Историю пишут великие люди. Маленькие попадают не в историю, а в истории. Так мы обычно думаем. Но в том-то и дело, что история одна на всех. Предки героя этого рассказа когда-то от гонений на свою веру бежали в Америку, он сам вдруг объявился в России, а потом во Франции стал шпионить на англичан. Он оказался в эпицентре событий глобального масштаба. Его знали Франклин, Бомарше и русские вельможи. Уже поэтому из истории его не выкинешь.
Обыск и арест
15 февраля 1780 года в 11 часов утра в номер Hôtel de Saxe на улице Коломбье в парижском квартале Сен-Жермен-де-Пре (сейчас это продолжение улицы Жакоб) постучали. Постоялец, сидевший за завтраком, сказал "Войдите!", и перед ним предстали два господина. В самых учтивых выражениях они сообщили, что у них имеется ордер на обыск и просмотр бумаг гостя. Они внимательно проверили карманы висевшего в шкафу платья, собрали все бумаги в портфель и опечатали его, после чего гость приложил к сургучу и свою печать.
Постояльца звали Питером Аллэром. Он был британским подданным. Франция и Англия находились тогда в состоянии войны, но передвижениям гражданских лиц не препятствовали.
Процедура обыска продолжалась два часа. По окончании ее господа предложили Аллэру следовать за ними. Его отвезли в казенном экипаже в дом комиссара полиции Блана, который, рассыпаясь в любезностях, предложил подозреваемому отобедать с ним. После трапезы Аллэра отвезли к генерал-лейтенанту парижской полиции Пьеру Ленуару. На часах было уже восемь вечера.
Ленуар стал расспрашивать Аллэра, с какой целью он прибыл в Париж и зачем послал вино и какую-то пудру доктору Франклину, посланнику Соединенных Штатов Америки в Париже. Аллэр отвечал, что прибыл по делам коммерции, а вино послал из уважения. Обедая с ним давеча, Аллэр, дескать, обратил внимание, что североамериканский посланник не пьет красного вина, зато любит мадеру. Вот эту самую мадеру наилучшего качества он ему и послал. Что касается пудры, посланной еще год назад, то это не что иное, как порошок доктора Джеймса – лекарство, образец которого Аллэр послал Франклину на предмет возможной поставки американской армии.
Внимательно выслушав объяснения, Ленуар сообщил Аллэру, что он лично не сомневается в его добропорядочности, но, к сожалению, ни он, ни его помощники не владеют английским языком, а потому ознакомление с его бумагами потребует некоторого времени. Засим он откланялся. Аллэр, усаживаясь в экипаж, был уверен, что его доставят обратно в отель. Однако, прекрасно зная город, он вскоре увидел, что карета едет в другом направлении. "Куда вы меня везете?" – тревожно осведомился он у сопровождающего. В этот момент экипаж остановился и сопровождающий громко выкрикнул: "Именем его величества короля опустить мост!" Это была Бастилия.
Вояж в Россию
Питер принадлежал к семье американских гугенотов. Семья Аллэров вела свое родословие от одного из вождей Первого крестового похода Бодуэна Булонского, он же король Иерусалимский Балдуин I, хоть он и был официально бездетным. Дед и бабка Питера бежали из Ла-Рошели в Америку через Англию после того, как в 1685 году король Франции Людовик XIV отменил Нантский эдикт, предоставлявший гугенотам свободу вероисповедания.
Дед стал одним из основателей столицы гугенотов в изгнании – города Нью-Рошель на юге провинции Нью-Йорк. Теперь это северное предместье города Нью-Йорк. Гугеноты были благодарны британскому правительству за убежище. Гугенотское купечество, в том числе и отец Аллэра, вело торговлю с Англией, и у него не было никаких причин поддерживать восстание ее североамериканских колоний, хотя бывали и исключения (предком Джорджа Вашингтона по женской линии был гугенот).
Питер Александер родился в 1749 году, был старшим ребенком в семье и по традиции занялся фамильным бизнесом. Но, видимо, авантюрная жилка не давала ему покоя. Политические соображения не играли для него роли, поэтому еще в юности он поставлял американские пшеницу и рис французским войскам в Гвиане, торговал с вассальными государствами Турции в Северной Африке, которые назывались тогда Варварийскими, а их побережье в Средиземном море – Пиратским берегом, потому что пиратство было их главным промыслом. А в мае 1774 года, с первыми выстрелами Американской революции, Аллэр объявился в России.
Что его привело туда – бог весть. Возможно, хотел наладить деловые связи с Россией. В Петербург он приехал из Англии, где осел к тому времени по торговым делам. Время в империи было беспокойное: Михельсон все еще воевал с Пугачевым.
Дома построены в парижском стиле, но не столь изысканны внутри
Гугенотский архив Ла-Рошели обещает опубликовать полностью записки Аллэра о России, но пока из них опубликованы в русском переводе лишь два коротких отрывка. Он описывает столицу империи так, как описал бы ее любой другой иностранный путешественник:
Мы прибыли в Петербург 8 мая 1774 года около 9 часов вечера на английскую линию, или факторию, которая обращена к Неве, самой длинной реке в империи, если не считать Волги. Все дома здесь строят из кирпича, а затем штукатурят и белят. Они обычно трехэтажные, большие, просторные и вместительные, возле каждого есть двор и дворовые постройки, а также конюшни, которые тянутся до следующей улицы, или другой линии, простираясь на расстояние не менее 150–200 футов. Дома построены в своего рода парижском стиле, но не столь изысканны внутри, хотя и весьма напоминают те по внешнему виду. В городе всего один английский трактир, который расположен на линии; завсегдатаями здесь капитаны судов, ибо мало кто из путешествующей аристократии заезжает в Россию.
Познания Аллэра в российской географии оставляют желать лучшего (Нева – не вторая по протяженности река империи). Английской линией он называет нынешнюю Английскую набережную, где в XVIII веке селились английские купцы и капитаны торговых судов. Чужестранец сподобился лицезреть на празднике в Екатерингофе императрицу и подробно описал ее внешность, костюм и манеры, а также ее свиту.
Кроме Петербурга он посетил Новгород.
Мы пробыли здесь день в обществе генерала Сиверса и осмотрели плотину, которую он сооружает для задержания воды в засушливое время. На различных работах у него занято от 1500 до 4000 человек. Он открыл городской шлюз и, дабы показать нам способ прохождения судов, пропустил через него барку с пенькой и железом.
Аллэр приводит в своих записках некоторые статистические сведения о судоходстве по Волхову, правила прохода через шлюз, виды грузов, доставляемых по воде. Из Новгорода губернатор пригласил путешественников в свою временную резиденцию в Вышнем Волочке, откуда Аллэр отправился через Тверь в Москву. Помимо прочего он присутствовал на церемонии награждения воспитанниц Смольного института и остался весьма доволен манерами и образованием выпускниц.
Судя по местоимению множественного числа и тому, что в Новгороде Аллэра и его спутников принимал сам губернатор граф Яков Ефимович Сиверс, делегация была представительная. Но никакой бизнес у Аллэра в России не затеялся. Тем не менее некоторые историки утверждают, что он приезжал в Россию "больше, чем один раз".
Франклин и шпионы
Покуда он путешествовал, Америка бурлила. В провинции Нью-Йорк революционеры образовали параллельный орган власти – Провинциальный Конгресс. Для подавления сопротивления лоялистов был учрежден Комитет по обнаружению и предотвращению заговоров, нечто вроде Чрезвычайной Комиссии, во главе с выходцем из богатой купеческой семьи юристом Джоном Джеем, в будущем одним из отцов-основателей США – тоже, кстати, потомком гугенотов. Комитет арестовывал наиболее активных лоялистов и требовал от них отречься от клятвы верности королю и принести присягу Конгрессу. В число таких арестованных попал и брат Питера Аллэра Энтони. На заседании комитета 13 декабря 1776 года Джей сообщил его членам, что он освободил из-под стражи Энтони Аллэра под поручительство его брата Питера.
К этому времени город Нью-Йорк уже был в руках англичан. Энтони Аллэр и младший из братьев, Ютендаль, взяли в руки оружие. Питер же вернулся из беспокойной Америки в Европу. 26 августа 1777 года он написал из Лондона Бенджамину Франклину, в то время дипломатическому агенту самопровозглашенной, но никем не признанной республики в Париже. В послании содержатся сведения о ходе военных действий в Америке и кое-какие политические новости Лондона, а подписано оно так: "Американец, с которым вы виделись в Париже". Авторство Аллэра установлено по почерку. Следовательно, к этому времени Аллэр успел познакомиться с Франклином. Что было не так-то просто, учитывая необычайную популярность последнего во французском обществе.
Кто мог представить Аллэра Франклину? Всего вероятнее, этим знакомством они обязаны своему соотечественнику Эдварду Бэнкрофту – недоучившемуся врачу, натуралисту и химику, давно жившему в Лондоне и обросшему там множеством полезных связей. Сначала Бэнкрофт снабжал Франклина конфиденциальной информацией о британской политике, а затем поступил на службу секретарем американской миссии в Париже. Увы, Бэнкрофт был британским агентом, что выяснилось через 80 лет после его смерти. Даже не двойным: сведения, которые Бэнкрофт посылал Франклину, были фейками с примесью достоверных, но устаревших или незначительных данных.
Не делать ничего, что могло бы заинтересовать шпионов
Франклин вообще был опутан шпионской сетью. В январе 1777 года он получил письмо от дамы по имени Джулиана Ритчи. О ней почти ничего не известно за исключением того, что она, по всей видимости, была уроженкой Филадельфии и много лет прожила в Лондоне. С Франклином она никогда не встречалась. Она пишет, что не спит ночей, потому что очень переживает за судьбу Америки, и именно поэтому решается обратиться к нему, но просит никому не сообщать содержание своего письма, так как разглашение принесет ей большие неприятности.
Но я на этот счет совершено спокойна, ибо знаю, что пишу достойному джентльмену, а посему без лишних предисловий приступаю к сути своего письма, которая состоит в том, чтобы сообщить вам, сэр, что вы окружены шпионами, которые следят за каждым вашим шагом и за тем, кого вы посещаете и кто посещает вас. Среди этих последних есть те, кто изображает из себя друга вашей страны, но это только притворство… Я не смею в силу веских причин выразиться яснее, но на правдивость того, что я говорю, можете смело положиться.
Франклин ответил на это предупреждение со свойственным ему философским спокойствием:
Мадам, я весьма обязан вам за вашу милостивую заботу о моем благополучии и за сведения, которые вы мне сообщаете. Не сомневаюсь, что они вполне основательны. Но в виду того, что невозможно распознать фальшь в каждом притворном друге, а уж тем более избавиться от соглядатайства шпионов, я давно уже взял за правило не делать ничего, что могло бы заинтересовать шпионов. Когда человек ведет себя справедливо и достойно, то чем больше шпионы знают о нем, тем выше и прочнее его репутация. Ежели я узнаю, что мой камердинер шпион, а это, возможно, так, я не прогоню его только за это, коль скоро он мне нравится в других отношениях.
Уполномоченный Конгресса в Лондоне Артур Ли подозревал Бэнкрофта в шпионаже и сообщал о своих подозрениях Франклину, но тот только сердился. Ли и сам жил в доме своего старинного друга и по совместительству британского шпиона Пола Уэнтворта, руководившего целой сетью агентов включая Бэнкрофта.
И в Лондоне, и в Париже это было время исключительной активности и дипломатии, и разведки. Драматург Бомарше, перед которым в британской столице открылись все двери благодаря его литературной славе и неотразимому обаянию, слал королю Людовику XVI и министру иностранных дел Франции графу Верженну подробнейшие и бесценные донесения о положении дел в североамериканских колониях. Именно он убедил обоих в необходимости помочь заокеанским повстанцам оружием, получил ассигнования и занялся закупкой и отправкой оружия в Америку под вывеской частной торговой фирмы. Поставки Бомарше сыграли решающую роль в стратегически важной битве при Саратоге. В октябре 1777 года британский генерал Бургойн со своей армией, оказавшись там в безнадежном положении, капитулировал.
Эта победа стала переломным моментом в Войне за независимость. Она убедила Париж в том, что ставка на повстанцев была верной. Франко-американские переговоры вступили в заключительную фазу. 6 февраля 1778 года в парижском hôtel d’Aumont на площади Людовика XV (нынешней площади Согласия) секретарь Государственного совета Франции Конрад Александр Жерар де Райневаль и представители Конгресса Бенджамин Франклин, Артур Ли и Сайлас Дин подписали Договор о дружбе и торговле и Договор о союзе, по которому Франция признавала и обязалась поддерживать "свободу, суверенитет и независимость" США.
26 февраля 1778 года Питер Аллэр отправил из Лондона письмо Эдварду Бэнкрофту. Подписался он только инициалами. Текст послания настолько замысловат, что исследовали предполагают, что оно написано кодом или настоящее сообщение было написано симпатическими чернилами и безвозвратно утрачено. Из этого исследователи заключают, что Аллэр, всего вероятнее, был завербован Бэнкрофтом и действовал по его указаниям. 22 мая Аллэр прибыл на континент и написал Франклину из Кале. Он сообщал ему о передвижениях британского флота (сообщение было наполовину ложным) и в том же конверте посылал свежие британские газеты.
Следующее послание тому же адресату Аллэр отправил спустя почти год. Именно к этому письму было приложен пакетик с двумя унциями целебного порошка. Порошок доктора Джеймса, представлявший собой смесь сурьмы с фосфатом кальция, считался в XVIII-XIX веках универсальным средством от самых разных хворей от подагры до цинги. Его эффективность никогда не была подтверждена клиническим путем. Его популярность поддерживалась отзывами знаменитых пациентов, включая короля Георга III. Аллэр обратился к Франклину с коммерческим предложением: он брался поставить правительству США любое количество снадобья за полцены – по 15 шиллингов за унцию.
Франклин, по-видимому, ни разу не ответил Аллэру – во всяком случае, ни одного письма по обратному адресу не сохранилось. Но Аллэр предпринял еще одну попытку втереться к нему в доверие. В конце января 1780 года он приехал в Париж и послал Франклину только что вышедшую книгу Вильяма Идена "Письма к графу Карлайлу" и бутылку мадеры, обещая прислать больше, ежели посол пожелает. К тому моменту, когда Франклин получил дар, за Аллэром уже было установлено негласное наблюдение. Бомарше, встречавшийся с ним в Лондоне и, вероятно, во Франции, уведомил графа Верженна о "весьма подозрительном англичанине", а начальнику парижской полиции Ленуару рекомендовал присматривать за ним. Что дало ему повод для подозрений – неизвестно. Но когда две недели спустя Аллэр обратился к Франклину с прошением о паспорте для проезда в Брюссель, внук Франклина и его секретарь Уильям Темпл ответил ему, что «дедушка... не счел возможным удовлетворить» прошение.
В этот самый день его и арестовали. В Бастилии его обыскали, отобрали все личные вещи и, пожелав спокойной ночи, оставили наедине с растопленной печкой-голландкой, свечой и жбаном воды.
Мухи в мадере
Франклин действительно любил мадеру настолько, что приписывал ей чудодейственные свойства. В апреле 1773 года его парижский друг доктор медицины Жак Барбё-Дюбур предложил ему задуматься над возможностью оживления людей, пораженных молнией. Франклин ответил рассказом о собственном опыте с тремя мухами, утонувшими в мадере.
Ваши наблюдения о причинах смерти и эксперименты, которые вы предлагаете для оживления тех, кто, как кажется, был убит громом, свидетельствуют также о Вашей проницательности и гуманности. Похоже, что наука о жизни и смерти в целом все еще мало развита.
Говорят, что жаба, зарытая в песок, продолжает жить, пока песок не окаменеет; и даже, будучи затем заключенной в камень, она может жить там никто не знает как долго, возможно, несколько веков. Факты, которые приводятся в поддержку этого мнения, слишком многочисленны и слишком подробны, так что они, несомненно, заслуживают определенного доверия...
Я наблюдал обыкновенных мух, сохраненных довольно похожим способом. Они оказались в мадере, очевидно, в тот момент, когда ее разливали по бутылкам в Вирджинии перед отправкой сюда (в Лондон). Я открыл одну из этих бутылок в доме моего друга, и три утонувшие мухи упали в первый же наполненный стакан. Я слышал, что утонувших мух оживляет солнце, и предложил испытать это на них. Их выставили на солнце в сите, через которое процеживали вино, и менее чем через три часа две из них постепенно ожили. Первое, что они сделали, это совершили несколько конвульсивных движений брюшком, потом поднялись на лапки, протерли глаза передними, хлопали и расчесывали крылья задними и, наконец, улетели, оказавшись в старой Англии и не зная, как они туда попали. Третья оставалась мертвой вплоть до захода солнца, и тогда, не надеясь больше ни на что, ее выбросили.
Тема, затронутая двумя учеными мужами, находилась на самом острие тогдашней науки, только что открывшей явление анабиоза, но еще не умевшей его объяснить. Франклин, сам выдающийся ученый своего времени, внимательно следил за опытами по "оживлению" высушенных или замороженных организмов. В 1784 году Джон Адамс, в то время посол США в Гааге, смертельно устав от интриг европейской дипломатии, писал ему в Париж:
Со своей стороны смиренно предполагаю прогнать прочь все мысли о политике и заняться экспериментами в области физики или механики, наблюдениями телескопическими или микроскопическими. Бертолон, Спалланцани и Нидхэм последнее время так развлекают меня, что я думаю посвятить себя подобным исследованиям.
Я и сам предпочел бы быть забальзамированным в мадере
Аббат Пьер Бертолон изучал, как и Франклин, электричество и его воздействие на живые организмы, аббат Ладзаро Спалланцани экспериментировал с "оживлением" коловратки (недавно российским ученым удалось "оживить" коловраток, которые провели в вечной мерзоте 24 тысяч лет), еще один священник, Джон Тербервилл Нидхэм, проводил подобные опыты с личинками пшеничной нематоды. Из истории с мухами Франклин делает далеко идущие выводы, быть может, впервые в истории высказывая идею консервации человека с последующим его оживлением. Он шутил, но шутил гениально:
Хотелось бы, чтобы из этого можно было вывести искусство сохранения и возвращения к жизни тел утопленников, чтобы они могли быть возвращены к жизни, когда пожелают. В конце концов, я и сам предпочел бы вместо обычной смерти быть забальзамированным подобным образом в мадере вместе с несколькими своими друзьями, поскольку мне крайне интересно было бы увидеть и узнать, как будет выглядеть Америка через сто лет, и быть возвращенным к новой жизни теплом солнца моего моей родной страны. Но поскольку в наше время состояние науки недостаточно продвинуто, то у нас мало надежды на то, что такое искусство будет доведено до совершенства при нашей жизни, и я должен довольствоваться в настоящее время тем предложением, которое вы мне любезно подсказали, а именно – попытаться воскресить курицу или индейку.
В наши дни криоконсервация юридически умерших людей и животных возможна, но состояние науки по-прежнему не позволяет надеяться на воскрешение. Благодаря пандемии коронавируса спрос на эту услугу вырос.
Однако в случае с бутылкой, присланной Аллэром, Франклин подозревал, что мадеру хотят использовать ровно в противоположных целях.
Специальная экспедиция
Изучение бумаг, отобранных у Аллэра, заняло девять дней, в течение которых он терзался вопросом, за какое преступление он заточен в темницу. Мрачная слава тюрьмы заставляла узника готовиться к худшему. Он вспоминал Железную Маску и прочих безвинных мучеников и содрогался в своей одиночке. На десятый день заключения тюремщик доставил его в просторную комнату, где находились Ленуар, комендант тюрьмы и два человека в черном, в которых узник определил химиков. Аллэру был зачитан документ за подписью Ленуара. В бумаге было сказано, что он арестован по приказу короля. Затем на столе появилась бутыль мадеры, посланная Аллэром Франклину, и Ленуар приказал охраннику откупорить ее.
Я попросил дать мне возможность взглянуть на печать. Мне позволили, но только из их рук. Я потребовал стакан и, когда бутылку открыли, велел наполнить его, а когда выпил, сказал, что не верю, что кто-нибудь способен положить отраву в такое вино. Химики, не удовлетворенные таким доказательством, налили понемногу в три стакана и, собираясь что-то положить в один из них, повернулись ко мне спинами. Я заявил, что не буду ничего пить из стакана, в который они что-то намешают. Генерал-лейтенант велел химиком повернуться и производить свои опыты на глазах у меня. Они подчинились, и один из них накапал из маленькой склянки в стакан примерно двенадцать капель какой-то жидкости, от чего мадера побелела, как молоко. Я спросил, убеждены ли они теперь в доброкачественности вина. Они ответили утвердительно, и каждый осушил по стакану, сказавши, что вино превосходное.
Итак, его подозревали в попытке отравить Франклина. Спустя 136 лет Феликс Юсупов попытается отравить цианистым калием другого любителя мадеры, Григория Распутина. Князь не знал, что цианистый калий вступает в химическую реакцию с сахаром, который в изобилии содержится в мадере, и нейтрализует действие яда.
Вряд ли Аллэр был отравителем. Как говорит о Бомарше – вслед за Вольтером – пушкинский Сальери, "он слишком был смешон для ремесла такого". Но Аллэра могли использовать "втемную". Его деловым партнером и поставщиком порошка Джеймса был Сэмюэль Свинтон, еще один двойной агент, обретавшийся во Франции. Он торговал и вином – не Свинтон ли подсунул Аллэру бутылку для подарка Франклину? Тогда понятна решительность, с какой Аллэр выпил вино, убедившись, что бутылку не откупоривали в его отсутствие.
Несмотря на удачный для него результат химического опыта Аллэр отправился обратно в свою камеру. Все случившееся с ним известно из собственноручных записок Аллэра, обнаруженных через 127 лет в коробке с книгами, приобретенными у потомков Аллэра. Записки обрываются на полуслове, однако из документов Бастилии известно, что он был освобожден 24 мая, то есть срок его заключения составил без малого три месяца. В записи об освобождении сказано, что он был заключен в тюрьму "по подозрению в шпионаже" и что приказы и о его заключении, и об освобождении подписал Антуан-Жан Амело де Шайю, государственный секретарь королевского двора и добрый приятель Франклина.
Вне всякого сомнения, Аллэр был взят под стражу по просьбе Франклина и по его же ходатайству освобожден. 15 мая, пока арестант томился в камере, американский посол получил письмо от его французского родственника, который, извиняясь за то, что осмеливается "украсть драгоценные минуты из ваших важных занятий", напоминал Франклину свою слезную просьбу об освобождении узника и ответ Франклина, что освободить его нельзя до тех пор, пока флотилия Рошамбо не отчалит из Бреста. "Теперь, когда флот миновал Кадис и находится вне досягаемости наших общих врагов", – писал французский Аллэр, арестованного можно было бы уже и пожалеть.
Граф де Рошамбо с отрядом в 5500 солдат французской пехоты отбыл из Бреста 2 мая 1780 года. Называлась эта операция Expédition Particulière – "Специальной экспедицией". 11 июня они добрались до Нью-Порта, Род-Айленд, соединились с войсками Джорджа Вашингтона и в октябре нанесли поражение британцам под Йорктауном, вынудив Лондон пойти на мирные переговоры. Однако еще 2500 солдат были блокированы англичанами в Бресте и не смогли достичь Америки.
При первой возможности отплачу вам тем же
Франклин выждал для верности еще девять дней, после чего дал знать Амело, что дверь темницы можно отпереть. Перед освобождением с Аллэра взяли письменную расписку в том, что не имеет никаких претензий к администрации тюрьмы и парижской полиции и обязуется молчать обо всем, что с ним произошло. Из Франции его немедленно выдворили. Перед отъедом из Парижа он написал Франклину коротенькую записку, в которой при желании можно усмотреть ядовитый сарказм:
Я тронут всеми вашими любезностями и при первой возможности отплачу вам тем же. Не откажите вернуть с подателем сего пакет с порошком и письма Идена к Карлайлу. Наипокорнейший слуга вашего превосходительства П. Аллэр.
Франклин не оставил в своих бумагах ни единого упоминания об этом инциденте, но подтверждение того, что он действительно подозревал Аллэра в попытке отравить его, у нас есть. Спустя полтора года после этой истории внучатый племянник Франклина Джонатан Уильямс прислал ему полбочонка (245 литров) какой-то особенно качественной мадеры с таким сопроводительным письмом: "Надеюсь, я не угожу в Бастилию... Можешь учинить опыт над любым псом, коли хочешь, а будь я рядом, я бы не возражал против опыта надо мной".
Подозрения в отношении Аллэра в наше время документально подтверждены американскими историками. Но корректно ли называть его предателем? Он просто оставался подданным английского короля, каким был по рождению. В конце концов, как ни шпионили агенты Лондона, привести восставшие колонии к повиновению не удалось.
3 сентября 1783 года США и Великобритания подписали Парижский договор, коим метрополия признавала право своих бывших колоний на независимость. Переговоры проходили в британском посольстве на улице Жакоб (нынешний Hôtel d'Angleterre), но Франклин отказался подписывать договор на британской территории, и делегации перешли в Hôtel d'York на той же улице. Британцы, в свою очередь, отказались позировать Бенджамину Весту для его картины, на которой он хотел запечатлеть историческое событие.
À propos: пушки, порох и ружья Америка получала на условиях ленд-лиза – она должна была вернуть долг деньгами или товарами, но после казни Людовика XVI остановила платежи. В 1795 году бостонский финансист Джеймс Свон выкупил долговые обязательства правительства США и продал их на внутреннем рынке, но Франция от этой операции ничего не получила. Из-за этого в 1798 году вспыхнула франко-американская морская война.
