События в Украине и последовавший за ними кризис в России и мире ставят множество вопросов перед историками, социологами, антропологами и другими представителями наук, изучающих человека и человечество.

Можно ли предугадать ход истории на основе исследования уже состоявшихся событий и закономерностей? Какова роль личности в происходящем? На какой почве вырастают диктатуры, неизбежно развязывающие войны? На вопросы корреспондента Радио Свобода отвечает авторитетный в научных кругах российский учёный, автор многих профессиональных исследований, ведущий работу в широком круге социальных и политических процессов. Редакция изменила имя собеседника по соображениям безопасности. Мы будем называть его Илья Арсентьев.

– Ожидали ли вы российского вторжения в Украину и всех последовавших за этим событий: санкций, изоляции России? Можно ли было это предположить, исходя из исторических и социологических закономерностей?

– Нет, я не ожидал вторжения. И ошибался вместе с подавляющим числом аналитиков. После начала войны, в связи с обилием страшных кадров, были уже закономерны санкции и изоляция России. Ну, а масштаб всего этого поначалу не был известен даже западным лидерам. Он пошли на более жесткие меры, чем планировали заранее, в том числе поскольку стали реагировать на настроения своих избирателей, возмущенных агрессией. На основе одних только закономерностей предсказать конкретные события нельзя. Хорошо известно, что авторитарные правители, уверенные в своём военном преимуществе, нередко осуществляют внешнюю агрессию для укрепления легитимности внутри страны и влияния на международной арене. Однако чтобы начать войну, нужны: 1) дополнительная мотивация, 2) уверенность агрессора в быстрой победе.

Про первое можно было догадаться, если уметь сопоставлять факты и обладать военным чутьем. Тут предсказание советника украинского президента Алексея Арестовича 2019 года о начале войны в конце 2021-го – начале 2022 года вполне замечательно, пожалуй, уникально и вряд ли является лишь удачной догадкой (я ещё скажу более детально о мотивации агрессора).

О втором факторе – кошмарном уровне дезинформации внешней разведки, спецслужб о якобы пророссийских настроениях в Украине и о "пятой колонне" там – стало известно только сейчас. Никто такого и представить себе не мог, поэтому, зная об осторожности Путина, все грамотные аналитики в один голос твердили о нерациональности и невозможности большой войны. Хмурая реальность очередной раз посрамила здравый смысл.

– Какова же была мотивация агрессора?

– Сейчас можно говорить только о версиях дополнительной мотивации к вторжению, появившихся "задним умом". Наиболее правдоподобный вариант принадлежит Владимиру Пастухову. С его точки зрения, Путин действительно боится "приближения НАТО" (хотя принято смеяться над абсурдностью этой мысли). Такое "приближение" воспринимается в Кремле как опасное (не столько для России, сколько для режима и самой власти), причём вкупе с угрозой "цветной революции", давним ночным кошмаром Кремля. Массовые протесты и волнения ожидаются привластными аналитиками при неуклонном отставании, стагнации, деградации экономики, снижении уровня жизни. Таким образом, по Пастухову, мотив "восстановления империи (СССР)" только дополняет более глубокий мотив "подчинить Украину, пока она не ушла окончательно на Запад, не послужила соблазнительным примером для России". Опять же, президентство демократа Джо Байдена казалось в Кремле оптимальным "окном возможностей", ведь именно при демократе Бараке Обаме удалось так ловко присоединить Крым в 2014 году.

– Всё ли можно предугадать такими способами, опираясь на исторические и социологические закономерности? Какова роль случайности в истории? Вот, скажем, было известное покушение на Гитлера в 1944 году: бомба не убила его, так как случайно передвинули портфель, в котором находилось взрывное устройство.

– Конечно, предсказывать можно и нужно не всё, а только главные тренды и типы событий, причем с учётом надежных данных о начальных условиях. Убила или не убила бомба Гитлера – это случайность, и её никто не будет предсказывать. Но, зная совокупную мощь союзников (особенно вставшую на военные рельсы экономику США, превосходившую в разы экономики всех остальных участников конфликта), можно было смело предсказывать победу над гитлеровской Германией. Вопросы были только о времени, числе жертв, скорости продвижения с запада и востока.

Смотри также

Режиссер Алина Горлова: "Не знаем, как долго сможем выстоять"

– Насколько велика роль личности в истории? Условно говоря: если не этот диктатор, то другой подобный может взрасти на той же почве?

– Этот вопрос более или менее прояснён. Роль личности довольно скромная в мирные, стабильные периоды в обществах с невысокими иерархиями. Зато в периоды высокой турбулентности (в больших войнах, революциях, острейших кризисах) от лидеров, их решений и поведения зависит очень многое. Конечно же, в диктатурах (полных автократиях, султанатах), когда удается страхом и/или авторитетом, харизмой, "машиной лжи" добиться высокого уровня подчинения, дисциплины, также многое зависит от верховного правителя. Если установлен и привычен порядок "вертикали власти", диктата, устрашения населения, то действительно "свято место пусто не бывает", и найдутся новые тираны. Как верно отмечают политологи (например, Владимир Гельман), очень многое зависит от наличия и силы противостоящих диктатуре факторов, таких как правовая культура, сильное гражданское общество, наличие автономных держателей ресурсов. В России традиционно со всеми этими факторами плоховато, плохо или вообще никак.

– Особенно интересно, каким образом и на какой почве вырастают диктаторы и диктатуры. Что является для них питательной средой?

– Триумфальный успех территориального завоевания – самый очевидный источник авторитарного правления. Если удается наладить династическую передачу власти, соорудить "симфонию" с авторитетной церковью или ее идеологическим аналогом, то автократия вполне может удерживаться в поколениях. Таковы множество монархий, но также династия Кимов в Северной Корее, где неявным образом уже построено сословное общество. Там ранги определены и передаются по наследству по близости предков к мифологизированной победе основателя династии. По сходному династическому пути движется Туркменистан. Есть подобная попытка и в Азербайджане, но она вряд ли будет столь же успешной. В Казахстане династия явно прервалась. Непросто устанавливать династию в современном мире без полной чучхеизации общества.

– По каким закономерностям развиваются конфликты, подобные нынешнему украинскому?

– Кто побеждает и кто проигрывает в войнах – это на теоретическом уровне уже хорошо понято, тут есть вполне здравые модели. Преимущество в вооружённой силе и логистике всегда значимо. Но каждая сторона испытывает потери, организационный распад и истощение, только с разной скоростью. Кто быстрее распадается, чьи силы быстрей истощаются, тот и проигрывает. Другая линия причинности идёт от "морали", "боевого духа", "чувства правоты", причём не только у солдат, но и у офицеров, генералов, политического руководства. От "морали" зависит качество и успех маневров и контрманевров. Чем лучше на одной стороне маневры, тем быстрее распад, истощение и потеря "боевого духа" на другой. Преимущество в логистике, "морали", маневрах, качестве вооружения вполне может перекрыть начальный фактор огромного преимущества в общей численности военной силы: пусть нескоро, с жертвами, но вполне закономерно. Вся эта модель прекрасно накладывается на текущую войну – можно даже сказать, хрестоматийно.

– Каким может быть дальнейшее развитие событий в Украине, России и мире, исходя их тех же закономерностей?

– Проницательные аналитики уже на третий-четвёртый день предсказали провал "спецоперации". Даже не зная о вышеизложенной модели, они в своих доводах примерно о тех же факторах и говорили.

– В какой степени войны в истории связаны с революциями, а революции – с войнами? Вот, скажем, хрестоматийным является тезис о том, что Октябрьский переворот 1917 года в России в значительной степени ускорила Первая мировая война. Что можно сказать в этом смысле о нынешней ситуации? Можно ли прогнозировать смену режима?

– Разумеется, войны и революции очень сильно связаны, только настоящая революция в 1917-м произошла в феврале, и – да, в связи с Первой мировой войной, тут все очевидно. Октябрьский переворот был на самом деле контрреволюционным, а Ленин с Троцким ловкими лозунгами и умелой демагогией присвоили своей большевистской секте высоколегитимный тогда бренд "Революция".

Вероятная победа Украины должна укрепить власть и государство, легитимность президента и его помощников. Вероятное поражение агрессора должно было бы обрушить слабый режим при сильных оппозиции и/или протестных движениях. Так и было в феврале 1917 года, причем полного краха на фронтах совсем не было, только неудачи и потери, для многих означавшие потерю смысла участия в затяжной кровопролитной войне.

Но является ли нынешний режим в России слабым? Огромный силовой и чиновничий аппарат, лояльные бюджетники и пенсионеры, широкая разветвленная сеть "смотрящих" из действующего резерва спецслужб, мощная налаженная машина "Министерства Правды" (по Джорджу Оруэллу) – всё это факторы устойчивости репрессивного режима. При провале "спецоперации" будут дальнейшие движения в сторону тоталитаризма. Разумеется, без кризиса не обойтись. Он уже сейчас разгорается в верхах под коростой сверхсекретности. Во что он выльется – никто не знает, включая самих участников. Конфликтующие могут совладать с ситуацией через сплачивающий всю правящую группу страх перед любыми переменами, а могут и заменить "фронтмена".

– Некоторые ученые развивают теорию "революционных волн". Что это такое? И в каком состоянии находится в этом плане современный мир?

– Простыми словами, революция в одной стране (особенно успешная) "поджигает" революцию в соседней или в культурно зависимой стране, а потом "революционный пожар" охватывает всю Ойкумену. Наиболее ярким архетипическим примером является "Весна народов" в Европе 1848–1849 годах. Конечно же, такой волной является "арабская весна" 2011 года. Сюда же относятся "цветные революции" в постсоциалистических странах. "Красная волна" революций была поднята как раз Февралем 1917 года в Российской империи. На самом деле ту же динамику имеет Реформация в Западной Европе в XVI веке, а также Атлантическая волна с наиболее яркими революциями последней четверти XVIII века в Северной Америке и Франции.

Чтобы говорить о вероятности новой волны в настоящее время, необходимо иметь данные о значениях факторов революционного назревания в наиболее уязвимых авторитарных режимах. Как мы знаем, "революция достоинства" в Украине 2013–2014 годов, весьма серьезные социально-политические кризисы (близкие к революционным) осенью 2020 года в Беларуси и зимой этого года в Казахстане не привели к подобным событиям в соседних странах.

Успех революции в Украине вполне намеренно был "испорчен" захватом Крыма и войной на Донбассе. Кризисы в Беларуси и Казахстане были преодолены при помощи внешней силовой поддержки, опять же из России. Соседние авторитарные режимы оказались достаточно прочными, а российский способен на "проекцию силы". Так что здесь, как и вообще в конфликтной динамике, многое решается расстановкой сил, успешными или провальными стратегиями сторон. Каких-то примитивных паттернов с обязательной последовательностью фаз и событий тут нет.

Относительно будущего можно сказать только, что пока существуют авторитарные режимы, будут их кризисы, а в самых слабых и уязвимых – революции. При совпадении слабости соседних режимов будут происходить революционные волны. Настоящие демократии счастливо избегают этих напастей просто потому, что сами устраивают себе регулярные и рукотворные "мирные кризисы" со сменой власти по результатам выборов. Здесь накопившиеся недовольства и напряжения не нуждаются в насилии, а выражаются в перераспределении голосов, мест в парламенте, в соответствующих сдвигах в правительствах и государственной политике.

Смотри также

Бывший вице-премьер Аркадий Дворкович выступил против войны

– Какова роль интеллектуалов в сложные исторические периоды? Что сейчас происходит с российскими интеллектуалами, как можно описать это состояние? Какие исторические параллели тут можно провести?

– Интеллектуалы в сегодняшней России находятся в шоке и растерянности, как и большинство россиян. Пока что наиболее популярны и востребованы стенания, самобичевания, жалобы. Лишь немногие рассуждают о перспективах, возможностях, способах коллективного действия в новых условиях.

Все аналогии хромают, да и польза от них сомнительная. Разве что можно попытаться выявить какие-то общие уроки или принципы. Сходство, пожалуй, есть с состоянием столичного образованного класса (читай: дворянства) после расправы над декабристами. Вся последующая эпоха николаевщины была тяжелой для честных и мыслящих людей, таких как Лермонтов, Чаадаев, Пушкин, Герцен, Огарев.

В 1920-е, а затем в 1930-е годы те, кто не уехал, не поддался коммунистической пропаганде (весьма заразительной тогда), не вписался в режим, также чувствовали шок, растерянность, горечь, отчаяние; достаточно вспомнить Блока и Мандельштама. Судьбы разные: кому-то удалось уехать, кто-то погиб (будто бы "случайно"), кто-то был замучен. Вряд ли тут можно вывести какой-то общий "урок", разве что учесть, что многие стойкие личности даже в самые мрачные годы делали свое дело – вносили вклад в отечественную музыку, живопись, архитектуру, литературу, науку, философию. Именно о таких людях мы помним с благодарностью.

– Если говорить об обществе в целом, то, похоже, российское общество существенно расколото, причем не на две, а на значительно большее количество частей – по разным поводам. Скажем, 2014 год разделил людей по одному принципу, а ковидное время прошлось расколом еще и по этим двум группам (ваксеры – антиваксеры, масочники – антимасочники и так далее). Что происходит сейчас?

– Расколов действительно много. Но они далеко не "утряслись". Ближайшие месяцы, а возможно, и годы – период "бурления под катком". Даже при верхушечном перевороте и смене лидера вряд ли в обозримое время следует ожидать какой-либо демократизации, а вот усиления репрессий ("катка") ожидать вполне можно. Тогда будет и обычный для жестких авторитарных режимов паттерн: на одном полюсе лоялисты и церберы, на другом – отважные диссиденты и недовольные "с фигой в кармане", а масса между ними – извечный "лукавый раб" (по Юрию Леваде): внешне лояльный, но себе на уме и в меру вороватый.

– Наблюдаете ли вы военную мобилизацию российского общества, сплочение вокруг лидера? Или это видимость, и реальные процессы более сложны?

– "Мобилизация общества" (со скандальной буквой "Z") – это очередной фейк власти, на который внешне многие ведутся. При этом желающих воевать не наблюдается (а вот в 2014-2015 годах действительно было множество желающих воевать на Донбассе).

Вполне реальными будут разные стратегии приспособления к новой экономически депрессивной реальности, грозящей, между прочим, даже массовым обнищанием с подъемом преступности. На эти процессы еще наложится усиление репрессий. "Зима будет долгой", как говорилось в актуальнейшей пьесе Евгения Шварца. Сейчас эту длительность никто не предскажет, но надо морально готовиться к большим и тяжелым испытаниям.

– Что-то никому и никак не удается построить в России гуманное демократическое общество: ни при царях, ни при большевиках, ни после них. Почему, на ваш взгляд, у страны такая сложная и тяжелая судьбы?

– Вы задали сложный вопрос, разные попытки ответа на который занимают многие тома историков и философов. Нет какой-то краткой формулы, способной объяснить, почему на такой богатой и обширной земле с таким талантливым, изобретательным, сметливым народом регулярно побеждают, укрепляются, разваливаются и вновь восстанавливаются в той или иной мере бесчеловечные политические режимы.

Точно, что речь надо вести не о каких-то особых или "лишних" хромосомах. Русские за границей обычно прекрасно вписываются в тамошние правовые, демократические, рыночные порядки, достигают немалых успехов. Популярное "навешивание всех собак" на "иго" и на "орду" я считаю ложным и вредным мифом. Воспроизводство политических паттернов, заданных Иваном Грозным, Никоновой войной со староверами, Петром, ломавшим страну через колено, Николаем I, Сталиным, – эта неновая мысль гораздо ближе к истине.

В других странах тоже были жестокие диктаторы, солдафоны на троне, беспощадные завоеватели, душители свободы. Милитаризм и имперство уж точно не являются уникальными чертами России, достаточно вспомнить Пруссию, Австрийскую, Испанскую, Османскую, Китайскую и прочие империи. Однако в европейском и околоевропейском ареале в основном победили другие тенденции.

В чем я вижу действительно трагическую специфику нашей многострадальной Родины? Это воспроизводящееся отчуждение правящих и примыкающих к ним элит (экономических и интеллектуальных) от основной массы населения, причем именно от русских, казалось бы, народа имперского хартленда. Такого нет ни в Китае, ни в Турции, ни в Иране, ни в Саудовской Аравии, ни даже на Кубе, если упоминать наиболее известные авторитарные режимы современности.

Только одно есть печальное сходство – с Северной Кореей, где к массам нижнего слоя отношение режима и "элит" еще более жестокое. В чем тут глубинная историческая причина – большой и важный вопрос. Даже не буду пытаться тут на него ответить.

– Почему политики не прислушиваются к ученым? Или иногда все-таки прислушиваются? Если бы прислушивались, что это изменило бы?

– Политики бывают разные, даже в авторитарных обществах. Вот в Китае очень даже прислушиваются, что дает видимые эффекты экономического и социального развития.

Смотри также

Обнуление истории. Ярослав Шимов – о новом прошлом Европы

Путин в начале своего правления точно прислушивался к Андрею Илларионову и не только к нему. Рост российской экономики в 2000-х годах (до кризиса 2008-2009-го) был обусловлен и этим фактором, наряду с ценой на нефть и прочим. Позже любые здравые идеи экономистов, политологов и социологов стали учитываться лишь в той мере, в которой не противоречили "госбезопасности" и "стабильности", читай: сохранению и укреплению "вертикали власти" с бессменным правителем, а также безнаказанному воровству из бюджета.

Никаких более глубокомысленных объяснений здесь не требуется. Ровно по "скрепной" шутке. "Почему в церкви не звонят колокола?" – "На то есть шесть причин, а первая – украли колокола". – "Остальные можешь не называть".

– Весьма популярно мнение, что от нас всех (обычных людей, включая интеллектуалов и говорящих голов) сейчас уже практически ничего не зависит, ситуация запущена и стремительно несется по своим рельсам. Если что-то и зависит, то от воли одного конкретного человека. Так ли это? Зависит ли что-то от людей?

– Оставим в стороне благонамеренные публицистические штампы типа "все зависит от каждого из нас". Когда репрессивный режим силен, сплочен, ущербен в моральном плане (в частности, не останавливается перед убийством политических оппонентов), имеет достаточно средств для прокорма армии церберов, тогда от обычных людей действительно не очень-то много зависит.

Приличным, думающим людям, если не уезжать, то важно хотя бы сохранить свой культурный и нравственный потенциал, сетевые связи, по возможности воспитывать молодежь на основе нормальных гуманистических и правовых ценностей.

При неизбежном будущем кризисе режима ситуация изменится. Тогда станет исключительно важным "дискурс" – понятные чиновникам, силовикам, массам причины кризиса, правдоподобные политические стратегии выхода из него. Вот тогда на первый план выйдут не только новые лидеры, вожди сопротивления и протеста, но также интеллектуалы – производители идей, некоторые из которых станут знаменами нового социального и политического подъема.