Когда я говорю, что Венский кинофестиваль – лучший в мире, это принимают за шутку, но я смертельно серьезен. Виеннале отличалось от Каннского, Венецианского, Берлинского и прочих прославленных фестивалей тем, что 20 лет, с 1997 года, за его идеологию отвечал один человек – кинокритик и страстный синефил Ханс Хурх. Поскольку в Вене не было конкурса, а стало быть, и значительной части неизбежных интриг и компромиссов, Хурх придумал идеальную структуру, сочетающую лучшие фильмы года с архивными программами, наполненными редчайшими сокровищами. Мусора на Виеннале не было.

Говорю обо всем этом в прошедшем времени, потому что Ханс Хурх внезапно умер в Риме 23 июля, и нынешний Венский фестиваль – последний, который он успел почти полностью подготовить. Лакуны заполнили его друзья. 14 человек предложили свои любимые картины для Виеннале, посвятив выбор памяти руководителя фестиваля. "Мы с Хансом никогда не говорили об этом фильме, но я в первую очередь подумал о нем", – сказал аргентинский режиссер Гастон Солницкий, предложивший гениальную комедию Эрнста Любича "Неприятности в раю". Ален Гироди выбрал фолк-панк-безумие Глаубера Роши "Антонио дас Мортес", Патти Смит – "Дух улья" Виктора Эрисе, Тильда Суинтон – "Наудачу, Бальтазар" Робера Брессона, Аньес Варда – "Посторонних" Годара. Трейлер Виеннале, напоминающий о любимых режиссерах Ханса Хурха, снял Абель Ферррара.

Дружил с Хурхом и Джеймс Беннинг: большая часть европейских премьер его картин проходила в последние годы либо на Виеннале, либо в Венском киномузее. Новый фильм Беннинга "Читатели" посвящен одному из интимнейших человеческих занятий.

Кто не испытывал желание посмотреть на обложку книги, которую держит наш сосед в поезде или самолете? Уильям Берроуз в эссе "Читательское мастерство" писал о "бестрепетной породе" людей, читающих в метро, которые прячутся в свои книги и становятся неуязвимыми – на них никто не решается напасть.

Именно таких абсолютно отрешенных читателей снимал Джеймс Беннинг. Их четверо, и каждый сегмент длится 20–25 минут. Мы наблюдаем за девушкой, читающей "Влюбленных женщин" Д.Г. Лоуренса, серьезной женщиной в очках, стремительно поглощающей "Мушетту" Бернаноса, раздраженным мужчиной лет 45, листающим огромную антологию безумия (The Faber Book of Madness), дрожащей от паркинсонизма старухой, увлеченной "Жизнью паука" Фабра.

Не всякий раз можно сразу разглядеть обложку книги, но каждый эпизод завершается цитатой из нее. Неловко подглядывать, как человек, погруженный в чтение, перелистывает страницы, отрывается от своего занятия и глядит в пустоту: кажется, мы можем ему помешать, если будем кашлять или ерзать в кресле. И в то же время невозможно от этого зрелища оторваться. "Читатели" требуют полного погружения: Джеймс Беннинг говорит, что бессмысленно смотреть его "тихий фильм" кусками или не до конца, тем более что самая интересная героиня предстает в финале: это танцовщица Симоне Форти, сделавшая болезнь, по вине которой постоянно трясутся руки, частью своих хореографических перформансов.

Одна из книг в "Читателях" посвящена сумасшествию. Безумцы стали героями трех документальных фильмов фотографа и режиссера Раймона Депардона. Первый снят на Сан Клементе, острове венецианской лагуны, где до реформы Франко Базальи, упразднившей государственные сумасшедшие дома в Италии, находилась клиника для душевнобольных. Сейчас остров полностью занят отелем Kempinski и туда не так-то просто попасть. Зато можно посетить островок Сан Серволо, где в помещениях бывшей психлечебницы открыт музей, а в этом году, в дни Венецианской биеннале, проходит выставка норвежской художницы Анне-Карин Фурунес, расположившей в саду увеличенные портреты бывших пациенток.

​

Когда Ван Бин снял в китайском сумасшедшем доме фильм "Пока безумие нас не разлучит", его критиковали за то, что он демонстрирует недееспособных людей без их согласия, и говорили, что в Европе такое снимать никто бы не позволил. "Сан Клементе" (1980) – точно такой же фильм, проникающий в жизнь душевнобольных самым беззастенчивым образом, Депардон и его оператор буквально гоняются за пациентами лечебницы. Позволительно ли это? Даже если и аморально, фильм производит сильнейшее впечатление, не в последнюю очередь из-за места действия: Венеция – сумасшедший город, не похожий ни на один другой, и, когда пациенты психбольницы надевают маски и отправляются на карнавал, их невозможно отличить от обычных прохожих.

Фильм "Неотложное отделение" (1988) Депардон снимал в кабинетах врачей, оказывающих экстренную психиатрическую помощь в Париже. Пациентов, как правило, привозит полиция. Вот юная хулиганка комментирует свои выходки: "Я разбила всего три витрины, и это первая, которую я повредила после того, как забеременела". А вот одинокий старик, который пытался повеситься на глазах у соседей в своем доме. Он предусмотрительно собрал чемодан для госпитализации на месяц, но говорит врачу, что хочет умереть, потому что его всё раздражает, и просит цианистый калий. Есть хронические алкоголики, наркоманы, но кто из них по-настоящему безумен? Существует ли психическая норма и следует ли изолировать тех, кто ей не соответствует? Итальянская реформа, уничтожившая традиционные сумасшедшие дома, ответила на этот вопрос отрицательно. В новом фильме "12 дней", завершающем начатую 35 лет назад трилогию, Депардон снова ставит этот вопрос. Каждый год 92 тысячи человек помещают во Франции в психиатрические клиники без их согласия. Имеют ли право власти ограничивать свободу своих граждан?

Фанатичным синефилам была адресована программа фильмов, снятых в Неаполе, городе, жители которого, по мнению Антониетты де Лилло, обладают архаичным обликом, словно сошли с полотен 17-го и 18-го веков. Самый примечательный фильм ретроспективы – "Нечистая любовь" (1995) Марио Мартоне. Молодая женщина пытается разобраться в обстоятельствах загадочной смерти своей пожилой матери, которая собиралась к ней на день рождения, но утонула и была найдена на берегу в роскошном нижнем белье. Чтобы узнать правду, Делии придется забраться в темные лабиринты прошлого и выяснить, что главной причиной семейных катастроф стала ее детская ложь.

На Виеннале я посмотрел и фильм, который стал сенсацией фестиваля Сандэнс: он называется "78/52" и посвящен одной из самых известных и страшных сцен в истории кино: убийству Мэрион Крэйн в фильме Хичкока "Психо". Эту сцену (героиня стоит по душем, открывается дверь, возникает силуэт, нож впивается в плоть, струится кровь, рука срывает занавеску, жертва падает, убийца исчезает), которую Хичкок снимал 7 дней, анализируют со всех точек зрения – политической, эротической, психоаналитической, исторической, технической, разбирая кадр за кадром. Придирчивый и ничуть не занудный анализ подводит зрителя к выводу, что с убийства в душе началось новая эпоха в кинематографе.

Когда Хичкок наслаждался успехом "Психо", на студии "Молдова-фильм" молодой режиссер Михаил Калик работал над картиной "Человек идет за солнцем" (1961). Через 10 лет, когда Калик эмигрирует в Израиль, фильм изымут из советского проката. Чудом можно назвать тот факт, что он вообще попал на экраны, потому что в нем есть всё, что настораживало цензоров: "формализм", сновидения, двусмысленные шутки, "неконтролируемые ассоциации". Мальчик страстно хочет обойти весь земной шар, идти за солнцем, но кто же его выпустит из СССР, страны, которую реклама Аэрофлота рекомендует "посетить зимой"? В финале Санду оказывается на том же месте, в центре Кишинева, под опекой военного, недостижимое солнце уходит на запад само по себе, а Майя Кристалинская поёт "У тебя такие глаза, будто в каждом по два зрачка, как у самых новых машин".

Фильм Михаила Калика – фрагмент большой ретроспективы "Утопия и коррекция", приуроченной к столетию большевистской революции. Картины собраны парами: фильм, снятый при Сталине, соседствует с фильмом, вышедшим после его смерти. "Член правительства" (1939) спарен с "Прошу слова" (1975), "Новая Москва" (1938) с "Июльским дождем" (1966). Есть хорошо известные в России ленты, есть и совершенно забытые – так в немецкоязычном мире недавно открыли советского режиссера, уроженца Вены Герберта Раппапорта и увлеклись его соцреализмом.

Виктор Клемперер писал о советском кинематографе: "Современнейшая техника сочетается с совершенно детским содержанием – похоже, определяющее качество советских русских: закупорить примитивнейшее современным". Если вас утомляет эта смесь, то вместо "Весны на Заречной улице" в Вене можно посмотреть нечто принципиально иное: например, фильмы немецкой авангардистской группы "Шмельцдахин", с которой сотрудничал великолепный музыкант Юрген Ребле. Это чистая абстракция, эксперименты с восьмимиллиметровой пленкой, которую царапали, опускали в прорубь и изощренно кромсали. Возможно, с большинством советских фильмов следует поступить подобным образом.

Будущее Виеннале пока в тумане. После смерти короля начинается неизбежная перестройка, власть делят, кто-то из наследников наверняка захочет что-то улучшить и осовременить или (это худший вариант) сделать более коммерческим. Мало надежд на то, что хрупкая конструкция, построенная Хансом Хурхом, сохранится в неприкосновенности и Виеннале останется лучшим кинофестивалем на свете.