Три года назад тело Эдуарда Лимонова было предано земле...
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестаёт.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьёт...
...Обещал написать о Лимонове, но не могу себя никак заставить. Начинаю и бросаю. Словно он сам возмущенно дёргает за рукав: "Ну, что за хрень?!" И действительно! Хрень! Банальщина и мемориальные сопли...
Мы дружили...
...Боюсь, что это определение не подходит к Лимонову. Потому, что "дружить" в общепринятом смысле был вообще не его тип взаимоотношений с людьми. Можно было быть его "адъютантом" - годами находиться рядом, выполнять его просьбы и приказы, делить с ним стол. Но при этом оставаться на расстоянии взводного от генерала и однажды получить отставку, быть отправленным "в войска" и забытым на следующий день. Обиженно кусать губы, злиться на вчерашнего кумира. Сколько таковых прошло перед глазами...
Можно было быть его союзником, даже мнить себя покровителем, обладая могуществом и высоким статусом, но при расхождении во взглядах, в убеждениях, в борьбе быть тут же вызванным к барьеру и, не успев ещё толком отойти от этого шока - вызова, получить политическую пулю в лоб, и навсегда исчезнуть с поверхности его вселенной.
Лимонов вообще не "дружил" в современном понимании этого слова ни с кем. Взаимодействовал, коммутировал, работал, общался...
Но был очень небольшой круг людей, которые, выходя за дверь его бункера на Фрунзенской, или очередной съёмной квартиры, оставались в его душе. Кому он был скупо радушен при не частых звонках. Счастливчиков он даже пускал погулять на страницы своих книг. Наверное, это было самое высокое отличие в его иерархии людей - те, о ком он захотел написать, кого он отметил Вечностью. Как когда-то Пушкин, затащивший в Вечность пресного и серого Кюхельбекера. Без Пушкина кто бы его сегодня помнил? Никто!
Скажу крамолу - с Лимоновым был невозможно "дружить" - он в этом просто не нуждался. Это съедало бы кучу его времени, сковывало его обязательствами и ритуалами. А он всего этого не выносил!
Когда-то Вертинский гениально написал: «...Можно мне вас негромко любить?» С Эдом можно было «негромко дружить». И парадоксальным образом эта дружба была копией фронтовой – когда на войне ты сходишься близко с человеком иногда за один день и на всю жизнь. Все, кто прошёл через войну меня легко поймут. Можно не видеться годами, но, каждый раз при встрече, этот бивуак дружбы вспыхивает теплом костра для двоих вновь и вновь. Правда, Гена Геннадий Алехин ?
…Помню, как неожиданно почувствовал, что с ним беда. Я сам был в те недели на трудной развилке жизни, но вдруг неожиданно мне приснился Лимон, который присутствовал на собственных похоронах. Была сцена, был гроб на постаменте и живой Лимон в нем. Я помню, что помогал ему выбраться из него…
Наутро я позвонил Лимону, и был по-детски счастлив услышать его живым. Это было время окончательного и мучительного разрыва его с Натальей. И он тогда, вдруг, неожиданно эмоционально обрадовался моему звонку. Выслушал мой сон и как-то очень серьёзно к нему отнесся, расспрашивал о деталях…
Читать далее...