За прошедший год в России существенно вырос список СМИ-иноагентов. Если в конце 2020 года в реестре было всего 17 людей и организаций, то к концу 2021-го их число увеличилось до 111.

Причем последние 8 человек Минюст добавил вечером 30 декабря – в последний рабочий день года. И хотя официальные лица в России утверждают, что статус "иностранного агента" для СМИ – это не клеймо и не запрет на работу, те, кто в 2021 году удостоился этого статуса, убеждены в обратном.

"Журналистика в России сейчас переживает темные времена. За несколько последних месяцев уже более ста журналистов, медиа, правозащитников и НКО получили статус "иностранных агентов". В России это – "враги народа".

Это слова из Нобелевской речи главного редактора "Новой газеты" Дмитрия Муратова. Так он описал то, что произошло с профессией журналиста в России в прошедшем году. А коллега Муратова – редактор отдела политики "Новой" Кирилл Мартынов – считает, что "статус иноагента – не просто маркировка, а трехступенчатый запрет на профессию".

В 2021 году среди российских журналистов появилось понятие "черной пятницы". Чаще всего Минюст обновлял список СМИ-иноагентов во второй половине дня именно пятницы (хотя, разумеется, бывали и исключения).

А началась эта недобрая "традиция" 23 апреля. Тогда иноагентом стала "Медуза".

"Статус иноагента лишает нас возможности полноценно заниматься журналистикой и уничтожает наш бизнес. Минюст исполняет политическое решение, принятое руководством России, цель которого – убить "Медузу". Впервые за нашу историю у нас нет четкого плана действий. Нет ни простых, ни сложных схем, которые позволят нам справиться одновременно со всеми вызовами, возникшими из-за признания "Медузы" иностранным агентом. Мы действительно не знаем, что делать дальше".

С такими словами редакция "Медузы" обратилась к своим читателям буквально через несколько дней после включения в реестр. Прогноз и сбылся, и не сбылся. "Медуза", существенно урезав расходы, расставшись с частью проектов и объявив краудфандинг, выжила. Однако большинство рекламодателей ушли из издания буквально на следующий день.

"Год был ужасным. Это [включение "Медузы" в список СМИ-иноагентов] очень плохое событие, которое изменило жизнь "Медузы" самым значительным образом. Наша бизнес-модель была разрушена. Наши журналисты испытывают трудности в своей повседневной работе, потому что добывать комментарии и информацию стало гораздо тяжелее. Наши контрибьюторы, наши внештатники и в принципе люди, которые сотрудничают с "Медузой", находятся под очень тяжелым психологическим давлением. Многим из них просто страшно", – так подводит итог 2021-го года для издания главный редактор "Медузы" Иван Колпаков.

Мы разговариваем с ним в день большой пресс-конференции президента России Владимира Путина. Да, журналистка "Медузы" Светлана Рейтер получила аккредитацию на нее, а журналисты издания, как обычно, ведут большой традиционный онлайн. Тем не менее для независимых СМИ включение "Медузы" стало новой точкой в череде событий, которую бывший главный редактор журнала "Большой город" Филипп Дзядко еще в 2012-м назвал "гребаной цепью".

"Я была в каком-то шоке. Мне казалось, что "Медузу" это не коснется. Не потому, что она не пишет о действительно важном или опасном (она пишет), но мне казалось, что они [власти] не будут трогать такие крупные медиа. И это был шок, что они не разбомбили сначала маленькие, а потом пошли по большим, а бабахнули сразу по такому крупному игроку на медийном рынке", – так вспоминает о 23 апреля журналистка издания "Важные истории" Ирина Долинина. В конце лета и сама Ирина, и медиа, где она работает, тоже станут СМИ-иноагентами.

Колпаков еще в апреле говорил, что в самом начале 2021-го они в "Медузе", размышляя о том, что может произойти с российским рынком медиа в год парламентских выборов, предчувствовали, что развернется история с иноагенством для СМИ. При этом главред "Медузы" подчеркивает: попадание в список СМИ-иноагентов означает не только появление плашки.

"Мы перешли какую-то невидимую черту, после которой жизнь изменилась навсегда. Достаточно всего одного примера. У нас были рекламодатели. "Медуза" была неплохим бизнесом. И в течение недели мы лишились практически всех рекламодателей. И хотя им некуда уйти по большому счету, потому что нет такой же эффективной площадки в России, кто производит такую же клевую рекламу, но они все ушли, потому что государство фактически объявило нас врагами народа. Это произошло в течение нескольких дней! Или другой пример – наши репортеры коллекционируют отказы в комментариях, когда люди прямым текстом говорят, что "ребят, мы не будем с вами разговаривать, потому что вы – иностранные агенты", – говорит Колпаков.

Следующим после "Медузы" в список СМИ-иноагентов попало издание VTimes. Его основали бывшие сотрудники "Ведомостей", покинувшие газету в знак протеста против действий нового руководства. Как и "Медуза", VTimes получило статус иноагента в пятницу. Меньше чем через месяц оно объявило о закрытии.

"Ярлык "иноагента", навешенный на администратора сайта vtimes.io, разрушил бизнес-модель VTimes – а мы создавали это издание именно как бизнес. Рекламодатели и партнеры не понимают, как сотрудничать с "иноагентом", – и мы не можем их за это осуждать. Поэтому мы приняли решение прекратить издание VTimes – 12 июня, в День независимости России", – говорилось в заявлении редакции VTimes. Сейчас текст этого обращения недоступен из-за полного прекращения работы VTimes.

Но по-настоящему "черным днем" для российских медиа стало 15 июля. Тогда Генпрокуратура объявила юридическое лицо расследовательского издания "Проект" Project Media, Inc., зарегистрированное в США, нежелательной организацией. В тот же день его главред Роман Баданин и четверо журналистов были включены в реестр СМИ-иноагентов в личном качестве.

В Генпрокуратуре пояснили тогда, что компания – издатель "Проекта" – была признана нежелательной организацией из-за того, что ее деятельность "представляет угрозу основам конституционного строя и безопасности Российской Федерации". Решение приняли на основе материалов, поступивших в ведомство в тот же день.

До конца года все журналисты, так или иначе сотрудничавшие с "Проектом", тоже попали в реестр СМИ-иноагентов. Среди них – Михаил Рубин. В конце июня у него, а также в доме его родителей прошли обыски. А через две недели после объявления "Проекта" нежелательной организацией его основатель и главный редактор Роман Баданин рассказал агентству Reuters, что он и Рубин покинули Россию.

У Баданина и еще у одной сотрудницы издания Марии Жолобовой дома также прошли обыски. Журналисты считали, что полицейские пришли после анонса расследования о благосостоянии главы МВД России Владимира Колокольцева. Сам текст был опубликован на следующий день. (26 октября Роскомнадзор заблокировал на территории России сайт "Проекта" по требованию Генпрокуратуры, ссылаясь на закон № 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации". В декабре РКН потребовал от других СМИ удалить более 50 публикаций, основанных на расследованиях "Проекта"). Михаил Рубин признается, что он с коллегами никак не предполагал, что с изданием, где они работали, случится то, что случилось:

"В конце 20-го – начале 21-го мы поняли, что по нам идет прицельная атака государственных СМИ. То вдруг Маргарита Симоньян начала выступать, что мы – шпионы и изменники, то RT какое-то "расследование" по нам сделало, потом НТВ подключилось. Честно говоря, я никогда не думал, к чему эта атака может привести. Но мне, конечно, даже в страшном сне не могло присниться, что у нас кто-то додумается признавать медиа запрещенной организацией. Мы, конечно, понимали и между собой обсуждали, что с нами что-то будет. Но если мы думали про формальные статусы, то лично я думал про иностранное агентство. Тут у меня не было никаких сомнений".

Случившиеся с "Проектом" настолько выделялось даже на фоне того давления, с которым российские независимые СМИ столкнулись в 2021 году, что когда список СМИ-иноагентов продолжил расширяться, включенные в него грустно шутили: "Спасибо, что не "нежелательная".

"Проект" занимался журналистикой. И он признан нежелательной организацией. Мне кажется, этот пример должен быть перед глазами абсолютно всех российских журналистов", – подчеркивает Колпаков.

"Мы понимали, что все идет к тому, что власть делает все, чтобы мы не имели возможности работать в стране, – резюмирует Рубин. – Но честно говоря, мы в какой-то момент перестали думать и считать, за что конкретно нам прилетит. Я слышал такое количество версий о том, почему случилось то, что случилось. Но дальше обычно начинается такая глупая политология, что вот эта башня [Кремля] нам якобы мстит за вот это, нет, вот эта башня вот за то. Но дело в том, что они [российские власти] не готовы терпеть никакой независимости, никакой свободы от них. И если они с таким сталкиваются, то рано или поздно они мстят".

В итоге издание "Проект" прекратило свое существование, а коллеги из других СМИ теперь ломают голову, как же ссылаться на их расследования.

"15 июля – это один из самых страшных дней года, когда "Проект" признали нежелательной организацией, – вспоминает Долинина. – Вот тогда я прямо плакала, потому что настолько было неожиданно, что они [российские власти] пойдут по такому пути, что просто уничтожат медиа. И получилось, что еще недавно мы, "Важные истории", были с "Проектом" основными конкурентами, переживали, кто из нас первым что выпустит, потому что могли иногда параллельно над какими-то темами работать. Но при этом мы все время цитировали их в своих материалах. И только недавно я поняла, что теперь "Проект" с юридической точки зрения хуже экстремистов. Мне как журналисту не по себе, когда я использую какую-то информацию ребят из "Проекта", я же не могу делать вид, что это я ее нашла. Меня аж коробит! Но юристы нам сказали, что если бы они были экстремистами, как ФБК, то гиперссылки можно было бы ставить, а на нежелательную организацию – нельзя".

Именно расследовательским СМИ и проектам в 2021 году пришлось в России сложнее всего. В реестр СМИ-иноагентов попали "Важные истории", независимая экспертно-журналистская группа Bellingcat, The Insider. По словам главного редактора The Insider Романа Доброхотова, до 2021 года ему казалось, что с журналистами в России происходит что-то необычное:

"Примерно с 2014 года усугублялась ситуация для всех: активистов прижимают различными уголовными делами, хватают направо и налево. И только журналисты вроде бы могли продолжать спокойно работать. Если не считать дело Ивана Сафронова. Кстати, дело Голунова не было исключением, поскольку оно вызвало такой фантастический скандал, что его освободили и стали преследовать уже людей, которые его преследовали. Получается, что, наоборот, дело Голунова доказало, что журналистов трогать нельзя. И такое ощущение сохранялось на протяжении нескольких лет. Это вызывало какое-то сюрреалистическое ощущение, как будто бы ты живешь где-то в центре Мордора и сообщаешь жителям окружающих земель о том, как там себя чувствуют Саурон, Саруман и все прочие гоблины, но при этом ты сам никого не интересуешь".

Сейчас The Insider, в отличие от остальных иноагентов 2021 года, единственные, кто не маркирует свои материалы той самой (ставшей за последний год такой привычной) плашкой. Издание под руководством Доброхотова может себе это позволить: у The Insider в штате нет граждан России. Но даже если человек с российским гражданством что-то пишет для них, то в основном в The Insider, подчеркивает Доброхотов, они не публикуются под своими именами. К тому же своим авторам, кто еще остается в России, The Insider не перечисляет деньги напрямую на российские счета.

"С точки зрения аудитории, она у нас только выросла, донатов стало больше. Может быть, не так много, как нам хотелось бы, но их число растет. Мы видим, что поддержка читателей укрепляется. Мне кажется, что наша позиция – не играть в эти игры с Минюстом – вызвала уважение у нашей аудитории, которая нам доверяла. Для нее это важно, что мы не идем на какие-то такие уступки", – отмечает Доброхотов.

Тем не менее он понимает, почему другие СМИ (например, телеканал "Дождь") вынуждены подчиняться требованиям Минюста: у "Дождя" в России огромная инфраструктура. Если они не будут слушаться, то они лишатся канала.

На самом "Дожде", который оказался в реестре в один день с "Важными историями", считают, что статус иноагента практически никак не осложнил телеканалу работу.

"Дождь" давно привык к тому, что его преследуют. В 2014 году "Дождь" пытались закрыть, убить, уничтожить, сделать так, чтобы о нем никто не знал, чтобы его ни в каком телевизоре, ни в каком ящике не транслировали. Поскольку "Дождю" в свое время удалось с этим справиться, перейти на подписную модель, найти тем не менее рекламодателей, которые готовы были работать именно с "Дождем", при всех проблемах, то вот это признание "иностранным агентом" не изменило статус-кво, по большому счету", – говорит директор информационной службы телеканала Екатерина Котрикадзе.

По ее словам, в отличие от "Медузы", у "Дождя" не возникло проблем с рекламодателями:

"И так было ясно, что "Дождь" – это независимая телекомпания, которая очень не нравится представителям государства. И если кто-то и рисковал сотрудничать с "Дождем" из рекламодателей, то они и до признания "иноагентами" понимали, с кем они работают. Соответственно, ничего в этом направлении не изменилось. И наш генеральный директор Наталья Синдеева говорит, что в этом направлении у нас пока нормально. Но это не значит, что так будет и в перспективе".

Однако Котрикадзе призывает не забывать, что в России (да и вообще на всем постсоветском пространстве) существует "генетический код", когда первая ассоциация об иностранном агенте, которая приходит в голову, будет только одна – это же "враг народа".

"Мы привыкли воспринимать словосочетание "иностранный агент" как нечто очень опасное для страны, связанное с предательством и с вражеской деятельностью. Нас пытаются объявить врагами этой страны. Людей, которые работают на эту страну. Людей, кто гораздо большие патриоты, чем любой автор закона об "иностранных агентах". Да простят меня авторы законопроекта и законодательства Российской Федерации об иностранных агентах", – говорит Екатерина Котрикадзе.

Если еще год назад СМИ-иноагентов в личном качестве (то есть физических лиц, внесенных в реестр СМИ-иноагентов) было всего пять, то за год их число возросло более чем в 10 раз. И сколько бы ни говорили, что этот список Минюста – это знак качества и фактически своеобразное признание заслуг государством, для самих иноагентов жизнь сильно усложнилась. И речь идет не только о появлении плашки, которую люди вынуждены ставить даже на свои публикации с фотографиями детей или собак. Впрочем, сами иноагенты до момента попадания в список не очень понимали, с чем именно им предстоит иметь дело дальше.

"Поэтому 20 августа, когда меня и коллег включили в реестр в личном качестве, мы словно выдохнули: на какое-то время мы иноагенты, а не нежелательная, поэтому у меня даже был такой подъем, – признается Ирина Долинина. – Постепенно стало понятно, что для медиа с этим статусом можно работать. У нас не появилось каких-то нереальных ограничений. Не отвалилась половина тем. Пока еще находим героев, экспертов. Работаем. Но в личном плане все оказалось совершенно отдельной историей".

Долинина говорит, что поначалу эти плашки ставила с ощущением, что она словно включилась в какую-то игру, наподобие "Игры в кальмара" из одноименного сериала.

"Я пребывала в таком состоянии, что словно это все – какая-то садистская игра, но как будто бы она закончится в определенный момент. Ты начинаешь ставить эти плашки абсолютно на автомате – без ощущения, что это на всю жизнь. Но постепенно, тебя вся эта ситуация начинает засасывать, как зыбучие пески… Кажется, что плашка – это мелочь. Журналисты в России и так годами работают в большом стрессе, а тем более, когда ты занимаешься расследовательской журналистикой: ты никогда не знаешь, как отреагирует тот или иной герой и что с тобой могут сделать. Поэтому когда ты годами ждешь самого плохого, а тебе надо ставить всего лишь плашку, то это кажется таким детским садом, что разве из-за этого стоит переживать? Но постепенно мне стало казаться, что этими плашками словно каждый раз тебе наносят такие маленькие порезики".

Ирина Долинина уже сдала один отчет в Минюст. И пока вся страна будет отдыхать во время длинных новогодних выходных, иноагенты будут готовить очередной пакет документов о финансировании. При этом сдать заранее его нельзя – все последние данные о доходах и расходах должны быть датированы 31 декабря.

Тем не менее, несмотря на сильно увеличившийся список СМИ-иноагентов, российские независимые журналисты продолжают работать, думать о будущем и пока говорят, что для них из-за статуса не появилось запретных тем.

"Довольно много было плохих событий. С другой стороны, это был поразительно очень хороший год, когда мы узнали очень многое про самих себя, когда произошло такое невероятное событие, как краудфандинг "Медузы", когда больше 100 тысяч человек задонатили "Медузе". Это чудо. И мы продолжаем относиться к этому как к чуду, что мы можем жить на краудфандинг. Мы запускали новые проекты, мы запускали новые подкасты. Для нас это очень важно: несмотря на то что весь этот год мы боремся за жизнь, мы продолжаем думать о будущем, о том, как будем работать дольше. Разумеется, мы прорабатываем все плохие сценарии, но мы также думаем о том, как будет развиваться "Медуза", что с ней будет дальше", – отмечает Иван Колпаков.

Во многом заочно с ним соглашается и Екатерина Котрикадзе: "Если мы себя начнем ограничивать в каких-то темах, то тогда вообще потеряется смысл всего того, что с нами происходит. Поэтому мы продолжаем делать нашу работу, в общем, в том же духе, как и раньше. И мне кажется, у нас вполне получается. И будет получаться дальше, даст бог. Я вступаю в Новый год с позитивными ощущениями".