумайте над этим. А на сегодня хватит. В следующую пятницу снова встретимся.
-А можно попросить?
-Да, разумеется.
-Не называйте меня «Вы».
Пятница. Я снова в затхлом маленьком кабинете доктора(если его, конечно, уместно так называть) Уилкинса. Я сижу на кожаной софе и жду, пока он вернется. Мне двадцать и я последовал совету родственников.
В этот раз он припас какие-то тесты.
-Ассоциативное мышление, знаете ли…
Ну вот, снова на Вы. Видимо, у охотников за нечистью плохая память.
-…во многом раскрывает сознательную и подсознательную стороны личности, -продолжал он
Пока что от меня требовалось лишь изображать понимание и заинтересованность, что я, собственно, и делал. Главное в этом деле – не переборщить. Не делать слишком удивленную рожу, когда он говорит что-то новое и по его же мнению удивительное, не смеяться слишком громко, когда он шутит, и по мере возможности не зевать.
О сущности самих этих тестов он рассказывал около получаса, а затем, когда попросту не осталось ничего, чем можно было дополнить этот рассказ, он глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла.
Казалось, его мозг сейчас выполняет некую перезагрузку. Где-то на клеточном уровне происходит инвентаризация всех составляющих организма, в то время как в мозгу по очереди загораются разноцветные лампочки, свидетельствующие о том, что все компоненты находятся на своих местах.
Красный-синий-желтый-зеленый-фиолетовый. Проверка выполнена успешно. Ошибок не обнаружено.
-Тест мы проведем в конце нашей сегодняшней встречи. А пока что еще немного поговорим.
-О чем?
Не знаю, зачем я спросил. Признаться, мне было плевать, о чем именно сейчас пойдёт речь. Как слушателю, мне и не нужно было вникать. Хотя, разумеется, Уилкинс ожидал от меня иного подхода.
-Вы знаете, что мотивирует в нас страх?
Время. Осознание того, что любое наше состояние не постоянно. Это, наверное, должно вселять надежду, ведь благодаря именно этому свойству времени люди выздоравливают, реабилитируются после травм и депрессий, забывают прошлые обиды, обретают новых друзей, влюбляются… И умирают. Теряют все, в конце концов. Если нам понравился какой-то кадр, мы не можем нажать на паузу. Точно так же, как и не можем перемотать вперед неприятные нам моменты. Каждый из них нам следует пережить и ощутить в полной мере. Иначе мы попросту не поймём, о чём поют в саундтреке.
Мы – не более чем фикция. Голограмма, созданная при помощи дыма и зеркал. И сейчас, должно быть, страшнее всего осознавать, что однажды о тебе скажут «Он родился в двадцатых годах 21 века и умер в восьмидесятых». Биография любого человека, погребенного среди чисел и дат, обязательно содержит такое предложение.
Но и это, если повезёт. Остальных же просто выбрасывают из истории с целью экономии чернил и страниц. Что ж, быть может, через пару тысяч лет в истории станет настолько тесно, что нам придётся вырывать целые куски, дабы уместить самое существенное.
И всё же, это лишь мысли. Не одна из них так и не вырвалась наружу. Они просуществовали несколько секунд, после чего распылились по всему сознанию, лишив меня всякой возможности восстановить их или собрать воедино.
На вопрос Уилкинса я ответил «Нет», а он тут же принялся рассказывать мне о первопричинах страха. У него был целый список. Он загибал воображаемые пальцы и называл их одна за другой.
Я же послушал его еще несколько минут, а затем встал и ушёл, ничего не сказав. Знаете, возможность отмотать назад на самом деле ничего не меняет.
Если ты упал и можешь встать, просто иди дальше. Не оглядывайся, не всматривайся в темноту, не закрывай глаза. Смотри под ноги и продолжай идти.
Если падаешь в пропасть, не трать время на измерение её глубины – цепляйся(даже если вокруг только воздух) и взбирайся обратно.
Времени слишком мало, чтобы тратить его на рассуждения о нём же самом.
Не смотри на часы и танцуй до мозолей.

У меня когда-то был знакомый с ружьем. Звали его как-то на Н, но сейчас я уже не припомню, как именно. Единственное, что я помню отчетливо, так это его ружье. Я никогда не видел, чем этот самый парень на Н его заправлял, точно так же, как и не видел, чтобы из самого ружья что-то вылетало, но как только Н хватал это ружье, всё менялось. Хотите верьте, хотите нет, менялся весь окружающий нас мир. Помнится, как-то мы пошли в магазин. Тогда был август или июль. В любом случае, жара стояла ужасная. В самом магазине было прохладно, однако очередь была настолько длинной, что мы с моим приятелем вынуждены были стоять на улице. Мы прождали минут 10, а очередь так и не продвинулась. Мы подождали еще пять минут, но обнаружили, что не сдвинулись с прежнего места ни на сантиметр. Тогда Н сказал: "Ты подожди еще немного, я сейчас вернусь". И он куда-то убежал. Через некоторое время Н вернулся с ружьём. Он достал его, сделал вид, что прицеливается и заорал на всю улицу "У нас спецзаказ!". Очередь разбежалась. Продавцы тоже. Мир изменился. А через пару минут мир изменился еще сильнее, потому как один из той очереди вызвал полицию. Не знаю, каким образом, но моему знакомому удалось отделаться и от полицейских. Быть может, при помощи того же ружья, но, мне кажется, здесь дело было уже в чем-то другом. Да и речь не о полицейских. Просто всегда, когда нам нужно было изменить мир, Н доставал ружье и орал какую-то фразу, заставляющую испариться всех вокруг. Это длилось несколько месяцев, пока на улице было тепло. Потом похолодало, и мы решили не менять мир с наступлением холодов. Ружьё моего приятеля пылилось за диваном, а мы пытались подыскать развлечения, где не требовалось бы заставлять людей разбегаться. В январе нам позвонили. Нам, разумеется, звонили множество раз и до этого, но значение в этом рассказе имеет только тот январский звонок, поэтому я говорю о нём. Нам позвонила сестра моего приятеля и сказала, что ей не хватает денег, чтобы заплатить за квартиру. Она просила о помощи. Н сказал, что у него тоже нет денег, а сестра расплакалась и предложила что-нибудь продать. В моём доме продавать было нечего, все вещи были необходимы, так что единственным кандидатом на продажу стало ружьё моего знакомого. Он сказал своей сестре, что всё будет хорошо, и что он непременно продаст ружьё, а деньги вышлет ей. Она сказала спасибо, после чего связь прервалась. А через пару недель его сестра снова позвонила. На этот раз в дверь нашей квартиры. Она снова плакала. Оказалось, её выселили. Н лишь развел руками. Он сказал, что не смог продать ружьё. Я знал, что он и не пытался, но промолчал. Н предложил своей сестре пожить у нас, но она сказала, что просто хотела увидеть его, прежде чем уйдёт. На это мой приятель ничего не ответил, а его сестра больше никогда не звонила. Наверное, именно тогда, глядя на припавшее пылью ружье, я подумал, что проще всего выполнять те обещания, которых не даёшь.

В колонках играет - The Features – Off Track
Порой все мы попадаем в западню. И, несмотря на то, что западня у каждого своя и подхода требует индивидуального, существуют некоторые методы, безотказно работающие в любой ситуации. Одним из наиболее универсальных является смена дверного замка. Сейчас вам это наверняка представляется полнейшим бредом, но, уверяю вас, вскоре вы и сами убедитесь в важности и необходимости этой процедуры.
Ситуация А
Здесь мы знакомимся с первым нашим героем. Назовём его Фред. У Фреда есть двухэтажный дом, машина со сломанными дворниками и старая мать, живущая в другом городе. Герою этой истории 41 год, он не женат, бросает курить и заваривает слишком крепкий кофе. По правде говоря, большинство описанных выше деталей не имеют к повествованию никакого отношения, но, возможно, таким образом вам будет легче представить Фреда.
Итак. Фред пришёл домой с прогулки, проглотил ужин из полуфабрикатов, посмотрел телевизор и лег спать. Его спальня располагается на втором этаже рядом с ваной и небольшой библиотекой. На первом же - гостиная, кухня и кабинет Фреда. Как и в любом другом доме, в этом есть окна. Окна в доме безусловно необходимы, однако на этот раз именно они и поспособствовали дальнейшему развитию событий. А произошло следующее... В то время, как Фред спал, угрюмый бородатый бродяга по имени Уилф проходил мимо его дома. По неведомой, вернее не придуманной автором сего рассказа причине, Уилф остановился и начал всматриваться в окна двухэтажного дома. Занятие это обычно скучное и бесполезное, если ты, конечно, не нищий. В таком случае, наблюдение за окнами, особенно открытыми, приносит просто огромное удовольствие. Что же касается Уилфа, после нескольких минут изучения окон особняка, ему всё же удалось найти одно подходящее открытое настежь окно. Порядочный человек подумал бы что-то вроде: "Открытое окно, ну и ладно, надеюсь, его не искусают комары". Человек, страдающий комплексом супергероя подумал бы: "Ну надо же, забыли закрыть окно. Нужно запихнуть туда голову и оповестить о том, что окно открыто". Вот только Уилф никогда не был порядочным и супергеройских замашек не имел - ему просто хотелось перекусить(и по возможности принять душ). В подобных случаях открытые окна ничем не отличаются от магических порталов. Залез - и твоему взору предоставляется новый мир, несущий новые возможности и окутывающий чудесами. Разумеется, такие различия куда очевиднее, если ты великан, попавший в страну лепреконов, но и бродяге, очутившемуся в особняке спящего холостяка, разница тоже заметна. Казалось бы, наслаждение должно начаться именно здесь. Открой холодильник, поставь чай, прими душ, пока всё будет готовиться. Но без проблемы всё же не обошлось. Всё дело в том, что Фред спал довольно чутко, постоянно просыпаясь и переворачиваясь с боку на бок. В общем, шаги Уилфа разбудили Фреда, и тот свалился с кровати. Владелец дома, в отличие от автора и читателей рассказа, понятия не имел, кто находится на первом этаже, поэтому решил не рисковать и не высовываться. Отличная стратегия. И следовать этой стратегии можно было бы сколько угодно, но тут Фред вспомнил, что дом, в который только что кто-то влез, принадлежит ему. "Ну я же хозяин, нужно что-то делать" - думает Фред, а затем сразу же задаётся вопросом "Что?". Ответом, как многие из вас уже догадались, является фраза "меняй дверной замок". Если бы история была хотя бы немного фантастической, за спиной главного героя тот час же возник бы астральный червь, обладающий способностью говорить. Червь посоветовал бы сменить дверной замок, а затем последовали бы титры и надпись "хэппи энд". Но этот рассказ не имеет ничего общего с фантастикой, поэтому Фреду пришлось додумываться самому. В общем-то это и не важно, так как в любом из случаев возникает следующий вопрос: "Как быстро сменить замок?". Помимо этого вопроса у некоторых читателей так же мог возникнуть другой: "Зачем менять замок?". Ответ на второй: от пробравшегося в дом, кем бы он ни был, нужно закрыться, затем вызвать подмогу и ждать. Разумеется, закрыться можно и не меняя замка, но зачастую на первом этаже можно найти связку ключей, так что закрываться на старый замок, мягко говоря, бесполезно. Ответу же на первый вопрос посвящен весь этот рассказ, поэтому с ним мы спешить не будем.
Для начала Фреду следует собраться с мыслями. Это самый важный и, пожалуй, единственный пункт плана. Далее ничего расписать нельзя, потому что поиск и замены замка у всех происходят по-разному. Здесь всё зависит от подручных средств и вашей собственной изобретательности. Фред, например, к изобретению нового склонности не имел, однако в тумбочке у него лежала отвертка. Окажись наш герой хотя бы немного изобретательнее, ему в голову могли бы прийти странные идеи вроде нападения с отверткой на незнакомца внизу или совершения суицида при помощи всё той же отвертки, но, как было замечено прежде, ничем подобным Фред не отличался, поэтому отвертку использовал по назначению.
Как только вы сняли старый замок, сражу приступайте к поиску его замены. Если другого замка в вашей комнате нет, придётся идти на разнообразные уловки. К примеру, в отверстие для замка можно затолкать лампочку. От вторжения в вашу комнату это, конечно, не спасет, зато здорово отвлечет внимание и позволит выиграть немного времени. Также вы можете просто выскочить в окно, при этом в смене замка нет никакой нужны, но если расстояние до земли слишком велико, а во сне вы летали недостаточно часто и не успели натренироваться, придётся вернуться к возне с замком. То есть, вернуться к ней следует, как только вызовете подмогу. Если телефона в комнате нет, выгляньте на улицу. Тоже никого? Подождите еще немного. Кто-то есть? Отлично. Это ваш школьный неприятель, из-за которого вы всегда приходили домой в ссадинах и побоях? Сбросьте ему что-нибудь на голову. В случае чего, вину можно будет спихнуть на загадочного незнакомца, пробравшегося в ваш дом. Ну, а если же человек на улице не является вашим школьным неприятелем, ясное дело, попросите о помощи. Если за окном всё же никого не было и до сих пор не появилось, начинайте кричать. При этом желательно кричать из окна и кричать что-то вроде "помогите! скорее! ко мне в дом ворвались". Если вы начнете кричать девиз вашей любимой футбольной команды, осуждать этого никто не станет, но вот результат может оказаться далеким от ожидаемого. Именно поэтому в крике должны быть следующие теги: #помощь, #спасите, #вторглись в дом. Учитывая популярность такого рода запросов, наверняка кто-то откликнется.
Ну, а что же касается Фреда, ему всего этого проворачивать не пришлось. Рядом с окном его спальни росла отличная яблоня. Отделавшись несколькими царапинами, Фред всё же выбрался из западни и позвал на помощь(чего он, конечно, мог и не делать, но тогда об этом Фред не знал). Истосковавшегося по домашнему уюту Уилфа пришлось прогнать, а дверную ручку пришлось ставить заново.
Здесь история, вероятно, обретает совершенно бессмысленный характер, хотя для её главного героя смысл имелся. Возвращаясь к тем событиям, Фред всегда думал о том, что, будь у него подходящий замок, он сменил бы его не более чем за 10 минут.
Инцидент на этом исчерпан, и хотя помимо ситуации А существует еще десяток подобных, для них отведено место в совершенно других рассказах.

В колонках играет - Thriving Ivory – Come November
И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог - я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.
Р.Фрост

Клейтон шел уже четвертый день, но остановиться он не мог. Впервые за все время, сколько он себя помнил, у него был важный груз. Конечно, для транспортного робота любой груз – важный, но совершать небольшую остановку им было позволено каждые сутки. Дело было скорее в самом Клейтоне. Он хотел доставить человека в ближайший город, как можно скорее. Человек этот вовсе не играл определяющей роли в жизни Клейтона, он не имел никакого отношения к созданию робота или его починке. Это Клейтон надеялся, если подобное слово вообще применимо к роботу, починить человека. Сам он прежде никогда не занимался транспортировкой, так как к первому заданию ему полагалось приступить в день Краха. Когда-то, во времена процветания больших индустриальных городов, транспортные боты играли невероятно важную роль в обществе. Им полагались лучшее обслуживание и уход, а базы данных обновлялись в два раза чаще, чем у любых других роботов. Что и говорить, на плечи транспортников была взвалена серьёзная и ответственная задача. Высказывание о плечах, к слову, стоит воспринимать буквально, так как весь живой груз размещался на спинах роботов. Можно сказать, на спинах этих был целый жилой комплекс. Койки, нашпигованные огромным количеством гаджетов, размещались в несколько ярусов и закреплялись металлическими балками со всех сторон. Из-за этих конструкций на спинах ботов создавалось впечатление, что те несут непомерно громоздкий рюкзак. Может, находись вы очень далеко, вы бы даже приняли Клейтона за высокого человека, решившего отправиться в дальний путь. Это потом вы бы вспомнили, что сейчас не только люди, но и роботы ни в какую дорогу не отправляются. По правде, именно это и усложняло задачу Клейтона. Раньше город встречался через каждые пять миль, а теперь даже всего расстояния, пройденного за четыре дня, было недостаточно. Очертаний города впереди Клейтон не видел, но навигатор безустанно твердил, что все большие города находятся на юго-востоке. Согласно собственным подсчетам робота, ресурсов ему должно было хватить еще на три дня. Неделя пути – на это рассчитывались все транспортники. Когда же три дня истекут, Клейтону не останется ничего, кроме как поддать запрос о помощи, отключить все интерфейсы, и направить оставшиеся ресурсы на жизнеобеспечение груза. Также он прекрасно знал, что посланный им сигнал останется неуслышанным. Да и если вдруг кто-то все же захочет побаловаться с приемником и поймает пресловутый сигнал, помощи ждать все равно не придется. После Краха выжившим людям особо никто не рад. Понятное дело, в помощи умирающему не откажут, но для этого умирающий должен находиться в чьем-то владении. Ответственность за еще одну смерть никому не хотелось нести даже больше, чем ответственность за жизнь. Так что Клейтону оставалось просто идти вперед, и рассчитывать на то, что Аурополис действительно находился за холмами, как утверждал его навигатор.
Будь Клейтон человеком, он бы уже наверняка подумал о то, что стоит бросить эту затею, пока не поздно, и перейти в сберегающий режим. Быть может, лучшие времена еще настанут. Тогда придут люди из технического обслуживания и заберут транспортного бота вместе с его грузом на починку. Это был шанс спасти двоих, но Клейтон никогда не был человеком, поэтому воображать лучшее он не умел. Он знал только, что где-то еще есть города, а в городах еще должны быть люди, способные помочь его грузу. Ясное дело, груз тоже можно было бросить. Ответственности за такое теперь никто не нес, но в одной из книг, загруженных в базу Клейтона, дабы тот мог хоть как-то скрасить багажу время в пути, он наткнулся на слово «судьба». Это события, происходящие вне зависимости от того, хочешь ты того или нет. События, происходящие при любых раскладах, куда бы ты ни шел. По правде, Клейтону было сложно понять, как это, но и представить себя на другом месте он не мог. Он думал, раз тот человек нашелся в развалинах телевышки, значит, он является частью той самой судьбы. В действительности же робот просто не умел воображать, а, получается, и представить реальность без человека с тех развалин он не мог.
Вам бы этот человек точно не понравился. В этом смысле даже хорошо, что его транспортировкой занимался робот, а не другой человек. Результаты биометрического сканирования груза гласили, что на плечах у Клейтона некий Марв Хэмфли, мошенник и аферист. Марв занимался продажей товара, который ему никогда не принадлежал. Причем, занимался вполне успешно, и всегда успевал улизнуть прежде, чем на него начинали вести настоящую охоту. Больше одного раза в одном и том же городе он появляться не мог. Был также город, в котором он никогда ничего не продавал и слыл порядочным горожанином. Там у него был дом с неухоженной лужайкой. По крайней мере, на фотографии дома, которую получил Клейтон, слово «неухоженный» больше всего подходило к изображенной там лужайке.
Сейчас Марв был подключен к аппарату жизнеобеспечения, и был настолько слаб, что рассказать боту ничего не мог. У Клейтона имелась отличная библиотека фильмов, музыки и книг, но единственный его груз спал мертвым сном и оценить прелести этой библиотеки был не в состоянии. На самом деле, молчаливый груз вполне устраивал Клейтона. Это позволяло ему не отвлекаться и не тратить время на лишние поисковые запросы в базе. По правде, единственной серьёзной тратой ресурсов был ночной фонарик. Использовать его приходилось всю ночь, так как другого освещения не было. К вечеру пятого дня путники добрались до холма, и теперь им предстояло всю ночь вбираться по крутому склону. Марв, будь он в сознании, собрал бы все силы, чтобы вырваться и остаться на земле, так как больше всего в жизни он не любил высоту. Особенно опасную высоту, такую, как на крутых склонах или в горах. Клейтон, как он сам тогда понял, высоту тоже не любил. Как и любому другому роботу, страх был чужд ему, но процесс карабканья на холм занимал куда больше времени, чем перемещение по ровной плоскости, а это играло совсем не на руку курьеру и его грузу. К пяти часам, когда только начало светать, они забрались на вершину холма. Тогда Клейтон и увидел первый источник света отличный его фонарика. Источник был едва заметным, хотя и находился довольно близко. Робот сразу понял, что к освещению города столь тусклый свет не имеет никакого отношения, но и это было уже что-то. Быть может, помощь, за которой они шли, находилась именно там.
Подойдя ближе, Клейтон едва не наступил на рыхлую деревянную конструкцию, значащуюся в его базе как «сарай». Понятное дело, пройти внутрь или постучать он не мог, так что оставалось издать сигнальный звук и ожидать появления хозяина постройки. Громкость звука была не отрегулирована, поэтому тот получился невероятно громким. Может, именно это и заставило обитателя деревянного домика высочить из дверей с такой скоростью. Клейтон подсветил фонариком его лицо, и, когда тот оправился от удивления, попросил о помощи с «починкой человека».
-Я оружейник, парень, -кричал пожилой мужчина в клетчатом халате.
Кричал он потому, что голова Клейтона и вправду находилась очень высоко, и, как бы тот не хотел, нагнуться он никак не мог. Затем он сказал, что оружие им не нужно, на что растрепанный обитатель холма помотал головой, и сказал, что в городе чем-то придется платить.
-Это мне оно не нужно, -продолжал человек в халате, -Посмотри вокруг, дружище. Ты единственный посетитель за последние шесть лет. Из города никто не выходит потому, что идти некуда. Грабить теперь тоже некого. От кого мне, спрашивается, теперь защищаться? Да и всем им. Кому теперь нужно оружие?
Клейтон возразил и сказал, что раз он за починку человека сможет расплатиться оружием, то сам оружейник сможет им платить, если вдруг сломается.
-Мне шестьдесят один год. Если я и заболею, то скорее застрелюсь из этого ружья, чем отдам его в качестве платы за лечение. Нет здесь больше ничего интересного, ради чего стоило бы продлевать жизнь. Все забрал чертов Крах…
Робот решил не перебивать не на шутку разошедшегося мастера оружия. Так ему удалось заполнить одну из брешей в его базе данных. Так уж сложилось, что после Краха её никто не обновлял, а значит, и информации о самом Крахе у него не было. Он только слышал это слово пару раз, когда все начиналось. А по словам оружейника «заварилась каша из него».
-Вот подумай только, -продолжал он, -жили себе спокойно, и тут кто-то решил, что роботы слишком влияют на нашу жизнь и нужно от них отказаться. Да как можно было не догадаться, что за столько лет плотного взаимодействия, изъять одну часть, не причинив вред другой, не получится? В конце концов, оказалось, что нам просто нечем заменить недостающие звенья. Роботов отключили. У тебя, видимо, какая-то серьёзная неполадка была, раз сигнал до тебя не дошел. Не знаю, как ты еще ходишь с этим грузом, парень…
Той ночью Клейтону приходилось систематизировать новые знания. Запоминать новые слова, сопоставлять их с уже имеющимися, и комбинировать всю полученную информацию для составления подробного портрета самого ужасного монстра, о котором ему только доводилось слышать. Оружейник говорил, что Краха длинные цепкие руки с бессчетным количеством пальцев, которые готовы стиснуть горло каждого, кто решит покинуть дом.
-Мы доживаем свои последние годы, так что если уж ты решил продлить чьи-то страдания, бери то, что я даю, и направляйся в город.
Навигаторы не лгали, Аурополис располагался за холмами. К полудню следующего дня транспортный робот и его едва дышащий груз преступили черту города. Никто не занимался реконструкцией Аурополиса, так что улицы все еще были приспособлены для передвижения по ним транспортников вроде Клейтона. Он все еще не знал, как регулировать громкость звука, поэтому издал оповещающий сигнал такой же мощности, как предыдущий. Людей в городе было немного, но с уверенностью можно сказать, что каждый находившийся там выбежал из своего укрытия, дабы собственными глазами увидеть источник звука. Как это случается в фильмах со странниками и аборигенами, вторые всегда обступают первых со всех сторон и начинают внимательно изучать. Клейтону тоже было интересно посмотреть на людей из города, но сейчас на это не было времени. Он продолжал твердить, что у него груз, и грузу требуется немедленная помощь, а люди не думали отступать и на шаг. Тогда Клейтон осмотрел город и, выбрав наиболее высокое здание, переступая через людей, направился к нему. Металлические составляющие рюкзака Клейтона задрожали и, образовав что-то на подобии руки, отсоединили койку Марва и положили её у входа в здание.
-Груз нужно починить, - в последний раз проговорил Клейтон.
Полный лысоватый человек в протертых джинсовых штанах и рубашке без двух пуговиц направился ко входу в здание. Он спросил бота, что с грузом, но тот не знал.
-Я врач, -сказал человек, -хотя знаю, это не очень похоже на те изображения из вашей базы данных. Нам придется забрать его на обследования. Не думаю, что мы сможем что-то сделать, но все равно спасибо.
Раньше, после успешной транспортировки робота полагалось подзарядить, проверить на наличие дефектов и отправить обратно. Но, видимо, это было настолько давно, что даже сами люди об этом забыли. Уходить Клейтону тоже никто не сказал, поэтому он неподвижно стоял у здания до тех самых пор, пока лысоватый человек не вышел уже в другой рубашке.
-Хорошо, что вы не ушли. Понимаете ли, дело в том, что у нас есть аппаратура, но нет электричества, чтобы заставить её работать. Нужен автономный генератор вроде того, что…у вас.
Будь Клейтон человеком, он бы уже давно развернулся и ушел, а затем нашел бы подходящее место и включил сберегающий режим. Может, лучшие времена еще наступят, и тогда придут техники. Они-то и починят человека, а роботу наконец обеспечат должный уход. Но, как уже говорилось, Клейтон не умел воображать, поэтому приступил к отключению всех систем, оповестив человека о том, что генератор он сможет извлечь после того, как тот прекратит шуметь. Крах уже тянул к роботу свои цепкие руки с бессчетным количеством пальцев, но Клейтон знал, что человек, способный продать то, что ему даже не принадлежит, Краху не по зубам.

В колонках играет - She Keeps Bees – Feather Lighter
-Не подскажешь, почему я постоянно играю с тобой в го в этой комнате?
-Есть другие предложения?
-Нет, пожалуй, нет.
Мужчина и женщина сидели посреди небольшой комнатушки за раскладным столиком.
-Возьмешь фору или все же попробуешь быть равным противником? –язвительно спросил мужчина.
-Черные на доске до начала игры. Первый ход тоже за мной.
-Я бы сказал, это нечестно…
-Скажи это фонду Инга, - женщина ухмыльнулась в ответ.
-Время идет, а наша Эйша не меняется. Пытаешься заполучить превосходство даже когда в этом нет нужды.
-Обещаю в следующий раз предоставить черные тебе.
-Ты эту доиграй сначала без повторов, а потом уж снисходи до поблажек.
-Кажется, перемены здесь миновали не только меня.
-Я и не спорю, Эйша, я и не спорю… -выдохнул собеседник, играющий белыми камешками, а затем продолжил, -Давай уже, спрашивай.
-Что спрашивать?
-Называй очередную загадку. У тебя еще сорок этажей. Ровно половина.
-Я неплохо справляюсь, Эл, сам знаешь.
-Знаю, -человек, чье лицо улыбка не затрагивала слишком долго, попытался изобразить её подобие, -Но загадками все равно делишься, так что хватит ломать комедию. Спрашивай.
-Ладно, погоди… Ходи пока, -женщина потянулась к карману кофты, висящей на стуле, и достала пачку сигарет, -Будешь?
-У меня свои. Ты и так, считай, меня содержишь.
-Как знаешь, -проговорила Эйша, пытаясь прикурить от спички, -Насчет загадки. Там числа. Вернее, соответствие между ними. 1899 – 38. 1955 – 44. 1935 – 357.
-Ты ответила?
-Конечно.
-Кто бы сомневался, -лицо мужчины растянулось в ухмылке, -И это «Смит и Вессон»?
-Да, год выпуска модели и калибр.
-Мне всегда казалось, что здание, которое нас здесь заточило, должно придумывать вопросы поумнее.
-Вопросы придумывает здание, но проектировали-то его мы. Даже хорошо, что нам не хватило мозгов для создания чего-то умнее.
-В любом случае, старина «Созерцатель» еще может преподнести нам сюрприз. На 40м этаже заканчиваются жилые квартиры. 39й – административный центр. Может, его и не разблокировать ответом на простую загадку.
-Завтра и узнаю, -женщина выбросила окурок на пол и поместила на игральную доску еще несколько черных камешков, -Ты мне лучше вот на что ответь: что вообще подначило тебя назвать здание «Созерцателем».
-Первое слово, которое пришло в голову. Но, как говорится, в каждой шутке… Ты видела, сколько камер разбросано по этажам? Если что-то в этом проклятом мире и стоит называть «Созерцателем», то этого детину из стекла и бетона. Думаю, сделай мы все, как надо, жители квартир даже нужду справляли бы под постоянным надзором.
-Вряд ли это было бы кому-то интересно.
-Здесь дело не в том, что интересно, Эйш. Просто отвернуться вовремя сложно порой.
-Так или иначе, этого мы не узнаем. Нам бы самим выбраться отсюда.
-Сорок загадок и ты на свободе. А теперь выкладывай последние камешки и позволь мне отдохнуть.
-Так и быть, -вздохнула Эйша, -пойду упиваться победой.
-Постой…
-Что?
-До завтра. Не ошибись с ответом, иначе придется ждать еще сутки.
-Тебе-то что? Ты отсюда все равно не выходишь.
-Я, считай, стал заинтересованной стороной.
-Ждешь, когда же можно будет прекратить играть в го. Ладно, до завтра, Эл.
Женщина закрыла за собой дверь и отправилась в свою комнату. По сути никакой разницы между комнатами не было, так что любую из них при желании она бы могла назвать своей, но тягой к разнообразию Эйша не отличалась, поэтому с первого дня проживания в «Созерцателе» она выбрала комнату из тех, что были доступны на восьмидесятом этаже. Завтра ей предстояло решение еще одной головоломки и победа в очередной партии го.
Снов Эйша не видела давно, засыпала быстро. Когда-то она читала, что в среднем человеку требуется порядка десяти минут для того, чтобы заснуть, но в этих стенах время сокращалось в разы. Её всегда интересовало, почему человек не способен, запомнить тот самый момент, когда он засыпает. То есть, вы почти всегда помните, как ложитесь в постель, как закрываете глаза и еще некоторое время о чем-то думаете… Но вот сам момент перехода из состояния бодрствования в состояние сна для человеческого мозга остается белым пятном. Когда-то Эйша пыталась специально себя подловить, зафиксировать этот момент, однако ничего из такой затеи не получилось. «Может, нужно попробовать еще» -думала она. И этой ночью снова засыпала дольше обычного, так как пыталась поймать себя на моменте погружения в сон. Жаль, к утру она так ничего и не вспомнила. А, может, вовсе не было, чего вспоминать.
Перекусив хлопьями из большой красной упаковки, Эйша покинула комнату и отправилась к лифтам, дабы спуститься на 39й этаж.
-Административный уровень, -проговорил строгий механический голос в лифте.
«Пора», -подумала Эйша и позволила дверям лифта захлопнуться за собой
Этаж и вправду отличался от предыдущих сорока. Здесь не было обоев на стенах, и тем более картин или вазонов. Стены коридора, ведущего к сердцу этажа, были выкрашены в серый. Коридор заканчивался громоздкой дверью из такого же серого металла.
-Идентификация – администратор, -проговорила женщина, зажав кнопку на приборе, напоминающем домофон.
-Голос опознан, -проговорил строгий голос, знакомый ей из лифта, -Вы готовы к контрольному вопросу?
-Да.
-Внимание, контрольный вопрос. Если доказательства сфабрикованы, а ты закрыт и держат тебя против твоей воли, с чем придется иметь дело?
-Что? –переспросила Эйша
-Вы готовы дать ответ? –спросил голос
-Нет, постойте. Сколько у меня есть времени?
-Сколько пожелаете. Но ответ изменить будет нельзя.
-Что за чушь? Обычно это простые последовательности. Задачки из разряда «назови следующий элемент последовательности» или «скажи, что их объединяет». А здесь целое эссе писать нужно, чтобы ответ исчерпывающим получился.
-Я вас не понимаю, -ответил голос с тем же беспристрастием, -Вы готовы дать ответ?
-Еще нет. Стоп, подсказка?
-Подсказка: два слова.
-Ладно, тогда я вернусь с ответом через пару часов, -сказала Эйша, разворачиваясь в сторону лифта
-Нет, за вами не приедут, пока вы не дадите ответ. Вы не можете покинуть этаж.
-Да черт бы вас побрал, -женщина стукнула кулаком по устройству, издающему звук, но то никак не отреагировало.
Спустя пару секунд Эйша сползла вниз и села на пол.
-С чем придется иметь дело? –продолжала она, -Оператор.
-Да?
-«Два слова» предполагают два полноценных слова, или ответ, состоящий из двух элементов?
-Больше подсказок нет. Вы готовы дать ответ?
-Нет, -вздохнула она, -пока нет… Если доказательства сфабрикованы… Тебя держат, против собственной воли… Ты в заточении, так? Ты заключенный. Но заключенный не на совсем законных основаниях. С чем же придется иметь дело? Да чтоб вас. Ладно, если что вернусь потом. Оператор.
-Вы готовы дать ответ?
-Да.
-Ваш ответ?
-С правосудием.
-Ответ неверный.
-Вернусь завтра, -Эйша вздохнула еще тяжелее обычного
-Нет.
-Что?
-Вы не вернетесь завтра. Шанс получить доступ к административному блоку здания предоставляется только один раз. Вы только что его потеряли. Так как в здании больше никого нет, а продвигаться вы дальше не сможете, скорее всего вы умрете голодной смертью, а это не гуманно. В виду текущих обстоятельств существует только одно гуманное решение. Здание сдетонирует через час. У вас есть время, чтобы подняться в свою комнату и отдохнуть.
-Да что за дрянь? –вскричала Эйша, -Этого вообще никто не прописывал. И взрывчатку сюда никто не приносил, как оно может сдетонировать? В общем, я не знаю, что здесь творится, но я вернусь завтра.
-У вас 59 минут. Таймер будет слышен каждую минуту на каждом этаже.
-Полнейшая дрянь, -женщина рывком поднялась с пола и пнула ногой металлическую дверь, -У вас нет взрывчатки, не может быть…
-Направляйтесь к лифту, время идет.
-Нет уж, так не пойдет. Оператор.
На этот раз голос не ответил.
-Оператор!
Голос продолжал молчать.
-Теперь «Созерцатель» стал немым, да? Больше смотри, меньше говори?
-58 минут, -прозвучал голос более громкий и раскатистый, на этот раз не из подобия домофона.
-Ладно, посмотрим еще, -Эйша развернулась и побежала к лифту.
-Какой этаж?
-Восьмидесятый.
-Подождите.
-Эл! –прокричала Эйша, вбежав в комнату для игры в го.
-Ты сегодня с опозданием. Сейчас достану доску.
-Нет, Эл, послушай, ты происходит полнейшая…
-Не можешь подобрать слова? – ухмыльнулся собеседник
-Да не до этого сейчас. Послушай же ты. Я приехала на 39й, запросила инициализацию и получила загадку. В общем, я…я не ответила правильно.
-Кто бы мог подумать, что ты так распсихуешься из-за одного неверного ответа, Эйш.
-Да слушай ты уже наконец! Я дала неверный ответ и сказала, что приду завтра, но оператор, сказал, что шанс пройти на 39й этаж дается только один раз. Оператор сказал, что теперь я заточена на открытых сорока этажах, поэтому скорее всего умру от голода, а значит гуманнее всего будет убить меня, позволив зданию сдетонировать. Откуда у нас взрычатка, Эл?
-Не было у нас взрывчатки. Если операционной системе «Созерцателя», конечно, не хватило ума заказывать её самостоятельно из сети и просить кого-то её подкладывать. Не знаю, как…
-У нас меньше часа. Это названное время детонации.
-Меньше часа? Ты пробовала вызвать оператора и уточнить информацию?
-Да, оператор молчит. Там только этот таймер. Слушай, Эл, нужна твоя помощь. Ты работал со зданием больше, чем я. Спроектировал большую часть систем… У тебя должен быть способ отменить эту детонацию, если она действительно запущена.
-Стой…
-Не время останавливаться сейчас, а? Меньше часа до детонации. Ну же, как это отменить? Ты главный администратор, черт тебя дери, -женщина попыталась вцепиться в руку Эла, но тот отошел.
-Стой, Эйша.
-Да, хватит уже! У нас не так много времени, чтобы это прекратить. Я разгадывала загадки, чтобы мы могли отсюда выйти, а не подохнуть под завалами гипсокартона. Я делала это ради…
-Тогда стоит ли мне напоминать, -мужчина впервые повысил голос, -что ты сейчас в чертовой визуализационной? Стоит ли мне еще раз говорить тебе о том, что меня убило током из-за того сбоя, который тебя же здесь и заточил? –голос Эла едва не срывался на крик, -Напомнить ли мне тебе, что эта комната просто проецирует картинки из твоего воображения? Я не могу тебе помочь, Эйша, не могу. Я даже не могу сказать, что тогда пошло не так и почему ты оказалась заточенной на восьмидесятом, а меня постигла участь неудачников из школьных учебников по безопасности. Я не знаю, честно. Какой-то вирус или что-то вроде, но это же просто предположение, да? Поэтому, если детонация все же реальна, тебе никак не выбраться. Все панели управления находятся на этажах с тридцать девятого по двадцатый. Ты это понимаешь?
Эйша плохо воспринимала слова, ей казалось, что ни одно из услышанных слов ей не знакомо. Те слова были словно из другой культуры. Тарабарщина, понятная только туземцам. Однако происходящее и не требовалось в дополнительном описании при помощи слов. Женщина знала, что Эл прав.
-Ты это понимаешь? –переспросил он после небольшой паузы
-Да.
-Тогда мы еще успеем сыграть партию. Садись, на этот раз фора за мной.
-Сорок минут до детонации, а ты хочешь убить их на игру в го?
-Как мы только что поняли, это ты хочешь их так убить. Пока я подготовлю доску… Ты еще помнишь ту загадку с тридцать девятого?
-Еще бы, -Эйша присела на стул и достала последнюю сигарету из пачки на столе, - Если доказательства сфабрикованы, а ты закрыт и держат тебя против твоей воли, с чем придется иметь дело? Там ответ должен вместиться в два слова.
- Элементарщина, Эйш. Что на тебя нашло? –улыбка Элу в этот раз далась лучше, чем в предыдущий.
-Ты сейчас серьёзно, да?
-Кончено. Habeas corpus. Иметь дело «с телом». Это, видимо, и есть твой ответ. Если человек считает, что его держат на незаконных основаниях, а доказательства против него сомнительны, он смеет просить о том, чтобы его лично представили в суде. Ты это знала.
-Сейчас осознаю, что знала.
Эл сел напротив Эйши, достал самокрутку из кармана и тоже закурил.
-Это, кажется, называется эффектом лестницы. Когда даешь ответ позже, чем того требовала ситуация.
-Жаль, в этом здании нет лестниц.
-Сама знаешь, тогда они казались мне неуместными.
-Послушай…
-А? – Эл потянулся и зевнул
-Ты и вправду хочешь сейчас играть в эту скукотищу?
-Не знаю… -протянул он, -А ты чего хочешь? В конце концов ты можешь представить, что угодно.
-Тогда я предпочту представить, как просыпаюсь.
-Может, так оно и будет, Эйш.
«Тридцать минут» -объявил строгий механический голос за дверью.

В колонках играет - Young Statues – Don't Fight The Mirage
Все предельно просто: я взрываю жилой дом, а вырабатываемая энергия идет на нужды ООО «Иллюминейтед». По правде, я понятия не имею, почему мне предписано взрывать именно жилые дома, и прекрасно знаю, с каким осуждением вы сейчас читаете эти строчки, но, знаете что? Мне нужна была работа. И сейчас нужна. А в «Иллюминейтед» прекрасно платят. Они одевают тебя с иголочки, оформляют страховку, обеспечивают полноценное питание и даже заботятся о твоем транспорте. Ну разве мог я о таком мечтать? «Мечтать не вредно» -скажете вы, а я скажу, чертовски вредно, если эти самые мечты не сбываются. И, как бы там ни было, к своей я приблизился.
Думаю, если бы эти люди знали, чем я занимаюсь, они могли бы смело меня линчевать. Подойди ко мне кто-то и спроси, что я делаю, у меня даже ответа подходящего не нашлось бы. В таких случаях обычно показывают разрешения, но…вы вообще в своем уме? Какое разрешение на взрыв жилого дома? В общем, сложно мне было бы отвертеться, но почему-то никто не спрашивал. Так в лету канул семиэтажный дом на двадцать восьмой, пансион, достроенный в прошлом веке, и новостройка, напоминающая комод 10*5. Знаете, это только представляется сложным. Нужно просто расположить взрывчатку, как указано на данном мне чертеже, и поспешно ретироваться. Я обычно все делаю быстро. Прихожу, сверяюсь с чертежами, ухожу. Может, эти «Иллюминейтед» специально выбирают время, когда все слишком заняты, чтобы обращать на меня внимание… Если так, то в этот раз они прогадали. На выходе из подвала меня ожидал паренек с лицом – мечтой прыщедавительного цеха.
-У вас не найдется яблок? – спросил он
Не знаю, почему он решил спросить меня, и почему бы ему просто не купить их, но я точно знал, что придираться не время, да и врать тоже.
-Нет, -ответил я, -но еще есть тротил.
-Хахаха, -засмеялся он, причем, именно так, что одно «ха» с легкостью можно было отделить от другого, словно это был не смех вовсе, а какое-то слово, -это же не съедобно, да?
-Как посмотреть. С механической точки зрения – вполне. Ты буквально взорвешься от удовольствия. –А вот это уже было враньем. Не так-то легко взорвать тротил. Вот будь это какой-нибудь гремучий студень или триоксид ксенона, тогда можно было бы потешаться. Но такими веществами даже мои работодатели не разбрасываются.
-Значит, яблок у вас нет? –переспросил парень.
-Нет, -поспешно выронил я и пошел по своим делам.
Интересно, отправился ли тот парень в магазин за своими яблоками? Если нет, я был последним, кто с ним говорил. Обычно такие вещи должны тебя менять. Мол, вот он этот человек, живее всех живых, стоит и болтает с тобой, а вот развалины дома, и теперь он где-то под ними. По твоей вине. Это все, конечно, грустно, но я прекрасно понимал, что будущее не остановить. В каком-то смысле я просто осуществлял то, чему суждено было наступить. Подобно тому, как прошлогодняя листва становится частью почвы, настоящее превращается в прошлое. То, что совсем недавно шелестело и кружило над твоей головой, теперь укрепляет землю, которую ты сотрясаешь своими ногами. Это, знаете ли, необратимый процесс. Мы все растем, желтеем, кружимся, а затем оказываемся частью земной почвы. Причем, если три первых пункта мы выполняем только метафорически, то последний имеет к нам самое прямое отношение. И вот я шел с такими мыслями, а сумка порой била меня по правому колену. Странно, что парни из «Иллюминейтед» на этот раз дали так много взрывчатки, еще и разной. А потом я все понял. Меня уже ждали. Не люди в красивых костюмах, что предлагают работу, а люди в полицейской форме, что работу отнимают. Мне сказали, что я обвиняюсь в терактах и грабеже. Врать я никогда не любил, поэтому спросил только об одном:
-В КАКОМ ЕЩЕ ГРАБЕЖЕ?
-Кража и несанкционированное использование имущества ООО «Иллюминейтед». Слышали о таком? Вы ведь там работали, да?
И как мне было сказать, что сами «Иллюминейтед» меня и наняли? Да и что бы это изменило? Дома взрывал все равно я. Думаю, они что-то скрывали, и им понадобился кто-то, с чьей помощью можно было сбросить подозрения. Вот и подвернулся я со своей мечтой об азарте и богатстве. Достаточно упорный, чтобы согласиться на любую работу. Достаточно наивный, чтобы не задавать вопросов.
За последующие двадцать четыре часа я слишком часто слышал словосочетание «смертная казнь». Плохи дела, да? С другой стороны, хорошо, что без взрывчатки.