Несколько лет назад Никита Гирин, бывший корреспондент "Новой газеты", перебрался в село Ижевское в Рязанской области, чтобы ухаживать за своей бабушкой, – и так и остался в нем жить.

Ижевское, как обнаружил Гирин, обладало богатой историей. В первой половине XIX века около двенадцати тысяч местных крестьян выкупили себя у помещика Демидова. У села был собственный свод законов, которые в народе называли конституцией. Управлялось село советом, который избирался ежегодно и отчитывался в расходовании средств. Крестьяне Ижевского жили богато, село прославилось бондарями, которые работали на юге Российской империи, в портовых городах Черного моря, на территории нынешней Украины, где сейчас воюют некоторые жители села. На местном кладбище рядом со старыми захоронениями поколений местных крестьян – свежие могилы убитых на войне под флагами ЧВК "Вагнер".

Богатство села привело к тому, что при советской власти от четверти до трети его жителей были "раскулачены".

Гирин и еще несколько энтузиастов из Москвы восстанавливают исторический облик села, впрочем, без особой помощи местного населения. Они выкупили полуразрушенный дом местного фотографа XIX–XX веков Ивана Филатова, задокументировавшего эпоху процветания села, и реставрируют его, собираясь создать музей.

При этом между Гириным и его товарищем Андреем Меркуновым – предпринимателем, также перебравшимся из Москвы, – постоянно вспыхивают споры: это российские власти во главе с Путиным виноваты в отсутствии инициативы у современных жителей села или они сами и им нужна армейская дисциплина и твердая рука.

Ижевское и его обитатели – в фильме "Когда рязанское село было вольным" документального проекта "Признаки жизни".

Рассказы Никиты Гирина

– Последние три лета мы занимаемся тем, что очищаем от мусора руины этой церкви. Заросли в человеческий рост рябинника. В этих кустах был один камень, второй, мы начали это все выдергивать, оказалось, что здесь 13 камней. XVII, XVIII, конец XIX, еще и ХХ. Выкопали камень конца XVIII века, 1789 год. Его весь разорвало камнями, мы его собирали как конструктор из фрагментов. Оказалось, что все эти камни – [надгробия членов семьи] Алфутовых. Большая редкость для крестьянских захоронений, чтобы на протяжении трех веков сохранялась такая преемственность участка. Такое себе можно представить у дворян, у купцов. Но в Ижевском крестьяне жили как купцы, одевались как купцы, у них был быт абсолютно городской. Есть камень, на котором позднее выгравировали имена вообще всех, кто здесь похоронен с конца XVIII века. Там четыре поколения Алфутовых: Егор и Матрона, их сын Малофей и Агафья, их сын Семен.

Судьба всех людей в России сейчас связана с войной. Здесь [в селе] с начала войны около 30 мобилизованных, контрактников, которые туда поехали. Против [войны] людей немало, я вижу по реакции, по разговорам. Подходят и спрашивают: "Ты как думаешь, кто виноват? Мне кажется, что Россия". В середине марта повесил листовки. Сначала зассал, потому что действительно могут тут же [обвинить по статье] "фейки". Я сделал [художественный] акт: вырезал ножницами страшные слова, сделал сносочку, что эти слова теперь нельзя писать и говорить, можно сколько-то лет получить. Повесил на две доски объявлений в селе. Провисели одно утро, тем же утром их сняли. До этого я вешал плакат на центральной площади на бюст Ленина на постаменте, забрался ночью со шваброй, чтобы повесить ему на шею, он высокий оказался, я шваброй на него надевал этот плакат, там было написано "Нет войне". Когда мобилизация началась, разносил всякие памятки про мобилизацию. Женщина говорила: "Нет, Васю не возьмут, у него возраст уже не тот, по здоровью. Это все фейки, не надо мне памятки, никого не забирают, 1% (Министр обороны России Сергей Шойгу заявил, что мобилизация коснется около 1 процента мобилизационного ресурса. – Прим.)". В этот момент звонит телефон из администрации: на Васю повестка пришла. Она бросает трубку, берет памятки, говорит: "Можно отксерю, раздам своим тоже?" Одному парню надо было поменять какие-то данные в военкомате, я говорю: не надо ходить в военкомат. Он пошел менять данные и "уехал", естественно. После этого я немного загрустил.

Я работал в "Новой газете" 10 лет – это единственное мое место работы, на втором курсе пришел туда. Работал немножко сначала в отделе политики, потом в отделе специальных репортажей. Большая привилегия – иметь возможность ездить по стране, знакомиться с удивительными людьми, которые, несмотря на все препятствия, которые государство чинит, пытаются жить, что-то менять вокруг себя,све – это очень вдохновляло. Но очень демотивировало, что пишешь годами об одном и том же, и ничего не меняется. Я ушел, год отдохнул, а потом переехал сюда, потому что надо было ухаживать за бабушкой во время и после ковида, я сюда часто приезжал, у меня развивался интерес к истории села. Бабушка умерла, а я остался здесь.

История фотографий Ивана Филатова – про свободу. Потому что в Ижевском со средних веков была довольно широкая автономия, широкое самоуправление. Труднодоступное место в Рязанской губернии, сто верст от губернского города. Вольность, которая здесь укоренилась за века, по-видимому, сыграла роль в том, что ижевские крестьяне в 1832 году всей волостью, это 12 тысяч человек, единовременно рискнули выкупиться у помещика. За 30 лет до отмены крепостного права выкупили себя у помещика за большие деньги – это один из самых масштабных подобных выкупов за историю. К этому времени в Ижевском уже была своя конституция. Селом управлял крестьянский совет (это за сто лет до Советского Союза), 6 человек, которых избирали каждый год на прямых выборах на сходах – из числа честных и порядочных крестьян с незапятнанной репутацией.

Ижевское было одним из самых богатых сел в стране до революции, поэтому здесь [при советской власти] раскулачили от четверти до трети населения. Люди делали бочки – одна из золотых жил, которую ижевские крестьяне открыли. Ижевские бондари стали лучшими в стране, возвращались домой, строили эти дома по две тысячи рублей, с затейливым декором – красивая самобытная крестьянская архитектура.

Ижевские бондари все работали на югах, на Черном и Азовском морях, Одесса, Херсон, Николаев. Все современные украинские порты. Построили там приют для девочек, богадельню, школы. А теперь люди, в том числе из Ижевского, едут разрушать.

Ижевское было богатым селом, крестьяне страховали свои дома от пожара, как в городе, даже кирпичные. Таблички о страховании сохранились на домах – во многом потому, что никакого значения им не придавали, много раз закрашивали краской или побелкой, когда белили дом. Это такие исторические детали, которые связывают воедино нашу историю. В России каждая новая эпоха отменяет предыдущую, в этой мясорубке погибают не то что какие-то маленькие детальки, а целые дома, институции.

Путин делал 20 лет все, чтобы никаких активистов не было. Ты перестаешь видеть, что как-то влияешь на свою жизнь, на жизнь людей вокруг тебя. Ты растешь в этом, ты с детства видишь, что ты не влияешь на свою жизнь, потом вырастаешь у тебя нет никакой инициативы. Какая будет альтернатива, если ты не можешь вообще ничего изменить? Ты ходишь на выборы – ты ничего не меняешь, ты не ходишь на выборы – то же самое.